Север помнит / The North Remembers

Миэрин оказался самой зловонной и протухшей кучей дерьма, в какую Тириону Ланнистеру когда-либо доводилось вляпываться. В этом отношении ему уступала даже Королевская Гавань. По ночам Тирион думал, что это именно то место, куда отправляются шлюхи, – куда же им еще идти, как не сюда, в город, полный отбросов, где сточные канавы в буквальном смысле залиты кровью, а площади и улицы завалены мертвыми и умирающими. Невозможно сказать, какие трупы появились здесь, так сказать, в результате естественного хода событий, а какие прилетели через стену с помощью юнкайских катапульт: и те и другие выглядели одинаково тошнотворно. На кирпичах засохло красно-коричневое содержимое кишок, и от мух не было спасения. Волантийский флот заблокировал гавань со всех сторон, перекрыв торговлю и снабжение продовольствием. И что печально, это еще не самый плохой расклад. Младшим Сыновьям оказалось не так уж сложно войти в город, как боялся Тирион, наслушавшийся леденящих кровь баек про миэринскую клоаку и гигантских крыс. Он язвительно шутил, что, если совсем припрет, они могут привязать себя к катапультам и положиться на судьбу, но к счастью, столь решительные действия не понадобились. Младшие Сыновья просто прошлись по юнкайскому лагерю, обнаружили, что бледная кобылица сделала за них всю работу, и сняли головы с трупов тех мудрых господ, которые не настолько протухли, чтобы их нельзя было опознать. С жуткими трофеями в руках они пришли к городским воротам и попросили позволения войти. Сир Барристан Селми решительно воспротивился этому, и, поскольку он был десницей королевы, можно было ожидать, что к его мнению прислушаются. Хрена с два. Городом все еще правил Хиздар зо Лорак со своими прислужниками, а им крайне нужен был хоть кто-нибудь, у кого есть яйца и кто еще дышит, так что они согласились. «Под эти требования и я подхожу, - кисло подумал Тирион, - а про Пенни мы никому не скажем». Итак, он оказался в этом долбаном Миэрине с толпой неуправляемых наемников и девочкой-карлицей. Жалко, что Джорах сбежал, видно, жить ему совсем надоело. Придется искать другого медведя. Похоже, кому-то снова придется падать со свиньи. А у настоящих медведей есть когти. Тирион надеялся, что ему не придется общаться с Селми лично. Он вырос на историях о Барристане Храбром, так же как о принце Эйемоне, Драконьем Рыцаре, и Сервине Зеркальном Щите, и не удивился, что рыцарь после своего исчезновения появился именно здесь, на службе у дочери Эйериса Таргариена. Надеюсь, он знает, что делает. Селми был одним из семи рыцарей гвардии Эйериса, и он с близкого расстояния наблюдал за падением и гибелью Безумного короля. Если бы Эйерис приказал другому сыну убить своего отца-Ланнистера, он бы и по сей день ранил себя до крови на Железном Троне. Но эта мысль была слишком зловещей, чтобы долго ее обдумывать. Кроме того, у Тириона были и более рациональные причины избегать личной встречи с Селми. Во-первых, тот мог в буквальном смысле слова вышвырнуть его из Миэрина, а во-вторых, Тирион собирался затаиться, насколько это возможно. Теперь он слишком далеко от Королевской Гавани и может не бояться гнева Серсеи, но слухи распространяются быстро, а у него слишком приметная внешность. Ага, половина этого сраного города уже видела тебя, когда ты представлял балаган в яме Дознака. Сейчас главной задачей Тириона было помочь Младшим Сыновьям вычислить Гарпию. Это задание казалось практически невыполнимым, и тому есть множество веских причин. Во-первых, и это самое важное, их присутствие в городе всецело зависит от воли Хиздара и его приспешников, и Тирион не сомневался, что, если начнет совать нос не в свое дело, то однажды обнаружит Гарпию у себя под кроватью. Он провел в Миэрине едва ли две недели, но уже укрепился во мнении, что королева поступила правильно, запрыгнув на своего дракона и свалив отсюда подальше. Удивительно, что она еще так долго продержалась. Во-вторых, как правильно заметил Бурый Бен, они вошли в город не для того, чтобы являть собой образец бескорыстия. Похоже, королева еще жива и находится в плену в каком-то большом кхаласаре, так что Младшим Сыновьям нужно провернуть непростое дельце: постараться убедить Хиздара, что они на его стороне, и одновременно доказать Дейенерис, когда – и если – она вернется, что они не вконец потерявшие совесть изменники и что их не нужно немедленно скармливать драконам. Сам Тирион считал, что королева сама виновата, – а чего еще она ожидала от наемников? Он хорошо платил Бронну, сделал его рыцарем и обеспечил ему комфортную жизнь – тот вряд бы сам добился такого, разбивая людям головы и перерезая глотки, - но он никогда не питал иллюзий, что этот наемник лучше, чем он есть. Ну, может, в какой-то момент я так и думал. Но это ничто по сравнению с другими моими ошибками. Тирион праздно размышлял, удалось ли Бронну убрать с дороги Фалису Стокворт и ее нудного усатого муженька. В этом случае его леди-жена Лоллис, слабоумная младшая сестра Фалисы, наследует земли и замок Стоквортов. Я не так глуп, чтобы сомневаться в этом. Кстати, о сомнениях: Тирион не был уверен, что его стремление присоединиться к королеве останется прежним, если окажется, что Дейенерис так же любит огонь, как ее сумасшедший папаша. А почему бы и нет? У меня есть несколько дражайших родственничков, которых не худо бы сжечь заживо. В довершение всего выяснилось, что оставшиеся два дракона, которые, как предполагалось, все еще в цепях, воспользовались самоубийственным романтическим порывом Квентина Мартелла и улетели. Они устроили себе логово в разрушенной пирамиде Хазкаров, и теперь миэринцы суеверно обходили ее стороной. Тирион был удивлен, узнав, что зажаренный заживо дорнийский лорденыш на самом деле оказался сыном принца Дорана. Присутствие Мартелла, ищущего руки королевы из дома Таргариенов, наводило на интересные мысли о том, что сейчас творится в Солнечном Копье. Тирион всем сердцем надеялся, что его племянница Мирцелла все еще помолвлена с младшим братом Квентина, Тристаном. Для Серсеи это будет как нож в сердце. А что до Квентина, это уже не первый раз, когда Мартелл вступает в брак с Таргариеном, и ничего хорошего из этого не выходит. Может, Дейенерис и правильно сделала, что отказала ему. Из всего этого Тириону виделся, увы, лишь один выход. И как назло, именно этого он надеялся избежать. Впрочем, если у сира Барристана Селми есть в голове хоть капля мозгов, он объявит во всеуслышание, что драконы станут еще более неуправляемыми, пока их «мать» отсутствует, и в конце концов они окончательно одичают и разнесут весь город. Только это сможет сдвинуть ситуацию. Даже Хиздар зо Лорак и его долбаные Гарпии могут повестись на такой блеф. А если Селми сам до этого еще не додумался, кто-то должен ему подсказать. Кто-то низкорослый и уродливый, без носа и других не столь важных частей. И чей низкорослый уродливый труп скоро украсит юнкайский лагерь, если дело не выгорит. Похоже, все-таки придется возобновить старое знакомство. Младшие Сыновья расположились на захудалом постоялом дворе на дальней окраине города, и уже на полпути к Великой Пирамиде у Тириона разболелись ноги. Он взял с собой Каспорио и еще одного сержанта в качестве телохранителей; если уж ему придется умереть, он не хотел перед смертью выслушивать дурацкие шутки Кема про летающих свиней. Было раннее утро, но солнце жарило вовсю. Несколько слуг нехотя брели по улицам, пытаясь найти торговцев, у которых еще остались какие-то товары; там и сям из окон вторых и третьих этажей обрушивались ведра с нечистотами. Этот город полон мертвецов. И мои спутники, по-видимому, не исключение. Наконец, избежав зловонного бедствия как минимум трижды, они добрались до Пирамиды. Сенешаль не был рад их видеть и еще менее рад узнать их имена и цель визита, но звон меча Каспорио, а также упоминание о драконах побудило его к сотрудничеству. Бормоча под нос страшные проклятия, он удалился за Барристаном Селми. Тирион осмотрелся. Подъем по бесконечным ступеням, ведущим внутрь огромной пирамиды, стоил ему чудовищных усилий, и, если бы ему не сказали, что он попал всего лишь в переднюю, он готов был поклясться, что находится в зале для аудиенций. Потолок здесь был высокий и сводчатый, вдоль стен стояли жуткого вида статуи на бронзовых постаментах, в глиняных сосудах курились благовония, от аромата которых кружилась голова, а на стенах из светлого камня были искусно вырезаны рельефные картины. Здесь было лишь чуть-чуть прохладнее, чем снаружи, несмотря на отчаянные усилия полуголых мускулистых красавцев, стоявших по углам. Они изо всех сил размахивали опахалами из пальмовых листьев, как будто от этого зависела их жизнь. Не удивлюсь, если так оно и есть. Тирион начал задумываться, не в преисподнюю ли он попал, как голос сзади прервал его размышления. - Милорд Ланнистер. – По голосу Барристана Селми было слышно, что он в высшей степени неприятно удивлен и раздосадован. Тирион повернулся и отвесил самый изящный поклон, на какой был способен. - Сир Барристан. Я сейчас путешествую по Эссосу и Вольным городам. Мой отец не удосужился сделать мне такой подарок, и я уверен, что он и теперь меня бы не одобрил. Мы можем поговорить где-нибудь с глазу на глаз? Селми молча изучал его; его голубые глаза, похожие на замерзшие озера, смотрели холодно и настороженно. Тирион был вынужден признать, что старик выглядит таким же сильным и подтянутым, как и прежде. Его седые волосы были коротко подстрижены, на подбородке видна щетина. Из-за жары он не облачился полностью в кожу и доспехи; на нем была лишь кольчуга из медных звеньев, под ней белая рубаха, а сверху – черный плащ, украшенный трехголовым драконом дома Таргариенов. «Он рисковал жизнью, чтобы спасти короля Эйериса во время восстания Сумеречного Дола, - припомнил карлик, - и едва не умер, сражаясь за Рейегара на Трезубце. Без сомнения, он считает, что вернулся домой». Истинно благородные люди так же опасны, как наемники и боевые кони. И с теми и с другими нужно обращаться осторожно и всегда иметь под рукой кусок сахара. И мне предстоит их успокаивать, чтобы они не брыкались, да и самому держать ушки на макушке. - Каспорио, - наконец сказал Селми, обращаясь к левому плечу Тириона. – Я не знал, что Младшие Сыновья вернулись в Миэрин. – Это была явная ложь, ведь именно сир Барристан возражал против их присутствия, но Тирион расслышал в его словах скрытый смысл. Не под мою ответственность. - Похоже, ты много чего не знаешь, сир Дедуля, - развязно ответил Каспорио. – Неудивительно, что тебе не удалось спасти ни одного своего повелителя. Сир Барристан положил руку на рукоять меча. - Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать насмешки от наглого… - Каспорио, - поспешно вмешался Тирион. – В Миэрине полно народу, на ком ты мог бы поупражняться в остроумии. Ступайте оба и найдите себе другую мишень для шуток, будьте любезны. Предлагаю вам выбрать какого-нибудь мертвеца. На мгновение ему показалось, что наемники вот-вот откажутся, но они оба насмешливо кивнули и вышли. Тирион смотрел, как они уходят, надеясь, что не слишком поторопился отослать их прочь. Теоретически, этот поступок должен был показать сиру Барристану, что его намерения чисты, но если старый рыцарь не поверит, то вскоре он превратится в небольшое красное пятно на каменных плитах. Все лучше, чем катапульта. - Милорд, - повторил сир Барристан чуть более вежливо, – как вам, без сомнения, известно, Младшим Сыновьям в Миэрине не рады, пока здесь правит королева Дейенерис. Поскольку вы осмелились войти в город с ними, вы должны… - Знаете, он прав. Каспорио выразился недостаточно деликатно, тут я не спорю, но в его словах есть смысл. Королева Дейенерис в настоящий момент здесь не правит. И если вы хотите это изменить и спасти нас всех, вам лучше меня выслушать. Скептическое выражение лица Селми ни капли не изменилось. - То есть вы на моей стороне, вы это хотите мне сказать? - Ну… да. Но я подозреваю, что здесь повсюду подслушивают. Как я уже говорил, уделите мне минутку? Наедине? Не бойтесь, вы в безопасности, у меня нет при себе арбалета. - Арбалета? – Наконец-то лицо сира Барристана слегка изменилось, отразив недоумение. – При чем тут арбалет? - Я бы рассказал, но уверен, вам лучше этого не знать. К делу, милорд. Я сильно рискую, придя к вам, и мне очень нужен ваш мудрый совет. – Это более или менее правда, но люди вроде сира Барристана, которые всю жизнь только тем и занимаются, что раздают мудрые советы, обычно очень подозрительны. Старый рыцарь поколебался, затем наконец повернулся, поманил Тириона и повел его за собой через многочисленные двери, инкрустированные деревом, в сад, огороженный стеной. Несколько засыхающих деревьев немного сдерживали жару, а у пересохшего фонтана обнаружился небольшой клочок тени. Тирион подумал, что, несмотря на смерть и разрушение, Миэрин, должно быть, когда-то был красивым городом. В своем роде. Если кому нравятся гарпии и рабство. Он приветствовал благородные намерения Дейенерис, но считал, что ее усилия бесполезны. Нет цепей более крепких, чем те, которые люди куют себе сами. - Садитесь, - сказал сир Барристан, указывая на каменную скамью. – Должен сказать, милорд, вы стоите довольно далеко в списке людей, чьего возвращения я ожидал. - И на каком я месте? – Тирион уселся поудобнее. – Где-нибудь между Недом Старком и Бейелором Благословенным? - Примерно так. – Сир Барристан дернул ртом, как будто собираясь улыбнуться, но сдержался. – Полагаю, это единственный случай, когда ваше имя может быть упомянуто вместе с теми двумя. - Совершенно согласен. Начнем с того, что эти два столпа чести и доблести так же мертвы и протухли, как и трупы на ваших улицах, а я все еще оскверняю мир своей персоной. – Тирион осторожно вытянул затекшие ноги. – Для маленького человечка я отбрасываю слишком большую тень. Целого Вестероса недостаточно, чтобы вместить меня. - Вот как, - неопределенно высказался Селми. – Что-то я сомневаюсь, что ваше путешествие, о котором вы говорили, было заранее запланировано вами или вашим отцом. - Ваш ум так же остр, как ваш клинок, сир Барристан. Мой отец уже ничего не может запланировать. Он смотрит на Старка и Бейелора из преисподней. Селми не смог скрыть удивления. - Лорд Тайвин мертв? - Да. Тут свою роль сыграл арбалет. Я убил его. По лицу рыцаря невозможно было прочесть его мысли, но Тирион подумал, что просто не заметил улыбку. Стоит ли сказать ему, что отец преуспел в организации убийства Рейенис и Элии, но не Эйегона? Нет, это слишком рискованно, хотя в перспективе чрезвычайно интригующе. Как поступит человек вроде сира Барристана, поставленный перед таким выбором? Бросит королеву, которой он верно служил, в этом крысятнике и переметнется к законному наследнику или убедит себя, что Эйегон – самозванец, а его Дейенерис – это надежда и будущее династии? Рано или поздно я это выясню. - Ваш лорд-отец отдал много лет, служа королевству, - сказал Селми. Без сомнения, это самая искренняя эпитафия, которую он мог произнести. – Уверен, Отец рассудит его по справедливости. - Мой лорд-отец был куском дерьма, завернутым в шелк, сир Барристан. Вам не нужно стесняться в выражениях при мне. Даже боги от него отвернулись. - Как бы там ни было, - решительно ответил Селми, - меня больше интересует цель вашего приезда, лорд Тирион. Мы слышали, что король Джоффри мертв, и… - Это правда, и он заслуживал смерти еще больше, чем его дед. Повезло мне родиться в такой гнусной семейке, не правда ли? Но раз вы в курсе, значит, вы слышали, кого обвиняют в убийстве. Старый рыцарь помолчал. - Да. - И вы хотите спросить меня, не я ли это сделал? - А это вы сделали? - Думаете, я так бы вам и сказал? - Вы совсем не изменились, милорд. - Ага, если не считать носа и пьянства, но это пустяки. – Тирион беззаботно отмахнулся. – На сегодняшний день меня обвиняют в матереубийстве, отцеубийстве, цареубийстве, братоубийстве, и какое-то время я серьезно задумывался о самоубийстве, чтобы список был полным. Но, уж не знаю почему, я решил, что пока не готов умирать. Если и вы не готовы, выслушайте, что я предлагаю. - И что же вы предлагаете? – Помимо воли, Селми все-таки проявил любопытство. - А вот что. – И Тирион рассказал ему свой план. Когда он закончил, старый рыцарь некоторое время сидел молча, размышляя. Было ясно, что он испытывает сильное облегчение, узнав, что его королева жива, но это облегчение омрачено тем фактом, что он узнал об этом от Ланнистера. Наконец он сказал: - Милорд, все это очень интересно. Но если Дейенерис жива, не знаю, каковы ваши намерения, а мой долг – немедленно отправиться на ее поиски. Именно этого Тирион и боялся. - Вообще-то, - поспешно сказал он, - вам не стоит беспокоиться. За ней уже ломанулся один прекраснодушный глупец, от второго не будет толку. Селми явно этого не ожидал. - Кто? Тирион поколебался, но решил, что вреда не будет, если он расскажет о том, что чертов медведь сам накликал на свою голову. - Сир Джорах Мормонт. - Он вернулся? – Селми плотно сжал губы. – Человек, который продавал людей в рабство, который торговал секретами королевы, который готов был убить за помилование… - Я понимаю, что только вы здесь непогрешимы, Селми, но мне кажется, что сир Джорах в данный момент на самом деле пытается спасти королеву, а вы сидите здесь и болтаете с карликом. Я ни капли не сомневаюсь, что чувства Мормонта к королеве искренни. Только истинная любовь заставляет мужчину так губить себя. Казалось, сир Барристан уже готов был ответить резкостью, но внезапно притих, как будто кого-то увидел. Тирион с интересом смотрел на него, гадая, кто же его призрак. Должен же быть хоть один, даже у храброго и благородного Барристана Селми. - Что ж, - сказал он. – Даже если попытка Мормонта ожидаемо провалится, не следует забывать о драконе. Разве Дейенерис та женщина, которая способна выбраться из бардака, который сама же и устроила? Если судить по Миэрину, то вряд ли. - Ее величество сделала все, что было в ее силах, - холодно ответил Селми. - О боги, надеюсь, что нет. – Уже поздно щадить его чувства, решил Тирион. Сир Барристан не дурак; он видит, что сидит на скотобойне, а могучий и неизвестный враг затаился рядом и продолжает убивать его товарищей одного за другим. – Зачем королева осталась здесь? В Вестеросе ее ждет настоящий трон, и на него сейчас много претендентов, в том числе несколько до боли знакомых лиц. Селми поколебался. - Если бы я принимал решение, мы бы отправились в Вестерос, - признал он. – Но королева Дейенерис не пожелала просто разграбить Миэрин и продолжить путь. Она решила, что должна сперва научиться править одним городом, прежде чем пытаться удержать целое королевство. - Что ж, в этом есть благородная логика. Но если посмотреть, что получилось, было бы милосерднее просто разграбить этот город. Сир Барристан вздохнул. Теперь он выглядел на все свои без малого семьдесят лет. - Несмотря на то, что король Хиздар мой пленник, я не могу помешать ему продолжать править городом и принимать решения, – например, он впустил сюда Младших Сыновей. Он муж Дейенерис, как бы я ни противился этому. Как только стало известно, что я осмелился захватить его и убить его охрану, Гарпии каждую ночь убивают по два-три человека. Иногда больше. - Я слышал об этом. – Тирион видел их тела: бритоголовых, вольноотпущенников, Безупречных, – и на ближайшей стене кровью был нарисован характерный символ Гарпии. Трупы никто не убирал. – Сир Барристан, я понимаю, что для вас это тяжело, но пока вы держите Лорака в плену, вы в ответе за эти убийства. Он такой же преступник, как и все остальные. Убейте его. Ваша королева освободится от нежелательного и бесполезного брака, а миэринцы наконец поверят, что у западных захватчиков есть зубы. Гарпии – гарпиево. Как Тирион и ожидал, Селми воспринял его слова с отвращением. - Это… это мерзкое дело… вы хотите, чтобы я опустился до их уровня… - Когда вода подходит к горлу, нужно плыть. Иначе каменный человек утащит вас на дно и утопит. Этот жизненный урок я усвоил, когда плыл по Ройне. Хотите узнать другие? - Вы говорите, как безумец. Если вы думаете, что вам удастся убедить меня… Без толку, подумал Тирион. Придется показать козыри. - Сир Барристан. - Лорд Ланнистер? - Есть одна очень веская причина, почему королеве стоит оставить Миэрин в покое и поскорее отправиться в Вестерос, желательно вместе с драконами. Иначе она обнаружит, что Железный трон вышибли у нее из-под попки, и сделал это не мой племянник, а ее. Селми тупо уставился на него. Значимость сказанного была слишком велика, чтобы осознать сразу. Наконец старый рыцарь произнес: - Боюсь, я не понимаю. Принц Визерис умер, не вступив в брак, и нет сведений о том, что он оставил бастарда, а дети принца Рейегара… - Рейенис по-прежнему мертва. А Эйегон – нет. - Вы… - Селми не мог подобрать слова. – Это… - Я мог бы сказать, что это ложь, так было бы безопаснее для всех. Увы, я видел мальчика своими глазами. Я проделал с ним часть пути, пока сир Джорах меня не похитил. Возможно, постепенно он сам пришел к решению отправиться в Вестерос, но я первый подал ему эту идею. Так он будет в равных условиях, чем если он придет к дверям Дейенерис как попрошайка, это плохое начало. Я слышал, что случилось с Квентином Мартеллом. - Вы… - Лицо сира Барристана отражало бурю эмоций. – Вы хотите сказать, что этот так называемый Эйегон уже в Вестеросе? - Да, если не случится шторм или кораблекрушение. А с ним плывут Золотые Мечи и старый добрый друг его отца, лорд Джон Коннингтон. Теперь вы видите, что вашей отсутствующей королеве стоит малость поторопиться. Кроме того, если вы убьете Хиздара, Дейенерис будет свободна и сможет выйти за Эйегона. Восстановление династии Таргариенов, как вы и мечтали. И не говорите мне, что вы об этом не мечтали, Селми. - Это… - Бедный сир Барристан был в полном смятении, но внезапно его лицо озарилось. Он желает этого. Ну разумеется, желает. Он хочет верить, так же, как Коннингтон и все остальные. – Сын принца Рейегара… но как это возможно… - Мне сказали, что наш всемогущий лорд Варис подменил его на крестьянского младенца, которому Грегор Клиган впоследствии разбил голову об стену. Это не более невероятно, чем, скажем, история о том, что лорд Тайвин Ланнистер убит в нужнике и не смог просраться золотом. Сделайте это, Селми. Дайте всем честное предостережение, и я приведу на вашу сторону Младших Сыновей. Бурый Бен бегом прибежит к вам, как только поймет, что вы можете выиграть, – он ведь наемник. Если я не ошибаюсь, с одной стороны вас осадил волантийский флот, с другой стороны – зачумленный юнкайский лагерь, а вы сидите сложа руки и ждете, когда ваша королева соизволит вернуться. Я бы сказал, что вы больше не можете позволить себе бездействовать. - Убьем Хиздара, и весь город поднимется против нас. - Тогда, - Тирион тонко улыбнулся. – Тогда вы спустите на них драконов. Видите, милорд? Самая лучшая ложь - та, в которой содержится толика правды. - Ты омерзителен, Бес. - Да, я такой. И благодаря этому мы не умрем. По лицу Селми было видно, что нерешительность борется с гневом и растущим пониманием того, что, похоже, есть только один выход. - Если ее величество вернется, - наконец произнес старый рыцарь, - и обнаружит, что я разрушил все, чего ей с таким трудом удалось достичь… - Подозреваю, вам это не понравится. Пример сира Джораха показывает, что она не прощает обид. Но если это препятствует вам делать то, что должно, тогда я просто трачу время и мы все вместе можем прямо сейчас спрыгнуть со стены. - Этот… - Тирион видел, что Селми ищет хоть какую-нибудь причину, чтобы отказаться. – Вы уверены, что этот мальчик – Эйегон? Настоящий Эйегон? - Я не уверен ни в чем, кроме зимы и налогов. Кем бы он ни был, этот мальчик собирается захватить Железный трон. Он может сделать это вместе с Дейенерис, сделав ее своей королевой, или же без нее. – Тирион пожал плечами. – Первый вариант, конечно, предпочтительнее. Покажите, можем ли мы все еще называть вас Барристаном Храбрым, или навеки останетесь Барристаном Дряхлым. Селми глубоко вздохнул. - Вы правы, милорд Ланнистер, - сказал он с таким видом, будто соглашается съесть червяка. – Нужно предпринимать активные действия. Я сделаю это сегодня вечером. Возвращайтесь на свой постоялый двор, вам не нужно здесь находиться. - С радостью. Я сказал все, что хотел. – Тирион вскочил на ноги. – Надеюсь, за время нашего разговора гарпии не добрались до Каспорио и его друга. Мы ведь скоро увидимся, сир? Селми издал неопределенный звук, который Тирион истолковал как согласие. Дейенерис должна в ногах у меня валяться за то, что я для нее сделал. Он вспомнил, что Эйегон Завоеватель взял обеих своих сестер в жены, а любимое изречение Таргариенов – «у дракона три головы». Она может выйти за Эйегона и одновременно за меня. Я буду служить ей не хуже любого другого консорта, трахать ее до визга и не буду называть ее Тишей, если не напьюсь вдрызг. Путь обратно на постоялый двор показался ему очень долгим. Мысли о плане сира Барристана лишили Тириона покоя на остаток дня. Он зашел к Бурому Бену Пламму и рассказал ему свои соображения, в частности, что будет неразумно сегодня вечером покидать город. Капитан наемников хмыкнул, выразив, по всей видимости, удовольствие. Он покинул войско Дейенерис, узнав, что она не может контролировать драконов, и с тех пор его недоверие к ним не уменьшилось. Тем не менее, он был далек от печали, узнав, что дело сдвигается с мертвой точки. - Может, удастся сжечь парочку волантийских кораблей, - заметил он. – Я все еще думаю, что мы могли бы сражаться за них, но раз нет – лучше устранить все соблазны. - Вот именно, - согласился Тирион. – Что ж, нам остается надеяться, что моральные устои сира Барристана не перевесят его отчаяние. Он убьет Хиздара после второй стражи – этот напыщенный благородный глупец считает, что должен сам нести за это ответственность, - и отправит Серого Червя с Безупречными выпустить драконов. Драконы знают его, так что, теоретически, история Квентина не должна повториться. А мы сидим тихо и ждем случая, чтобы восстать из пепла. Кстати, ты можешь сделать феникса символом отряда. - Да иди ты, - отмахнулся Бурый Бен. – Дело может и не выгореть, но этот риск, я думаю, мы можем взять на себя. Ладно, я скажу ребятам, чтоб сидели тихо. А ты скажи то же самое своей шлюхе. - Она мне не шлюха. – Бесполезно говорить об этом Бену или любому из Младших Сыновей. Их всех чрезвычайно забавляет мысль о трахающихся карликах. - Наплевать, кто она там, пусть не путается под ногами. Я не отвечаю за ее судьбу, если эти твари сорвутся с поводка. Как думаешь, сколько домов в Миэрине они сожгут? - Лично я надеюсь, как можно больше. Бурый Бен снова ухмыльнулся. - Да уж, это не повредит. А тебе лучше бы подумать о том, как ты собираешься заплатить мне все то золото, что обещал. Все, давай вали отсюда. Тирион шутливо поклонился и удалился. Ему с большим трудом удалось заполучить отдельную комнату для себя и Пенни и не меньших усилий стоило заставить ее не болтать о Симпатяжке и Хруме. Это чудо, что они не превратились в ужин; еда стоила баснословных денег, и большая часть ее была достойна харчевни в Блошином Конце, в которую он отправил Саймона Серебряного Языка. Тирион всячески старался не есть ничего, что хотя бы отдаленно напоминает мясо. Это означало, что ему приходилось довольствоваться тошнотворным пюре из корней и клубней, но это все ж лучше, чем что похуже. Когда он вернулся в гостиницу, к его удивлению, Пенни там не оказалось. Собака и свинья были привязаны, и, как всегда, Симпатяжка засрала все вокруг. Пенни слишком боялась выводить их на улицу, и теперь запах стал для Тириона настолько привычным, что он почти его не замечал. Он больше беспокоился о том, что могло заставить Пенни покинуть безопасную комнату (по крайней мере, более безопасную, чем весь остальной Миэрин) именно тогда, когда ей не следует попадаться на глаза. «Как и следовало ожидать, - подумал он. – Думаю, мне стоит предоставить ее самой себе». Но все же он развернулся и вышел через черный ход в тесный двор. Уже начало темнеть. Во дворе тускло горели факелы, но между ними оставались глубокие тени. Тирион все оглядывался через плечо в поисках заблудившихся гарпий, но ни одной не увидел. Подняв глаза кверху, он различил на стене скорчившуюся маленькую фигурку, смотрящую на море. - Пенни! – крикнул он. – Ради всех богов, девочка, слезай оттуда. Она подпрыгнула, оглянулась, увидела его и съежилась, как напроказивший ребенок. - Тирион, - беспокойно сказала она, - что ты здесь делаешь? - Что я делаю? А ты что делаешь? Там ничего нет, кроме толпы гребаных волантийцев на кораблях, а их татуировки отсюда не рассмотреть, я пробовал. Слезай. Пенни продолжала вглядываться в темную воду. - Сейчас. Тирион раздраженно вздохнул. - Мне плевать, что ты там делаешь, - резко сказал он. – Я велел тебе слезать. Иначе встретишься с Оппо скорее, чем ты того желаешь. Это было жестоко, но его слова встревожили ее и она снова обернулась. - О чем… о чем ты говоришь? Ты же сам сказал, что там нет никого, кроме волантийцев… - Прямо сейчас - нет. Но это не значит, что через, скажем, пару часов ситуация не изменится. Вечером здесь будет жарко. Поверь мне, у меня надежный источник. Если ты не спустишься, я велю Бурому Бену зажарить Симпатяжку и Хрума. Пенни пришла в ужас. - Ты этого не сделаешь! - А вот посмотрим. – Тирион угрожающе шагнул в сторону постоялого двора. Как он и надеялся, это заставило девочку мигом сбежать вниз. Она бежала так быстро, что споткнулась на ступеньках и ободрала ладони и колени. Чувствуя себя чуть-чуть виноватым, он подал ей руку и помог встать. - Так все-таки, что ты там делала? Пенни покраснела. - Мне приснилась мама. - Мама? Она что, живет под водой? - Нет. Она… я не знаю, где она и жива ли вообще. – Пенни покраснела еще гуще. – Этот сон был такой… явный. Как будто она звала меня. Я подумала, может, если я пойду и посмотрю… Тирион знал, что ему следует сказать что-нибудь многозначительное, но слова не шли на ум. Пенни была слишком юна, во всех смыслах. Ей не больше тринадцати или четырнадцати. Когда мне было тринадцать, я женился на шлюхе. - Твоя мама, - повторил он, стараясь говорить мягко. – Ты никогда о ней не рассказывала. Ты как-то сказала, что у нее были темные волосы, как у тебя, и она иногда тебе пела. - Да, пела. – Пенни отвела глаза. Ясно было, что она очень хочет вернуться наверх, и Тирион скрепя сердце решил, что раз первую стражу еще не прозвонили, не говоря уж о второй, прямо сейчас опасности нет, если, конечно, сир Барристан не потеряет чувство времени или драконы не решат действовать по своему усмотрению. Сердясь на самого себя, он поднялся за девочкой по лестнице. Постоялый двор был построен впритык к городской стене, поэтому им открывался роскошный вид на гавань. Вдалеке на волантийских судах горели фонари, и в сгущающихся сумерках корабли казались призраками. - Она любила нас, - неожиданно сказала Пенни. – Я знаю, что любила. - А твой отец? – Гребаный идиот, тебе нет дела до ее папаши. Спроси ее, и тебе придется рассказывать о своем отце. - Я никогда его не видела. Мама о нем не говорила. – Пенни откинула с глаз прядь волос. – Наверное, ей было слишком больно вспоминать о нем. Она растила нас с Оппо, пока нам не исполнилось шесть, а потом… я точно не помню, что произошло, но она сказала, что ей нужно уехать в Браавос, что там нам будет лучше и что скоро мы больше не будем голодными и бедными. Она сказала, мы останемся с соседкой, пока она не вернется, и… уехала. Соседка умерла через несколько месяцев, мы хотели тоже уехать в Браавос, но не смогли, а потом повстречали труппу бродячих актеров. Тогда мы и научились потешному бою. - Пока вам не исполнилось шесть, - повторил Тирион. – Вы с Оппо были близнецами? Пенни удивилась. - Да. А что? - Ты никогда не говорила об этом. - Прости. – Пенни нервно потеребила волосы. – Я не говорила… а мне казалось, что говорила, но это теперь уже не важно. - Ты права, это не важно. – Тирион тоже смотрел на море, лишь бы не встречаться с ней глазами. Они убили ее брата, приняв его за меня. Он думал, что справился, но временами его все еще терзало чувство вины. Будь я проклят, если знаю, почему. Я в этом не виноват. Внимательно изучая горизонт, он вдруг увидел нечто странное. Тени. Движущиеся тени. Тени в форме кораблей. Как будто приближается еще один флот, все его огни погашены, а паруса сделаны из черной ткани. Как будто этот флот хочет предпринять стремительную атаку. Тирион нахмурился и наклонился вперед. Он заморгал, пытаясь убедить себя, что это ему мерещится в сумерках. Волантийцы внизу, казалось, ничего не заметили. - Что такое? – спросила Пенни, заметив его беспокойство. - Ничего, - неубедительно солгал Тирион. – Эта ночь, так или иначе, будет полна событий. И это напомнило мне, что мы на самом деле должны спуститься. - Я вот думаю, - Пенни не двинулась с места. – Как ты считаешь, сир Джорах вернется с королевой? - Сильно сомневаюсь. Благородный кретинизм хорош для поэтов. Для отвергнутых любовников он далеко не так хорош. А что? - Просто… я подумала, они как из песни. Медведь и прекрасная дева. Я вспомнила, как мама мне пела, и мне показалось это… важным, что ли. - Я помню, мне тоже кое-кто пел, - сказал Тирион. – И это значит, что я должен немедленно выпить. Пенни укоризненно посмотрела на него. У нее красивые глаза. - Она всегда пела одну песню. Я думаю, это мирийская песня. - Твоя мать была из Мира? - Нет. Из Вестероса. Из западных земель. Она была… из бедняков. Никто. - Та, что мне пела, тоже была из западных земель. – По неизвестной причине сердце у Тириона заколотилось. – Тоже из бедняков. Никто. С темными волосами. А что… - О боги, Ланнистер, не спрашивай, не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответы… - что за песня? Пенни помолчала. Потом она медленно и робко напела несколько строк. И Тирион Ланнистер почувствовал, что все, что он когда-либо знал, рухнуло ему на голову, словно наковальня. Была моя любовь прекрасна, словно лето, и локоны ее – как солнца свет. Он не мог дышать. Он не мог думать. Все кружилось, и он сам удивился, как не рухнул со стены. Не может быть, не может быть, твердил он себе, но каждая оглушенная, дрожащая частичка его тела выдавала ложь. Драконы уже не имели значения, а Железный трон – тем более. Эйегон и Дейенерис, Таргариены, Ланнистеры, Мартеллы, Джейме, Серсея, Мирцелла, Тристан, бедный сожженный Квентин, решимость сира Барристана убить Хиздара зо Лорака – все это было уже не важно. Он слышал только шум крови в ушах. Пенни встревоженно смотрела на него. - Тирион? Тирион? Тирион, что случилось? Он обнаружил, что стоит на коленях, хотя и не мог вспомнить, как упал. Во рту был привкус желчи, и все, что он съел, просилось наружу. Он схватился за крепостной зубец, и руки едва не соскользнули. Давай, прыгни. Сделай это. Тирион был не в силах встать или заговорить. Он боялся, что вообще никогда не сможет этого сделать. И тут ночную мглу разрезал первый взрыв. «Драконы, - в смятении подумал он. - Сир Барристан забыл сигнал». Но огонь шел не со стороны пирамиды Хазкаров, а с моря. Во тьме вспыхивали языки пламени. Красного пламени. Корабли-призраки оказались настоящими. Они шли на большой скорости, словно на таран. Пятьдесят или девяносто, а может, сто. Раздался еще один взрыв, и волантийский корабль превратился в тучу щепок, темные фигурки полетели в волны, словно крысы. Воздух пронзил вой боевых рогов. Тирион Ланнистер рассеянно смотрел на море. Он чувствовал жар пламени и думал лишь о том, сколько огня обрушится на Миэрин сегодня ночью. Похоже, его расчеты никогда не были так дьявольски точны. Этот загадочный флот атакует с одного фланга, драконы с другого – горожане решат, что они попали в самую глубокую из семи преисподних, или во что там верят эти гискарцы… Была моя любовь кровава, словно битва, и локоны ее – как языки огня. И только потом, когда незнакомый флот стрелой вонзился в гущу волантийских кораблей, он увидел знамена - золотого кракена на черном поле. И все понял. Грейджои. Чертовы, чертовы Грейджои. Тирион не пошевельнулся и не произнес ни слова. Он стоял, словно ягненок на заклании, не в силах сдвинуться с места. Он даже не пригнулся, когда над ним с глухим ударом выстрелила баллиста. Битва за Миэрин началась.