Север помнит / The North Remembers

Огонь маяка на башне Хайтауэров казался маленьким и ярким, словно драгоценный камень, на горизонте всходила большая оранжевая луна. Старомест по ночам был совсем как волшебный город из сказки: в изящных каменных лабиринтах улиц горели огни, а шпили и башни упирались прямо в звезды. Звездная септа, стоящая на высоком холме, была особенно прекрасна – казалось, она словно сделана из сахара; за ее высокими стенами до сих пор служили службы семи гимнов. За ней простирался океан, черный и спокойный, словно нарисованный. Сэму вспомнился Браавос. Но он пришел сюда не подышать воздухом или насладиться видом – ему нужно было до утра составить целую карту звездного неба, и поскольку он боялся мейстера Тихо так же сильно, как Аллисера Торне, он был всецело поглощен работой. Из всех предметов, которые Сэм изучал в Цитадели, астрономия нравилась ему меньше всего – впрочем, это еще не самое плохое: рано или поздно настанет тот ужасный день, когда ему придется резать трупы. Не то чтобы это дело казалось ему неинтересным или бесполезным, просто от расчетов бесконечных геометрических углов и кривых у него болела голова, одну звезду было невозможно отличить от другой, а мейстер Тихо неизменно ругал его, как бы он ни старался. Сэм не собирался в ближайшем будущем водить суда по морю и был знаком с теорией, что земля круглая, а не плоская, и что она крутится вокруг солнца, а не наоборот, поэтому он надеялся, что его избавят от более близкого знакомства с предметом. Но ему не повезло. Как всегда, он не осмеливался возражать. Он и так в непростом положении: он одновременно и школяр Цитадели, и брат Ночного Дозора, а еще - отвергнутый, лишенный наследства сын Рендилла Тарли. Сэму приходилось следить за каждым своим шагом и он не рвался заводить дружбу с другими школярами – их насмешки были хорошо знакомы ему с детства. Они были настолько жестоки, насколько могут быть жестокими подростки. Хотя Сэм потерял несколько стоунов веса, в основном благодаря сомнительной еде, которую подавали в трапезной, а также за пару недель блужданий по берегам Медовички в поисках образцов растений и животных, он все равно оставался для них «сиром Хрюшкой», и ему было это известно. Но если он должен стать мейстером, как этого хочет Джон, придется терпеть. Но все было не так уж и плохо. Сэм отлично разбирался в истории, философии и богословии и собирался в скором времени выковать медное звено для своей цепи. Он помогал восстанавливать копию древнего манускрипта «Подвигов Эйегона» - хронику завоевания с того момента, как Эйегон высадил свое войско на Драконьем Камне, и до момента создания Железного Трона и постройки Красного Замка в Королевской Гавани, и спорил с мейстером Виллемом, было ли Пламенное Поле единственным способом, чтобы убедить Утес и Простор преклонить колено. Но больше всего времени Сэм посвящал поискам записей об Иных. Библиотека Цитадели была самым удивительным местом, где ему доводилось бывать: не темная, затхлая и пыльная, как архивы Черного Замка, а большая, светлая и полная воздуха, с высокими сводами и тонкими колоннами; чтобы достать до верхних полок, огороженных решеткой, нужно было влезать по стремянке. Посредине за высоким столом сидел медлительный старый мейстер, который злобно зыркал на каждого школяра с липкими пальцами, попавшего в его поле зрения. Книги нельзя выносить за священные пределы библиотеки: за них нужно расписаться, читать только в читальном зале – под страхом смерти на книге нельзя оставить ни малейшего чернильного пятнышка, – а потом вернуть. Так что, когда у Сэма выдавалась свободная минутка, - он не интересовался внеклассными занятиями своих товарищей по учебе, которые сводились к тому, что они до поросячьего визга упивались ужасно крепким сидром в «Пере и кружке», - он проводил время в читальном зале, разбирая каракули и бесконечные рассуждения какого-нибудь давно почившего богослова о природе зла. Иные пришли из страны Вечной Зимы, они пробуждаются из-за холода или холод приходит с их пробуждением, их может убить огонь, драконье стекло и драконья сталь. Но все это Сэм уже узнал в Черном Замке, поэтому он молился о том, чтобы найти что-нибудь новое. Ему не везло, пока он не оставил исторические писания и не переключился на мистические тексты. Здесь он узнал о пророчестве про Азора Ахаи, которым объявил себя Станнис Баратеон, и прочел историю о Рассветной Битве. Сэм нашел любопытным, что в тексте Азор Ахаи именовался также как «Тэргариин». Вообще, чем больше он читал, тем больше видел упоминаний о драконах. Драконы. Сэм припомнил истории, которые рассказывал Ксондо, слухи, блуждающие по Цитадели, внезапный отъезд архимейстера Марвина к королеве Таргариенов, которая, как говорили, вдруг появилась на востоке как раз с тремя драконами. Но это была слишком щекотливая тема, ее в Цитадели не любили обсуждать. Сэм прочел достаточно, чтобы понять, что обвинения мейстеров в отравлении последних драконов не лишены оснований. Цитадель желала построить новый мир, основанный на науке, логике и разуме, очищенный от колдовства и предрассудков, а любой, хотя бы издали знакомый с историей драконьих королей, знал, что они всегда балансировали на грани безумия. Вчера Сэм был на лекции, где один из мейстеров предложил новую теорию: валирийский обычай Таргариенов женить брата на сестре пагубен не только по религиозным соображениям, но и чисто физически – неблагоприятные особенности душевного строения увеличивались и отражались друг от друга, так что безумие передавалось в крови вместе с серебристыми волосами и лиловыми глазами. Следует отметить, заключил мейстер, что в случаях, когда Таргариены заключали браки не с членами своей семьи – например, когда Дейерон Добрый женился на Мирии Мартелл или когда принц Рейегар женился на Элии Мартелл, – одна или обе из этих характерных черт пропадали. И у Дейерона, и у Рейегара первенцы были похожи на их матерей-дорниек, и, хотя правнук Дейерона Эйерион Пламенный был Таргариеном в худшем смысле этого слова, безумие по этой династической линии не проявлялось вплоть до печально известного Эйериса. «Но что если драконы – это единственный выход? – думал Сэм, стараясь настроить Мирийский Глаз, который он взял с собой, чтобы обозревать небо. – Я не могу вернуться к Джону с таким ничтожным результатом. Может быть, мне следует последовать примеру Марвина и найти королеву Дейенерис и ее драконов». От этой мысли его бросило в дрожь. Но если Таргариен возглавил войско Ночного Дозора в последней великой битве против Иных, а потом Брандон Строитель, Старк, возвел Стену, чтобы сдержать их… И протрубил Джорамун в Рог Зимы и поднял из-под земли великанов. Сэм снова содрогнулся. Это была одна из тех вещей, о которых он не хотел думать, особенно в эту приятную, хоть и немного прохладную староместскую ночь. Он тщательно очинил перо, записал положение Ледяного Дракона, голубой северной звезды, по отношению к Короне Короля и покрутил стекла Мирийского Глаза в надежде получше рассмотреть мутную полоску, которая должна быть туманностью. По крайней мере, здесь спокойно: можно подумать о Лилли, как там они с маленьким Эйемоном – именно так они решили назвать сына Даллы, когда ему исполнится два года, - поживают в Роговом Холме. Сэм очень хотел написать ей, но Лилли не умеет читать; в любом случае Сэм не решился бы доверить пергаменту и половины тех слов, которые хотел сказать ей. С его везением, письмо перехватит Лео Тирелл или еще кто-нибудь из особенно несносных школяров и разнесет по всей Цитадели, чтобы каждый… - Смертоносный. Сэм подпрыгнул на целый фут, опрокинул чернильницу и еле успел подхватить ее, прежде чем она упала с высоты сорока футов на улицу. Его сердце бешено колотилось, руки были вымазаны в чернилах; он вытер их о рясу, оставив на ней два огромных черных пятна. Обернувшись, он обнаружил, что за ним весело наблюдает Сфинкс Аллерас, стройный дорнийский юноша. - Ч-что ты тут делаешь? – промямлил Сэм, пытаясь определить, пролились ли чернила на пергамент. – Ты меня до смерти напугал. - Прости. – Аллерас взял Мирийский Глаз, настроил его стекла и опытной рукой поднес к глазам, оглядывая небо. – Эх, помню, как я в первый раз пришел сюда. Я хотел выцарапать Тихо глаза, хотя самым первым моим желанием было его задушить. Но сегодня… - Он помолчал, прищурившись. – Сегодня я ищу нечто иное. - Что? Аллерас ответил не сразу. - Судя по твоему виду, Тарли, ты не из тех, кто пропускает ужин. Но я не видел тебя вечером в Чертоге. Сэм вздрогнул. - Нет, я опять был в библиотеке. А что? Аллерас выпрямился и посмотрел ему в глаза. - Ты слышал новости со Стены? - Нет. – Не хочу ничего знать. Не здесь, не при нем. Не хочу. - Прости, - снова сказал Аллерас. – У меня недавно умер отец, и я знаю, каково это. Твой друг Джон Сноу мертв. Это случилось недавно. Его собственные люди убили его во дворе Черного Замка, а один из них – не запомнил его имя, Баден или Боуден, стюард, - он теперь лорд-командующий. Сэма как будто ударили чем-то тяжелым. Как будто неведомая сила швырнула его в воздух и он падает. - Это… не… - выговорил он. Боуэн Марш? Боуэн Марш – убийца? – Джон не мог умереть, ему нельзя… Аллерас пожал плечами. - Я то же самое думал об отце. Но он все равно умер. Боги не всегда справедливы, Смертоносный. У Сэма подкосились ноги. Он тяжело опустился у стены, судорожно всхлипнул и заплакал. Аллерас некоторое время смущенно изучал его. Если он проболтается, слух распространится по всей Цитадели уже к утру – особенно потому что Сэм совершил ужасную ошибку, рассказав, что блудник Атлас, оруженосец Джона, родом из Староместа. Но Сфинкс оказался не таким. Он уселся на амбразуру рядом с Сэмом и положил легкую руку ему на плечо. - Прости меня, - сказал дорниец. – Ты был с ним близок? - Он… - Сэм подбирал слова. Почему боги забрали Джона Сноу, который был так нужен Ночному Дозору, а его направили сюда? Его охватила неведомая доселе ненависть, он хотел увидеть кровь Боуэна Марша на своем клинке, заставить его заплатить, и дорого заплатить. – Джон был первым, кто отнесся ко мне по-доброму. Я бы погиб, если б не он. Он защищал меня от Аллисера Торне и от остальных… он пристроил меня к мейстеру Эйемону, он хотел, чтобы я занял его место… место Эйемона, не Джона. Я бы никогда не смог занять место Джона, да и заменить Эйемона у меня вряд ли получится. – Он глотнул воздух. По щекам текли жгучие слезы. Это я подстроил, чтобы Джон стал лордом-командующим. Значит, это я виноват? – Так зачем же я здесь нужен, раз человек, который п-послал меня сюда, умер? - Я уверен, Ночному Дозору все еще нужен мейстер, - сказал Аллерас в попытке подбодрить его. «Ночному Дозору нужно гораздо больше, чем мейстер, - подумал Сэм. – Я был за Стеной, я видел их, я видел их на Кулаке… Я должен был погибнуть, сотни более храбрых людей, чем я, погибли. Джон дал мне кинжал из драконьего стекла и сломанный рог. Чтобы помнить, сказал он, но я не хочу помнить, я хочу забыть…» Рог ему пришлось отдать вместе с остальными личными вещами, когда его приняли в школяры, но внезапно Сэму захотелось его вернуть. Это последний подарок, который я получил от Джона, и это всего лишь сломанный рог. Разве он может представлять угрозу? - Эй, Смертоносный, - сказал Аллерас. – Похоже, ты о чем-то размышляешь. Следует ли нам всем приготовиться к действию? Не называй меня так! Когда его друзья на Стене называли его Смертоносным, это было не так уж плохо. Но школяры упросили его рассказать свою историю, подхватили это прозвище, и в их голосах Сэм слышал насмешливое пренебрежение образованных и искушенных людей, которые не видели ничего загадочного в том, что теорему нельзя объяснить, которые считали тех, кто цепляется за «первобытные» верования, безнадежно наивными и не от мира сего. Они не верили в Иных так, как названые братья Сэма по Дозору, и его изыскания в библиотеке стали еще одним поводом для насмешек. Терпение Сэма было на исходе, в нем клокотала ярость, так же как и тогда, когда он ударил певца Дареона в браавосском борделе. Он ударил, слепо и яростно. Аллерас издал удивленный звук и попытался отступить, но полностью уклониться не получилось. От удара он упал и растянулся на полу, вскрикнув на удивление женским голосом. Сфинкс перекатился и вскочил на ноги, но не попытался дать Сэму сдачи. - К-какого хрена, Сэмвел, - воскликнул он. – Я не имел в виду ничего дурного. Я же не Лео Тирелл и его дружки. - Нет, - сконфуженно произнес Сэм. – Ты не такой. – Он подумал о том, что Джон мертв, вспомнил, как ударил Дареона, потому что тот потратил все их деньги на шлюх, и как мейстер Эйемон назвал его Эггом и сказал, что видел сон о том, что он состарился, и что Лилли далеко, и Джон мертв, и снова заплакал. Аллерасу пришлось потратить некоторое время, чтобы успокоить его, и Сэм был совершенно раздавлен при мысли о том, что какой-нибудь мейстер застанет их и сделает выговор за шум. - Мне жаль твоего друга, - сказал дорниец. – Честное слово. Но тебе лучше закончить свою карту – не забудь, ты должен сдать ее мейстеру Тихо утром. Давай я помогу тебе. Сэм вытер нос рукавом рясы и с несчастным видом вновь окунул перо в чернильницу. В последнюю очередь он хотел сейчас думать о карте звездного неба и мейстере Тихо, но Аллерас уверенно набросал расчеты, подсказал ему, куда смотреть, и дело пошло проще. Сэму было интересно, что искал здесь Сфинкс, но он решил не спрашивать. Аллерас быстро продвигался на своем пути к званию мейстера, и ни для кого не было секретом, что в настоящее время он выковывал звено из валирийской стали. Высшие тайны. Если кто и должен знать что-то про Иных и драконов, это Аллерас, и Сэму внезапно пришло в голову, что он мог бы попросить у Сфинкса помощи не только в астрономии. Аллерас очень многое знал о Цитадели, от обыденных вещей до таинственных – какое блюдо из трапезной не стоит есть, в каком коридоре обитает призрак юного школяра и даже как пройти в комнату, где горят стеклянные свечи. Все это время Сэм учился так же, как жил всю жизнь, – опустив голову и ища укрытия, безропотно снося все унижения, которые перепадали ему от тех, кто был сильнее, и решался действовать только когда был уверен, что никто не смотрит. Нет такого звена, которое символизировало бы науку, как стать мужчиной. - Аллерас, - сказал он, и Сфинкс удивленно повернулся к нему. – Мне… нужна твоя помощь. Он ожидал, что дорниец посмеется над ним, просто потому что над Сэмом Тарли слишком часто смеялись. Но Аллерас молчал и изучал его задумчивыми черными глазами, которые достались ему от матери-летнийки. Сэм уже испугался, что тот не ответит, но юноша спросил: - Чем тебе помочь? Сэм сглотнул. - Джон Сноу, может, и мертв… но мой долг перед ним жив. – Слова давались с трудом. На мгновение Сэму захотелось воспользоваться поводом, чтобы сбежать подальше от звездных карт, от язвительных насмешек мейстера Тихо и издевок товарищей-школяров, прочь от невкусной еды и коридоров с привидениями, убежать к Лилли, найти для них укромное место и жить с ней долго и счастливо. Но он знал, что если так поступит, то предаст память Джона, и не будет ему за это прощения. Боуэн Марш не понял, с кем имеет дело. Мысль о том, чтобы вернуться на Стену и объединить силы против убийц Джона, привела Сэма в ужас, но если каждый болван называет его Сэмом Смертоносным, то это потому, что он видел страшное своими глазами. Это больше, чем просто мелкая вражда. Так было с начала времен. Аллерас все еще смотрел на него, а потом сказал: - Куда тебя отвести? - Не знаю, - признался Сэм. – Мне просто нужна помощь. Я не хочу подвести Джона. - Пойдем, - поманил его Аллерас. – Думаю, я знаю, откуда начать. Сэм поспешил за стройным легконогим юношей так быстро, как только мог: он чувствовал себя неуклюжим слоном. Вниз через люк, по винтовой лестнице, дальше – темные коридоры и множество поворотов. Школяры и кандидаты опасались бродить по Цитадели ночью, хотя всегда находились те, кто выходил в Старомест, чтобы насладиться плотскими радостями; как выяснил Сэм, очень немногие на самом деле соблюдали обет безбрачия. Я, например. Это даже отчасти хорошо, что он несколько лет не увидит Лилли, а может, и вообще никогда не увидит. Если бы она была ближе, было бы больше соблазна нарушить обет, а он всем сердцем хотел держать слово. Сэму было трудно понять, почему мейстеры должны соблюдать целомудрие – ведь, в отличие от братьев Ночного Дозора, они не единственные, кто стоит между Иными и человечеством. Но он даже не пытался рассматривать это как отговорку. - Вот, - тихо сказал Аллерас, напугав его. – Мы пришли. Сэм судорожно огляделся, ожидая и надеясь увидеть нечто грандиозное, источающее бездну нужных знаний. Но ничего такого он не увидел. Перед ним был потрепанный деревянный разводной мост, ведущий на маленький остров, на котором располагался Воронятник, самое старое строение в Цитадели. Когда они перешли через мост, то оказались в необычном дворе, заросшем мхом и лозой. Было уже довольно поздно, и ночная прохлада стала сильнее – жителю Рогова Холма здесь показалось бы слишком холодно, но Сэм уже узнал, что такое холод на самом деле. Луна наполовину вышла из-за галерей на дальнем конце Цитадели, заливая призрачным бледным светом землю, красные листья и белые ветви чардрева. Сэм застыл как вкопанный. Есть всего один или два речных лорда, которые молятся старым богам, припомнил он, но в остальных случаях сердце-древо нельзя назвать обычным или желанным на юге, где преданно поклоняются Семерым. Когда он впервые пришел сюда, ему рассказали, что вороны любят сидеть на ветках чардрева, так что неудивительно, что мейстеры завели себе такое дерево. Помимо изучения северных обычаев и изображений, в основе которых были эти тихие наблюдатели, Сэм знал, что, по верованиям, чардрева обладают огромным запасом коллективного знания – лица, вырезанные на них, носят не только ритуальный характер, в них есть какая-то жизненная сила, которая позволяет им видеть и запоминать все, что происходит перед ними. А поскольку чардрева живут тысячи лет, они являются источником знаний гораздо более ценным, чем любой свиток. Если тебе удастся упросить их заговорить. - Ну да, - сказал Аллерас, казалось, прочитав его мысли. – Я провел здесь немало времени. Жаль, что Марвин Маг уехал. Мое обучение этим тайнам нельзя считать оконченным, пока он не вернется, но иногда мне кажется, что я почти овладел мастерством. Должен признаться, я солгал тебе. Я услышал весть о смерти Джона Сноу сегодня вечером, но я и раньше это подозревал, судя по тому, что я здесь видел. Что-то в его голосе заставило Сэма резко обернуться. То, чем Аллерас занимался, было и запретно, и опасно – за теми немногими избранными, кто решался выковать звено из валирийской стали, пристально наблюдали, чтобы они не погрузились в темные пучины чародейства и не начали сеять кровавый хаос. Колдовство противоречило всем основам существования Цитадели, всему, что было хорошо и правильно. От тех, кто имел искреннее и добросовестное желание учиться, знаний не утаивали, однако ожидалось, что школяры изучат ровно столько, чтобы понять, насколько опасно знать больше. Однако не удивительно, что с отъездом Мага его бывшие ученики получили возможность гораздо сильнее углубиться в изучение высших тайн. Не удивительно и неразумно. - Тебе не следует этого делать, - сказал Сэм, понимая, как несерьезно звучат его слова, ведь он сам попросил Аллераса помочь. – Ты не знаешь, что это такое, это опасно. Сфинкс поднял бровь. - Воистину, ты прав. Невежество – величайший в мире яд, особенно когда оно считается достоинством. Уверен, ты замечал, что люди боятся и ненавидят тебя, если ты знаешь слишком много, Сэмвел. Только очень сильный человек может перебороть этот глупый первобытный внутренний голос, который так и вопит, чтобы ты заткнулся, сидел тихо и был как все. Иногда он говорит словно мейстер, который уже сорок лет как выковал свою цепь, а не как девятнадцатилетний юнец. И он прав – часто мы ошибаемся, когда верим, что что-то является непреложной истиной. Внезапно Сэм почувствовал себя очень уставшим. Всю свою жизнь он терпел насмешки и издевательства за то, что он жирный, слабый и трусливый, но он точно знал, что это правда, и эту правду трудно было отрицать. Он искал ответы в свитках, размышлял над теориями и абстрактными умствованиями в надежде, что однажды найдет объяснение человеческой природе, но из этого ничего не вышло. Если бы я был другим человеком, я бы хотел, чтобы Стена рухнула и чтобы Иные забрали всех, кто меня обижал. Но я этого не хочу. Это странно. Кроме того, Стена стоит уже тысячи лет, она пронизана заклятьями несказанной силы и действенности, которые охраняют и защищают ее. Она никогда не рухнет, заверил себя Сэм. Пока стоит Стена, Иные не пройдут, так что это все пустые разговоры. Однажды их придут целые легионы, но пламя Азора Ахаи и лед Брандона Старка их удержат. И тогда, как бы он ни был труслив, его долгом будет встать вместе со своими братьями и защищать Стену. Если боги будут милостивы, это случится задолго после его смерти – а лучше никогда. Но сейчас он все еще здесь, в Староместе. В безопасности и… Чардрево открыло вырезанные, залитые соком глаза и посмотрело на него. Сэм издал придушенный вопль и подался назад, едва не наступив на Аллераса, упавшего второй раз за ночь. Он увидел, а может, ему только показалось, что лицо на стволе меняется, что это не просто древесина, в нем проступают другие черты – нет, это ему просто хочется верить от горя, нет, не может быть… не может… Сэм оцепенел от изумления. Ошибки быть не могло: на него смотрело лицо Джона. Безгубый деревянный рот двигался, но Сэм слышал только вой ветра. - Джон, - произнес он слабым голосом, – Джон, я не понимаю. Глаза сверкнули. Сильный порыв холодного ветра ударил Сэму в лицо. На этот раз он смог разобрать слово. «Рог, - шептал Джон. – Рог». - Рог? – повторил Сэм. – Какой рог? Тот, который ты дал мне? У меня его больше нет – я отдал его, когда меня принимали в школяры. А что? В чем дело? Что такое? «Найди», - сказал Джон, и добавил что-то еще, кажется, «пламя». Сэма раздирали эмоции – недоверие, радость и тревога, - это ведь не настоящий Джон, просто какая-то искаженная, отраженная тень. «Он все еще мертв», - понял Сэм. Но какой рог? Изо рта Джона вырвалось последнее слово. «Украденный». И он исчез, померк, словно свеча, задутая ветром. Сэм всматривался в чардрево так напряженно, что у него глаза заслезились; он не был уверен в своем рассудке. Он хотел схватить Аллераса за шкирку и спросить: «Ты это видел?», но достаточно было только взглянуть на Сфинкса, чтобы понять – видел. Если мы оба сошли с ума, так, по крайней мере, не будет одиноко. - Рог, - прохрипел Сэм. – Не знаю почему, но я должен вернуть его. Я должен увидеть его. Немедленно. Аллерас помотал головой, медленно, словно оглушенный бык. - Даже я не могу пробраться в ту комнату. Единственный ключ, которым можно ее открыть, принадлежит архимейстеру. - Джон сказал, рог украли. – Сэма охватил невыразимый ужас. – Как ты думаешь, может быть, архимейстер Марвин взял его… но он уехал до того, как я принял обет школяра… - Он словно слышал себя со стороны – лепечущий дурак, всполошившийся из-за того, что ему сказало дерево. Может быть, ему только привиделось – но нет, он готов был душу отдать в заклад, что все это было на самом деле. - Если его украли, - сказал Аллерас, тщательно взвешивая каждое слово, - тогда тот, кто это сделал, сначала украл ключ. - Он ведь не настолько ненормальный, чтобы после этого оставаться здесь? – Сэм не мог даже помыслить о таком. - Сомневаюсь, - ответил Сфинкс. – За последние полгода отсюда никто не уезжал, но… Он остановился. - Но? – повторил за ним Сэм. - Может, я ошибаюсь, - произнес Аллерас, - но ты помнишь Пейта? - Пейта? – Сэм вспомнил, он видел его, когда впервые прибыл в Цитадель. Бледный, вялый парень, которого он сразу невзлюбил без видимой причины. Пейт… о боги, он уже две недели как исчез. Тогда все решили, что у мейстеров просто кончилось терпение: ведь ясно было - парень никогда не станет даже наполовину пригодным для того, чтобы вступить в орден, так что не стоит с ним возиться, лучше переключиться на тех, у кого действительно есть талант. Но если это не так… С другой стороны, если он не годился в мейстеры, как же ему хватило ума провернуть такую дерзкую кражу, и зачем ему было брать сломанный, грязный, бесполезный рог. Разве только… «Кто такой Пейт? - лихорадочно гадал Сэм. – Кто такой Аллерас? О боги, кто же они?» Слишком много всего. Слишком много. Нужно сосредоточиться на чем-то одном. Сэм повернулся и сказал: - Ты считаешь, рог украл Пейт? Аллерас загадочно посмотрел на него и сказал: - Сначала я ничего не заподозрил, но пару недель назад я видел человека, очень похожего на Пейта, который уходил из Цитадели. Я пошел за ним из любопытства, но потерял его из виду. А Пейт – до того, как уйти, разумеется, - был помощником архимейстера Валгрейва, который настолько впал в маразм, что собственную задницу не мог найти. Если бы Пейт захотел, ему бы не составило труда украсть ключ от всех замков. - Разве он мог сотворить такое по собственному желанию? – Сэм сильно сомневался в этом. – Должно быть, кто-то его надоумил. Кто-то его использовал в своих целях. Думай, Аллерас. Думай. Воцарилась тишина. Сфинкс наморщил лоб так сильно, что, казалось, ему больно. Наконец он открыл глаза. - Ага, - прошептал он. – И кажется, я его видел.