Север помнит / The North Remembers

- Уберите оружие! Мечи в ножны! Это было первое, что услышал Сандор после того как его узнали, но, повинуясь инстинкту, он тут же вытащил двуручный меч. Внезапно он вспомнил, как точно так же сцепился с людьми Грегора, – как и тогда, сейчас с ним девчонка Старков, правда, на сей раз это пташка, а не мелкое волчье отродье. Мысль об этом, да еще перетрусивший трактирщик, в панике путающийся под ногами, заставили его сдержаться – а ему так хотелось выпустить пар. Он с размаху загнал меч в ножны и оскалил зубы, приветствуя людей Аррена и Сынов Воина жутким подобием улыбки. - Ладно, ладно, - сказал он. – Мечи в ножны. - Ты как был бешеным псом, так и остался, Клиган, - злобно бросил один из воинов Долины. – Тебе что, в семи преисподних стало тесно? Снова разбойничаешь? Ты похитил эту девушку и… - Твою мать, ты тупой кусок дерьма, я ее даже пальцем не тронул. Судя по тому, что она мне рассказала, это вы ее похитили. Сандор блефовал. Пташка ни слова не проронила о том, что она делала в Долине, так же как он ничего не рассказал ей про Тихий Остров, но он готов был поставить все свои жалкие гроши, что вряд ли она там ткала гобелены и щебетала любовные песенки. Хотя эта малютка все время щебечет любовные песенки. Сандор видел, что она изменилась: стала старше, жестче, уже не ведет себя как дурочка, да еще и эта история о том, что она убила сира Шадрика. Он не сомневался, что так оно и было, и мысль о том, что ей пришлось сделать это, а он опять не смог ее защитить, и о том, что произошло между ними прошлым вечером, – напридумывала себе невесть что, будто он ее поцеловал, а на самом деле он был тогда просто пьян вусмерть, - все это вызывало у него желание врезать кому-нибудь, да покрепче. И тут еще эти убогие мудаки приперлись. Это уж слишком, честное слово. - Леди… Алейна, - наконец обратился к девушке один из людей Аррена. – Мы ищем вас уже почти две недели. Ваш лорд-отец очень беспокоится. Вам, должно быть, пришлось вынести много лишений, но теперь вы в безопасности… в целости и сохранности. – Он многозначительно посмотрел на нее. – Вы ведь не пострадали? «Что еще за Алейна?» - с подозрением подумал Сандор. Ясно как день, даже пташка не настолько глупа, чтобы появиться в Долине под своим настоящим именем, но стоит на нее посмотреть… Он узнал бы ее где угодно, даже со стрижеными волосами. Да ее кто угодно узнает. Вряд ли байка про «Алейну» ей поможет. Одним богам известно, какими баснями их кормит Бейлиш, но они наверняка немного умнее, чем выглядят. Хоть чуть-чуть. Что до остального… он не хотел думать об этом. Если девочку сначала выдали замуж за Беса, потом она скрывалась с этим паскудным сводником Мизинцем, а потом ее силой увез предприимчивый сир Шадрик, то, должно быть, она еще более попользованная, чем Лоллис Стокворт, и еще более истерзанная, чем его собственное лицо. Сандор слышал от гвардейцев Ланнистеров историю о первой жене карлика и ее ужасной судьбе. Вряд ли этот урод держал бриджи завязанными, когда у него оказалась такая молоденькая нежная красотка на замену. Даже если он ее не тронул, то уж наверняка Мизинец постарался, в качестве платы за ее безопасность. А Шадрик... Как ты думаешь, псина, чем он занимался, когда она его убила? Сандор вспомнил, как плакался перед волчьей сучкой, умирая на Трезубце: «Лучше бы я взял ее и вырвал ей сердце, чем оставлять ее этому карлику». Если быть изнасилованной псом – это лучшая участь, чем та, на которую он обрек ее, как последний трус, то… то… Погрузившись в невеселые думы, он едва не пропустил мимо ушей ответ пташки: - Единственное, от чего я пострадала, так это от холода, голода и страха, - ответила она, странно покосившись на него. – Благодарю вас. Рыцарь протянул ей руку. - Поедемте с нами. Мы отвезем вас домой. Одно ваше слово – и этот пес умрет. - Попробуй только, говнюк. – Сандор громыхнул мечом в ножнах, заставив трактирщика снова заверещать от страха. - Нет! – выпалила Санса. – Нет, я этого не желаю. Он сказал правду, он не трогал меня. Мы встретились здесь, и он меня охранял. Но… добрые сиры, я не могу вернуться с вами, не рассказав вам… Командир отряда, кажется, уже терял терпение, но все же решил выслушать ее. - Что вы хотите рассказать, миледи? - Я… - Пташку, видно, покинула храбрость, но она все-таки набрала воздуха в грудь и выпрямилась. – Это насчет лорда Роберта. Он… я клянусь, лорд-протектор хочет его отравить. Трактирщик выронил кружку, и ее стук громом разнесся в наступившей тишине. - Лорд Бейлиш? – Люди Аррена переглянулись, и Сандор понял, что они считают такой исход вполне вероятным. – А как вы об этом узнали? - Вы знаете, кто я. Я… много времени провожу с лордом Робертом. Это необходимо… для планов лорда Бейлиша… сладкий сон, он использует сладкий сон, клянусь вам! Вы должны остановить его, вы должны защитить своего лорда, спросите мейстера Колемона, спросите Гретчель или Мадди, любую из служанок… Рыцари Долины внимательно слушали; они кивали и хмурились, по-видимому, соглашаясь. Но от Сандора, наблюдавшего за ними словно ястреб, не укрылось, какими взглядами они обменивались между собой. Он сильнее сжал рукоять меча. - Вот оно что, миледи, - сказал командир. – Сладкий сон. Мейстер Колемон. Пташка с жаром закивала. - Да, именно так. Это уже долго длится… наверное, все началось после смерти его матери, а ее… Мариллон не убивал, он не убивал, это… Ей не удалось закончить предложение, потому что три рыцаря Долины одновременно ринулись вперед. Сандор не сводил с них глаз, поэтому точно все рассчитал. Как только их мечи со звоном вылетели из ножен, а сердце трактирщика ушло в пятки, он был уже наготове и встретил первый удар с дребезжащим скрежетом. Его охватила безудержная радость. Так много времени прошло, и после стольких сомнений, мучений и волнений, после долгих дней, проведенных за рытьем могил, и ночей, заполненных призраками, он вернулся к привычному делу, которое хорошо знал и понимал. У него всегда отлично получалось убивать людей. Немногочисленные посетители бросили свою еду и сбежали из общего зала, гогоча, словно стая гусей, а Сандор и трое рыцарей били, рубили и кололи друг друга. Сандор определенно был не в лучшей форме, иначе он уже давно бы покрошил этих дурней в рагу. Как ни странно, сражаться с тремя противниками гораздо легче, чем с двумя или с одним; фокус в том, чтобы заставить двоих скрещивать оружие друг с другом, а самому взяться за третьего. Сыны Воина, по-видимому, не решили, на чьей они стороне. Сандор отлично понимал, что они терпеть его не могут, ведь его пердеж, как это ни прискорбно, не пахнет розанами, так что остается лишь надеяться, что пташка подкинула им достаточно намеков, чтобы немного поколебать их уверенность. Кроме того, как бы кощунственно это ни звучало, он один из них. Сандор не давал обетов и не посвятил себя служению богам, и вряд ли удастся вогнать Верховного Септона в такой ступор, чтобы он признал его божьим человеком, но Сыны Воина знали, что Старший Брат доверял ему и заботился о нем. Он велел тем двоим рассказать мне о ней, если встретят. И они рассказали. Это уже кое-что. Сандор едва успел пригнуться, когда один из рыцарей Аррена с силой рубанул его по лицу. Только новых шрамов не хватало. Хорошо еще, что в этом придурке больше дерьма, чем благоразумия. Сандор крутанул клинком, мимоходом подумав, что если Семеро сейчас смотрят на них, то они, небось, заходятся от смеха, и снес рыцарю голову. Краем глаза он заметил, что пташка побледнела как полотно. Забыла, кто я, девочка? Забыла, чем я занимаюсь? Мертвое тело билось в конвульсиях, по дочиста отмытому полу таверны хлестала кровь, а оба оставшихся в живых воина Долины удвоили усилия в попытке отомстить за товарища. Сандор снова пригнулся, но пропустил скользящий удар, содравший с левого плеча длинный лоскут кожи. Ерунда. Он зловеще усмехнулся и отплатил гораздо более действенным способом. С тремя футами стали в животе не поспоришь. Остался только один. Этому слабаку лучше прямо сейчас начинать молиться, он как раз успеет закончить к тому моменту, когда встретится с Неведомым… То, что произошло дальше, Сандор едва успел заметить. Один из Сынов Воина, разумно рассудив, решил, что сейчас самый подходящий момент, чтобы действовать. Он бросился к Сансе, обхватил ее за талию и потащил к выходу. Дверь хлопнула, внутрь ворвался снежный вихрь, и они исчезли. Все прочие мысли тут же вылетели у Сандора из головы. Он отпустил своего противника, перепрыгнул через перевернутый стол и рванулся к выходу, не обращая внимания на суматоху, царившую в таверне. Сандор плечом высадил дверь, огляделся и тут же заметил Сына Воина, который усаживал на коня упирающуюся Сансу. Мысленно попросив прощения у Старшего Брата, Сандор напал. Сын Воина обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть перед собой пятнадцать стоунов очень, очень разъяренного пса, и едва успел отразить удар Сандора. На их плащи и капюшоны падал снег. - Ты… совсем… спятил? – тяжело дыша, произнес он. – Я увезу девушку в безопасное место… подальше от тебя и Бейлиша… Сандору было наплевать. Ему следовало бы прикончить оставшегося рыцаря Аррена, но у него не было времени на сожаления – он пожалеет об этом позже, когда этот говнюк всем разболтает о них и пустит по их следу всю Долину. Что касается Сыновей Воина, их не обязательно убивать. Достаточно, чтобы они просто убрались восвояси. Сандор поскользнулся. Санса что-то кричала ему, но он не слышал. Он уклонился от одного удара, потом от второго, получил еще одну неприятную царапину и всем весом навалился на своего противника, швырнув его в припорошенную снегом грязь. Это позволило ему выиграть несколько секунд, и Сандор не стал тратить их даром. Он стащил Сансу с коня, перекинул ее через плечо, словно мешок с бобами, и кинулся бежать. От дома к дому разносились крики. Да уж, наделали мы тут шуму. Видимо, придется уходить в леса, но что из этого выйдет, неизвестно. Одна надежда на то, что, если они поедут на юг, погода станет получше, но мысль о том, чтобы вернуться в Королевскую Гавань с пташкой за пазухой, казалась Сандору слишком мрачной шуткой, чтобы над ней смеяться. Лучше бы вернуться с головой Беса. Тогда бы его стерва-сестрица сделала бы меня лордом. Лорд Сандор из дома Клиганов, неплохо звучит. Если Грегор мертв, права на земли и титул принадлежат Сандору, но он скорее бы искупался в ванне, полной дикого огня, чем снова вернулся в это проклятое место. К тому же Грегор не мертв, вот в чем загвоздка. Санса стучала кулачками по его раненому плечу, и Сандор был от этого не в восторге, но не мог велеть ей прекратить. Он ворвался в конюшню. Ее лошадь придется оставить; пусть считают это платой за беспокойство. Оставаться здесь точно нельзя. Сандор опустил Сансу на охапку сена, схватил сбрую и седло и оседлал жеребца. Как раз вовремя. У дверей конюшни уже маячили Сыны Воина и последний оставшийся в живых рыцарь Долины, а за ними – толпа местных. Правда, никто из них не рискнул встать на пути у Сандора, когда тот усадил Сансу в седло, сам вскочил следом и пнул огромного вороного коня так сильно, что тот заржал. Они понеслись по узким переулкам, а людишки врассыпную разбегались по сторонам. У Сандора не хватило духу оглянуться. Ему и так приходилось напрягать все силы, чтобы справиться с Сансой и Неведомым, да тут еще снег. Они петляли и виляли между домами, сбивая пушистую снежную пену, пока наконец не выехали в открытое поле. Снег валил и валил, но, по крайней мере, между тяжелыми облаками уже были видны просветы. Сандор подумал – а может, было бы лучше просто отойти в сторону и позволить, чтобы Сансу увез прямолинейный и чрезвычайно добродетельный рыцарь с радужным мечом; это, небось, было бы ей больше по душе. А потом у него мелькнула мысль – тогда уж лучше просто отрубить самому себе голову и покончить с этим. Он не помнил, сколько они ехали. Неведомый был гораздо выносливее, чем кони воинов Долины и Сыновей Воина; их фигурки то появлялись, то исчезали вдалеке и наконец совсем скрылись из вида. Но даже тогда он не решился остановиться. По свежему снегу они оставляют такие следы, что даже слепой заметит. Их спасут лишь расстояние и скорость. Сандор остановился только тогда, когда Неведомый начал задыхаться, закатывая глаза и роняя пену из разорванного рта. Если конь падет, то проще уж, действительно, самому отрубить себе голову, а Сандор понял, что пока к этому не готов. Они добрались до небольшой продуваемой всеми ветрами рощицы, укрывшейся в тени заснеженных холмов. Здесь они и сделают привал. Едва помня себя, Сандор спешился и подал пташке руку. Но она не приняла ее и уставилась на него своими глазищами, голубыми и холодными, словно зимнее небо. - Вы… - Ее голос дрожал, но не от страха, а от гнева. – Как вы могли? - Что я мог, девочка? – огрызнулся он. – Спасти тебе жизнь? - Поступить… поступить со мной, как сир Шадрик, – схватить, запугать, увезти силой и… - Она потрясла головой, словно подбирая слова. – Зачем вы их убили? Я хотела, чтобы они вернулись и спасли лорда Роберта, он ведь мой двоюродный брат. Он всего лишь маленький мальчик и не заслуживает такой участи. А теперь я далеко, и некому оградить его от… - Семь преисподних, девочка! – Он и забыл, какая она наивная и невинная, какая благородная и какая юная. – Ты что, не видела, что произошло в трактире? Вряд ли эти люди горят желанием попасть на виселицу из-за мальчишки. Зима на носу – думаешь, люди Долины хотят, чтобы у них на шее сидел хилый сосунок Лизы Аррен? Да я что угодно поставлю, если бы они знали, в чем дело, они бы на колени упали и возблагодарили богов за то, что у Петира Бейлиша хватило наглости сделать это. Им нужен мужчина. Да, они наверняка ненавидят его, поэтому, когда Роберт отдаст концы и придет этот твой молодой сокол – как там его, Хардон или Гарри, - они сразу припомнят, что это Мизинец свел в могилу сынка лорда Джона, предъявят ему обвинение и выдадут его твоим сраным друзьям-воителям. Так этому предателю и надо. - Моим друзьям-воителям? – прошипела она. – Я думала, вы не такой! Я думала, вы изменились! Вы убили этих людей, и теперь невозможно… - Первое правило выживания, пташка. Когда кто-то вытаскивает меч и нападает, лучше, чтобы тебе хватило ума сделать то же самое. Или позвать меня. Я сделаю это за тебя, если тебе самой противно. Попомни мои слова, у нас еще будет хлопот полон рот из-за того придурка, которого я не успел убить. - Вы чудовище, - сказала Санса. На ее глазах показались слезы. – Просто чудовище. - Ты, видно, забыла, я всегда таким был. Я тебе никогда не лгал. Слабакам в этом мире не место, а острая сталь всегда возьмет верх над добрым сердцем. Если хочешь, чтобы в следующий раз я покорно вручил тебя приспешникам Бейлиша, так и скажи. Это избавит нас обоих от неприятностей. Помнишь, я тебе сказал, что убью любого, кто тебя обидит. Ты ведь сама с восторгом повторяла мои слова. Как ты думаешь, что я имел в виду? Что я их расцелую и подарю букетик цветов? Не ответив, Санса отвернулась и спрыгнула со спины Неведомого. Спотыкаясь, она побрела через глубокие сугробы к относительно чистому месту под деревом и уселась там, притянув колени к груди и опустив капюшон на лицо. Она сидела неподвижно, и Сандор было подумал, что она уснула, но потом заметил, что ее плечи дрожат. Чувствуя себя одновременно и виноватым, и рассерженным, он отвернулся и занялся делом – привязал Неведомого под низко нависшими ветвями, наломал хворост и попытался разжечь костер. Может, он и вел себя с ней как полный говнюк, но, по крайней мере, не даст ей замерзнуть насмерть. С чего ей плакать? У него в животе словно нож повернулся. Он бы попросил у нее прощения, если бы знал, что это поможет, да что толку. Никакие песнопения и проповеди септонов с Тихого Острова не научат прощению ни его, ни ее. Темнело. Сандор тревожно оглянулся через плечо, ожидая погони. Даже если их преследуют, будет нелишним поспать несколько часов и двинуться в путь, когда взойдет луна. Деревья вокруг них казались призрачными, между ними таились тени, темные, словно чернила. На ужин еды едва хватит, а утром поесть будет и вовсе нечего. Придется ехать на юг. Сандор все еще колебался, ехать ли ему в Королевскую Гавань. Но путь на север – это самоубийство, а если они обогнут предгорья Лунных гор и пересекут Зеленый Зубец, дальше будет легче. Знать бы, что думают люди Аррена о том, куда он отправится. На Тихий Остров возвращаться нельзя, это как пить дать. Теперь за ним охотятся все рыцари Долины и воины Веры. Да уж, вряд ли получится остаться незамеченным. Ему удалось развести из сырых веток небольшой костерок, от которого было дыма, шипения и треска больше, чем огня, но этого было достаточно, чтобы немного прогнать холод. Он выудил из седельной сумки расплющенный кусок вяленого мяса и предложил его Сансе, вновь чувствуя себя виноватым, но чувство вины быстро переросло в гнев, когда она подчеркнуто отвергла его дар. - Что, хочешь помереть с голоду? Санса вздрогнула. - Вы собираетесь кормить меня силой? – отчужденно спросила она. - Ты о чем? - Сир Шадрик так делал. Он держал меня и заталкивал белку в горло. - Пусть сир Шадрик жарится в преисподней. Я бы на этого урода даже ссать не стал, чтоб огонь притушить. – Сандор обстругал палочку и сунул ее в угли. – И вообще, я не он. - Я бы так не сказала. – Она смотрела на него сквозь огонь, и ее глаза были красны от слез. Сандор попытался найти подходящие слова, чтобы как-то разрядить обстановку, но не смог. Только женщина может так вывести мужчину из себя. Даже она. Особенно она. Разве ей не ясно, что он поступил единственно правильным образом, что он изо всех сил пытается выполнить обещание, которое дал ей, хотя вся его жизнь – это полный провал? Сандор надеялся, что ему удастся хотя бы в общих чертах сдержать слово, которое он дал Старшему Брату. Но с ней все по-другому. Ужин прошел в неловком молчании. Санса лежала на другой стороне костра, натянув на голову капюшон. Над ней низко нависали ветки, которые служили неплохим укрытием, но ветер пронизывал насквозь, и Сандор, немного поколебавшись, добавил в огонь хвороста и лег рядом с ней, закрыв ее своим телом от порывов ветра. Место пса - рядом с его хозяйкой. Иногда он проваливался в дрему, но каждый раз его терзали мрачные сновидения. Он просыпался, хватаясь за меч, но оказывалось, что его противники существуют только в его воображении. Тогда он смотрел на пташку, не замерзла ли она насмерть, и подбрасывал веток в огонь. Сандор думал о волчице, которую своими руками освободил в Девичьем Пруду, и тревожно вглядывался во тьму; вот будет злая шутка, если она решит ими перекусить. Или хотя бы только им. Наконец настало утро, бледно-серое и холодное. Санса пошевелилась, что-то пробормотала и повернулась на бок, едва не уткнувшись в него, и ему едва удалось отодвинуться. Она потерла глаза на удивление детским жестом, от которого у него заныло сердце, и села. - Доброе утро, - сказал он, решив, что это наилучший способ выяснить, злится она на него или нет. - Доброе утро, - ответила она вежливо, но холодно. Точно, злится. Сандор вздохнул, хотел было извиниться за отсутствие завтрака, но потом решил не тратить силы; если начнет извиняться, то не остановится. Он погасил огонь, насыпал сверху снега, чтобы скрыть следы, отвязал Неведомого и поднял Сансу в седло. Она подчинилась без единой жалобы, и он сел позади нее. Впереди долгий путь; им предстоит преодолеть много миль, прежде чем они снова смогут поспать. Так прошло несколько дней; днем они ехали, по ночам разбивали холодный и неуютный лагерь. К вечеру третьего дня снег стал падать реже, и им впервые удалось поужинать как следует. Санса выглядела совсем как оборванка – тощая, грязная и взлохмаченная, да и он сам был не лучше. Девушка не спрашивала, куда они едут. Она отлично знала, что находится в его власти, что без собственной лошади ей деваться некуда. Сандор все чаще вспоминал о своем путешествии с волчьим отродьем – ладно, с этой проклятой Арьей – через Речные земли. В конце концов ему пришлось признать, что у нее осталось не так уж много родственников, готовых заплатить сколько-нибудь пристойный выкуп, и они ехали более или менее наугад. Тогда он перестал следить за ней по ночам. Она могла сбежать от него, и после придорожной таверны и драки с Полливером и Щекотуном так она и сделала. Но до того… Сандор все гадал, что с ней сталось. По крайней мере, Арья-то с самого начала могла за себя постоять, а пташке пришлось научиться этому по необходимости. Если девчонка так ловка, как он о ней думал, она без оглядки села на первый же корабль, отплывающий из Вестероса. Небось, уплыла куда-нибудь, где тепло, куда зима никогда не доберется. Самое лучшее место – это Летние Острова. Может, если она отправилась туда, и им стоит последовать за ней. Да только вот я не могу. Не могу уехать, пока жив сир Роберт Сильный. Это меня и держит. Снег перестал, и их путь на юг, в Речные земли, стал легче. Сандор неустанно следил за тем, чтобы держаться подальше от всего, что могло намекать на присутствие Фреев. Пару раз он видел тревожные знаки, но никогда не останавливался надолго, чтобы какой-нибудь хорек или разведчик Арренов мог их заметить. Санса выбилась из сил, одежда ее превратилась в лохмотья, да и Сандор чувствовал усталость. Нужно заняться раной на ноге, и поскорее, но он понимал, что если они остановятся – они покойники. На шестой день после того, как они покинули Пасть, утром наконец выглянуло солнце. Глядя на небо, Сандор почти поверил в то, что зима еще не наступила, что у них еще есть время, – и обругал себя за глупость. Он-то знал, что это вранье. Лишь призрак лета, краткая отсрочка, прежде чем ловушка захлопнется окончательно. Отношения между ним и пташкой стали не такими холодными, но они все равно не разговаривали больше, чем это было необходимо. Он не высыпался, охраняя их лагерь от всяческих угроз, поэтому чувствовал себя одуревшим и от этого злился. Они ехали по узкой, заросшей деревьями лощине, где-то справа журчал Зеленый Зубец, тут и там под ногами попадались валуны и папоротник. До Королевской Гавани еще две недели пути. А если по-наглому выпереться на королевский тракт, то вдвое меньше. Это если ехать без остановок и… Санса вцепилась в его рукав. - Что? – спросил он, отвлекшись от раздумий. – Что такое? - Вон там. – Она указала на густые заросли. – Там кто-то есть. Сандор прикрыл рукой глаза от солнца. - Ничего не вижу. - Вон, - снова указала она. – В кустах. Сандор нахмурился, сердце тревожно сжалось. Только не долбаный Фрей. Он чуть не погиб, сражаясь с одним из них, и не собирается… И тут в воздухе зазвенели стрелы. Сандор взвыл, пригнулся, схватил Сансу за плащ, поспешно стащил ее со спины Неведомого на землю и укрылся вместе с ней за поваленным бревном. Заслышав крики, он невольно подумал: «Гребаные разбойники», а потом… потом ему стало так плохо, словно в сердце вонзилась стрела. Над ним ржал и фыркал от боли Неведомый, получивший две стрелы в холку и одну в круп. Нет, сраное пекло, он любил этого конягу, если они только… пусть только попробуют… - Вот он! – раздался голос. Знакомый голос. – Взять его! Семь преисподних. Семь трижды проклятых сраных преисподних. В этот момент Сандор Клиган все понял. Боги позволили им спастись лишь для того, чтобы привести сюда. Нечего сказать, в извращенном чувстве юмора им не откажешь. Надо будет рассказать Старшему Брату. Если я его увижу. Что вряд ли. Мысленным взором он увидел полый холм, пылающий меч, пустую глазницу Берика Дондарриона, звон и лязг стали. Я уже сражался за свою жизнь и что-то сомневаюсь, что вы, подонки, позволите мне еще раз уйти живым. Он не видел, откуда пришел удар и кто это сделал. Он был слишком занят, стараясь прикрыть собой пташку. И это оказалось роковой ошибкой. Что-то сильно ударило его по затылку. Он услышал хруст, а потом настало ревущее, головокружительное небытие. «Вот как они обставили свое доблестное возвращение, - подумал Сандор, погружаясь во тьму. – Братство без Знамен, гребаные Бравые Ребята, как же они меня достали».