Вечный огонь

Вечером, в тот же день, когда пал Темный лорд, измученный мальчишка, едва переставляя ноги, поднялся по лестнице в больничное крыло. Осколки стекла все так же блестели, переливаясь в лучах заходящего солнца. Дальняя от разбитого окна кровать была заботливо огорожена ширмой. У койки стояла пустая колченогая табуретка. Гарри подошел к ней и без сил опустился на неё. Зельевар спал. Одеяло сползло, приоткрывая обнаженную грудь и часть живота. Бледная кожа покрылась мурашками от холода, и парень укрыл раненого на автомате, вглядываясь в сомкнутые ресницы. Одно неловкое движение на табурете – и тот едва не сбросил седока, как норовистый конь. Гарри встал с него и отодвинул его подальше от греха. Подходили к концу вторые сутки напряженного бодрствования и колдовства, и тут Поттер не обманывал себя: ещё немного – и он просто свалится с ног, измотанный до предела. Оставались ещё пара незавершенных дел, и можно позволить себе отдохнуть. Для Гарри это значило практически смерть. Помфри куда-то исчезла, возможно, тоже свалилась с ног, латая раненых, а сил её искать не было. Гарри засветил слабенький Люмос на конце палочки и, склонившись над Снейпом, легонько оттянул веко, потом другое. Зрачки на свет реагировали нормально. Тот вдруг сморщился, затем рвано, с остановками вздохнул и открыл глаза, приходя в сознание. Гарри, севший на край койки, криво ухмыльнулся. – Живой. – Запустив пальцы в волосы, словно поседевшие за эти сутки, он хрипло рассмеялся. – Живой. Мельком бросив взгляд на лицо Снейпа, Гарри почти услышал язвительную реплику в стиле «Тридцать баллов с Гриффиндора, мистер Поттер, надеюсь, это научит вас элементарной вежливости». От этого он всхлипнул и расхохотался, сползая с кровати на пол, поблескивающий стеклянной пылью. «Живой», ещё раз, едва слышно, сквозь истерический смех сказал Гарри, и смех оборвался почти животным воем, стоном агонии, от которого судорогой скрутило все тело. Вцепившись помертвевшими, белыми от напряжения пальцами в каркас кровати, он сидел на полу, чуть раскачиваясь и глядя прямо перед собой невидящими, бессмысленными от горя глазами, смеялся и плакал. Все невыплаканные слезы выплескивались наружу, как приливная волна, захлестывая усталое сознание с головой. Он оплакивал Люпина, Тонкс, Фреда, Сириуса, погибших авроров, друзей, знакомых и незнакомых; оплакивал покалеченные судьбы, осиротевших детей, потерявших детей родителей, все зло, причиненное по глупости и жестокости. Боль наполняла каждую клеточку его тела, воздух вокруг, казалось, гудел от горя и скорби, когда вдруг на непослушные черные волосы, припорошенные белой пылью, опустилась слабая теплая ладонь. Гарри подавился воздухом и замер, зажмурив глаза. Ладонь скользнула с макушки к затылку, ласково ероша пряди, затем взлетела, мягко коснулась челки и поворошила волосы так привычно, как родительская рука. Посмотрев вверх, он увидел усталые черные глаза и слабую грустную усмешку. – Все закончилось, – хрипло прошептал ему Гарри. – Я убил его. Я позволил своим близким рисковать собой, я позволил им умереть, я… Его голос сорвался, но он, совладав с собой, все же продолжил. – Я убийца. Я убил не одного подонка, обезумевшего от власти, я убил тысячи людей, пока бродил в темноте. Я спас одного человека. Мы оба должны были умереть – но выжили. Мы оба живые. Он снова рассмеялся, утер рукавом блестящее от слез лицо, размазав грязь. – Ты и я, обреченные на смерть – посмотрите, живые… Боже, хоть что-то за эту ночь было сделано мной не впустую. Снейп молча слушал, не отнимая руки, и её ровная тяжесть приносила Гарри облегчение, словно остов, стержень, основа внутри, не дающая согнуться, сломаться. Безумное, бесконечное горе улеглось, оставив на всем свое клеймо, но больше не горело огнем, не мучило и без того изнуренный потерями рассудок. – Я сделал все что мог, но, кажется, этого было мало. В голове Гарри вдруг прошелестел уставший надорванный голос зельевара «Отдохни». Тот закрыл глаза и склонил голову. – Спасибо, Мастер. Мальчик-Который-Выжил встал с пола, покачнувшись и едва не упав, вздохнул и направился к двери. Дойдя до середины палаты, он мягко, как шелковая ленточка, упал на пол между койками, потеряв сознание от истощения. К счастью, мгновением позже в больничное крыло вернулась мадам Помфри. Придя в себя, он увидел высокие своды больничного крыла. Было тихо и светло – наверное, он проспал всю ночь и сейчас рассвет. Повернув голову, Гарри зацепился взглядом за рассыпавшиеся по соседней подушке черные волосы и посмотрел на лицо учителя. Тот спал, и, судя по цвету лица, чувствовал себя куда лучше. Прошедший день был словно подернут туманом, и Гарри не мог сказать, что из воспоминаний произошло на самом деле, а что приснилось. Приснилась ли ему теплая материна рука в волосах, или и в самом деле кто-то гладил его по голове? Погибла ли Лаванда Браун? А Рон, Гермиона? Его вдруг захлестнула нестерпимая тревога, он задохнулся и приподнялся на локтях на постели. Голова закружилась, тело оказалось невыносимо тяжелым. Преодолев себя, он сел на кровати, цепляясь за мысль, что он нужен друзьям. По затылку мазнуло холодом, и в голове зазвучал голос Мастера. – Куда собрался? Мадам Помфри едва собрала тебя по кускам, тебе ещё несколько дней лежать. – Я… – он споткнулся на слове, голос надломился и замолк. – Долго я здесь? А, черт, вы, наверное, не знаете… – Ты потерял сознание позавчера вечером. – Почти двое суток?.. – Да. Гарри спрятал лицо в ладонях, взъерошил волосы, подняв облачко пыли, и глубоко вздохнул. – Как вы? Я смотрю, вам лучше. Пауза. – Да. – Ну и славно, – сказал Поттер бесцветным голосом, чувствуя накатывающую смертельную усталость. Выбросив из головы лишние мысли, он лег обратно в постель и забылся тревожным сном. Профессор смотрел на своего повзрослевшего и постаревшего за один день студента, сына ненавистного Поттера, которого всегда видел на своих уроках, и вот сейчас, в полуразрушенном больничном крыле внезапно увидел сына Лили. С той добротой и силой, присущей только ей одной, с той же неукротимой жаждой жить и помогать. От пепла и пыли его волосы стали почти седыми. Седой мальчишка с колючими уставшими глазами – в семнадцать лет стал героем войны. Кем он станет после неё? Гарри практически вытащил его с того света, по локоть в чужой крови, измотанный годом скитаний и битвой. Откуда у него появились вдруг такие познания в медицине, Снейп не знал. Откуда он знает заклинание стазиса, дезинфицирующее, как догадался использовать кроветворное, если он иной раз и элементарные вещи умудряется забыть? Во время их беготни по лесам и полям директор Хогвартса приглядывал за ними, но заметить, как вчерашние дети повзрослели и возмужали, не успел. Помфри выплыла из своего кабинета, озаренная солнечным светом, неся на подносе батарею бутылочек, склянок и флаконов. За ней в воздухе плыл второй, на котором было меньше лекарств. С одним она подошла к Снейпу и присела на край постели, второй проскользил к тумбочке у кровати Поттера. – Он просыпался? Я слышала голос, но не уверена, что мне не показалось, – спросила она у профессора, помогая ему сесть. Тот кивнул и зажмурился от боли: мышцы ещё не зажили, да и раны закрываться не спешили, несмотря на принятое противоядие. По очереди, выжидая время между приемом, Помфри методично влила в него не меньше десяти различных снадобий, от которых, казалось, пар из ушей пойдет. – Поберегите связки, они только-только срослись и ещё не окрепли. Дней через 5, если все пойдет хорошо, уже заговорите. Насчет мышц – знаю, больно, но надо потихоньку разминать, чтобы не было осложнений. Резких движений не делать, пока что самостоятельно не вставать, если что-то надо, палочка при вас. А сейчас – ложитесь и спите. Помфри уложила раненого в постель и механическим привычным движением укрыла его одеялом. Подойдя к Поттеру, она вздохнула и покачала головой: – Мальчишка ещё, а уже натерпелся такого, что многим фору даст. Ядро только-только сформировалось, буквально несколько месяцев назад, ещё нестабильно, и тут истощение, да такое, что я истратила на него больше половины запасов. Надеюсь, когда вы придете в норму, профессор, вы поможете мне с частью лекарств, надо восстанавливать срочно, а у меня нет времени. Снейп медленно кивнул. Медсестра привела в чувство спящего Мальчика-Который-Выжил и начала пичкать его зельями. Тот кривился, но пил молча, не капризничая, хотя профессор ожидал от него чего-то подобного. Поднося к губам последнее, он прищурился, вдыхая аромат. – Это укрепляющее? Откуда там мелисса? – Пей! – ворчливо отрезала мадам Помфри. Снейп ухмыльнулся. Мелисса маскирует ещё пару непривычных компонентов этого зелья. Их можно было бы выделить только на вкус, но здесь требуется особый опыт. Поттер опрокинул в себя флакон и сосредоточенно просверлил зеленым взглядом ширму за плечом медсестры. – Драконья кровь?! Вы серьезно? И что-то ещё, черт, не могу понять… Ухмылка сползла с лица Снейпа и уступила место недоверию. Гарри даже не обратил внимания на меняющееся выражение лица Мастера Зелий. – Это что за рецепт такой?.. – Спи, – бросила через плечо Помфри, мановением палочки поднимая оба подноса в воздух. Поттер посмотрел ей вслед тяжелым разочарованным взглядом, а потом, плюхнувшись в кровать, поерзал, устраиваясь удобнее, и снова провалился в сон. Так-так. Патологический кретин в области зельеварения с ходу определяет отличие от классического рецепта и два из трех замещенных ингредиента. Здесь мало выучить пару таблиц и школьный курс учебников по зельям. Чтобы вот так узнать драконью кровь в составе зелья, надо знать, какова она на вкус, как минимум. Разгладившееся во сне лицо Поттера снова напомнило профессору уроки пятого курса. На собственное положительное влияние – в виде учебника за шестой курс – он не рассчитывал. Неужели за этот год произошло что-то такое, из-за чего несносный безалаберный студент, чей нос побывал во всех передрягах за время обучения, стал серьезным молодым человеком с куда более глубокими знаниями, чем кажется на первый взгляд? С удивлением Снейп ощутил какое-то новое чувство, поднимающееся внутри. Это был… интерес? И какое-то одобрение. Мастер поймал себя на том, что он мог бы, наконец, взять ученика. Гильдия давно и регулярно присылала сов с предложениями, но война и хитросплетения интриг вокруг Хогвартса перечеркивала всякую возможность учительствовать по-настоящему, не вбивать в чугунные головы ленивых студентов азы, а заниматься искусством, объяснять тонкость связи и реакции… Когда его взгляд упал на мальчишеское лицо Поттера, его настроение подпортилось. Совершенно автоматически перед глазами всплыло лицо Джеймса. Борясь с его образом, он решительно выкинул из головы прошлое и попытался взглянуть чужими глазами на Мальчика-Который-Выжил. Не получалось. Поттеру снилась битва. Вспышки проклятий, крики и отблески огня. Грохот падающих камней. Ощеренный оскал оборотня, одного из дружков Фенрира, приближался к горлу, и Гарри, отшатнувшись, наобум взмахнул палочкой, посылая в него оглушающее заклятие. От властной пощечины он пришел в себя и понял, что сквозь сон едва не пришиб невинного человека: слава богу, спросонья он промахнулся, и вспышка ушла в пролом стены, растворившись в темноте. На кровати сидела Гермиона с виноватым выражением на лице, а рядом, справа, заслонив спиной постель профессора, стоял Рон. Оба они выглядели отдохнувшими и посвежевшими, словно и не было изматывающих недель перед битвой и самого сражения. Гарри, увидев друзей, испытал двойственное странное ощущение – с одной стороны, он был рад их видеть, с другой… Что-то тревожило его в их лицах. Вина. Боль. Перед глазами всплыло мертвое лицо Фреда. Вымученно улыбнувшись им, он извинился. Приподнявшись на кровати, Гарри почувствовал, что слабость почти прошла. – Как ты себя чувствуешь? – немного неуклюже спросил Рон, словно считая свои слова неуместными. – Я в порядке, спасибо. Вы как? Гермиона ответила что-то, стушевавшись, и Поттер не услышал окончание фразы. Вдруг до героя дошло, что друзья и он сам разговаривают в голос, в то время, как на соседней койке спит зельевар. – Профессор Снейп, вы не спите? Как вы себя чувствуете? – негромко обратился Поттер к нему. Гермиона вдруг странно посмотрела на него и сказала: – Гарри, его здесь нет. Ему стало лучше, и его забрали авроры. Мгновенно вспыхнувшая злость застила глаза и, кажется, вызвала стихийный выброс магии, потому что когда Гарри снова начал видеть, он уже стоял на ногах, а Рон помогал Гермионе встать с пола. – Какого хрена?! – рявкнул он. – Вашу мать, почему я должен расхлебывать всю эту кашу, заваренную дебилами из Министерства, и потом они же будут мне снова гадить?! Невербально призвав палочку, Гарри набросил на плечи мантию, залатанную и очищенную заклинаниями, и вышел из комнаты, оставив друзей в молчании. Рон не одобрял уже то, что Гарри спас от смерти «этого сальноволосого урода», а уж такое поведение друга вообще считал последствиями истощения и безумием. Пройдя по полуразрушенным коридорам, где кое-где ещё остались пятна крови и выбоины от заклинаний, парень вылетел из дверей школы во двор и, как яростный черный ураган направился к воротам. Защита спала, кованая решетка местами оплавилась и смялась, спаяв почти намертво створки. Разнеся их Бомбардой, Гарри не заметил, как опасно пошатнулись ворота и едва-едва устояли на месте каменные столбы. Сделав шаг за территорию, Гарри аппарировал прямиком в Атриум Министерства. Хлопок показался ему оглушительным. Подгоняемый злобой, он подошел к дежурному и, шарахнув кулаком по столу, наклонился к нему и тихо сказал: – Где Снейп? Онемевший от такого напора, дежурный пролепетал что-то про второй уровень и Аврорат, и Гарри, осознав, что связного ответа ждать придется долго, быстрым шагом пересек Атриум под шепоток министерских и вызвал лифт. Первыми очнулись парочка авроров в красных мантиях, стоявших неподалеку. Подойдя поближе, они окликнули его: – Мистер Поттер? – Да? – раздраженно ответил тот, повернув голову в их сторону. – Да, я гребаный Гарри Поттер, который убил Темного лорда, а теперь дайте мне пройти, я спешу! Один из них спросил в спину Поттеру, шагнувшему в лифт: – Как вы аппарировали сюда, здесь же щиты! – Вот и мне интересно, как я сюда аппарировал, если здесь щиты, – издевательски сказал он, и перед носом у авроров лифт со скрежетом захлопнул свои решетки. Когда лифт поехал вниз, остывший Гарри вдруг задумался. Он не заметил щитов вовсе. Он просто аппарировал сюда и все, потому что был зол и очень хотел поскорее разобраться с идиотами из Министерства, неужели это помогло ему прорвать антиаппарационный барьер? Отметив про себя посмотреть об этом в книгах, парень успокоился и с суровой решимостью шагнул на второй этаж. Открыв первую попавшуюся дверь, он спросил суховатого старичка, сидевшего за столом у окна, где держат мистера Снейпа и как к нему попасть. Старичок окинул его холодным взглядом и отправил дальше и налево по коридору, к камерам временного заключения. Гарри коротко кивнул, поблагодарил, и закрыл за собой дверь. Перед блоком камер стоял дежурный пост из двух волшебников. Судя по изумлению на их лицах, когда Поттер с каменным лицом подошел и спросил о Снейпе, сюда ещё не докатился слух о разъяренном герое войны, который раскидывает людей и рвет антиаппарационный барьер, как ветхую тряпку. Волшебник с растерянным взглядом и по-уизлевски рыжими волосами попросил сдать палочку, и Поттер, скрепя сердце, подчинился. – Это все? Могу я увидеть моего пациента? Я вытащил его с того света слишком большими усилиями, чтобы теперь позволить ему умереть! Ярость внутри опять начала подниматься волнами. Волшебники поспешили проводить своенравного посетителя к нужной камере. Снейп сидел на лавке, бледный, черноволосый и собранный, как всегда. Прошелестели чары, звякнула решетка, и в камеру шагнул разъяренный Поттер. – Добрый день, – сказал он, прожигая зелеными глазами профессора, который с ничего не выражающим лицом кивнул ему и промолчал. – Не возражаете, если я вас осмотрю? Тот чуть скривил губы, но сопротивляться не стал. Расстегнув тонкими белыми пальцами несколько верхних пуговиц, он распахнул рубашку. В этот момент хлопнула дверь, и в блок ввалились несколько громко и сердито переговаривающихся людей. – Что он себе позволяет?! – визгливо вопрошал какой-то незнакомый голос. – Препятствия правосудию чинить никому не позволено! – уже другой. – ЗАТКНУЛИСЬ ВСЕ! – Поттер метнул яростный взгляд в сторону резко замолчавших волшебников и занялся пациентом. Растерянная тишина раскатилась постепенно смелеющими шепотками. Использовав самое простое, единственное известное ему диагностическое заклинание без палочки, Гарри не надеялся на особенный успех. Однако оно сработало, и показало очень хорошее состояние, почти полное выведение яда из организма. Снейп плавно повернул голову влево, вправо, даже не поморщившись, значит, мышцы тоже в полном порядке. Сосредоточив свое внимание на связках, Поттер увидел, что повреждения на них прошли и почти незаметны. – Вы можете говорить? – не отрываясь от диагностики, спросил Гарри, пальцами надавливая на повязку, чтобы проверить, как сошлись раны. – Я могу даже петь, – ехидно сказал Снейп и кисло улыбнулся уголками губ. – А вы можете снять повязку, укусы почти сошли. Гарри замешкался на некоторое время. – Как это они могли сойти за такое короткое время? Даже такая великая волшебница, как мадам Помфри, не смогла бы вас поставить на ноги в такие сроки, – сказал Поттер, разматывая белые бинты. – Не такое уж короткое, – пожал плечами Снейп. Тут за спиной раздался осмелевший голос: – Мистер Поттер, что вы себе позволяете?! Вы врываетесь в Министерство, хлопаете дверями и стучите кулаками по столу, выламываете всю систему защиты, помимо антиаппарационного барьера и, как к себе домой, проходите к преступнику в камеру! Я.. – Я герой войны, мать вашу! – взорвался вконец Поттер. Вокруг него налилась силой упругая волна, почти осязаемая и видимая. – Я убил этого урода Тома Реддла, и пока вы тут ковыряли в носу, гибли люди! Я спас одного человека и вы хотите его отправить в Азкабан или черт знает, что с ним сделать, а я должен сидеть и смотреть? Он невиновен! Он такой же герой войны, как и я, если не больше! Дайте мне закончить осмотр, и мы с вами поговорим! – Поттер, зачем так орать? – весьма буднично поморщился профессор Снейп. – Простите, Мастер, – ровным голосом ответил тот, возвращаясь к бинтам. Сняв их, он удивленно присвистнул. На длинной бледной шее зельевара остались несколько белесых шрамов и всего пара незаживших рваных ран. Зрелище было неприятным, было видно, как змеиные укусы испещрили горло и шею, и отметины, некоторые уже побелевшие, некоторые ещё красные, сойдут нескоро. – М-да, придется вам походить в мантиях с высоким горлом, профессор, – невесело пошутил Поттер. – Все равно не понимаю, как это произошло за такое время. – За какое время? – раздраженно спросил Снейп, помогая забинтовать шею. – Прошло почти десять дней… – Десять дней?! – с ужасом переспросил Гарри. – Как… десять дней? – Сегодня двенадцатое мая. Обернувшись на чиновников, сбившихся в кучу, он услышал то же самое, сегодня двенадцатое мая. Закрепив невербальным заклинанием повязку, он тяжело опустился на скамью рядом со Снейпом. – Я потерял сознание третьего утром. Пришел в себя вечером пятого. А сегодня двенадцатое. – Неделя в коме, – спокойно кивнул профессор. – Какая кома? – упавшим голосом спросил Гарри. – Я проснулся сегодня утром, меня разбудила Гермиона, и сказала, что вас забрали. – И вас опять понесло геройствовать, – язвительно сказал зельевар. – Как водится, – огрызнулся бывший студент. – И давно вы здесь? – Дня три, если не ошибаюсь. Наступила глубокая пауза. Снейп застегнул рубашку и молчал, Поттер медленно переваривал информацию. – Причины комы? – сухо спросил он. – Истощение, нервный срыв. – Что-то не помню я, чтобы от нервного срыва и истощения впадали в кому! – воскликнул Гарри. – Это не все причины, я прав? – У тебя едва-едва сформировалось магическое ядро, в твоем возрасте оно ещё нестабильно. От истощения в этот период можно стать и сквибом, если неправильно оказать помощь. А нервный срыв добавил свои пять кнатов в копилку и вызвал кому. Тебе повезло, считай, легко отделался. – В смысле? – Всего неделей. Мог пролежать и месяц, и год. – И всю жизнь? – недоверчиво спросил Гарри. – И всю жизнь, – неопределенно пожал плечами Мастер. В наступившей паузе оба они напряженно гадали, когда это общаться им было так легко, как сейчас. В этот момент снова влез тот же самый приземистый волшебник с визгливым голосом, который предъявлял претензии Поттеру. – Осмотр закончен? Пройдемте в мой кабинет! – Мое почтение, Мастер. Доброго здоровья. Снейп только и смог ошарашено кивнуть. Поттер покинул камеру, и вскоре шаги в коридоре стихли, оставив зельевара в тишине со странным сосущим ощущением пустоты.