Вакцина

      За стеклом проносится бесконечное кукурузное поле. Вернее, когда-то оно было кукурузным, но за последние три года его ни разу не касался ни нож комбайна, ни едкий порошок удобрений. И теперь лишь кое-где торчат сухие стебли, то быстро мелькая, то медленно проплывая – там, где на узкой ленте шоссе приткнулись заброшенные автомобили. Объезжая очередную преграду, я бросаю взгляд вбок. Вдалеке все еще возвышается нелепое пугало, по пояс скрытое в высокой траве. Странно, что непогода пощадила его. Спустя миг замечаю, что пугало движется, медленно ковыляя к дороге и размахивая руками. Быстро отвожу глаза и проверяю свою спутницу: та спит, неловко свернувшись калачиком на сидении и укрывшись моим плащом.       Всего один. Не о чем беспокоиться.       Впереди серьезный затор, мне его не объехать: дорогу перегородила фура, обочина забита машинами, от некоторых из них остался лишь остов, у других почернели бока, а краска застыла пузырями – должно быть, тут был пожар, – а на поле эта малолитражка точно завязнет. Что ж, значит, пришло время поменять ее; надеюсь только, что огонь пощадил хотя бы один автомобиль. И что нам не придется пробиваться к нему с боем.       Выхожу, стараясь не хлопнуть дверью. Вокруг тихо, ни ветерка, только луна равнодушно смотрит с небес. Принюхиваюсь, но улавливаю лишь слабый запах разложения. Значит, их не больше десятка. Плевое дело. Ныряю обратно в машину и с сожалением – она так сладко посапывает, что совсем не хочется ее будить, – трясу спутницу за плечо:       – Баффи, вставай. Тут затор.       Та резко вскидывается и рефлекторно упирает мне в подбородок дуло пистолета, с которым не расстается ни на секунду. Я невольно усмехаюсь, отодвигаясь и потирая ушибленное место. Я не обижаюсь. Хороший рефлекс, однажды может спасти жизнь.       – Вставай, – шепотом повторяю я, чтобы не привлечь раньше времени наших «друзей», и дергаю за рычаг, открывая багажник.       Пока Баффи собирает оружие, я достаю канистры, шланг и методично сливаю бензин. Эта крошка уже никуда не побежит, а нам он еще понадобится. Проверяю все напоследок, забираю с сидения и надеваю плащ, рассовываю по карманам баллончики с черной краской.       Все, мы готовы.       Крадучись приближаемся к затору. Под серебристым лунным светом он кажется сюрреалистичным пейзажем, сошедшим с картины какого-то безумного художника, уцелевшими обломками загадочной цивилизации. Хотя почему загадочной?       Этой.       Этой цивилизации.       – Знаешь, – вдруг говорит Баффи, и я вздрагиваю – от неожиданности и потому что это первые слова, что она произнесла за сутки, – Райли родом отсюда, из Айовы.       – Думаешь, можно будет остановиться по дороге у его родителей? – спрашиваю я и сам морщусь от очевидной глупости вопроса: если бы родители Финна были живы, они давно были бы с ним, в городе.       Баффи качает головой:       – Они погибли почти в самом начале. – Пауза. – Они и два его брата.       Молчу, потому что сказать нечего. И потому что мы совсем рядом с целью. Опускаю канистры на асфальт, указываю Баффи на крышу ближайшей более-менее целой машины, жду, пока она запрыгнет на нее – легко и невесомо, точно на ногах у нее крылья, – отхожу подальше и, подобрав какую-то гнутую железяку, начинаю изо всех сил колотить по груде металлолома, видимо, когда-то бывшей крайслером. Сзади раздается щелчок затвора. Баффи готова прикрыть меня – и себя – в случае неожиданности.       Шум возымел эффект: спереди, с боков слышатся стоны, неуверенное, запинающееся шарканье ног, а несколько секунд спустя я вижу среди крыш головы. Они все тут, сбежались, как голуби на зерно, хотя я сам их и не интересую.       Точно свет окон в холодную зиму, их привлекает жизнь. Я и сам чувствую ее силу, этот жар, пронизывающий мою спину даже сквозь плотную кожу плаща.       Мои губы кривит улыбка.       Я такой же, как они.       Женщина в сером платье, превратившемся ниже талии в полоски и лохмотья – на ее голове почти не осталось волос, а нижняя челюсть болтается на одной мышце где-то на уровне груди, покачиваясь при каждом шаге, точно диковинный колокольчик. Маленькая девочка в пушистом банном халате, в одной руке она все еще сжимает плюшевого зайца; в ее груди несколько пулевых отверстий, а вместо второй руки из оборванного рукава выглядывают какие-то огрызки.       Трясу головой, усилием воли заставляя их слиться в единую серую массу, чтобы не различать лиц. Я многое повидал за свой век, видел вещи куда страшнее, но почему-то до сих пор не могу привыкнуть. Наверное, к этому никогда нельзя привыкнуть окончательно.       Первым ударом сношу сразу четверых, но остальные прут вперед, не обращая на упавших и на меня никакого внимания. Я для них всего лишь досадная помеха, хотя, скорее всего, даже этого не в состоянии постичь их сгнившие мозги.       По сторонам летят клочки плоти, и вокруг меня образуется пустое пространство. Приглушенные хлопки выстрелов, слишком тихие, чтобы приманить еще кого-то, но для меня почти громовые. Значит, кто-то из них уже добрался до машины. Разворачиваюсь и бегу назад.       Баффи стоит на крыше джипа, оглушительно прекрасная со своими разметавшимися волосами и изрыгающим смерть Узи. Я зря спешил: последняя тварь, отброшенная короткой очередью, заваливается на спину, из пробитого виска фонтанчиком выплескивается бурая жижа, и тварь затихает окончательно. Все, можно расслабиться и поискать новую машину.       Позади ног Баффи возникают две облезлые сероватые руки со свисающей бахромой кожей. Должно быть, до того мертвяк сидел в автомобиле и не мог выбраться. Эту мысль я додумываю уже на бегу, потому что Баффи его точно не видит, и хваленое чутье Истребительницы молчит. Против них оно бесполезно.       Я успеваю как раз вовремя и хватаю проклятые руки, заодно вытаскивая их владельца из салона. Мертвяк хрипит и продолжает тянуться к Баффи. Та резко разворачивается, я делаю знак – разберусь сам, береги патроны. Забавно, что она не взвизгнула, впрочем, визгуны кончились еще в первый год апокалипсиса, а выжившие накрепко выучили: будешь шуметь – съедят.       Мой кулак набирает скорость, сталкивается с переносицей твари, проминает прогнивший череп и проваливается внутрь. Кожу обволакивает нечто вязкое, из дыры течет зеленоватая слизь. Мне представляется, как кулак, пробив затылок, застревает в этой чертовой башке, и я с отвращением выдергиваю руку.       Она вся покрыта остатками мозгов. Кишащих вирусом мозгов, напоминаю я себе, разглядывая свежий порез – должно быть, зацепило осколком кости. Любому другому это грозило бы заражением, только не мне.       Я уже зараженный.