На следующее утро, во время завтрака, который уже было уже очень трудно назвать приёмом пищи, Ноэль и Руперт решили поделиться результатами своего расследования.
Команда не проявила особого интереса, когда речь зашла об этом, но Пикс решил не отступаться, потому что считал это очень важным.
— Алекс, да послушай ты! — штурман вскочил со стула и ударил ладонями по столу.
— Нет, Ноэль. Достаточно. Что бы вы ни нарыли, нас это не спасёт. Нам всё равно всем крышка, слышишь?! — капитан впервые за несколько месяцев повысил голос. Но раньше он повышал его только в экстренных ситуациях, чтобы психологически держать контроль в своих руках.
— Алекс, это не спасёт нас, зато спасёт многих других, — в разговор решил всё-таки вступить Руперт, но говорил более спокойным тоном.
— Это как же? Мы заперты в мёртвой зоне, если кому-то тут уже память всю отморозило. А нам с борта не уйти никак.
— На эту тему у меня уже есть одна идея, но об этом потом. Просто выслушай нас.
— Ладно, — Вессельский выдохнул и откинулся на спинку стула, — валяйте.
Взгляды членов команды были прикованы к Руперту и Ноэлю, все ждали того, что они скажут. В этот раз в глазах экипажа засветилась надежда на спасение хотя бы других людей. Смирение с собственной кончиной пришло уже давно, но теперь появился шанс, что их смерти будут не напрасны.
— Проклятие почти снято, — начал штурман. — Когда завершатся наши жизни, завершится и его действие.
Над столом повисло молчание. Выдержав паузу, Пикс поведал членам экипажа подробности смерти Роберта и об их последующей встрече с призраком.
Нельзя охарактеризовать реакцию команды на рассказ одним конкретным словом, потому что на каждого это наложило свой отпечаток. Даже несмотря на то, что за эти четыре месяца экипаж перевидал все прелести мистического соседства, место для удивления находилось всегда. Но намеренное похищение человека посреди ночи без какого-либо шума было в новинку. Частенько призраки любили привносить в свои визиты каплю бреда или театральности. По какой-то причине подтрунивать «живчиков» их нисколько не утомляло. Но в этот раз это уже был не повод развлечься.
— Ноэль, ты сказал, что призрак упоминал что-то про равенство сил? — у Ерсель был очень задумчивый и вместе с тем заинтересованный вид.
— Да.
— Но как такое возможно вообще? Чтобы наши «силы» перевешивали? Сколько их там за бортом? Пять десятков? Сотня? Две? А нас всего семеро… было на тот момент.
— Скорее всего, на нашей стороне время. Мы продержались уже весьма долго и всё ещё не спятили.
— Он ещё сказал, что одна наша жизнь может стоить нескольких из них, — добавил Руперт, — и как только все мы… как бы это сказать, — он замялся, не находя более подходящего слова.
— Скажем так, когда мы вытесним всех призраков на том свете, то наше судно уйдёт на дно, и весь этот мистически-электромагнитный хаос туда же, — заключил Ноэль. — Но, похоже, у нас тикают часы, и нам надо успеть…
Не успел он договорить, как из-за стола вновь вскочил Алекс.
— Отлично, чёрт побери! Теперь эти ходячие трупы ещё будут мне диктовать, когда именно я должен умереть! Они вам список с датами не предоставили для точности?
— Вессельский! Сядь на место и успокойся наконец! Перестань себя вести как капризный ребёнок! — только Ноэль мог позволить себе так разговаривать с Алексом, но обычно он этого не делал: не было нужды. В этот раз терпение штурмана закончилось. Конечно, он понимал, насколько сломлен каждый из команды и каких сил им стоит держать себя в руках, но сейчас ему нужен был серьёзный настрой ото всех. — Я знаю, что ты хочешь, чтобы тебя просто оставили в покое.
Капитан стыдливо опустил взгляд. Ему совсем было не в радость всё то, что происходило внутри него. Больше всего подобные всплески, которые начали случаться всё чаще, смущали его сильнее, когда Алекс находился в присутствии экипажа, к тому же и выводили Вессельского из себя. Ведь как можно руководить кем-то другим, когда ты не можешь руководить самим собой?
— Ноэль, Алекс, перестаньте, — из-за стола встал и Ахим, чтобы наконец разрядить обстановку и прекратить крики. Боцман всё ещё не поддался никакому психологическому давлению, его до сих пор ничего не сломило. Он оставался таким же спокойным и был способен свести любой конфликт на нет. — Вы оба ведёте себя как дети. У меня сыновья даже не вели себя так, когда тем было по четыре-пять лет. Алекс, мы все измотаны нашим положением, каждый по-своему. Поэтому давай не будем пускаться во все тяжкие и становиться безумцами (нам их и за бортом хватает). Давай хотя бы закончим наши жизни с достоинством.
Оба скандалиста окончательно умерили свой пыл и вернулись на свои места.
— Руперт, у тебя была какая-то идея на тему передачи сообщения? — Фербер решил сменить тему на более нейтральную.
— Да, — Кеплингер немного неловко себя чувствовал после этой сцены, потому как впервые стал свидетелем подобного, — я не думаю, что сразу же после кончины последнего из нас судно пойдёт ко дну, как это сделал его «предшественник», а значит, у нас будет время на эту передачу.
— Давай ближе к делу.
— Хорошо. Нам нужно записать сообщение на бортовой компьютер, а потом транслировать его на аварийные частоты. Когда исчезнет проклятье, спадёт и магнитная буря, а значит, вернётся связь. Мы просто должны будем дать понять, что эта зона теперь чиста. Если это действительно будет так, то нас услышат, если же нет, то мы ничего не теряем, и благодаря нашим товарищам это место останется в статусе «мёртвой зоны».
— И сколько нам его транслировать? — наконец к разговору подключился и старший механик.
— Трансляцию должен будет начать последний из нас, кто бы это ни был. Останется надеяться, что техника не подведёт до того момента, как всё закончится.
Команда обдумывала предложение Кеплингера пару минут.
— Ладно, пусть так. Так и сделаем. Если не выйдет, то ничего страшного: ни мы, ни мир ничего не потеряем, — заявил капитан.
— Но нужно постараться записать так, чтобы искажение не деформировало звук и сообщение было разборчивым, особенно координаты. Кто знает, как это будет потом работать, — добавил австриец.
— Сделаем всё возможное.
Юрген даже гордился своим подопечным. Снова неординарный взгляд на вещи в сумме с опытом и знаниями дали результат. Похоже, формально Кеплингер занял его пост после эвакуации, потому что сам Планггер как будто сломался ещё до прощания с их мохнатыми друзьями. А Руперт умело подставил ему плечо и стал надёжной опорой для многих дел на судне.
Когда Кеплингер только появился на судне, старшего механика даже несколько раздражали его неутомимость и желание приложить руку ко всему, что он только видел. Но со временем Юрген понял, что Руперт способен использовать эти черты только тогда, когда это действительно необходимо, причём делать это виртуозно и со знанием дела.
С этими мыслями Юрген решил проверить и подготовить оборудование для записи. Последний, чудом работающий генератор мог питать даже приборную панель в капитанской рубке, а потому воспользоваться передатчиком ещё возможность была.
Сначала очень долго экспериментировали с чёткостью и разборчивостью послания через рации. Если брать в учёт всё ещё действующее магнитное поле, то можно представить, сколько попыток было предпринято. Но несмотря на помехи на обоих концах «провода», всё же удалось найти оптимальную манеру говорения для Алекса, чтобы вычленялись хотя бы ключевые слова сообщения и координаты их местонахождения.
К концу дня послание наконец было записано в бортовой компьютер. С чувством выполненного долга команда отправилась спать. Но не вся.
Ерсель решила задержаться, сказав, что ей нужно проверить состояние оставшихся скудных запасов медикаментов. Женщина натопила кружку воды в топке и отправилась в свой кабинет.
Под замком здесь всё ещё хранилось несколько нужных команде препаратов: антисептики, которые уже успели превратиться в кусочки льда из-за ненадобности, снотворное, которое было оставлено ради Ноэля, успокоительное, которым в последнее время начал увлекаться капитан, обезболивающее и даже пара ампул с адреналином на крайние случаи. Всё это использовалось только под строжайшем контролем Ерсель.
Женщина истолкла в ступке остатки лекарств и высыпала всю смесь в кружку. После она села за стол, достала карандаш и листок из стола.
«Господа, мне не очень хочется прощаться с вами вот так, через бумагу, но я вынуждена. Я чувствую, что моё время пришло и мне пора уходить с борта этого судна.
Мой долг уже выполнен. Я уничтожила все запасы медикаментов ради вашего же блага. Боюсь, что любая погрешность в их применении повлечёт непоправимое, а без моего наблюдения это может произойти, вы сами понимаете это. Я нисколько не сомневаюсь в вашем здравомыслии, но стоит подстраховаться.
Мы многое с вами прошли, и мне даже жаль, что всё заканчивается столь трагично. Но, видимо, такова судьба, а против неё не пойдёшь. Сейчас я решила взять её в свои руки хотя бы в последний миг. Я прожила достойную жизнь, не жалея ни о чём.
Напоследок хочу пожелать каждому из вас встретить момент своей гибели с достоинством. Постарайтесь не упасть духом до конца, я знаю, все вы способны на это. Мы всё равно встретимся рано или поздно.
Я приняла решение, и с этого пути уже не свернуть.
Верная «Освобождённому» Ерсель Фербер.
P.S. Ахим, прости меня за этот поступок. Жизнь, которую я прожила с тобой была лучшей из тех, которые стоило прожить. Спасибо тебе за наших сыновей и чудесную семью».
Ерсель дописала последние слова к самому дорогому человеку на судне и смахнула выступившую слезу. Честно признаться, она не помнила, когда плакала в последний раз. Она была сильной и стойкой для всех, но только для мужа могла позволить себе слабость. Отложив карандаш, женщина ещё раз посмотрела вокруг, как будто стараясь запомнить всё до мелочей напоследок.
Медсестра медленно стала опустошать кружку. Вода уже была ледяная, но из-за большого количества примесей в виде лекарств замерзать ещё не начала. Холодная жидкость обжигала горло, а в организм медленно попадали составляющие медикаментов.
Выпив всё до конца, Ерсель воспользовалась последними силами и погасила в кабинете свет. После чего она прибрала со стола все пустые упаковки из-под таблеток и села за стол. Препараты понемногу начали действовать: преобладающая доля снотворного медленно, но верно начала делать своё дело. Веки слипались, а в глазах всё плыло. Ерсель отходила ко сну. К последнему сну.
***
Утром Ерсель нашли быстро. Она жила в каюте соседней с Ахимом, а он не слышал её возвращения. Благодаря чуткому сну боцман слышал всё, что происходило на корабле, и днём, и ночью.
Церемония прощания происходила уже по обычному и всем известному протоколу, но слова были уже не настолько машинально сказаны капитаном.
— Господа, мне трудно говорить это, но рано или поздно всё равно пришлось бы. Нас покинула по добровольному решению всеми нами любимая Ерсель. Она заботилась о каждой нашей царапине, являлась утешением и светом для всех нас в это тяжёлое время. Эта женщина была настоящим борцом, настоящей медведицей.
Пока Алекс говорил, Ахим вручил жене ключи от каюты и от медицинского кабинета. Напоследок он слегка коснулся её губ и наглухо застегнул капюшон. Когда «катафалк» готовился отправиться в пробоину во льду, произошло необычное. Отовсюду в сторону корабля шли белые медведи. Их было несколько десятков, и все они тянулись к той самой проруби. Быть может, среди них находились и братья-талисманы «Освобождённого».
— Настоящая медведица… — прошептал Юрген, готовящийся сбросить тело.
Двое крупных медведей издали рык и сильными ударами лап сделали другую прорубь. Специально для неё. Члены экипажа поняли этот знак и бросили тело Ерсель именно в новую прорубь. Медведи прорычали ещё раз и преклонили голову . Следом за ними это сделали и остальные особи.
—
Es gibt ein Wiedersehen im tiefsten Ozean
