***
Роджерс часто прячется на крыше и выглядит уставшим, как будто ему действительно все сто лет и еще немного. Клинт предлагает выспаться, изобразить феникса, испариться куда-нибудь и поесть сладкой ваты. Он говорит все, что приходит на ум, и радуется слабой улыбке на губах Стива. Значит, не до конца еще проржавел. Эти полгода можно смыть. А потом Стив Роджерс - тот самый, который Капитан Америка и Мистер Не-Ругайтесь-Пожалуйста, - говорит "блять" громко и вслух, и Клинт что-то вообще ни в чем уже не уверен.***
Максимофф ненавидит его, и Клинт не только видит ненависть, он чувствует ее и думает, что с этим можно работать. С этим нужно работать, пока не произошел какой-нибудь пиздец локального разлива - без роботов, инопланетян и богов, но с толпой загипнотизированных гражданских. - Ну что, можешь сильнее? - говорит он ей насмешливо, разминая шею. Ванда кричит, кидая в него какие-то темно-красные сгустки, и Бартон даже не знает, что будет, если все-таки попадет. Может, он мгновенно умрет. Скорее всего, отлетит куда-нибудь в стену и на этот раз никто его не соберет по кускам. Стив появляется неожиданно и приказывает им остановиться, завтра миссия в Испании, нужны все силы, а неустановленные в официальном порядке тренировки - это плохо. Максимофф скалится, разворачиваясь, и уходит. Клинт говорит Капитану, чтобы не вмешивался следующий раз. Потому что если Ведьма прикончит его в реальном бою, не удержав свою злость, Лоре объяснять это будет он. И детям тоже. Стив остается задумчивым.***
Бургос оставляет после себя теплый воздух в легких и успешно выполненное задание: разработчик устранен, технологии переданы Хилл. Это почти просто - когда не вмешиваются никакие неземные силы, странные существа и нечто не подающееся логике. У него только на руке небольшой ожог - не смертельный, но неприятный, оставленный частью его же команды. Ванда не выглядит слишком уж довольной, когда видит результат своего вмешательства в его сражение, но Бартону плевать. У Клинта остается время, чтобы сделать пару фотографий Бургосского замка. Он собирается пройтись и по подземельям, но Нат почти за руку уволакивает его оттуда и даже не улыбается. Бартон немного нестабилен сейчас и знает это сам. Что-то изменилось за последние полгода, но он не может ухватить эту мысль и почувствовать до конца, что не так. Если бы не знал наверняка, подумал бы, что дело в Максимофф: игры разума, контроль сознания, насланные кошмары и прочая ерунда. Маленькая месть за брата. Но с его мозгом после Локи так не получится, а искать причину в себе Клинт не станет. По крайней мере не сейчас.***
Пули попадают в цель, и это неудивительно. У него не было бы работы, если бы стрелять не являлось его главным умением. Клинт знает, что может пойти сейчас в свою комнату, завалиться на кровать и уснуть. С годами тренировок тело слушается беспрекословно, и иногда именно это спасает жизнь: притвориться почти мертвым, замедлить пульс до максимально низкого, покрыться испариной, заплакать, унять дрожащие руки. Просто спать не хочется, завтра нет ни тренировок, ни миссий, ни зануд (Стив уезжает куда-то на пару (целых) дней, и оставляет всю эту команду ему, не Наташе, и это стремно, он не командир, нет, нет). Можно слетать домой, но Бартон не особо горит этим. Ему хватает улыбок детей по закрытой сети Старка и немного усталого взгляда Лоры. Она, приученная, ничего не спрашивает. Наташа предлагала сходить завтра в бильярд за ужином, и он сейчас думает, что затея не лишена смысла. Когда слышится шум, Клинт резко разворачивается, готовый выстрелить прямо в сердце вошедшего: никто из своих в здравом уме не пойдет в три часа ночи на полигон - кроме него самого и Коулсона, но тот, если верить последним сообщения, сейчас на другом конце Земли занимается черте чем ("Совершенно секретно, Бартон"; "Нет, Наташа не знает, Клинт", "Да, мы ловим магическим образом испарившееся балетные туфельки, ты прав"). На пороге оказывается Максимофф, и Клинт даже не пытается не морщиться. Суть в том, что Бартон не сапер - он может быть незаметным и аккуратным, но только в строгих рамках, в определенных пределах, в какой-то момент времени. В любом другом случае Клинт предпочитает идти и смотреть, как мины взрываются под ногами. И поэтому ему было настолько непривычно взвешивать каждый шаг рядом с Вандой: она та бомба, которая разъебет все нахуй. А сейчас не хочется балансировать на грани, изображая канатоходца, заклинателя драконов и бесстрашного рыцаря. Хочется побыть в гребанном одиночестве. - Вау, а где стрелы? - спрашивает Ванда, и Бартон не доверяет ей настолько, что стоит боком, не спиной. - То, что мне больше нравится лук, а не пистолет, не значит, что я не умею им пользоваться, - говорит ей Клинт, щелкая предохранителем. - У меня, в конце концов, дома дети. Он молчит, что иногда желание застрелиться настолько сильное, что хранить пистолет просто небезопасно. Пусть лучше дети. - Ясно. Клинт знает, что нужно спросить, зачем она здесь. Ему отчаянно лень, и он думает, не сбежать ли. Дескать, время позднее, он старый шпион, ему нужно молоко, печенька, спать. - Мне жаль. Прости меня. Максимофф стоит напротив, закрыв глаза, и Бартон рассматривает ее, отмечая и бледную кожу, и синяки под глазами, и тонкую шею, и браслет на правом запястье. Он переводит взгляд на свою левую руку - ту, где оставленный ею ожог. - У меня есть друг... Вообще-то, он был руководителем нашего подразделения, но Нью-Йорк изменил все, и теперь мы, пожалуй, действительно друзья. Так вот, он говорил, что злиться на мир в превентивных целях - это неплохо. И он прав. Но, Максимофф, это никогда больше не должно сказываться на работе. Запомни. Ванда открывает наконец глаза, и Клинт думает, какой же она по сути ребенок. Ребенок-сирота с неизрасходованной злостью и, он почти уверен, багажом "если бы" (они уже говорили на эту тему в его первый день здесь, но, наверное, это совсем не помогло; многие люди живут иллюзией сослагательного наклонения, и это нормально, но только не на такой, как у них, работе). - Бильярд, - говорит в конце концов Клинт, разминая шею. - Нат, я, Сэм. Пойдешь? - Да. Ванда вдруг смотрит со странной надеждой, и, скорее всего, даже сама этого не осознает, но Клинт... Клинту паршиво. Копчик болит, сигнализируя о грядущих проблемах, но Бартон загоняет предчувствие обратно внутрь. Ничего, все нормально. Будет.