Разница между тогда и сейчас. Сейчас

Декабрь 2006       Джастин нахмурился, подобрал с журнального столика звонящий телефон, но, заметив кто его беспокоит, с недовольным видом отбросил.       — Брайан? — Кэлли приподняла взлохмаченную белокурую голову с горы вышитых диванных подушек.       — Кто же ещё?       — Черт, уже, наверное в шестидесятый раз за сегодня?       — Вряд ли.       — Ну, должно быть, как минимум, десятый или около того! Думаю, он хочет извиниться. Да, он звонит, чтобы пресмыкаться и извиняться перед тобой: Джастин, я обещаю любить тебя вечно!       Джастин скривил лицо, только ироничной Кэлли ему сегодня не хватало.       — Сомневаюсь. Брайан никогда не извинялся. У него была такая поговорка: жалость — это чушь. Он живет по принципу — никаких извинений, никаких сожалений.       — Это пиздец. Очень раздражающий принцип. Что делать, если ты действительно сожалеешь о чем-то? Что еще ты должен сказать?       — Кэлли, мы можем не говорить об этом? Я просто хочу напиться и забыть, что мне тридцать лет и что моя жизнь полнейший хаос.       — Тебе просто нужно взять себя в руки, — она наклонилась поправить сползшие носки, а заодно проверила, не плачет ли её друг, — и я совершенно точно не поднимала эту тему. Это был ты, когда ты пришел сюда! Во всяком случае, мы всегда говорим о «любви всей твоей жизни», когда мы пьем это дерьмо! — Кэлли соскользнула с дивана и направилась к мини-кухне, слегка покачиваясь. — Хочешь попкорн?       — Попкорн? — поникшая было голова встрепенулась и свет внезапно вернулся в голубые глаза. Осторожно поднявшись на ноги, он последовал за подругой и прислонился всем телом к косяку, чтобы сохранить устойчивость.       — Ты думаешь, он тебя любит? — Кэлли остановилась на мгновение, зависая в нерешительности над микроволновыми кнопками.       Джастин встретил её взгляд и тут же отвел глаза. «Я думал, что ты вернешься, я думал так очень долгое время…»       — Да.       — А ты его любишь?       — Конечно! Ты же знаешь.       Положив попкорн в микроволновку, она повернулась к нему лицом, протягивая руки к дверцам кухонных шкафов, заляпанных пальцами.        — Ты знаешь, в чем проблема, Джастин?       — Нет, но я чувствую, что ты собираешься поделиться своей мудростью со мной.       — Черт возьми, да! Ты слишком напуган всем, что случилось раньше. Ты как будто живешь на краю прошлого, всё время думая, что всё, что было раньше произойдет снова… вот в чём проблема! — она взмахнула широко руками, пытаясь придать своим словам ещё больше убедительности. — Вот в чём.       Джастин вздохнул, не отводя взгляда от жужжащей микроволновки. Конечно, Кэлли была права, он же сам сказал, почти такими же словами: «Если мы не выясним, что пошло не так в прошлый раз… это просто произойдет снова и снова», не так ли?       — Но, все изменилось, даже если для тебя ещё нет, он, возможно, немного подрос.       — Ну спасибо!       — Просто подумай об этом… — микроволновая печь остановилась, и она открыла дверь, осторожно доставая мешок с попкорном, — передай мне миску. — Джастин послушно вошёл в маленькое пространство, чтобы достать хорошо знакомую пластиковую чашу, а потом молча наблюдал, как она пересыпает попкорн привычными движениями. — Он пришёл за тобой, он добивался тебя, он пригласил работать на него, он хочет, чтобы ты вернулся и жил с ним после того, как ты расстался с Ксавье. Это очевидно, насколько сильно он хочет вернуть тебя в свою жизнь.       — Да, но только до определенного момента, — Джастин потянулся за горсткой попкорна, задумчиво хрустя. Он прошел за Кэлли обратно в гостиную и, упав на диван, потянулся за другой горстью. Они жевали в тишине некоторое время, попкорн быстро исчезал между одинаково большими глотками вина.       — Ты помнишь Билли Пайпера? — Голос Кэлли нарушил тишину.       Джастин повернулся к ней, показывая мизинец и морща презрительно нос.       Кэлли фыркнула, заметив его выражение лица, разбрасывая кусочки попкорна на пыльный ковер,       — Да, он! Но! Так как у него был маленький член — он умел использовать и другие вещи, которые помогали смириться…       — О, да? Помогали? Как тут можно помочь, когда его член размером с бразильский орех?       — Бразильский орех? — настала очередь Кэлли морщить нос.       — Ах, — Джастин почувствовал, как застенчивая улыбка скользит по его лицу, — это то, что обычно говорил Брайан…       — Что говорил Брайан?       — Просто однажды он сказал мне, что это разрушает эстетику, если он трахает парня, у которого член размером с бразильский орех.       — Хм, — ненадолго задумалась она, — это такая поверхностная вещь, чтобы описать секс. Но… Я думаю, он вроде как прав. И это горячо!       — Ну да.       Она громко рассмеялась, ткнув пальцем в плечо Джастина.       — Я между прочим, пыталась сказать что-то умное, пока ты грубо не прервал меня своими глупыми комментариями о бразильских орехах! Теперь… что я хотела сказать?       — Что-то о Билли Пайпере и его крошечном члене?       — Джастин, не сбивай меня! Ах да, теперь я вспомнила — да, это было о том, что ты боишься и тебе не дает покоя ваше прошлое…       — Мне не дает покоя наше прошлое?       — Да. Твоё и Брайана. Вы были вместе на протяжении многих лет, и это были невероятно важные отношения, определяющие жизнь для вас обоих… но, конечно, все пошло не так, и вы расстались. Что совершенно естественно, учитывая, что вы были просто подростками.       — Это дерьмо! Мне было двадцать два, когда мы расстались, а Брайану было двадцать семь, мы никак не могли быть подростками.       — Хорошо, хорошо! Вы были мужчинами в двадцатых годах. Но поверь, мужчины за двадцать чаще всего недостаточно зрелы эмоционально, а вы двое вообще подростки.       — Это пиздец какой сексизм, Кэлли.       — Но это правда, — она наполнила бокал вином и сделала большой глоток, — я знаю это из личного опыта. С учетом всех мудаков, с которыми я встречалась.       — Это потому, что ты магнит для мудаков. Это общепринятый факт. Крошечный магнит мудаков, — добавил он противным сладким голосочком и заржал.       Кэлли повернулась к своему так называемому «другу», чтобы прожечь его взглядом, но в конце концов смирилась с реальностью и покачала головой.        — Видишь? Это только доказывает мою правоту, эмоционально ты всё ещё подросток — прямо как когда ты был с Брайаном.       — О, заткнись! Если эмоционально я был подростком, когда был с Брайаном, тогда как, черт возьми, мы сохраняли отношения в течение пяти лет? Даже многие браки не выдерживают такой долгий срок! Ты же не думаешь, что это Брайан удерживал нас вместе всё это время?       — Ну, раз это был ты, то скажи мне, умник, что же пошло не так?       Джастин почувствовал, как его рот резко захлопнулся. Не желая продолжать эту дискуссию, он сделал еще один длинный глоток вина и запрокинул голову на спинку дивана.       Кэлли вздохнула.       — Джастин, смотри — вы теперь снова вместе — так же, как ГДР и ФРГ…       — Не могла бы ты прекратить использование этой гребаной аналогии?       Игнорируя его, она продолжила, слегка повысив голос.       — И, как у Восточной и Западной Германии, у вас будут проблемы. Для начала: история! У вас парни, есть удивительная общая история, которая собрала вас вместе…       — Так же, как у ГДР и ФРГ? — уже вовсю насмехался он.       — Да, — продолжала она уже спокойней, — но это также то, что может разъединить вас. Ты боишься, что всё опять пойдет не так. Но вы оба старше, вам уже за тридцать… — она послала ему свой коронный насмешливый взгляд, который впрочем был смазан алкоголем, — больше тридцати лет, — повторяла она, наслаждаясь реакцией Джастина, — но у вас есть преимущество, знание о том, что не сработало в прошлый раз, и возможность учиться на своих ошибках!       — Что если мы так и не узнаем, в чём были не правы? Что если мы просто собираемся повторять всё это до бесконечности?       — Ой! «Что если?» — она сделала пальцами жест кавычек, усиливающий её сарказм. — Что, если бы у моей тети были яйца, она была бы моим дядей?       — Что?! — Что ты хочешь, Джастин — чего ты хочешь на самом деле?       Он вздохнул, опустив глаза на грязный бокал вина в своей руке. Несмотря на заляпанное стекло, вино переливалось красивым золотым оттенком.       — Я хочу Брайана.       Я хочу, Брайана, хочу, Брайана, Брайана, Брайана, Брайана, желаю Брайана, быть с Брайаном, я хочу, хочу, чтобы Брайан был со мной. Слова, мелькающие в его мозгу смешивались, звали, отрезвляли.       — Тогда перестань, на хрен, ныть и иди исправь это!

*******

      Я ненавижу тебя! Ты разрушил мою жизнь! Ты эгоистичный засранец, я бы хотел никогда не встречать тебя!       Брайан очнулся от мерзкого сна, очень напоминающего реальность. В комнате все еще было темно. Он сместился, крякнув от боли, спазмами пронизывающий его шею,       — На хрен, — пробормотал он, его голос странно громкий и сюрреалистичный в напряженной тишине, — гребаный диван.       Поглощающая его слова тишина, казалось, издевалась над ним, пока он пытался устроиться в полусидячем положении. Тяжелая пульсация начинала биться где-то в задней части его мозга.        — Черт, — пробормотал он снова. Он протянул руку чтобы вытащить то, что мешало устроиться на диване, и наткнулся на неумолимо пустую бутылку виски. Брайан вздохнул, закрывая глаза, желая, чтобы комната прекратила бы уже отвратительно качаться из стороны в сторону.       Бац!       Глаза распахнулись на звук захлопнутой двери и он покачнулся, заметив стоящего совершенно неподвижно Джастина.       — Брайан?       Он молчал, не доверяя своему сонному мозгу, чтобы ответить даже на такой банальный вопрос.       Джастин приблизился к нему, но остановился, не дойдя до дивана еще несколько метров.       — Который сейчас час? — слова вышли из него хрипящим скрежетом.       — Уже больше шести, — охотно ответил Джастин, — кажется, что должно быть меньше, но это просто потому, что темно. Зима.       Он хотел кивнуть, чтобы показать, что он готов сотрудничать, обсуждая даже такие банальности. Но двигать головой было определенно не очень хорошо. Намного безопаснее было бы ничего не говорить.       — Я собираюсь… собираюсь сделать кофе? Сделать для тебя? — он почувствовал, как Джастин уходит, направляясь на кухню.       — Да, конечно. Спасибо.       Кухню залило светом, освещая сверкающую белым мрамором, поверхность кухонных столов и его любимой кофеварки. Снова моргнув, он с силой оттолкнулся от дивана, направляя своё тело осторожными шагами к яркому пятну обеденной зоны.       Джастин казался странным. Ни истерики, ни обвинений, ни обычной драмы, которую так любил устраивать Джастин. Ещё. Это была отсрочка?       Он прислонился к барной стойке, осторожно опуская своё тело на стул, морщась от боли, настойчиво стреляющей в его голове.       — Сколько ты выпил?       — Слишком много.       Джастин кивнул.       — Да, я тоже. Но думаю, что прогулка сюда отрезвила меня.       — Погоди, ты шёл пешком?       — Да.       — Ну, это было чертовски глупо.       — Расслабься. Я в порядке, я всегда много хожу ночью — это просто не то, из-за чего стоит волноваться…       — Джастин.       — Брайан.       — Я серьезно! Просто — не надо. Больше не надо. Хорошо?       Джастин повернулся, потом, наконец, взглянул на него, со странным выражением на лице. Что это, намек на улыбку?       — Обещаю.       Они снова впали в комфортную тишину, где единственный звук исходил от кофемашины вместе с восхитительным запахом свежесмолотого кофе. Брайан закрыл глаза, и от этого ощущение зуда и сухости только усилилось. Черт, все его гребаное тело было перегружено ночными возлияниями и стрессом. Он был слишком стар для этого.        Ты знаешь, насколько ты жалок?       Распахнув глаза, Брайан с немалыми усилиями вытолкал из своей головы зудящие слова.       Ничего не замечающий Джастин закончил делать кофе и, захватив кружки, наполнил их горячей коричневой жидкостью. Он поудобней устроился на высоком стуле и отпил ароматный напиток. Брайан открыто наблюдал за ним. Смотрел, как светлые пряди волос ниспадали на лоб, как темнота ресниц бросала тень на щеки, а брови изгибались, отражая движение мыслей. Он словно со стороны наблюдал, как его собственная рука потянулась через стол и коснулась лица Джастина, нежно лаская его большим пальцем. Джастин, видимо, не ожидавший этого, уставился на него округлившимися глазами.       — Почему ты не отвечал на мои звонки?       Джастин пожал плечами, отстраняясь от прикосновений. Рука Брайана, зависнув в воздухе без опоры, упала на столешницу.        — Я не хотел с тобой разговаривать.       — Но ты вернулся?       — Конечно, я вернулся. То, что мы поссорились, не значит, что все кончено или что я собираюсь… я не настолько непостоянен.       Брайан почувствовал легкую улыбку, появляющуюся на его лице.       — Я не говорил такого.       — Да, но ты думал об этом, — Джастин бросил на него резкий взгляд, потянувшись к его руке, всё еще лежавшей на столе, и сжал её. Внезапно хмурый взгляд стер любой намек на улыбку с его лица. — Брайан, я думаю, что мы должны прояснить некоторые вещи — так сказать, — добавил он, закатив глаза, — я серьезно так считаю. И я хочу, чтобы ты это знал. Но это не сработает, если ты не настроен на серьезные отношения. На этот раз — мы оба должны хотеть этого, — Джастин остановился на мгновение, позволяя словам осесть между ними, — не так ли?       Открыто встречая его взгляд, Брайан заставил себя кивнуть. Я хочу его. Хочу тебя.       Джастин, казалось, расслабился от этого жеста, пыхтя щеками в такой знакомой, немного смущенной манере, что всегда казалось, заводило что-то такое в кишках Брайана.       — Хорошо — это хорошо.        Он взял свою кружку со слегка остывшим кофе, деликатно отпил. Секунды тянулись в приятном единении момента. Взгляд Брайана скользнул по открытым окнам, где небо заглядывало к ним всё еще темным, не утренним светом, хотя возможно, что эта темнота была обычным смогом зимнего мегаполиса. С высоты их небоскреба было невозможно услышать звуки улиц. Как те звуки, что приходили с улицы, пробивая тонкие стены их первой квартиры, пока они не привыкли к этому, засыпая под звуки движения машин, полицейских сирен и бесконечных скандалов соседей… Джастин, сворачиваясь рядом с ним, укрывался с головой, оставляя торчать лишь густые светлые волосы.       Ты не задыхаешься, когда спишь вот так? Джастин только усмехался в ответ и тряс головой. Это был единственный способ согреться в этой конуре… ну, один из единственных способов…       — Мне жаль, что твой день рождения прошел не так, как мы ожидали.       — Что? — Джастин поднял голову, слегка испугавшись внезапных звуков. — Ты только что извинился?       — Да.       — Но извинения это фуфло. Ты всегда это говорил.       — Я много чего говорил, чего не имел в виду.       — Так сожаление перестало быть фигней?       — Нет, если ты будешь продолжать так себя вести.       — Верно. И ты именно это имеешь в виду?       — Действительно это.       Он соскользнул с табурета, вздрагивая всем телом. Боль в шее уменьшилась до низкой пульсации. Черт, это значит без мануального терапевта не обойтись? Осторожно поведя плечами, он побрел в столовую зону. Несколько дней назад Джастин выложил на развернутом здесь столе серию своих полузаконченных картин, очевидно, пытаясь решить, какие из них сохранить, а какие отправить на доработку или выкинуть. Брайан остановился, глядя на них восхищенным взглядом.        — Вот эта мне нравится больше всех.       — Какая именно? — Джастин неслышно приблизился к нему. Брайану даже не нужно было оглядываться, так как он знал об этом еще несколько секунд назад. Каждая клеточка тела чувствовала Его, теми особыми нервными окончаниями, определяющими сущность Джастина из моря безликих тел.       — Именно эта, — указал Брайан, — ты должен закончить её. На самом деле, я думал раньше, что если ты захочешь, мы могли бы установить мольберт вон там. Ты мог бы использовать этот угол лофта в качестве рабочей зоны, — он прошел в указанное им место, разведя широко руки, чтобы охватить пространство, которое считал подходящим для творческого процесса, и в то же время достаточно уединенное, — оно достаточно большое, не так ли?       — Ты позволишь мне рисовать здесь? В твоём прекрасном, нетронутом лофте? Что, если моя краска оставит свой след на твоих драгоценных полах?       Брайан смотрел на него как на неразумного ребенка.       — Ты не можешь без сарказма, да? Не думал о том, чтобы застилать пол специальным покрытием, а потом убирать его?       — Думаю, это можно устроить.       — Ну тогда, — я смотрел цены на мольберты в интернет-магазинах и подумал, что возможно…       — Это своего рода оливковая ветвь? — поставив кофейную кружку на стол, Джастин подошёл к нему.       — Если тебе так хочется. Я же думал о нём больше как о подарке на день рождения…       Джастин засмеялся и, схватив Брайана за руку, потянул к дивану. Они погрузились в него синхронно, двигаясь автоматически, чтобы Джастин лежал перед Брайаном, и одна рука Брайана обвивалась вокруг его груди. Их привычная поза из прошлого.       — Ты помнишь? Иногда мы смотрели так передачи по телевизору. Когда у нас была первая квартира вместе, и у нас был только один дерьмовый диван… И мы смотрели это дерьмо и пили ужасное дешевое вино, а затем, — Джастин крутанулся в его руках, поворачиваясь так, чтобы смотреть на него мягким задумчивым взглядом, — нам всегда становилось скучно и в конечном итоге мы трахались, — он умолк, и в который раз Брайан почувствовал, как что-то скручивается в его животе, — Брайан, я просто не могу. Я не смогу пройти через всё это дерьмо снова. Вот что я хотел сказать тебе вчера. В моей голове вся эта гребаная речь звучала так правильно, и что я прихожу и рассказываю тебе — так и так.       — И как — так?       Джастин вырвался из объятий Брайан, приподнявшись на локте.       — Мы должны говорить друг с другом для начала.       Говорить друг с другом? Дерьмо.       — Джастин, я же не лесбиянка, я не говорю о моих…       — Сколько лесбиянок ты знаешь, Брайан?       Задумавшись, он пожал плечами.       — Вот именно. Поэтому не делай этих нелепых предположений, что ты не собираешься делать это, потому что это — то, или потому, что это — вот это! Просто блядь, забудь все это, забудь об всём, забудь о фиговом персонаже… — его голос дрогнул на мгновение, и Джастин замолчал кусая губу. Брайан смотрел на него, сосредоточив свой взгляд на его губах, на зубах, на его языке, он хотел почувствовать их, как они целуют его, кусают, лижут, хотят его, принадлежат ему … — Ты сейчас со мной, и я знаю тебя. Тебе не нужно притворяться. Я не стану любить тебя меньше только потому, что ты не трахнул сто шестьдесят четыре парня в этом квартале, или не дай Бог — кто-то превратил тебя…       — Для протокола, это никогда не случалось.       — Да, неважно, но это то, что я пытаюсь объяснить тебе. Меня не волнует. Я буду любить тебя любого.       — Даже если я стану весить сто фунтов?       Джастин замолчал, морща нос.       — Ну, это никогда не произойдет же?       — Нихуя. Я скорее покончу с собой.       Джастин посмотрел на него и кивнул, улыбка расползлась по его лицу, он упал обратно, вздыхая.       — Я поверхностный, да?       — Ты в хорошей компании.       Джастин фыркнул на этот каламбур, сполз вниз по дивану и закрыл глаза. Брайан несколько мгновений наблюдал за ним, тихо пробегая пальцами по светлым волосам.       — Я просто хочу… Мне нужно быть уверенным в тебе, Брайан. Я не смогу снова пройти через все то дерьмо. —  Я ненавижу тебя, я бы хотел никогда не встречать тебя! — Оно чуть не сломало меня, я просто не смогу сделать это снова…       — Как ты можешь требовать от меня это? Нас обоих завтра может сбить автобус.       — Ну, ты не очень хорошо помогаешь.       — Я честен с тобой. Я не могу обещать тебе, что мы будем вместе навечно, я говорил тебе это раньше. Но теперь это иначе, чем раньше. Мне не 22, мне 34, и я знаю, чего я хочу, — он отступил голову, чтобы посмотреть в лицо Джастина с самым серьезным решительным выражением.       Небольшая улыбка дернула уголок рта Джастина, а затем засветилась полноценной радостью. Протянув руку вверх, он дёрнул голову Брайана на себя, их рты встретились в совершенном порыве.