Разница между тогда и сейчас. Сейчас

Март 2007 Небо было темно-бело-серым, угнетающе бесцветным, как использованные кисти в грязной воде; воздух влажным и холодным, скользким и тяжелым после дождя. Джастин вздрогнул, почувствовав, как напрягся Брайан, их локти соприкоснулись, когда он переступил с ноги на ногу. Рассеянно глядя через открытую могилу на густой шелест деревьев, заслонявших кладбище от оживленной дороги, он поймал взгляд матери. Она улыбнулась и вопросительно приподняла брови, он слабо улыбнулся в ответ и снова обратил внимание на слова священника: «Я есмь воскресение и жизнь, тот, кто верит в меня, будет жить, даже если он умрет; и тот, кто живет и верит в меня, никогда не умрет»… — С вами все будет в порядке? — Глаза Дженнифер были полны беспокойства, когда она задержалась на его руке. — Да, наверное. — Он взглянул на высокую одинокую фигуру, стоявшую у открытой могилы. Ее пальцы все еще ласкали его руку, обводя мягкие успокаивающие круги на толстом шерстяном рукаве. — Хорошо, что ты пришла, мама. — Ну, Брайан ведь член семьи, не так ли? Он заслуживает моей поддержки. Вы оба. — Ее ответ был обыденным, успокаивающим. — Да, конечно. — Он почувствовал внезапный прилив тепла от ее слов и неловко улыбнулся, наклонив голову и опустив взгляд на свои заляпанные грязью туфли. — Да, спасибо. Жаль, что папа так не думает. Он прикусил губу, и слова покатились по его языку, — он знает, что мы с Брайаном снова вместе? — Честно говоря, я понятия не имею, что он знает и чего не знает. Мы давно не разговаривали, и я, конечно, ничего ему не говорила. Может, твоя сестра сказала ему. Джастин кивнул, сдерживая горечь в голосе. — Да, может, Молли что-то сказала. Он все еще разговаривает с ней. — Послушай, милый, ты же знаешь, что всегда можешь позвонить мне, если тебе нужно поговорить с кем-нибудь… о чем угодно. Я всегда буду рядом с тобой… Он быстро оборвал ее признание, подняв глаза к ее лицу. — Я знаю. — Хорошо. — Она снова кивнула, поправляя ремешок сумочки на плече. — Мне пора идти. Ты уверен, что мне не нужно подвезти вас до аэропорта? — Нет, Нет, спасибо, мама, мы взяли напрокат машину. — Хорошо. Конечно. — Она наклонилась к нему, обхватив руками его тело. Он почувствовал себя окутанным её теплом, вдыхая знакомый аромат духов… шампуня… Мамин особый запах. — Береги себя, ладно? Вы оба. Он кивнул. — Все будет хорошо. Не волнуйся. Она снова улыбнулась. — Позвони мне, когда вернешься домой. — Окей. — Джастин улыбнулся в ответ, наблюдая, как она осторожно пробирается по скользкой траве, осторожно ступая, скрывая лицо в воротнике от ледяного ветра. — Все ушли, — пробормотал он, возвращаясь к Брайану, и пятки утонули в мягкой изрытой земле разбросаной вокруг могилы. Брайан медленно кивнул, по-прежнему глядя в ту же самую точку. — Брайан… — он протянул руку. — Что? — Я… ты в порядке? — Я на вершине мира. Ты? «Зачем я задал столь глупый вопрос»… он подавил автоматическое желание закатить глаза, но, вероятно, это была несправедливая реакция, учитывая обстоятельства. Он убрал руку, внезапно почувствовав неловкость. — Просто… скажи мне, когда захочешь уйти. Он отступил назад, скамья была придвинута ближе к могиле для службы, и он осторожно сел на нее, проводя пальцами по облупившейся краске, все еще влажной от утренних капель дождя. Он закрыл глаза. С тех пор как он вернулся в отель после Вавилона прошлой ночью, он практически не спал, максимум два-три часа. Господи, он чертовски устал, внезапно почувствовав свинцовую тяжесть в конечностях, сухость в глазах и болезненное чувство в желудке от слишком большого количества алкоголя и слишком малого количества настоящей пищи. Это кладбище… вряд ли его можно было назвать хорошим местом… В последний раз он был здесь, в этом же самом месте. Когда это было? Десять, одиннадцать лет назад, на похоронах отца Брайана… Они с Майклом стояли рядом с Брайаном во время службы, окружая его, как нервные книжные листы, в то время как Брайан решительно смотрел вперед, отказываясь смотреть им в глаза. По другую сторону открытой могилы стоял Шон, окруженный двумя тюремными офицерами, в наручниках, выглядывающих из слишком коротких рукавов его черного костюма, с таким же бесстрастным лицом. В тот день, Джастин впервые увидел таинственного брата Брайана… После службы он наблюдал, как Майкл приближается к Шону, опасаясь окружающих его охранников, извиняясь за то, что прошел мимо них, мягкими щенячьими глазами Майкла и большой фальшивой улыбкой. Он смотрел, как они разговаривают, обмениваясь новостями, неприятными, но знакомыми словами, и завидовал… чему-то, что он не мог объяснить, но внезапно осознавая свой статус аутсайдера среди этих людей, которые знали Брайана практически целую вечность… Все это время он старался держаться поближе к Брайану, стараясь поддержать его одной лишь близостью, но Брайан едва замечал его присутствие, на самом деле Брайан почти ничего не замечал. Он открыл глаза, дрожа и плотнее запахивая пальто. Справа от него был надгробный камень отца Брайана: суровый и бесстрастный, как выражение лица Брайана, когда они опускали гроб в землю: Джон Аллен Кинни, 1938-1996, муж и отец. Здесь не было ни слов возлюбленных, ни стихотворных строк, ни Писания, ни эпитафии. Просто твердая чистая правда. Жизнь мужчины сводилась к двум словам: муж. ОТЕЦ. Две вещи, которых он никогда не хотел (если верить рассказам Брайана). Он поерзал на сиденье, его взгляд остановился на высокой темной фигуре, все еще молча стоящей у открытой могилы. Он был совершенно неподвижен, с прямой спиной и, казалось, не обращал внимания на ледяной ветер, который начинал шевелить деревья вокруг них. …Брайан. «Он сказал, что хочет найти тебя снова». Слова Майкла, сказанные прошлой ночью, дошли до него внезапно. Теперь он вспомнил — он был пьян, но помнил эти слова. Майкл озабоченно хмурился, отвечая на вопрос Джастина: «он сказал мне, что хочет найти тебя снова». Брайан искал его сам, чтобы они снова стали «Брайан и Джастин». Вместе. Снова. Брайан отправился его искать. Брайан намеренно отправился на его поиски. Он должен был сказать Брайану, что знает, чтобы между ними все было… Брайан медленно повернулся к нему, его глаза ничего не выражали. — Я… — он заколебался, Брайан все еще смотрел на него с тем же выражением лица. Что он собирался сказать? Что-то важное? Слова вертелись у него в голове, а разум словно онемел, как пальцы. — Если… если хочешь. Здесь… чертовски холодно. Брайан пожал плечами и двинулся к нему, брезгливо хмурясь на хлюпающую грязь под ногами. Он осторожно присел на скамью, разглаживая длинное пальто на коленях. — Тебе нужно более плотное пальто. Я же тебе говорил. Он ничего не ответил на это, но снова закрыл глаза, сейчас было неподходящее время. Это было… не самое подходящее время для серьезных дискуссий. Волна усталости накрыла его снова, он чувствовал, как его тело почти засыпает, несмотря на ледяной ветер. Рядом с ним Брайан, казалось, ерзал, двигая руками и локтями. Он услышал предательский щелчок зажигалки и сморщил нос, когда до него донесся сладкий, тошнотворный запах травки. Он открыл глаза. — Ты действительно думаешь, что здесь самое подходящее место для этого? Каменное выражение лица Брайана, казалось, слегка изменилось, и он ухмыльнулся, глубоко вдыхая. — Думаю, это вполне уместно. — Он приподнял бровь. — Разве ты никогда не получал кайфа на кладбище? В младшем классе мы с Майки все время этим занимались… Он закатил глаза, с облегчением услышав внезапную легкость в голосе Брайана. — Ты был таким готом. Брайан громко рассмеялся. Резкий и неуместный звук в шуршащей тишине кладбища. Он протянул косяк, размахивая им перед носом странным гипнотическим движением. — Ты уверен, что не хочешь? — О, Какого черта! Давай сюда. — Он протянул руку, чтобы взять ее. — Не-а, малыш. — Отбросив его руку в сторону, Брайан наклонился, точно поместив косяк между губами. Джастин медленно, методично вдохнул, проглатывая знакомую подступающую тошноту. Он закашлялся, глаза начали слезиться, когда он выдохнул. — Хорошее дерьмо, верно? — Угу, да. Брайан снова улыбнулся и взял косяк обратно, с привычной легкостью вдыхая. — Я… э — э… как раз сидел и думала о том, когда мы были здесь раньше… на похоронах твоего отца? — Ну и что? — Голос Брайана был резким, коротким, и на мгновение он молча пнул себя. — Ничего… я просто… вспоминал. Он снова замолчал. Брайан все еще курил, медленно и неторопливо, вытянув длинные ноги, скрестив лодыжки, грязь липла к подолам темно-серых штанов. Он уставился на ноги Брайана в начищенных до блеска черных ботинках; даже забрызганные грязью, они выглядели элегантно, но, учитывая, сколько Брайан за них заплатил, это было ожидаемо. В прежние времена у Брайана не было модной дизайнерской одежды, он носил обтягивающие выцветшие джинсы и застиранные рубашки с устаревшими логотипами, даже в те годы старые и технически немодные (даже не заслуживающие «винтажного» описания), но Брайану удавалось наполнить их отчужденной желанностью, которая всегда была намного больше, чем сумма потраченная на них. Дизайнерские вещи теперь были хороши… очень милы и привлекательны, но была какая-то часть его, которая скучала по дешевым использованным вещам. — Черт, он погас. Брайан раздраженно уставился на потухший косяк. Поднявшись на ноги, он бросил его на землю, порылся в одном из своих глубоких карманов пальто в поисках чего-то, в конце концов вытащив чистый пластиковый пакет, полный… земли? — ЭМ, Брайан, что это? Брайан поднял пакет на уровень глаз, в голосе звучала холодная ирония. — Грязь с переднего двора дома моего детства. Очевидно. — О, Конечно. Когда ты его собрал? — Вчера. Ты не поверишь, как сильно изменилось это старое место. — Джастин тупо уставился на Брайана. — Конечно, ты никогда его не видел, к тому же, это место всегда было гребаной дырой. Даже хуже, чем тот дом в колледже. Он поморщился, вспомнив о тараканах и пауках, которые проплывали у него над головой, о раковинах, покрытых известковым налетом и мыльной пеной, о черных комках плесени и темных, отвратительных влажных пятнах. — В это трудно поверить. — Ну… в такой дыре я и вырос. — Джастин смотрел, как его пальцы массируют мешок, разделяя черные комки земли в прозрачной пластиковой тюрьме. До него медленно дошло. — Ты собираешься бросить её в могилу. — Ну да. — Брайан закатил глаза. — Старик отца, когда он купил ферму, хотел листья из сада своего дома детства, старого дома моих бабушки и дедушки, чтобы бросили на его могилу. Черт знает почему. Наверное, он видел это в каком-нибудь дурацком фильме. — Но я не помню, чтобы ты это делал в прошлый раз… — Нет, — резко оборвал его Брайан. — Ну, ты не помнишь, потому что я на сам деле не ходил и не собирал это. Зачем, черт возьми, мне что-то делать для него, если он никогда ничего не делал для меня? Я ненавидел старого ублюдка. — Он бросил на него насмешливый взгляд. — Да, конечно. Я помню… когда ты рассказал ему о себе… — он мягко положил руку на спину Брайана, чувствуя, как под ней вздрагивают мышцы… — как это было?.. — Да, хорошо, — Брайан отвернулся, сжимая руку. — Шон никогда не замечал ничего подобного. Я думал, что должен был держать свой большой рот на замке. Хотя, вероятно, он был прав. Гребаная Дебби и ее гребаная честность. Когда Шон понял, что я не собрал этих гребаных листьев, он разозлился. Но он справился с этим. — Его рот скривился в жесткую сардоническую усмешку. — Черт, он ненавидел старого ублюдка так же сильно, как и я! И у него была своя причина. — Он замолчал, огляделся, поерзал, пожал плечами. Джастин внимательно наблюдал за ним, в животе у него все сжалось от беспокойства: этот Брайан, он чувствовал себя почти неуютно в собственной коже… это было так не по-Брайански. Брайану всегда было комфортно с самим собой, всегда непринужденно, всегда грациозно, элегантно, так презрительно к неуверенности в себе… такой всегда уверенный в себе. Брайан по-прежнему массировал этот пакет, сжимая пальцы в перчатках, как ребенка в одеяле, и голос его прозвучал почти дико: — Боже! Я хочу избавится от этого гребаного дерьма! Я хочу, чтобы с этим было покончено. Джастин моргнул и придвинулся ближе к нему, положив твердую руку на его дрожащие руки, желая передать что угодно: любовь, поддержку, потребность Брайана понять или получить это… Брайан смущенно рассмеялся и посмотрел на него, слегка скривив губы. — Я хотел, чтобы он умер, понимаешь? Иногда. Я никогда, блядь, не ненавидел его, но он был… неудобством. Раньше я думал, что было бы гораздо лучше, если бы его не было, чтобы бы он вернулся в гребаную тюрьму, чтобы не звонил мне и не требовал денег или что-то еще… Черт, у меня не было выбора. Он был членом семьи. В любом случае, я у него в долгу. — Брайан вздохнул, отворачивая лицо, его голос затих на последних словах, придавая им странный вид завершенности. Он уставился на пальцы, обхватившие руку Брайана, и почувствовал, как под ними задергались теплые мышцы. — Брайан, — мягко спросил он, — почему ты должен ему? — Ну, это не вопрос о шестидесяти тысяч долларов, не так ли? — Брайан хрипло рассмеялся. Он повернул голову и посмотрел на Джастина, не делая ни малейшей попытки отодвинуться. — Хочешь знать? — Да, иначе я бы не спрашивал. — Джастин пожал плечами, вызывающе подняв брови. Он хотел знать: он всегда хотел знать о нем. Он всегда глотал любую информацию о Брайане с жадностью истинно-одержимого, желая знать все о своей возлюбленной, желая снять с него кожу и посмотреть, как он работает — как он функционирует, думает, проникнуть в него и овладеть каждой его частичкой… Конечно сейчас, ему нравилось думать о себе, как о чем-то менее одержимом, чем его напряженное подростковое «я», но Брайан все еще был Брайаном, и как всегда безраздельно, Брайан все равно по умолчанию представлял из себя человека, полностью закрытым для всех. — Думаю, нет. — Брайан поднял мешок с грязью, словно взвешивая ее затянутой в перчатку ладонью, не сводя с нее глаз. — Шон и старик были пойманы… их так долго держали взаперти, потому что они были частью группы, пойманной на взломе банка. Не помню, говорил ли я тебе об этом, но в любом случае, — он пожал плечами, прежде чем продолжить, — в одного из охранников в банке стреляли, это была случайность, его там не должно было быть. В конце концов он умер. Потом… полиция раскопала все остальное дерьмо, которое происходило, угнанные машины, мелкие кражи и так далее, и так далее, и они арестовали всех нас — включая меня. Джастин сглотнул, во рту у него пересохло, — Тебя арестовали? — Да, конечно. Они хотели обвинить меня, и они могли. — Но тебя там не было! Брайан! Тебя там не было, когда того… этого парня застрелили.… — Нет. Но я знал, что они задумали. И я, ну… ты должен понять, что они совершенно не могли спланировать это дерьмо… — в голосе Брайана послышалась заминка, и он замолчал. Джастин уставился на плечо в темном костюме, пытаясь понять слова Брайана, понимая, что наконец-то он услышал правду… Брайан рассказывал ему о том времени: о том странном, покрытом туманом периоде, когда он вернулся к своей семье, после Дебби, в последний год школы… Но он хотел знать, он нуждался в этом знании… Он знал, что есть что-то, в чем Брайан не признавался даже себе, не скрывал и не пытался забыт, но это что-то, о чём знал Шон… Через мгновение Брайан закашлялся и поднял голову, повернувшись, чтобы посмотреть ему прямо в глаза. — Я был виновен. Брайан двинулся вперед, остановившись на краю открытой могилы. Джастин смотрел на него, моргая, холодный ветер заставлял его глаза слезиться, согревая замерзшую кожу. Он откашлялся, во рту у него пересохло и стало как-то странно… — Что случилось? Очевидно, они тебя отпустили? — Очевидно, — Брайан не пошевелился, сгорбив плечи. Джастин подкрался к нему сзади и встал достаточно близко, чтобы тот смог почувствовать тепло его тела. — В конце концов, они ничего на меня не нашли. Шон отрицал все, что было связано со мной. И старик… он согласился с тем, что сказал Шон. Они сказали полиции, что я не причастен. И тогда меня отпустили. Джастин посмотрел вниз, проследив за направлением взгляда Брайана. Коричневое полированное дерево гроба едва виднелось под белыми цветами, которые они бросали туда во время службы, и комья сырой земли, рассыпавшиеся на открытую могилу, покрывали гроб толстыми черными комьями. Он наклонился к Брайану, обхватил рукой спину в темном пальто и почувствовал напряжение в мышцах, напряженную линию тела. — И поэтому ты ему должен? Потому что он солгал полиции ради тебя? — Он всегда говорил, что сделал это, чтобы защитить меня, чтобы дать мне жизнь, которой у него никогда не было. Шон всегда был полон дерьма. — Брайан фыркнул, резким невеселым звуком. Джастин опустил голову и прижался лбом к спине Брайана. Брайан отодвинулся в сторону, взял его под руку и обнял, пока они неловко не обнимались, прижав друг к другу колени и уткнувшись лицом в шею друг друга. — Я был так чертовски глуп, Джастин. — Его слова были приглушены пальто Джастина, его влажное и теплое дыхание касалось шеи Джастина. — Да, — Джастин поднял голову, его волосы были взъерошены и прилипли ко лбу, в том месте где он прислонялся к Брайану, — мы все делаем глупости, когда мы молоды, и для меня это ничего не меняет. Мне все равно, что ты делал, когда жил со своей семьей. И я… я всегда знал, что есть что-то, какая-то правда. Что ты не мог быть абсолютно невинным… — Невинен? — Брайан задумчиво произнес это слово, словно пробуя его на языке. — Я никогда не был невинным. Можешь спросить Деб. Джастин улыбнулся и почувствовал, как его крепче обняли. Брайан обнял его, прижимаясь к нему, как будто боялся отпустить. Он наклонил голову, оглядываясь на надгробие: Джон Аллен Кинни. 1938 — 1996. МУЖ И ОТЕЦ. Когда Брайан рассказал этому человеку правду о себе, о своей сексуальности, он оттолкнул его. Он отказывался видеть его снова… говорить с ним снова… Не было ни счастливого примирения, ни признания, только обида, горечь и ненависть. Это было его наследство сыну. А Шон? Он не хотел думать о Шоне, не было никакой необходимости думать о Шоне. Что сейчас имело значение, так это он и Брайан, и они скоро уедут отсюда… они улетят, обратно в Нью-Йорк, обратно в реальную жизнь, обратно в нормальность (или то, что считалось нормальностью в его и Брайана мире). Там будет работа, и живопись, и секс, и танцы, и тусовки с Триш, и Гас, и еще больше секса… Вся эта Питтсбургская семья, были лишь фоновым чтением, а он и Брайан были настоящей историей. Он прижался губами к щеке Брайана, вдыхая запах его невыносимо теплой кожи, вдыхая этот любимый запах. Брайан повернул лицо, прижался холодными губами ко лбу Джастина, прежде чем вырваться из его объятий, молча высыпая землю из мешка на ладони в перчатках, словно взвешивая землю в руках. — Ты хочешь, чтобы я… — Джастин небрежно махнул рукой перед собой. Брайан повернулся к нему и молча покачал головой. Он быстро шагнул вперед и бросил землю в могилу, стряхивая пыль с рук с непонятным выражением лица. Джастин почувствовал, как выдохнул, выпуская воздух, который он не осознавая удерживал в себе. Он протянул руку, чтобы сжать пальцы на сгибе руки Брайана. — Пойдем. Брайан послушно позволил ему провести себя через кладбище, направляясь к стоянке, где они припарковали арендованную машину. Брайан все еще стряхивал пыль с перчаток, избавляя их от невидимых пылинок земли, которая теперь лежала в могиле Шона.