Выше жизни

Мелисса решила устроить генеральную уборку, поскольку ей просто необходимо было подумать, а так – и руки есть чем занять и поразмышлять можно спокойно. А поразмышлять хотелось, потому что прошедшие несколько лет, буквально, просвистели как пули у виска. И не сказать, что все было кристально ясно и образцово идеально. Дерьмо дело было, вот так-то! С чего бы начать размышления? Наверное, как всегда, с несправедливости судьбы. С того самого злосчастного дня, когда образец крови ее сына не совпал с образцом Рафаэля. Не будь она сама медиком, то списала бы все на ошибку, но ведь она была! Да и врать себе не привыкла. А значило это одно – Скотт мужу не сын. Экстаз? Верно, и еще какой. Потом был трудный разговор и попытка построить семью на том месте, где строить нельзя – на обломках и пепелище. Разумеется, это было бесплодно. Правда не только. Еще мучительно – для всех. И, как результат, развод – венец всем попыткам. Теперь имела место быть Ситуация. Именно так – с Большой Буквы – Ситуация. Подсчитаем? Семьи нет, брака нет, денег тоже нет – зато есть ребенок, маленькое кареглазое счастье, очень похожее на мать. А это значит, что к черту семью и брак! Ну, было бы сказано, а забыть недолго, поэтому – идем работать, так и не закончив обучения. Что же делать – не мы такие, жизнь такая! И все вроде бы налаживается – и работа есть постоянная, и друзья в лице Шерифа и соседки миссис Кларенс, и сын радует. Но ведь не может все вечно идти хорошо, не так ли? Так просто не бывает! Неприятности обрушиваются подобно ливню – внезапно, скоропалительно и оглушающе. Думать времени мало – тут бы в живых остаться, что само по себе уже можно назвать подвигом. Потому что в обычной ситуации – не с Большой Буквы – человек гораздо более скептично воспринимает информацию о том, что мир совершенно не такой, каким ты привык его считать. И оборотни существуют. И не только они. А дальше жизнь начинает напоминать сказку – чем дальше, тем страшнее, и нервов уже не хватает! Нормальные среднестатистические люди в жизни своей очень редко обращают внимание на то, что подвергает сомнению их здравый рассудок – стараются таких моментов избегать. Только вот не получается избегать! И снова возвращается вопрос о Судьбе! Ведь это именно ее ребенку угрожает опасность, ее ребенок вынужден разбираться с тем, что ему не по плечу. Возможно. А потом жизнь снова делает финт ушами – и на тебе! Вновь на горизонте нарисовывается Питер Хейл собственной воскресшей персоной! И жизнь летит вверх тормашками! И все представления о том, какой она была, эта жизнь, тоже! Экстаз? Как бы не так! Проще прыгнуть со скалы, задаваясь вопросом, выживешь ли ты, чем угадать, что же случиться завтра. И сын совершенно не хочет понять, что не так. Да все не так! Как?! Как, простите, нормально воспринять то, что ты в своей жизни сыграл лишь незначительный эпизод? Был если не марионеткой, что просто пешкой? А тут еще и ЭТОТ лезет со своей помощью! И жалостью! Нет бы помолчать – прикинуться ветошью и не отсвечивать, так ведь, нет! И обвинить некого! Потому что тот, кто виновен, вот уже больше восьми лет как перебрался на тот свет! И это самое поганое, потому что остальные – близко. И ты срываешься на них, хотя и совершенно этого не желаешь. Проблема чувствуется в воздухе – она витает, подобно какому-то магическому туману, въедается в кожу, но все почему-то отказываются говорить, что происходит. Все вокруг пляшут, стараются успокоить, стараются вести себя «обычно» и «нормально» – делают хорошую мину при плохой игре. И тогда одолевает чувство ненужности, словно ты ничего не значишь, словно ты уже отработанный материал, не способный больше ни на что. И это очень обидно. Но ты тоже делаешь вид, что все это в порядке вещей, что так и надо – чтобы не расстраивать. Потому что проблема есть. Имеющий уши – да услышит. Обрывки разговоров и фраз складываются в жуткую картину, и ты ждешь, когда же тебе все расскажут без утайки, когда, наконец, признают, что ты тоже существуешь? Но этого не происходит – и тебе снова приходится ждать. Ждать и смотреть, как выжигает себя изнутри хороший парень Крис Арджент, как медленно гниет мальчик Айзек, как задыхается в своем одиночестве Итан, как начинает сходить с ума Лидия. И ничего не можешь сделать, потому что ты «ничего не знаешь», потому что у тебя «все хорошо». И тебе остается только ждать, улыбаться и предлагать всем опостылевший травяной чай, изредка звонить Стайлз и утешать себя, что все будет хорошо. Где там телефон? *** Молчание затягивалось. Питер внимательно смотрел на Скотта, стараясь угадать, что же нужно говорить в таких случаях. Джексон демонстративно сложил руки на груди и снисходительно поглядывал на Хейла, поскольку догадывался, что МакКолл говорить не станет. Видел уже не раз это выражение на его лице – решимость идти до конца. Раньше это вызывало жуткое желание сломать правильного пай-мальчика, потому что нельзя быть на свете белым и пушистым таким! Раздражение Джексон чувствовал и сейчас, но уже совершенно по другому поводу – МакКолл ничего ему не рассказал! Ладно, Хейла стороной послали, но его?! Это уже наглость! - Молчишь? – ехидно протянул Уиттмор. - Молчу, - тот со вздохом согласился. – И ничего не спрашивайте – сначала я поговорю со Стайлз. - Подкаблучник, - фыркнул бета. - Поговори у меня! – он полушутливо погрозил тому кулаком. – Живо научу свободу любить! - А если серьезно? – поинтересовался Хейл. - А если серьезно, то все очень и очень интересно, - вздохнул тот. – Цукер – заговоренный. Поэтому на него новолуние и не подействовало. - А правила? - Так не сам же он себя заговорил. Если он прошел в Круг, и его пропустил Джейми, то сами понимаете – это было правильно. К тому же это как-то связано с нашим делом. Нужно спросить Стайлз, надеюсь, она сможет понять. У меня только интуиция, - словно извинялся альфа. - Не нравится мне это, - протянул Питер. – Я кое что слышал об этом Цукере. Он русский – а у них совершенно другой клановый уклад среди оборотней. - Я тоже слышал, - покивал Скотт. – Он крайне жесткий альфа. - Вот именно. Меня интересует, какие у него дела с нами. Не верю я в совпадения, особенно в такие. Мне кажется, он ждал именно тебя. Или я не прав? - Не знаю. Наверняка это так. Думаю, Девкалион постарался. Не знаю только, чего он добивается, - отозвался он. - К слову, ты поговорил с Дюком? – влез Джексон. - Нет, только передал просьбу Стайлз, - усмехнулся МакКолл. – Предложение, от которого он не смог отказаться. - Ты рассказал ему, что она волгор? – поразился Питер. – Ты что, с ума сошел?! - Да нет пока, - опешил тот. – Он не посмеет навредить ей. Тебе ли не знать? Волгоры – сокровище. Тем более, она ждет ребенка. Обидит ее – и на него ополчатся все оборотни, которые об этом узнают. - Так-то это так, - вздохнул Хейл. – Вот только не верю я, что он ничего не выкинет – не в его стиле. - Ну, мы ведь будем рядом? – улыбнулся Скотт. – Одна ведь стая. Питер и Джексон как-то странно переглянулись, делясь общим впечатлением. Скотта они не понимали – как можно было так сразу и почти безоговорочно поверить им? Один психопат-убийца, а второй, считай, дезертир. Однако, молодой альфа, действительно верил людям, стараясь замечать хорошее. Уиттмор как-то стал свидетелем, того, как Стилински выговаривала жениху именно за это его качество – умение видеть в людях добро. Не то чтобы она была недовольна, но остерегала от поспешных решений. В этот момент Джексон позавидовал своему бывшему школьному неприятелю – у него было о ком заботиться, и был тот, кто заботился о нем. Причем совершенно искренне. И не смотря на всю свою язвительность и показную независимость, он был рад, что теперь принадлежит к стае Скотта. Потому что уже очень давно он не чувствовал себя на своем месте. Питер страдал. А все потому, что совершенно отказывался понимать своего сына. Он бы так никогда в жизни не поступил! Никогда! Поверить непонятно кому? Да это же ни в какие ворота! За гранью! И что с ним таким делать? Не стая, а филиал дома терпимости в помеси с христианским всепрощением и альтруистическим пофигизмом. И как в такой ситуации справляться? Но вместе с тем было и другое чувство. Его сложно было идентифицировать. Больше всего оно напоминало, нет, не восхищение, а приятное удивление. Потому что Скотт не сломался, не озлобился, не стал таким, как сам Питер. Это было приятно осознавать – его сын был лучше него. Но, Боже, каким же он был упрямым! *** Тревожные знаки не дают спать спокойно. Все нити ведут сейчас к истинному альфе и его волгору. Бывший альфа альф очень чувствовал тревогу и немое напряжение, окутывающее всех, кто приближался к Скотту МакКоллу – всех, кто не принадлежал к его стае. Это была сила. И она подавляла. Он в бытность свою так не мог – его, конечно, боялись, перед ним пресмыкались, его ненавидели и проклинали, но никто не мог сровняться с ним в мощи. Пока не появился этот мальчишка. Сначала было обидно – но недолго, а после на смену обиде пришло понимание. Девкалион вдруг осознал, что это правильно – такая сила в руках того, кто отказался убивать. Все изменилось, когда Стайлз заговорила о Хозяине. Девкалион внутренне похолодел, потому что это было не просто опасно – самоубийственно. Как и всякий рожденный оборотень, он знал о силах потусторонних – в том числе и о демонах. Вернее о тех, кого принято так именовать. И Хозяин был самым опасным из них. Мужчина знал только это, но и этого было довольно. Легенды ходили о тех несчастных, кто обратился к этому странному и страшному созданию – кара была несоразмерной даже на взгляд Девкалиона. А теперь на опасный путь встал мальчишка, которого хотелось оберечь. Расчет на то, что МакКолл обессилит в новолуние, не оправдался. Да, он перестал быть Чемпионом, проиграл этому психу Цукеру, но Дюку почему-то казалось, что Скотт бился спустя рукава. Да и цена была странной, если вдуматься. Помощь и имя – не самый расходный материал. Да еще и Джейми явно благоволил к истинному – предпочел закрыть глаза за этот бой. Наверняка Цукер откажется от следующего боя. Все, что ему было нужно, это помощь Скотта. Вот только в чем? Но самым странным было то, что новолуние вообще никак не сказалось на МакКолле и Цукере. Так не должно быть – это неестественно. Стоúт ли за этим Стайлз? Волгоры ведь способны на многое. Особенно когда защищают то, что им дорого. Вторым камнем преткновения мыслей был Питер. Брат Талии всегда был вещью в себе. Никто и никогда не мог догадаться, что на уме у этого парня – тот всегда поступал неожиданно. А теперь он в стае МакКолла, которого сам и обратил. Как Скотту удалось его уговорить? Что Питер потребовал, а зная его, потребовать в обмен на помощь он мог что угодно. Сам Девкалион не раз предупреждал Талию о брате – точнее о его очевидной непредсказуемости. Даже предлагал помощь – он мог принять Питера в своей стае, но Талия не согласилась, сославшись на волю почивших родителей. Он не раз задумывался о том, каким бы вырос Питер, если бы он был в его стае. А потом горько усмехался и говорил сам себе: «Мертвым бы он был, старик! Мертвым!». Мало осталось Хейлов – на взгляд Девкалиона, слишком мало. Сколько он себя помнил, Бикон-Хиллз всегда был их вотчиной – город сильной стаи. А теперь альфа-защитник даже не принадлежит к их роду. Печально, но, увы, неизбежно – что-то уходит, но что-то обязательно приходит ему на смену. И все же ему придется поговорить с МакКоллом. Тот потребует объяснений, на которые, если честно, имеет право. Девкалион пребывал в сомнениях – стоило ли играть с истинным альфой в темную? Может, правильнее было поговорить? Впрочем, поздно уже рассуждать – дело-то сделано. Посильнее сжав руки на руле, мужчина улыбнулся – все не мог привыкнуть, что сам вновь может водить машину. Ни с чем несравнимое удовольствие. Он всмотрелся в ночную темноту, вдохнул прохладный воздух, на секунду прикрыв глаза, а затем вдруг рассмеялся. Все проблемы внезапно показались мелкими и абсолютно далекими – значение имела только Дорога. И ничего, что вела она его в Бикон-Хиллз. *** Дел было много, но самым главным был Договор. Вернее клан, решивший, что его исполнение необязательно. Клан ночных убийц – вампиров, если быть точным. Ну что же, и такое случается. И теперь брошен Клич – лучшие охотники собираются, чтобы исполнить Его Волю. Договор – не просто лист пергамента, испещренный кровавыми письменами и скрепленный Силой. Договор – это Гарант. То, что позволяет существам потусторонним сохранять свое бытие в Вещном Мире. То, что позволяет действовать тем, кто хранит Равновесие и Высшую Гармонию между Хранителями. Хранители – те, кто контролирует различные проявления, темные и светлые, в простонародье именуемые добром и злом. Хранители - демоны и ангелы. Первые отвечают за темных существ: духов, чернокнижников и ведьм, ангелы же – наоборот. Они присматривают за светлыми целителями, церковью и святыми. Да-да, и такие бывают. Они хранят Гармонию и Равновесие. И тот, кто посягнул на Равновесие, будет сурово наказан. - Приветствую, мой дорогой друг, - тягуче, словно мед протянул изящный золотоволосый юноша с глазами цвета грозового неба. – Вижу, ты сегодня не в настроении. Жаль, значит, наша партия откладывается. - Здравствуй, - кивнул высокий черноглазый брюнет. Он не обернулся, потому что знал того, кто осмелился назвать его другом. – Ты прав. У меня наметились дела. - Слышал-слышал, - юноша мягко улыбнулся. – Молодые вампиры, которые возомнили себя Господами. Не суди их слишком строго и не наказывай жестоко. - Лишь сообразно проступку, - отозвался тот. – Их деяния взвешены и измерены. Приговор вынесен. И не тебе говорить о несоразмерности наказания. Не ты ли лично уничтожил круг семерых просвещенных, нашедших способ сделать людей почти бессмертными? - Это так, мой друг, - дернув плечиком, протянул золотоволосый. – Но мои подопечные в большей степени подвержены влиянию гордыни, нежели твои детки. Ведь они – Свет. Это развращает. - Присаживайся, я приказал подать твое любимое шампанское, - проговорил черноволосый, усаживаясь в глубокое монументальное кресло. – И не оправдывайся. - Спасибо, мой благородный, - хихикнул тот. – Ты знаешь меня так же хорошо, как и я сам. Легкой танцующей походкой он прошагал к столику и устроился на резном ажурном кресле из светлого дерева. Откинувшись на спинку, он подхватил высокий бокал и, пригубив, выжидающе посмотрел на собеседника. - Знаешь, на этой неделе зови меня Давидом, - сообщил он довольно. - Только не проси называться Голиафом, - улыбнулся брюнет. - О, да, мой дрогой, - снова хихикнул юноша. – Ты ведь предпочитаешь, чтобы тебя называли Хозяином. Это так немного банально, ты не находишь? - Ты хотел сказать – пошло, - усмехнулся тот. – Сам же знаешь, что мои темные склонны к эпатажу. Вот и приходится соответствовать. - Теперь оправдываешься ты, - заметил Давид. – Впрочем, оправдывайся, это так забавно. - Не привыкай, это не продлиться долго. - Кстати, мне один ангелок напел, что у тебя опять вот-вот появится проситель, - выразительно протянул он. – Скажи, ты поступишь с ним так же, как с остальными? - Отчего такой вопрос, мой друг? Не ты ли вообще не отвечаешь ни на чьи просьбы? – хитро сощурился брюнет. - О, мой милый Хозяин, внимать каждой мольбе – такая скука! – капризно отозвался юноша. – Они ведь просят одно и то же! Это у тебя хоть какое-то разнообразие! Кстати, а почему ты всех убиваешь? - Не всех, Давид, не всех, - вздохнул тот. - И чем же отличаются одни от других? Грехи у одних любопытнее? - А меня пошлым назвал, - шутливо укорил он. - Это не я, а ты назвал – не путай, дорогой! И вообще – к чему весь этот разговор? - Ты прав, как всегда, Давид. Спасибо, что напомнил – у меня есть дела. - Иди-иди, а я тут пока немного развлекусь – поиграю! – юноша радостно захлопал в ладоши, а затем вспорхнул к гигантскому окну и всмотрелся в один из самых оживленных городских пейзажей. – Не понимаю твоей любви к высоткам. Тебе, как Хозяину Мирового Зла положено мрачное подземелье, оформленное в кроваво-багровых тонах и соответствующим антуражем. - Так и сам ведь в бывшем замке тамплиеров живешь! – заметил собеседник. – Впрочем, это дело вкуса. Я ведь не всегда был Хозяином. - Я тоже не всегда был Давидом, - немного обиженно заметил тот. - Да, на прошлой неделе ты был Соломоном, - согласился он. - Это не в счет – просто шутка! – возмутился тот. - Так и Хозяин был просто шуткой когда-то, не так ли? – с едва заметной горечью произнес брюнет. - Все еще винишь меня? – мгновенно помрачнел Давид. - Нет, конечно. Я виню только себя, - успокоил его Хозяин. - Послушай, Коул, я не люблю, когда мне врут мои друзья, - внезапно посуровел золотоволосый, и сразу же стало понятно, что его можно назвать как угодно, но только не юношей. - Я не вру, - с грустной улыбкой отозвался он. - Я простил. Понял, что у каждого из нас есть свой Долг. - И Договор, - напомнил золотоволосый. - Да, и Договор, - тяжело согласился тот, а затем, помолчав, добавил. - И поэтому мне сейчас пора. Прости, но я и так уже изрядно задержался. Надеюсь, следующую партию ты не продуешь всухую. - Эй! Это была случайность! Ты просто не дал мне отыграться! – а затем посетовал с легкой долей иронии. - Мой удачливый друг, нужно быть терпимее к людям! - Ты не человек. - Не суть важно. Просто дай мне шанс. - Зачем? Ты и сам берешь то, что тебе нужно. - А говоришь, что простил. - Я и простил, только правды это не отменяет. - Это смотря как ко всему этому относиться. Правд много, ты же знаешь. - Да, знаю. Только истина одна, - хмыкнул Коул. В кабинет неслышно перенесся один из демонов низшего уровня – секретарь, если можно так выразиться. - Я смиренно прошу простить меня, мой Хозяин, но главы кланов прибудут через минуту, - низко поклонился невообразимо рыжий коренастый мужчина неопределенного возраста, в котором нечеловека можно было угадать по глазам – ярко зеленым с двойным зрачком. - Ступай, Марáк. И надеюсь, Виктóр и Амаллина не станут выяснять отношения. - Я все сделаю, мой Хозяин! – подобострастно отозвался тот, и выскользнул за дверь на полусогнутых. - Какой он душка! – пропел Давид. – Но совершенно лишен манер. Иди, мой дорогой друг – тебя ждут дела. А меня - развлечения, - и потянулся к универсальному пульту. Сейчас на сто сорок восьмом канале показывали его любимый мультфильм «Король Лев». *** Стайлз металась на скомканных влажных простынях. Она ясно понимала, что видит сон, но проснуться не могла, как ни старалась. Что-то не пускало ее, держало цепко, но незаметно, словно паутина. Вокруг была кровь. Белые стены в багровых потоках, капельки на оконных стеклах, стекающих ручейками, темно-бордовый сытый блеск на полу – кровь. Яркие лучи солнца пробиваются сквозь заляпанные окна, белыми пятнами повиснув на стенах и полу, высвечивая ужас. Дверь была распахнута, и Стайлз вышла в коридор. Он был выкрашен в снежно-белый цвет, как и все здесь, похоже. Даже пол был застелем белым ковром с длинным ворсом. Пройдя пару шагов, она заметила зеркало в белой раме высотой от пола до потока. Подойдя, она взглянула в него и вздрогнула. На нее смотрел какой-то светловолосый тощий андрогин, перемазанный кровью, словно искупался в ней. Стайлз дернулась стереть кровь с лица, но тонкая до прозрачности рука даже не дрогнула. Вдруг отражение растянуло пухлые губы в какой-то зловещей и даже плотоядной улыбке и проворковало: - Вот и нет семерых посвященных. Мир спасен – можно и отдохнуть! Лучи утреннего солнца скользнули по бледному лицу, залитому холодным потом. Девушка дергалась и стонала, но проснуться никак не могла. - Стайлз! – позвал отец, легонько встряхнув дочь за плечо, но та никак не прореагировала. – Стайлз!! – и встряхнул сильнее. - Папа!!! – закричала девушка, вываливаясь из сна. Взглянув на родителя, она внезапно вздрогнула, обвела комнату каким-то ищущим взглядом, а затем расплакалась. - Что случилось?! – встревожился отец, обнимая ее. - Сон, пап, - всхлипнула она. – Просто страшный сон.