Жестокие игры

Лухан спал и видел до ужаса правдоподобный, но всё-таки сон. Иначе его сознание никак не могло объяснить появление на этой старой остановке у вокзала, ровно без четверти двенадцать, своего умершего четыре года назад учителя. Для давно усопшего молодой мужчина выглядел восхитительно: крайне модный и тщательно продуманный наряд, стильные аксессуары, прекрасная кожа цвета слоновой кости, тёмные, с глубоким мудрым взглядом, глаза. На том свете врядли так всё налажено с бутиками и салонами красоты, чтобы мертвецы выглядели настолько идеально. - Я скучал, Луханни, - учитель протянул руку и коснулся длинными музыкальными пальцами нежной персиковой щеки своего ученика. Этот простой жест содержал в себе столько интимности и эротизма, а рука Ифаня была такой холодной, но такой бескрайне нежной одновременно, что Лухан невольно содрогнулся, а мир на мгновение качнулся в его удивлённо округлённых глазах. Вспомнился вдруг разговор четырёхлетней давности. Тогда Лухан корпел над книгой из школьной программы, а Сехун, сидя на полу в его ногах и лениво поглаживая одной рукой их пса, другой то убавлял, то прибавлял звук телевизора, на экране которого мелькали безумные персонажи сумасшедшей японской анимации. Разговор, который тёк медленно и тягуче, вдруг привёл их к учителю, после упоминания которого Сехун тут же уверенно заявил: - Гей этот твой учитель. Всё внутри Лухана тогда возмутилось, а Сехун схлопотал лёгкий укоризненный пинок куда-то в область копчика. Теперь Лухан готов был в это поверить. Как и осознать то, что ещё минута перед этими влажными холодными глазами - и он сам станет геем и прыгнет учителю на шею, выплёскивая на него всю нежность, все тёплые чувства, что он испытывал к нему и до его смерти, и после неё. Ифань наконец убрал руку и насмешливо сощурил на парня глаза. Он как-будто прочитал эти мысли и теперь тихое веселье разливалось в его взгляде. - Ты вырос. - Прошло четыре года, - со слабой улыбкой выдавил в ответ Лухан. Для его учителя этот факт как-будто стал откровением. Он задумался на пару секунд, потом тихо вздохнул. - Время летит. И всё вокруг погрузилось в мрачное молчание, заполненное лишь треском цикад в высокой траве у дороги. Ифань поднял глаза на циферблат часов, смотрел, на длинная стрелка отсчитывала минуты. Без шести минут двенадцать. Где-то вдали послышалось шуршание колёс, подходил автобус. - Мне пора, Луханни, - учитель наклонился к растерянному парню, нежно, по-отечески оставляя на его чистой ясном лбу поцелуй, - мы скоро увидимся. Будь сильным. Уже растворяясь в ночной тьме, Ифань обернулся. - Твой брат шлёт привет. Он очень горд тобой и твоими музыкальными достижениями. Дверь старого автобуса с шумом распахнулась перед парнем с большим чемоданом на колёсах. Лухан вздрогнул, напуганный, огляделся. Конечно, никого вокруг не было. Проморгавшись от непрошенных слёз, набежавших на глаза, он зашёл в автобус. Ему срочно требовался отдых, коль скоро он стал засыпать где ни попадя и видеть такие странные сны.