A potentia ad actum

Токио, июль-август 1890 Первым, кого Атобе увидел, открыв глаза, был Ошитари. – Я умер и попал в ад? – голос прозвучал хрипло и непривычно. Ошитари поднял глаза от книги и улыбнулся. – К сожалению, нет. Но потрепало тебя изрядно. В комнате было темно, только у кресла Ошитари на столе стояла свеча. Атобе прислушался к ощущениям. Определенно, болело если не все, то большая часть тела. В памяти всплыла гонка, пар и скрежет машин вокруг, а потом – взрыв и сияющая белизной пустота, перемежающаяся обрывками неверных видений. Он попробовал пошевелить пальцами на руках, потом перевел взгляд от потолка и увидел собственную загипсованную ногу. – Так вот почему так больно, – сказал Атобе. Ошитари встал с кресла и подошел ближе. – В общем, ты сломал два ребра и лодыжку, определенно повредил голову, плюс незначительные ожоги, и никто не стал считать царапины и ссадины. Тебе очень повезло. Ну и могу честно признать, что мастерство врачей, которых привел Юкимура, впечатляет. – Они его взяли? Ошитари коротко кивнул, и Атобе облегченно вздохнул. – Значит, все было не зря. – Твой гонщик считает, что зря, – Ошитари покачал головой. – Когда тебя уносили, такого красочно окровавленного и опаленного, мне показалось, он пожелал задушить этих террористов собственными руками. Атобе с легкостью представил разгневанного Шишидо и улыбнулся. – Значит, переживал? – спросил он и поморщился, когда Ошитари отвесил ему звонкий подзатыльник. – Ты как был идиотом, так и остался, – констатировал он и направился к дверям. – Я передам, что ты проснулся. – Прости, что заставил волноваться, – Атобе проследил за Ошитари взглядом, поворачивать голову было больно. – Но это был единственный способ остановить мерзавца и не допустить его до Кольца. Я должен был… – Да, да, – прервал Ошитари, – ты должен был защитить свою команду и своего гонщика. Очень в твоем стиле. Дверь за Ошитари закрылась с тихим стуком, Атобе снова уставился на полог своей постели. Наверняка врачи дали ему неплохую дозу морфия, из-за чего он оставался без сознания так долго. Нужно было спросить, какой сегодня день. Но теперь, в любом случае, действие морфия заканчивалось, и боль охватывала все тело, раздражающе зудела по коже, пробиралась в кости, как будто кто-то ворочал внутри железным ломом. Сразу после ухода Ошитари пришел врач, представился, сообщил, что ему позволено заботиться о молодом господине, потому что лечащий врач семьи не взял на себя ответственность за столь тяжелого пациента. Атобе понял, что это один из тех, о ком говорил Ошитари, и отдал должное Юкимуре – найти человека, способного сместить семейного доктора, не так уж и просто. Потом пришлось слушать о своем состоянии, обещания поставить на ноги как можно быстрее и отказываться от новой дозы морфия. – Я же не барышня, могу и потерпеть, – заверил Атобе, и в итоге, пообещав зайти на следующее утро, врач с поклоном удалился. От него Атобе узнал, что без сознания пробыл всего несколько часов, и ночь гоночного дня только вступила в силу. Как пришел Шишидо, Атобе не заметил – наверное, снова уснул. К тому же, за окном уже занимался рассвет, первые лучи света пробивались сквозь тяжелые занавеси. Шишидо сидел в том же кресле, что и Ошитари, и спал, подперев голову кулаком. Какое-то время Атобе просто смотрел на него, не думая ни о чем и чувствуя, что боль немного отступила и не спешит возвращаться. Потом Шишидо как будто почувствовал взгляд и открыл глаза. – Не должен ли ты был держать меня за руку и ронять слезы на одеяло? – спросил Атобе. Шишидо поднялся было, но сразу же уселся обратно и фыркнул. – Слишком много чести. Атобе рассмеялся. Вместе со смехом уходила, рассыпалась горечь, засевшая в сердце, копившаяся последние месяцы и вылившаяся в безумную затею с гонкой. Потому что, несмотря на сердитый тон, Шишидо снова открыто смотрел на него, только взгляд изменился немного и совсем не походил на то выражение мрачной готовности встретить неизбежное, которое так не понравилось Атобе в феврале. – Я тебе вроде как теперь обязан, – продолжил Шишидо. Он нерешительно улыбался и снова мял в руках кепку. – Нет, – Атобе покачал головой. – Я просто защищал свои вложения. И это была неправильная фраза, но она сама сорвалась с языка, слишком часто повторял ее Ошитари, и Атобе привык так думать – чтобы скрыть другие причины своих поступков. Но Шишидо не обратил внимания на слова. Он встал с кресла и подошел ближе, остановившись на расстоянии вытянутой руки. – Если я выиграю Кольцо, ты выслушаешь мое признание еще раз. Он начал фразу как вопрос, как будто сомневался в себе, но в конце сомнениям не осталось места, и Атобе уже ни о чем не спрашивали. – Хорошо, – просто ответил он. Шишидо кивнул, он был очень серьезен, с таким же выражением он смотрел на автомобили – Атобе понял, что давно и безнадежно увяз в этом взгляде, как муха в смоле. А Шишидо кивнул еще раз и вернулся к креслу. – Говори, если что-то нужно. Я до утра здесь посижу. – Утро уже наступило, – заметил Атобе. – Нет, – отозвался Шишидо и плотнее задернул занавеси. До Кольца оставался месяц. Летняя жара душным колпаком висела над Токио, Атобе особенно досаждали непрестанно зудящие заживающие ожоги. Но врач сказал, что он восстанавливается намного быстрее, чем можно было ожидать в его состоянии, и жаловаться не на что. Шишидо в это время тренировался с рвением и увлеченностью по-настоящему вдохновленного человека. Он часто приходил к Атобе, пока тот был вынужден оставаться в постели. Впрочем, никакие силы не могли удержать Атобе в комнате дольше, чем на несколько дней. Потом он уже сам выбирался на задний двор, чтобы наблюдать за треком. Ошитари однажды предложил попросить Отори и Хиёши соорудить паровой привод к креслу с колесами, которое на какое-то время стало для Атобе единственным средством передвижения. Целое мгновение Атобе всерьез обдумывал идею, но потом решительно отказался. Ошитари только рассмеялся. Потом, когда сняли повязку с лодыжки, Атобе обзавелся изящной тростью с кованым набалдашником. По его мнению, образ получился чрезвычайно достойный. Отори и Хиёши между тем не сидели без дела. «Тристана» было решено не восстанавливать, взрывом совершенно уничтожило его котел, и пришлось бы перестраивать весь двигатель – и тогда «Тристан» уже был бы другим автомобилем, но Атобе этого не хотел. И Отори сосредоточился на чертежах, им завладела идея усовершенствовать двигатель так, чтобы повреждение предохранительного клапана не могло привести к взрыву. Хиёши же увлеченно строил механических кукол, как будто собрался передать внушительную коллекцию своей дочери(6) – если бы она у него была. Так проходило время. Однажды зашел Санада – выразил официальную благодарность за помощь в раскрытии преступного заговора, надежду на скорейшее выздоровление Атобе и передал для Шишидо пожелание удачи в грядущей гонке от Юкимуры. Атобе благосклонно принял благодарственный свиток и ответил, что какой-то жалкий взрыв не мог бы его сломить. Когда потом он рассказал Шишидо о словах Санады, тот усмехнулся и кивнул. И Атобе ясно ощутил укол обиды, как будто в жизни Шишидо произошло что-то важное – и без его, Атобе, участия. Вот только эта обида определенно была хорошим знаком. На этот раз, несмотря на отсутствие угрозы, Атобе распорядился о самой тщательной охране из проверенных людей. Кроме всего прочего Санада прислал ему телеграмму, сообщавшую, что в этом году Кольцо будет находиться под усиленной охраной совместных сил городской и тайной полиции. Дело о «паровых террористах», очевидно, сильно взволновало Императора. Чем ближе была гонка, тем сильнее нарастало напряжение. Но в последнее утро перед Кольцом оно как будто растворилось вместе с первыми лучами рассвета. Атобе попросил всех собраться в малой гостиной, чтобы сказать несколько напутственных слов. И войдя в комнату, он сразу почувствовал настроение команды. Они, конечно, волновались, но вместе с тем были преисполнены решимости – самого правильного состояния перед гонкой. – Сегодня, – сказал Атобе. Садиться он не стал, вышел в центр комнаты и обвел всех взглядом, подолгу останавливаясь на каждом. Ошитари казался как обычно непроницаемым, но в глазах его можно было видеть предвкушение. Хиёши против обыкновения взгляд не отвел, как будто расписываясь в своих намерениях. Отори мягко улыбался, но смотрел твердо. Шишидо глядел вызывающе, но уверенно, полностью сознавая собственную силу. – Сегодня, – повторил Атобе, – вы покажете, чего стоите. Мы шли к этому дню целый год, и я знаю, что вы не подведете. Поняли? Мы победим! Больше говорить ничего не хотелось – и не нужно было. Они никак не ответили, но улыбнулись. Атобе подумал, что другого символа понимания ему и не требуется. Хиёши и Отори отправились следить за перевозкой «Мира льда» к треку Императорского кольца. Ошитари исчез, но у него, скорее всего, было невпроворот официальных и скучных дел, потому что он взял на себя все хлопоты, связанные с Кольцом. Шишидо вышел последним. Он так ничего и не сказал, но, оставшись один, Атобе ничуть об этом не пожалел. Утро выдалось солнечным и жарким. Конец августа в этом году выдался прохладнее, чем обычно, что было странно после очень жаркого июля. Но в день Кольца природа как будто одумалась и решила нагнать упущенное. Дорога к треку была душной и пыльной, к тому же запруженной повозками, несмотря на ранее время. – Ты только посмотри, что может сделать с людьми обычный террорист, – сказал Ошитари, с интересом разглядывая уже собирающуюся толпу на трибунах, вокруг трека. – Обратил внимание, что достроен целый ярус? Все хотят посмотреть гонки, которые, вполне возможно, превратятся в смертоубийство. – Не превратятся, это раз. И два, он не был террористом, – отозвался Атобе. Они пробирались сквозь толпу к ангару, Атобе с раздражением чувствовал, что поврежденная лодыжка снова его беспокоит – несмотря на прошедшее время, боль регулярно возвращалась, особенно в минуты эмоционального напряжения, не позволяя расстаться с тростью. Наконец последний рубеж из офицеров полиции, охраняющих закрытую для посетителей территорию, отведенную спортсменам, был пройден. Осталась позади разгоряченная толпа, делающая ставки, обсуждающая автомобильные сплетни и воняющая дешевым сакэ и луком. Впереди лежали ровные ряды гаражей – на треке Императорского кольца, в отличие от прочих гонок, ангары участников были постоянными сооружениями, выполненными в европейском стиле и не лишенными определенного изящества. Атобе уже видел эти приземистые темно-серые деревянные здания, украшенные кованым чугуном и ажурной медью, но сейчас он смотрел с совершенно новым чувством. Из недостижимой, кажется, мечты Императорское кольцо превратилось для него в реальность. «Мир льда» стоял посреди ангара в лучах солнечного света, льющегося сквозь стеклянный плафон в крыше. Хиёши проверял уголь, Отори о чем-то говорил с Шишидо – они склонились над схемой трека, разложенной прямо на полу. При появлении Атобе все трое подняли головы, Отори встал и поклонился. – Господин, мы готовы. «Мир льда» в идеальном состоянии, стратегия определена. Отори даже вытянулся по струнке и выглядел куда серьезнее, чем обычно. Это могло бы показаться смешным, но сейчас Атобе был настроен так же. – Прекрасно. Публика уже собирается, смотреть на вас будут тысячи. Покажите им отличное представление. Время перед стартом тянулось бесконечно. Шишидо нервничал больше всех, загнанным зверем он ходил из угла в угол, но когда Атобе предложил ему успокоиться и посидеть, вмешался Отори: – Шишидо-сан всегда так ведет себя перед заездом, – пояснил он шепотом. – Это его собственный способ бороться с волнением. Когда настало время, усилиями Хиёши, Отори и троих слуг «Мир льда» покатили к стартовой черте. Атобе подошел к Шишидо и улыбнулся ободряюще: – Удачи. Шишидо пожал его руку, они расстались. Атобе нужно было занять свое место в зрительской ложе, снова пришлось пробираться сквозь толпу. Жара усилилась, полуденное солнце висело высоко в небе, опаляя стадион безжалостными лучами. Впрочем, в ложе, отведенной для владельцев автомобилей, было почти прохладно. Пройдя к своему креслу, Атобе оглядел трек. Ошитари присел рядом и тихо прошептал: – Господин из Токийского технологического тоже здесь. Янаги обнаружился на другом конце ложи, он вежливо кивнул в знак приветствия. – Это будет интересная гонка, – сказал Ошитари. Внизу, на сияющем желтизной треке, стояли готовые к старту автомобили. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться в правоте Ошитари. Несколько машин строились в уже ставшей традицией манере – огромные котлы, высокие трубы, извергающие сейчас клубы пара и гари. На их фоне «Мир льда» выглядел нелепо миниатюрным, как игрушка. Но кроме него был еще один автомобиль, сильно отличающийся от остальных, – вне всяких сомнений, он принадлежал университету. Очевидно, Инуи и Янаги вдохновлялись теми же европейскими идеями, что и Отори с Хиёши. Их автомобиль, «Император», тоже обладал совсем небольшим котлом, только корпус был более вытянутым и приземистым, как будто его сжали со всех сторон, прижали к земле. – Вот кто может представлять для нас настоящую опасность, – продолжил Ошитари. – Остальные не помеха. Что скажешь? Атобе смотрел на трек – вот рядом с «Миром льда» мелькнул Отори, Шишидо было не видно из-за пара и массивного силуэта чужого автомобиля, но можно было представить, как он сосредоточенно смотрит прямо перед собой и держит руки на рычагах управления. Атобе и сам еще помнил все чувства, бурлящие в душе на стартовой черте. – Скажу, что хороший поединок – все, о чем можно мечтать. Когда прозвучал стартовый выстрел, шум трибун слился в один мощный рев, который почти полностью перекрыл звуки двигателей. Автомобили ринулись вперед тяжелой лавиной, оставляя за собой облака пыли и копоти. «Мир льда» и «Император» почти сразу оказались в хвосте, громоздкие моторы с огромными котлами в первые же секунды после старта оставили их позади. Наверняка видимость на треке была ужасная, Атобе представил, как пыль из-под колес бьет в лицо, залепляет очки и мешает дышать. Он даже почти услышал раздражение Шишидо – так, как будто сам был там вместе с ним. Гонщики прошли первый поворот, никаких существенных изменений в общем порядке не наблюдалось. На втором повороте один из автомобилей – с самым внушительным котлом и иссиня-черной трубой – вырвался на полкорпуса вперед, что было встречено усилившимся ревом трибун. Атобе бросил короткий взгляд на Янаги: он не выказывал никаких признаков беспокойства, будто его не заботило, что «Император» плетется в самом конце. Впрочем, Атобе отставание собственного автомобиля тоже не беспокоило. Все начнется после третьего поворота. Вся суть маневра, который Шишидо намеревался провернуть, заключалась в том, чтобы обойти соперников на четвертом повороте по внешнему кругу, используя мощность второго котла, который должен был придать ускорение, достаточное, чтобы вырваться вперед даже при значительном отставании. Вне всяких сомнений, какой-то подобный туз был припрятан и в рукаве гонщика университета. Стройная лавина автомобилей вышла к повороту, впереди по-прежнему держался все тот же автомобиль с черной трубой, а двигались они все так близко, что возможности для обгона почти не оставалось. Не для Шишидо, впрочем. В нескольких метрах перед поворотом он отпустил клапан второго котла. «Мир льда» поначалу медленно, потом все быстрее начал догонять ушедших вперед соперников. Атобе стиснул набалдашник трости – гонщик «Императора», видимо, сделал что-то подобное, потому что теперь он стремительно нагонял «Мир льда». Шишидо, очевидно, понял это и резко изменил первоначальный план. Вместо того, чтобы обходить основную волну автомобилей по внешней кромке, он свернул к внутренней. «Мир льда» теперь набирал скорость очень быстро, но для Атобе время остановилось. Как во сне, он видел, что Шишидо прошел мимо одного автомобиля так близко, что чуть не столкнулся, – у другого водителя не выдержали нервы, машину мотнуло в сторону. Следующего соперника Шишидо обходил уже не по грунтовому покрытию трека, а по траве обочины: тяжело, невыносимо медленно, но все равно успешно. Потом остался только лидирующий черный гигант, но поворот уже закончился, гонка вышла на финишную прямую, и здесь все решалось в считанные секунды. Противостояние Шишидо и гонщика университета сопровождалось оглушительным ревом трибун. Никто не ожидал ничего подобного, Атобе знал, что ставки на «Мир льда» ничтожны, и в фаворитах находился «Император». Надо думать, увидев, какую машину университет построил в этот раз, многие зрители приготовились бесславно распрощаться со своими деньгами. Теперь же в них снова вспыхнула надежда. Шишидо и университетский гонщик шли к финишу корпус к корпусу, остальные автомобили остались позади. Последние мгновения – Атобе не выдержал и вскочил на ноги, не отрывая взгляда от трека – и взмах судейского флага возвестил о том, что у Императорского кольца появился новый победитель. – Всего несколько сантиметров, – сказал Янаги, пожимая руку Атобе. – Однако удивительно, что ваши инженеры смогли сконструировать автомобиль с двумя котлами. Это чрезвычайно перспективное изобретение. – Без сомнений, – кивнул Атобе. – Встретимся на Кольце в следующем году? – Обязательно. Только в следующем году паровые гонки будут уже совсем другими, – ответил Янаги. В то мгновение, когда «Мир льда» пересек финишную черту – секундой позже, и это уже не была бы победа, – Атобе увидел, как изменилась его жизнь. Но действительно понять это он смог гораздо позже, когда в ангаре рядом с остывшим неподвижным автомобилем встретился с Шишидо. Отори и Хиёши ушли вместе с Ошитари, наверное, обмывать победу, и в опустевшем ангаре было очень тихо, только доносился неясный шум голосов снаружи. – Я победил, – Шишидо улыбнулся. – Спасибо. – Теперь вернемся к нашему договору. Атобе хотел было сказать что-то, но Шишидо подошел к нему совсем близко – как уже делал не раз, но теперь он все еще улыбался и очень сильно пах паром и гарью. – Это я должен тебя благодарить, – прошептал он, прежде чем поцеловать. Когда то же самое произошло в первый раз, Атобе чувствовал только обиду. Меньше всего на свете он хотел тогда, чтобы Шишидо выражал благодарность способом, который был ему самому неприятен. Теперь Атобе думал о своей собственной благодарности и понимал, что никогда не сможет действительно выразить ее. Шишидо слишком сильно изменил его жизнь, чтобы за это можно было как-либо расплатиться. – Что скажешь насчет того, чтобы выиграть для меня Кольцо в следующем году? – спросил Атобе, когда Шишидо отстранился. На губах остался привкус гари. – Плевое дело, – кивнул Шишидо. ---- Примечания: (6) Коллекция традиционных кукол хина нингё передается в семье по наследству и выставляется во время праздника девочек 3 марта.