Алиса предлагает Паше близость

***

«И всё». И всё? Паша почувствовал, что в горле появился комок. Из-за затопившей его душу нежности к Алисе. Как просто у неё это прозвучало. И как невинно. И как непритязательно и самозабвенно (может, отсюда и это ощущение полнейшей невинности). – Мол – если ТЕБЕ нужно – подходи и бери всё, что хочешь. И никаких тебе – ни условий, ни просьб о чём-то взамен. Словно самой-то и не нужно ничего. Хотя вот в этом вот – вся Алиса. – Всё отдать, для себя ничего не спросить. Да что там – про себя даже не вспомнить. И смотрит так безмятежно. Даже обычного для неё милого лукавства и оживлённости сейчас незаметно. И спокойствие такое … олимпийское-преолимпийское. Спокойствие и … излучаемая на него … симпатия, доброта и … любовь? Ни дать ни взять – сама Богиня спустилась к простому смертному, чтобы в своей бесконечной милости служить ему по какому-то непонятному непостижимому побуждению. Хотя какие могут быть побуждения у ангелов, кроме потребности делать простых смертных счастливыми в меру своих способностей?? Потребности, вызванной тем, что душа ангела переполнена любовью. Пашу давно преследовало ощущение, что его добрая подружка – не простое существо. А существо какого-то высшего непостижимого порядка. Но никогда до сих пор ощущение не было настолько ярким. И это высшее существо предлагает ему даром «пользоваться» его милостью?! Очень забавно. Учитывая, что самому-то ему хочется просто … молиться на это высшее существо. – В бесконечной благодарности за одно лишь то, что оно есть. Что оно такое бесконечно благодатное. И что оно позволило просто узреть себя. Подарив его душе на веки вечные блаженство, восторг, покой и уверенность в существовании высшей справедливости устройства мира. Её поставить бы на пьедестал… построить вокруг неё храм... И в полном благоговении созерцать. Хваля Творца за то, что создаёт Такое. Нет, скорее просто замирать от счастья приобщения к Высшему. Ох, как Паше понятно становилось в подобные моменты, почему перед писанием икон иконописцы постились и всячески очищали плоть и дух. – Верно они чувствовали эту потребность очищения перед общением с Высшим. Иначе… иначе и до высшего не дотянешься… А то и вообще просто сгоришь от контраста между вибрациями. Контраст между высотой его восприятия Алисы и тем, что Алиса так просто отдавала себя в полное его распоряжение, совершенно не понимая, каким сокровищем она ему кажется, снова лишал его дара речи. *** Паше захотелось попытаться объяснить ей, какое она сокровище. Особенно для него. Но сказать ей о своём благоговении, про высшее существо и храм он пока не решался. – Наверняка Алисе такое отношение показалось бы слишком странным. А то и смутило бы её. А что-то другое было бы слишком приземлённым и неточным. Недостойным высоты её самозабвенного и любящего отношения к нему. Да и несоответствующим его благоговейному отношению к ней. Что тогда делать-то? Что и говорить – на каждое новое высказывание Алисы ему всё труднее было подбирать слова. И он совершенно не представлял, какой его ответ может быть ДОСТОЙНЫМ того, что сказала она. Её слов «мне всегда хотелось, чтобы у тебя было то, что тебе нужно». Может, это и сказать? Алиса, конечно, уже привыкла, что он сегодня только и делает, что зависает. И только терпеливо ждёт, когда он переварит услышанное. Понимает, что ему нужно время усвоить сказанное ею. Но всё же… а вдруг она тоже волнуется, дожидаясь его ответа? А вдруг она опасается, что он посчитает её откровенность и доверчивость, её невинную прямоту – вульгарными? Или не нужными ему. Только не это. С чего же начать? С нейтрального для начала? Дать ответы на её прямые вопросы, развеять уже высказанные сомнения? И что значит это её "ЕСЛИ я устраиваю тебя в этом качестве"? Как это она может его не устраивать?? Неужели она не замечала, как он восхищается ею?