Angels (z.m.)

Выражение влечения похоже на то, как вы кладете руку на чье-то плечо, держитесь друг за друга или целуете на ночь, но включает в себя честность. — Я та девочка? — Зейн кивнул в ответ на мой вопрос, улыбнувшись. — Как это возможно? — Ну, я буквально охранял твою душу. Всегда делал это, чтобы ничего не изменилось, — он разглядывал картины на стене. — Думаю, так и произошло. Я слегка прикусила губу, не зная, что сказать. Зейн был зациклен на мне? Или это был способ объяснить, что он мой хранитель? Или такой необычный способ поддержать беседу? — Знаю, тяжело поверить, я ведь не ожидал, что ты купишься на мои слова. Просто попробуй чуть больше довериться мне, — он продолжал избегать моего взгляда. Я молчала, понимая, что ему было больно от моего недоверия, но врать мне не хотелось, как и говорить, что я по-настоящему поверила во всю эту историю, что я ее часть. Я бы никогда не соврала Зейну. — Каково это, умереть? — Очень хорошо, спокойно, тихо, отдаляет тебя от плохих вещей, но тяжело, потому что ты понимаешь, что должен покинуть всех, чтобы обрести умиротворение. Это не грустно, скорее, тяжело. Все однажды возвращаются, — улыбнулся Зейн, вложив в голос как можно больше энтузиазма. — Получается, ты в порядке. — Нет. Я сказал, что умирать хорошо, но я не говорил тебе, каково быть мертвым, — от его улыбки не осталось ни следа. — У меня нет другой жизни, Элисон. Я всегда один и тот же. Я завидую тем, кто боится повзрослеть, ведь это так хорошо. Знаешь, я видел, что у людей есть семьи, работа. Я не помню свою семью. — Прости, — я не знала, что должна сказать, впрочем, это стало обычным делом. — Все хорошо, — ответил парень, однако я видела, что он просто хочет успокоить меня. — Ты устала? — Нет, — соврала я. Моя усталость была невообразимой, сон был необходимой частью моего дня, который я полностью слила в мусорку. Поэтому, конечно, я была «не» уставшей. — Иди сюда, — он прислонился к стене, показав на колени. Я улыбнулась, положив голову на предложенное место. Внезапно кровать стала более удобной, чем сначала, и я закрыла глаза, пока Зейн играл с моими волосами. В другой раз я бы осмотрелась вокруг и разозлилась на свою жизнь и вещи, которые становятся препятствиями, но не сегодня. Я уснула на его коленях, отложив все проблемы и вопросы о парне на другой момент.

***

Я проснулась от мяуканья и звука от коготков, бьющихся о дверь. Саша. Она была будильником Зейна: ежедневно в девять утра кошечка скреблась, пока он не открывал ей и не ворчал, что хочет еще поспать. Поэтому она сидела перед дверью с умным видом, и Зейн забрал ее к себе в кровать. Обычная рутина, пока я упорно работаю. Зейн спал и выглядел довольно мирно, довольно изощренно умиротворяя меня, потому что я пялилась на него, пока тот спал. Я была той еще страшилкой. Я встала и медленно подошла к двери, кошка смотрела на меня большими желтыми глазами, снова мяукая. — Саша, ты его разбудишь! — шикнула я изнутри. Однако ей было наплевать на меня. Через секунду она спрыгнула с моих рук на кровать и начала обнюхивать руку Зейна, не переставая мяукать. — Саш… — пробормотал он, потрепав ее по макушке. — Тебе стоит попробовать не быть такой шумной по утрам, — Зейн улыбнулся и открыл глаза. — Доброе утро, — я вышла из комнаты. — Эли, подожди, подожди! — Зейн выскочил из кровати и кинулся вслед за мной. — Что мы делаем сегодня? Я об этом еще не думала. Мне хотелось остаться дома, ночью детишки пришли бы просить конфеты, надо было подготовиться. Однако возбуждение Зейна не могло позволить мне разрушить его надежды, поэтому я промолчала и пошла в свою комнату. Я хотела переодеться и уже после решить, куда мы пойдем. Погода не была ужасной, но все-таки было прохладно. — Ты постоянно будешь следовать за мной? — спросила я, открыв дверцу шкафа. Мне нужна была теплая одежда, да как можно больше. Зима — не игрушка. — Я хочу знать, куда мы пойдем. — В парк, мы идем туда, Зейн.

***

Мы были в парке. Снег уже растаял, поэтому земля была прикрыта разноцветными листьями, дул сильный ветер, развевая длинные волосы любого несчастного, решившего прийти туда. Но в воздухе витал потрясающий аромат осени, влажной земли и травы, горячего шоколада, в убойных порциях потребляемого детьми в холодные дни; парочки разбрелись по укромным уголкам, а некоторые были под деревьями, занимаясь тем, что бы мне не хотелось описывать. В это время года парк был прекрасен, не я одна так считала, ведь Зейн был в восторге. Разумеется, он сразу же заметил листья, сказав, что это самая потрясающая вещь, увиденная им, из-за чего он запрыгал по ним. Зейн сразу же понял, что самая большая ложь в мире — мягкая подстилка из листьев, потому что, падая на нее, моментально понимаешь, что нет в ней ничего мягкого. Мы взяли горячий шоколад в одной из кофеен, а парень — сразу две кружки, после чего я была уверена, что напиток станет его любимым. В итоге мы сидели на одной из больших скамеек, разбросанных по этому месту, наслаждаясь холодной погодой, пока люди готовились к ночи Хэллоуина. Зейн наблюдал за всем, когда перед нами уселась парочка, и он начал на них пялиться. — Что такое? — спросила я, натянув шапку, чтобы не так сильно мерзли уши. — На что это похоже? — Что? — Та штука с поцелуем. Знаешь, выглядит отвратительно, — он посмотрел на молодых людей так, будто наблюдал за самой странной вещью в мире, скорчив рожицу. Я рассмеялась, сразу же увидев его любопытство. — Что? Это правда, посмотри на них. Просто… как им может это нравиться? Это приятно? Приятно? Нет, восхитительно. Зейн никогда не поймет этого, потому что такое не объясняют. — Что ж, ты поймешь это, когда полюбишь человека. Это своего рода привязанность, прекрасная и теплая. Никто не может сказать, что ему это не нравится. И это не отвратительно, когда ты становишься частью этого. Он не ответил, посмотрев на них, практически лапающих друг друга, что, могу согласиться, было почти отвратительно. Девушка буквально насиловала паренька. — Поцелуй меня. — Что? — вскрикнула я, удивление было и в моем голосе, и в жестах. Я знаю, он сумасшедший и много не знает, но так не делают. — Поцелуй меня. Ты знаешь, я хочу понять, каково это, — объяснил он, посмотрев на меня максимально невинно и честно. — Т-ты должен любить этого человека, — пробормотала я, — и тебе должны отвечать взаимностью. — Но я люблю тебя, а ты — меня, — Зейн пытался собрать кусочки этой головоломки. — Ты ведь меня любишь, да?