Формула счастья

В синеве любимых глаз на миг промелькнула растерянность и облачко страха. Промелькнуло и тут же исчезло, повинуясь внутреннему желанию Торуны. Через пару секунд Намекадзе выпустил Саске из хватки ног и, оттолкнувшись от стены источника, побрел к ступеням. Учиха поспешил следом. Набросив халат, Торуна по галерее вошел в дом и направился в спальню. Раздвинув сёдзи, он опустился на застеленный футон коленями и замер, прикрыв глаза. «Аматерасу!! Прошу! Даруй свою благосклонность! Поддержи меня. Прошу!» Погруженный в свою безмолвную молитву, Торуна не услышал шагов Саске. Мягкая, но плотная повязка легла поверх закрытых глаз и аккуратно была завязана на затылке. - Саске, что за…? – Торуна попытался снять её. Но его легонько шлепнули по рукам чем - то мягким, почти невесомым и это что – то прикоснулось к губам Лиса, не давая возможности говорить. - Ш-ш-ш, не трогай, - шепот в окружавшей, из-за повязки на глазах, темноте показался ему нереальным. Легкое движение за пояс – и распахнувшийся халат осторожно стянули с плеч Торуны. Брюнет задышал чаще. Сердце ускорило свое биение. - Саске, сними повязку, пожалуйста, – попросил он, облизывая разом пересохшие губы. Его душу начинало раздирать противоречивое чувство. Страх и желание. Страх перед прикосновениями Учихи и томительным, измучившим Торуну, их же желанием. Тишина была почти осязаемая. Обнаженный, «слепой» брюнет чувствовал себя совершенно беспомощным. Но эта беспомощность почему – то, не страшила его. Словно когда–то, давно, так уже было. И ЭТО было восхитительно! Внезапно отрешившись от всего, отдав себя на милость этой темноте и безмолвию, Намекадзе вдруг оказался во «сне наяву». Он вновь стоял перед, единственной, не открытой, дверью в глубине своей памяти. Учиха видел как напряглась, а потом расслабилась идеальная по своим очертаниям спина любимого. На миг прикрыв глаза, Саске собрался с духом, и прошептал на ушко своему ангелу одно единственное слово: - Поиграем? У него был один шанс на миллион, что это слово окажется «ключом». Один шанс… «Поиграем?»... Дверь разлетелась мириадами сверкающих капель и Торуна шагнул туда, в теплый свет, падая в сильные руки своего Саске. СВОЕГО БОЖЕСТВА, столь долго ожидающего его за ней. Одно коротенькое слово послужило неким «ключом» и первое что вспомнил Торуна – последнюю ночь, проведенную с Саске. Брюнет застонал. Учиха, внимательно следивший за своим возлюбленным, заметил как едва заметная судорога, волной прошлась по смуглому телу, заставив Торуну застонать. Но какой это был стон! «Я угадал! Амида! Спасибо!». Но это ещё не все. Пусть воспоминания и вернулись к его ангелу, но тактильные ощущения нужно восстанавливать сейчас. - Саске?... – нетерпение Торуны ощущалось даже на расстоянии вытянутой руки. Вместо ответа едва ощутимое, мягкое прикосновение между лопаток. Торуна вздрогнул. Но это не было касанием ладони или кончиков пальцев. Дорожка нежных поцелуев пролегла вдоль плеча к шее и снова дразнящее непонятное движение вдоль позвоночника. Как крыло бабочки или… перышка? Торуна никак не мог понять. Да он и не хотел. Он, затаив дыхание, ждал. Нежный, трепетный поцелуй коснулся его губ. И снова нечто невесомое рисует на груди Торуны замысловатые узоры, поглаживает затвердевшие, в ожидании ласк, камешки сосков. Спиралью спускается вниз по животу. Прикосновения приятны, но… почти неощутимы. Они скорее иллюзорны и лишь разжигают чувственный голод. Словно ты умираешь от жажды, а тебе вместо полноценного глотка на спекшиеся губы роняют капельку. Дразнящее движение по нижней губе, плавный переход на щеку и медленное движение по шее. Торуна тянется руками вперед, чтобы схватить Саске. Схватить и заставить прекратить эту пытку. Почувствовать его всем своим измученным, изголодавшимся телом. Почувствовать всего: его губы, его тело, его руки. Впитать его запах и попробовать на вкус. Но тихий смешок раздается сзади и снова по телу – скользящие, сводящие с ума движения не видимых толи бабочки, толи перышка. Мягкий толчок опрокидывает Торуну на футон. Он чувствует, как Саске «оседлал» его бедра. Прикосновение обнаженного тела обжигает Намекадзе. Теперь путь перышка повторяют губы и язык Учихи. Саске осторожно прикусывает напряженную бусинку соска. М-м-м… Торуна выгибается под укусом. А невидимое перышко поглаживает вторую встопорщенную бусинку. Учиха играет на контрасте. Живое, горячее прикосновение и невесомое, словно из мира снов. Что выберет его любимый? Явь или сон? Любовь или её иллюзию? Рука Торуны перехватывает руку брюнета, в которой действительно зажато длинное павлинье перо. - Коиши, отпусти мою руку – Саске склонился к лицу своего ангела – не нарушай правила игры. Пальцы разжались. Стон разочарования, сопроводивший этот жест, подтолкнул Учиху к смене тактике. Сейчас, параллельно движению перышка шли прикосновения подушечками пальцев. Такие же узоры, такое же поглаживание, но более ощутимое, «живое». Учиха не спешил спускаться ниже. Он ждал выбор своего ангела. И тот его сделал. Повязка была отброшена в сторону и на Саске в упор посмотрели темно - синие от желания глаза ЕГО НАРУ. У Саске перехватило дыхание. Как давно он не видел свое сокровище таким. Торуна перевел свой взгляд на руку Учихи, неуловимым движением выхватил и отбросил в сторону перышко, вслед за шелковой повязкой. Затем протянул к Саске руки ладонями вверх. Учиха знал, что означает этот жест. Он прикоснулся поверх них своими. Пальцы переплелись. Потянув брюнета на себя и разведя руки в стороны, Торуна буквально распял Саске на себе. - Коиши, я хочу тебя. Амида! Как же я хочу тебя! – со стоном прошептал Торуна на ухо Учихе.