***
Марсело Кабули буквально окружил собой диван в гримерке, на котором, сцепив зубы, лежала его любимая жена. Тарья смотрела в потолок и тяжело дышала, едва сдерживая крики от дикой боли. Неподалеку стояли взволнованные остальные участники группы. – Как вообще такое произошло? – в который раз раздраженно процедил Туомас. – Неужели этот проем такой незаметный? – Похоже на то, – ответил Марко. – Я сам едва не провалился следом… Кто-нибудь связался с медиками? – Связался, – кивнул Юкка. – Кто-то из оргов их вызывал, я видел. Обещали быть побыстрее. – Тарья, – обратился к женщине Маэстро. – Ты слышишь? Тебе скоро помогут… – Слышу, – процедила та. – И еще, я буду очень благодарна, если вы прекратите суету. Марсело, перестань бегать, у меня от этого еще сильнее голова болеть начинает. – Прости, дорогая, – повинился менеджер. – Просто я беспокоюсь за тебя. К тому же, мы в России, а я слышал, что тут нет трезвых медиков… – Брось, – фыркнула Дива. – Это просто преувеличение. – Кто знает, – протянул Марсело. – Я все равно боюсь, что они могут что-то не так сделать. Потом все равно пройдем обследование в платной клинике. Тарья только кивнула головой и снова сцепила зубы от боли. Иногда чрезмерная забота мужа ее утомляла. – Пойду посмотрю, может, кто-нибудь приехал, – скривился Туомас. Маэстро размашистым шагом вышел из гримерки. Остальные только тяжело вздохнули. – Ему уже пора смириться, что Тарья не с ним, – тихо шепнул Эмппу Юкке по-фински. – Боюсь, он никогда с этим не смирится, – ответил тот. – Как бы он не натворил чего-нибудь. Сам знаешь, на что он способен в таком состоянии. – Пойду подстрахую, а то мало ли что, – кивнул гитарист и тоже покинул гримерку. На некоторое время повисла пауза. – Да почему никого нет?! – нарушил молчание Марсело. – Почему так долго едет неотложная помощь? – Пожалуйста, только не надо возмущаться, – попросила Тарья. – Они тоже люди, а время уже позднее. – Это не повод халатно относиться к обязанностям! – Погоди, – сказал Марко и подошел к двери. – Кажется, приехали. В коридоре раздался шум. Басист жестом фокусника открыл дверь… Худшие опасения Марсело оправдались. Двое медиков, ввалившиеся в гримерку, если и не были пьяны, то точно были на отходняке. По крайней мере, запах спирта ощущался отчетливо. Даже Тарья приподнялась на диване – женщина никак не ожидала, что слова мужа подтвердятся.***
– Тааак, кого тут лечить надо? – протянул я, оказавшись внутри. Окинув не самым трезвым взглядом собравшихся, я понял что лечить надо женщину. Ее левая нога была вывернута в голени и, похоже, в бедре тоже. Двойной перелом! Да уж, хорошее начало дежурства… – Ну них…я себе, ты п…улась, – сказал я, глядя на женщину. Судя по ее приподнятой брови, она меня не поняла. И, кажется, никто из ее окружения – тоже. Блин, конечно, они же звезды… Похоже, еще и из Европы. Да и лицо у бабенки больно знакомое. Где-то я ее видел. Не припомню только, где. – Тут кто-нибудь по-русски может говорить? – спросил Серега по-английски. Что ни говори, а знание языка у него было немного лучше моего. – Я могу, – с сильным акцентом произнес кто-то сзади. Блин, да это же тот темноволосый мужик с бородкой, который нас встречал. Надо сказать, у многих на лицах выступило самое настоящее недоумение. Женщина выдала какой-то набор букв. Не похоже на английскую речь, кажется, они о чем-то своем балакают. Тот только ухмыльнулся и развел руками. – Короче, толмач, – без долгих предисловий сказал я. – Объясни, что нужно в больницу ехать, ногу гипсовать. Тут весьма сложный перелом голени и бедра. Тот перевел. Женщина кивнула, хотя выглядела крайне грустной от этой новости. Мужчина который нас встречал тоже не прыгал от радости. А вот кудрявый мужик, который не отходил от дамочки, прямо-таки взвился и выдал что-то весьма яростное. – Он говорить, что не доверять вам, – сказал переводчик. – И что мы потерять много деньги. – Ну б…я, что теперь, обосраться и не жить? – возмутился я в ответ. – Скажи, что здоровье дороже. И скажи, что больше доверять ему некому, тут только мы. Ответ на фразу последовал незамедлительный. – Он говорить, вы пьян. И не иметь права лечить его жена. – А на кой х… нас тогда вызывали? – взъярился я. – Короче, мне по…й, что он там считает. Серег, сгоняй за Семенычем, и тащите носилки, а я пока лангету наложу, чтобы сподручней нести было. Надо сказать, реакция у кудрявого была не менее бурной. Он подскочил ко мне и начал что-то мне жарко втолковывать. Что-то я разобрал про «не должен» и «суды»… Женщина попыталась урезонить его, но у нее это не получилось. В общем, терпел я его причитания не долго. – Короче, – я схватил мужчину за шиворот. – Пошел на х…, пудель американский, работать мешаешь! Несмотря на сопротивление кудрявого, я пинком выкинул его из гримерки и закрыл дверь. В помещении на пару секунд воцарилась тишина, а затем ее нарушил хохот моего переводчика. Женщина тяжело посмотрела на дверь, но ничего больше говорить не стала. Остальные ребята стояли с выпученными глазами и открытыми ртами. – Ну, че вылупились? – воскликнул я и склонился над медицинским кейсом. – Помогайте, блин… И, кто-нибудь, придержите этого кудрявого за дверью, а то как бы из-за него я чего не напортачил. Мужик, похожий на викинга, кивнул и вышел из комнатушки. Так, вернемся к делу… Процедура стандартная. Промедол, временная шина, транспортировка в больничку, рентген и перевязка. Я достал шприц и начал набирать лекарство. – Кто-нибудь, перетяните вену на руке, – скомандовал я. – Вот жгут. На помощь мне пришли двое длинноволосых – брюнет-переводчик и низкорослый блондин. Первый затянул жгут, а второй помогал поддержать руку. Выглядели они, правда, несколько напряженными. Женщина выглядела скорее напуганной. Чего они так боятся? Вот вздутая вена на локтевом сгибе, в такую чтоб не попасть, надо быть полным идиотом! Я обработал сосуд и четким движением ввел иглу. – Вау, – выдохнула женщина. – Вайкуттава*. Выглядела она так, словно я только что совершил какой-то безумный трюк. – Че-то я ни хрена не понял, – ответил я. – Убирайте жгут. Я ввел лекарство, затем согнул ей руку в локте и велел так держать, пока не остановится кровь. Как только я вернулся к кейсу и распаковал временную шину, вернулись напарники с носилками. – Долго вас носит, – проворчал я. – Давайте быстрей, пока лекарство действует. – Да не бухти ты, – отмахнулся Серега. – Короче, ты бедро бинтуй, а я голенью займусь. Мы приступили к процедуре. Промедол сработал на отлично. Женщина только вздрагивала, когда мы время от времени вертели ногу, чтобы облегчить фиксацию. – Слышь, Игорь, – позвал напарник. – Тут перелом открытый… – Зеленкой края раны смажь, как следует обработаю все в перевязочной, – не отвлекаясь, пробубнил я. – А фиксировать как? Она в обморок не е…тся? – Не е…тся, так и фиксируй! Потом под наркозом вправлять все буду. Там осколки есть? – Нет… по крайней мере, снаружи нет. – Семеныч, звякни там в приемку, пусть рентген готовят. Водитель закатил глаза и полез за сотовым. Я понимаю, никому не охота возиться на ночь глядя с рентгеном, но что делать? Медлить тоже нельзя, надо исключить глубинные повреждения, а то, может, вообще Илизарова ставить придется… Пока Семеныч орал на приемку, мы с Серым закончили фиксировать ногу и аккуратно переложили женщину на мягкие носилки. – Ну че? – поинтересовался я. – Ниче, – фыркнул Семеныч и убрал трубку. – Рентген они подготовят, а вот с перевязочными беда… – Б…ть, они что, еще с ремонтом не разобрались?! – Похоже, что нет. – П…ц! А операционная? – Занята, – развел руками водитель. – Какой-то придурок на мотоцикле разбился. Я разразился таким матом, что меня, кажется, поняли даже музыканты. – И где мне ее лечить? – наконец закончил я свое минутное выступление. – Не в моем же кабинете! А по корпусам ее таскать – это зае…шься обезболивающее колоть. – Угомонись. Там только одно место свободно. Повисла пауза. Похоже, я понял, о чем речь. – Семеныч, это ж издевательство! – А что делать? Больше негде. – Ну, п…ц, – выдохнул я. – Надо подлечить нервы… Я на автомате достал спирт из кейса и сделал пару глотков. На лицах большинства музыкантов от увиденного проступил такой ужас, словно я только что превратился в зомби-мутанта из фильмов ужасов. Женщина схватилась за сердце. А вот мои напарники почему-то озверели. – Игорь, б…ть! – заорал Серега. – Ты о…л совсем, пить спирт при пациенте! Ты посмотри, у нее того гляди сердце встанет! – Да ты не очкуй, – отмахнулся я. – Сердце встанет – адреналичиком подколем или током подзарядим. Что, первый раз, что ли? Короче, потащили, нефиг время терять. Мы с Серегой взяли с разных сторон изголовье, Семеныч подхватил ноги. – А можно с вами? – внезапно спросил брюнет-переводчик. – Да пожалуйста, – я пожал плечами. – Двери открывай. Мужчина не заставил просить себя дважды. В коридоре мы столкнулись с Пуделем, которого держал Викинг. Пудель тут же разразился трепом, от которого у меня разболелась голова. – Чего ему еще от меня надо? – спросил я. – Он спрашивать, куда мы везти его жена, – ответил переводчик. – И он требовать ехать туда. Я хотел возразить, но меня опередили. – Х… с ним, пусть едет, – пропыхтел Серега. – Дверь впереди! Брюнет снова побежал вперед. Пудель снова начал что-то бакланить на своем языке. – Да, б…ть, мужик, ты з…л, – заорал я на него. – Закрой рот, блин, или никуда не поедешь! Похоже, он понял, что мой тон не сулит ничего хорошего, и наконец заткнулся. Наконец мы вышли из здания, загрузили девушку в машину, рассадили мужчин и поехали в больницу.***
Несколько минут в кабине машины было тихо. Первым снова не выдержал Марсело: – Какого черта ты здесь забыл? – Ты не единственный, кому дорога Тарья, – огрызнулся Туомас. – К тому же, мне не по себе от вида этих медиков. Боюсь, они могут сделать что-то не так… – Тут ты прав, – выдохнул аргентинец. – Надо за ними следить. А на того рослого я в суд подам, я уже позвонил своему адвокату… – Да ты только и можешь, что с адвокатами вопросы решать, – процедил Маэстро. – Как по мне, правильно он сделал, что вышвырнул тебя из комнаты, твои вопросы сильно действуют на нервы. – Они пьяны, – упрямо возразил Марсело. – В таком состоянии медики не имеют права лечить! – Других нет, – фыркнул Туо. – Да и эти, судя по всему, не новички – в вену ей попали с первого раза. – Это не показатель, – ответил Марсело. – Теперь я точно найму личного доктора. – Все деньгами своими разбрасываешься, – с презрением сказал Туомас. – Ничего, наверное, больше не видишь в жизни. – Уж прости, что добился побольше твоего, – снисходительно выдал Кабули. – Как видишь, нужно иметь не только внутренний богатый мир, но еще и внешний. – Типичные рассуждения бизнесмена. – Зато ты рассуждаешь, как типичный инфантильный подросток. Если бы твои чувства были реальными, ты бы боролся до конца, а не страдал напоказ. – Да где уж мне, – с сожалением протянул Маэстро. – Посвящение души и песен против мешка денег! Неравная конкуренция изначально. – То есть ты считаешь, что дело только в деньгах? – взвился Марсело. – Хочешь сказать, я большего не стою? – А в чем еще может быть дело? – спросил Холопайнен, чуть склонив голову. – Любую девушку больше привлечет придурок с деньгами, чем бедный поэт, который может отдать только душу… Она не материальна, ее не пересчитаешь и в карман не положишь. – Как пафосно, – усмехнулся Кабули. – Нет, Туомас, любой девушке в первую очередь нужен мужчина, на которого она может положиться… – На меня можно положиться, – перебил его Маэстро. – Ты сильно преувеличиваешь свои возможности. – Мальчики, может, вы уже успокоитесь? – подала слабый голос виновница происходящего. – У меня голова болит от ваших разборок. Оставайтесь наедине и спорьте сколько хотите, а сейчас будьте добры, заткнитесь… Марсело, не горячись, я чувствую – они знают что делают. Туомас, а тебе пора смириться, что мой муж не ты. Просто прими это… – Ну да, я всю жизнь только и делаю, что принимаю твои удары, – хмыкнул Маэстро. – Ладно, Тарья, когда-нибудь я за все отыграюсь. – И что ты сделаешь? – хмыкнула дива. – Выгонишь меня? Запомни, Туомас: меня и так ничего не держит в группе. Я всего лишь приглашенная вокалистка и могу уйти в любой момент. Повисла пауза. Лицо Туомаса окаменело. – Я тебе это когда-нибудь припомню, – медленно и со злостью выдавил он. – Ты еще пожалеешь об этих словах. Стекло, разделяющее кабину от салона, внезапно приоткрылось, и оттуда донесся веселый голос. – Я тебя умоляю, мужик, не слушай ты ее. Она ж под наркотой! Сама не понимает, что несет. Под гогот стекло вернулось на место. Туомас вздохнул с облегчением. И как он сам не понял, что Тарье вкололи сильное обезболивающее. – Что он сказал? – тут же напрягся Кабули. – Что у тебя рожа кривая, – улыбнулся Маэстро. – Туомас! – возмутилась Тарья. – Перестань оскорблять моего мужа! – Я тебе сейчас самому рожу искривлю, – рявкнул Кабули. – Немедленно отвечай, что тебе сказали! Холопайнен в ответ только ухмыльнулся и не стал ничего говорить.***
Приехав в больницу, мы с Серегой тут же покатили женщину на рентген. Двое мужчин шли за нами, не отставая. – Ну че, обработали там столы? – спросил напарник. – Да хрен его знает… Туда пошел Семеныч договариваться. – Илизарова сам поставишь? – Поставлю, не первый раз уже, тем более, там не слишком сильное смещение… Мы вкатили каталку в коридор приемки и повезли к кабинету рентгена. Там нас уже ждала злющая от недосыпа Людочка. – Опять перелом? – спросила она. – Даже два? – Два, – кивнул я. – Открытая голень и закрытое бедро… – Спицы? – Илизаровские. – Завози… Мы закатили каталку и оставили нашу звезду на попечение сестры. Поначалу Пудель тоже попытался прорваться в кабинет, но мы его тормознули и объяснили, что мы делаем и зачем. Честно говоря, этот американец уже порядком начал меня раздражать. Такое чувство, что он, как ревизор, только и ждет, где мы оступимся. Ненавижу таких людей, вечно работать мешают. Назло ему я сделал еще глоток спирта. Благо, Серега не видел или сделал вид, что не видел. Вскоре из кабинета вышла Люда и отдала снимок. – Повезло тебе. – Ага, – кивнул я, бегло осматривая картинку. – Обломков нет, переломы без смещения… На бедро штифт. – Это ты сам разбирайся… Все забирайте ее и валите лечить. – Спокойной смены, – ухмыльнулся я. – С…ка, – беззлобно ответила Людочка и ушла в кабинет. – Серег, поехали, – позвал я напарника. Теперь самое ответственное. Надеюсь, Семенычу удалось договориться. Я достал сотовый и набрал номер. Ответили почти сразу же. – Да. – Что там, удалось договориться? – Удалось… Стол выделяют в анатомическом зале. Лекарства, штифты, Илизаров ждут. – Спасибо. Погнали, Серег. Мы покатили каталку на выход. Пудель снова начать балаболить. – Он спрашивать, куда вы везти ее, – обратился к нам толмач. – Куда-куда, – выдохнул я и жизнерадостно улыбнулся. – В морг! Ох, зря я это сделал… Надо было молчать до последнего. Толмач замер на месте и побелел, а затем спросил, совершенно лишившись акцента: – Зачем в морг? Она же живая! – Морг?! – возопил Пудель, услышав знакомое слово, и, тут же подскочив ко мне, разразился гневной тирадой. Я ни слова не понял, но, судя по выражению лица, меня должны будут просто затаскать по судам. Женщина вместо того, чтобы паниковать, разразилась истеричным смехом и спросила что-то на своей абракадабре. Я бы попросил перевода, но американец вцепился в мою форму и, кажется, был настроен набить мне морду. Пришлось отбиваться. Серега и толмач попытались оторвать от меня чересчур распоясавшегося Пуделя. В суматохе мы забыли про каталку, которую ни один дебил не догадался поставить на тормоза! Самое страшное было в том, что коридор шел под углом, и мы оказались как раз в начале спуска… В общем, каталка с истерично ржущей женщиной покатилась под откос. Первым это заметил толмач, который и оповестил нас диким воплем: – Тарья укатилась! Мы с Серегой с дикими матюками отпихнули Пуделя и помчались догонять каталку. В конце коридора виднелись створки дверей. Если мы не успеем… то к перелому добавится конкретная такая ЧМТ. Подобная перспектива меня совершенно не радовала, поэтому пришлось мне врубить режим турбоускорителя. – Не смей разбиваться, с…ка! – завопил я во все горло. – Только, б…ть, не в мою смену! Мне удалось догнать каталку и развернуть ее боком. Буквально через секунду Серега с другой стороны подхватил ручки, и мы смогли остановиться. Надо сказать, мы едва успели. Еще бы чуть-чуть и… Я выдохнул и посмотрел на Пуделя, который подбегал к нам вместе с толмачом. Женщина продолжала смеяться, поэтому я попросил Серегу вывезти ее, а сам остался провести разговор с иностранцами. – Значит так, – тихо и отчетливо произнес я. – Еще одна подобная выходка, и я вас н…й у…шу! Просто вести себя тихо, как мыши, и не мешать нам делать свою работу – это так сложно? Не мешайте работать, иначе ходить ваша певичка сможет исключительно прыжками или на руках! Все поняли? Толмач кивнул, а вот американец снова заголосил. – Он возмущаться вашим непрофессионализмом, – перевел брюнет. – И пытаться понять, почему морг? – Потому что лечить больше негде! – ответил я. – Операционная занята, перевязочные ремонтируются. Все понятно? Оба кивнули. Пудель снова смерил меня грозным взглядом. Я фыркнул и снова выпил спирта… Одни нервы, честное слово. Ладно, посмотрим, что он мне скажет, когда я все сделаю. Я развернулся и пошел за Серегой. Надо поторопиться, не могу же я всю ночь возиться с переломами одной дамочки.***
Действие наркотика постепенно заканчивалось, и Тарья потихоньку приходила в себя. Сначала ей показалось, что доктор шутил, когда говорил про морг, уж больно веселое у него было лицо. Однако она поменяла свое мнение, когда ее реально привезли в отдельное строение, из которого жутко несло формалином, и оставили в кабинете, в котором вся мебель была завешена белой тканью. Женщину переложили на стол и ушли. Буквально через минуту вошел уже знакомый доктор и отошел к умывальнику. Тарья снова почувствовала напряжение. Она не могла не заметить, что запах алкоголя, исходивший от человека, усилился. «Он что, будет пьяным лечить меня в морге? – подумала женщина. – Нет, это невозможно, это какая-то комедия!» Тарья поняла, что без знания русского ей не обойтись. Большой неожиданностью для нее стало, что Туомас неплохо говорит на этом языке. И когда он только выучился? А главное, зачем? Он бы сейчас здорово помог, но раз уж его нет… Пришлось женщине собирать свои скудные знания. – Что вы делать с меня? – с диким акцентом поинтересовалась женщина. – А, так вы тоже знаете русский, – хмыкнул доктор. – Ну что… Лечить вас буду, что же еще. – Как? – выдохнула Тарья. На несколько секунд мужчина задумался, попутно набирая что-то из пузырька. Видимо, он не сразу понял смысл фразы. – Могу сказать кратко, а могу подробно, – сказал наконец врач и ввел себе иглу в вену. – Как хотите? Вместо ответа женщина с ужасом воззрилась на шприц. «Русские что, совсем без башни?» – подумала она. – Да вы не обращайте внимания, – беззаботно произнес мужчина, заметив реакцию Тарьи. – Это глюкоза. Мне ваши мужички малость нервы потрепали, вот я и выпил лишнего… А надо, чтобы руки не дрожали. Доктор извлек шриц и принялся перевязывать рану. Женщина была в шоке от его спокойствия. Такой практики она еще не видела. Закончив с перевязкой, мужчина надел отдельный халат и шапочку. – Сказать подробное, – наконец выдала решение Тарья. – Лидокаин для проводниковой анестезии, – ответил доктор, набирая лекарство в новый шприц. – На бедро – штифт, чтобы не провоцировать смещение. На голени вправим кости и поставим аппарат Илизарова для фиксации. Тарья не поняла половину слов, но за счет жестикуляции доктора поняла, что именно с ней будут делать. Женщине стало жутковато, но она быстро взяла себя в руки. Все-таки врач, хотя и выпил, явно знал свое дело. Однако ее порядком напрягали еще некоторые факторы, о которых она и решила спросить. – А быть операция по правила нет? – Да какие, в ж…пу, правила? – отмахнулся доктор и положил шприц на стерильный стол. – Это только в учебниках пишут – на деле приходится самим крутиться… Так, придется мне вашу юбку снять, уж простите за вольности. Женщина это и сама понимала, поэтому не стала мешать мужчине раздевать себя. «Хорошо, хоть я колготки не надела», – с облегчением подумала она. Затем ей пришлось сцепить зубы. Доктор очень старался подтянуть ногу аккуратнее, но все же переломы давали о себе знать. Врач хорошо потрудился, прежде чем сделал инъекцию. Нужный нерв находился с задней части, поэтому женщине пришлось немного повертеться. Тем не менее, анестезия подействовала, и Тарья вздохнула свободнее. Мучительная боль отступила. – Спасибо, – вздохнула она. – Рано благодаришь, это только первая часть, – отозвался доктор и взял скальпель. – Будем делать разрез… Серега! Через секунду в зал вошел уже знакомый напарник. – Чего? – Надевай стерильный халат, шапку и перчатки. Помогать мне будешь. Тарья снова вздохнула, стараясь справиться с подступающим страхом. Пока напарник одевался, доктор сделал первый разрез. Женщина думала, что при виде крови она отрубится, однако никакого ужаса не было и в помине, наоборот, проснулся какой-то нездоровый интерес к деятельности врачей. Тарье стало даже интересно, как ее будут лечить. Причем в столь необычной обстановке. – Я мочь смотреть на вас? – спросила женщина. – Да пожалуйста, – ответил один из врачей. – Только особенно вопросами не сыпь, а то отвлекать будешь. Разговоры будут потом. Тарья не стала возражать. Тем более, наблюдать за работой этих людей было реально интересно. Женщина даже не напряглась, когда увидела в руках одного молоток, а у другого длинный металлический стержень. – А для чего молоток? – спросила Тарья. – Штифт вгонять, – объяснил тот, кто держал стержень. – Серега, е…шь! Ощущения у женщины были весьма необычными. С одной стороны, она не чувствовала боли в ноге, но с другой, явственно ощущала, как там что-то делают. Стержень прошел довольно легко. – Все отлично? – вздохнул доктор с молотком. – Да, все отлично, – кивнул второй. – Теперь фиксируй и зашивай, а я Илизарку буду ставить. Аппарат с кругами и спицами Тарье уже доводилось видеть, а вот испытать на себе… Женщина вздрогнула, когда врач вправил открытые кости голени на место и начал вгонять спицы, несколько раз он даже использовал дрель. «Интересно, как там Марсело? С ума не сошел от этих звуков?» – подумала Тарья. Разобравшись со спицами, доктор начал накладывать полукольца, фиксируя их со стержнями и спицами гаечным ключом. Этот момент больше всего поразил и позабавил женщину. – Я, как машина, – усмехнулась она. – Вроде того, – кивнул тот. – Серег, ты там как? – Почти готово… Теперь зашиваю. Тарье пришлось потерпеть еще несколько минут возни со швом и аппаратом, но вскоре врачи, вздохнув, отошли от нее и вытерли пот со лбов. Женщина с облегчением откинулась на кушетку. – Меня мочь одеться? – спросила она. – Да-да, – кивнул один из мужчин и принялся помогать натягивать юбку обратно. – Серег, в общем, договорись там, чтоб палату выделили. Хотя бы сегодняшнюю ночь ей нужно побыть в отделении. Тот кивнул и вышел. – Ну что, хорошие выдались гастроли? – улыбнулся я, наконец натянув юбку. – И спеть успели, и в больнице полежать. – Первым лучше, чем два, – ответила женщина. – Мой муж быть недоволен. Он забрать меня завтра… – Ну петь-то всегда приятнее, чем терпеть это… – кивнул доктор и принялся убирать место. – А муж, я смотрю, у вас тот еще баламут. – Он заботиться обо мне… Иногда забота бывать слишком сильное. Простить его вы, пожалуйста. – Да я и не сержусь, – отмахнулся врач и начал снимать халат. – А у него часто происходят такие стычки с… кто он там у вас? Тоже музыкант? – Вы иметь в виду Туомас? – уточнила женщина и помрачнела. – Я не знать, как быть. Я любить Марсело и выйти за него замуж, Туомас это не понимать и скандал. Часто скандал. Он говорить, что любить меня, но я не любить его так, как он хотеть. Мой муж – мой личный менеджер, поэтому они общаться по вопрос группа и скандал. – Да, сложная байда, – кивнул доктор и повернулся к женщине. – Любовь – штука такая, что проще вообще не любить, чтоб не париться… Я вот, что скажу. Из группы надо вам уйти, иначе они мозги друг другу будут долго е…ть, а вам эти скандалы терпеть. Оно вам надо? – Но я любить петь, – возразила Тарья. – Мне нравиться группа, мне быть хорошо в группа. Пока не начаться скандал. – Ну, смотрите сами, – пожал врач плечами. – Как по мне, лучше уж свалить по-нормальному чтоб никто мозги не е…л, чем терпеть такую х…ю. Муж у тебя и правда тот еще… Но раз уж живешь с ним, то нех…й другого мучить. – Вы думать, это есть правильно? – Да х…й разберет, как в этой ситуации правильно, – развел руками доктор. – Могу только одно сказать: пока вы втроем, будет п…ц. Больше ничего сказано не было. Женщина крепко задумалась над словами врача.***
Утро выдалось вдвойне неспокойным. Мне предстояло провести в больнице еще полдня и снова возиться с этими гребаными переломами. К счастью, больше ночью вызовов не поступало, поэтому я сумел выспаться. Затем с утра было двое боксеров со свернутыми носами, затем одна хромоногая бабуля и младенец с инородным телом в ноздре. Однако в обед меня вызвал на ковер наш главврач. В принципе, Павел Леонидович нормальный мужик и просто так на ковры не вызывает, но иногда он слишком паниковал из-за различных кляуз. И я не сомневался, что этот Пудель уже настучал ему о вчерашнем. Что ж, пойду послушаю, какой я плохой. Я поднялся в кабинет, кивнул секретарше и открыл дверь. Главный сидел за столом и хмуро взирал на бумажку. – Звали, Павел Леонидович? – спросил я, негромко кашлянув. – Звал, – ответил тот, не отрываясь от чтения. – Не объяснишь, что вчера было-то? – А что было? – нахмурился я. – Вызов, двойной перелом ноги у звезды-иностранки… – Ты хоть представляешь, кто эта иностранка?! – внезапно заорал главный. – А зачем? – пожал я плечами. – Женщина как женщина, по-нашему только фигово говорит, но, в принципе, милая особа, а что? – Слушай, ты, пьянь разумная! – поднялся Леонидович из-за стола. – Ты хоть как-то культурно просвещен, или только водка на уме? Вчера ты лечил ногу Тарье Турунен! – Кому? – выпучил я глаза. – Это кто вообще? – Идиот! Это вокалистка группы Найтвиш! – И че? Я искренне не понимал, почему главный так негодует. Ну вылечил я вокалистку какой-то группы, ну делов-то. Не, я, конечно, не каждый день ноги звездам вправляю, но чего-то необычного я в этом не видел. Какая разница, кто они на сцене… Перед болезнью равны все! – И то, дурья башка, что это мировая знаменитость, – продолжал бушевать Леонидович. – Ты хоть знаешь, что ее муж известный бизнесмен? Он подал на нас жалобу, и теперь нас наверняка закроют из-за твоего раздолбайства! – Ой, да ладно тебе, пугали уже… – Это тебе не местные! Это мировая знаменитость и ее муж! Ты даже не понимаешь, какие условия им надо было выделить! Надо было определить их в отдельную палату и вызвать нашего хирурга, а вместо этого ты ставил ей штифт и Илизарова в морге! В морге, конченый ты дебил! – Леонидыч, кончай фигню молоть, – рявкнул я. – Даже если они и известные, пока бы мы перед ними расшаркивались, нога у женщины растряслась бы окончательно. Надо было немедленно все ставить, а утром проводить дополнительные обследования. – Ее забрали утром на частном самолете, – выдохнул главный и вернулся за стол. – Короче, если мы выкарабкаемся из этого дерьма… Лишу зарплаты на месяц. – Вот ты как? – приподнял я бровь. – Знаешь, что… Лишишь зарплаты, можешь тогда сам на вызова ездить и лично вправлять бабулькам геморрой! Я, б…ть, что, просто так в…вать должен? За х…в шиш? – Игорь, немедленно угомонись! И прекрати материться! – Или что? Уволишь? Сначала пусть повод будет! Мне эта кляуза – что по п…е мешалкой, меня она вообще не е…т! – Ты грубишь начальству! – А ты оскорбляешь меня! Несколько секунд мы буравили друг друга взглядами. – Короче, если он предъявит нам счет, вычту из твоей зарплаты, – наконец выдал главный. – А вот это уже справедливее, – кивнул я. – Можно возвращаться к работе? – Иди. Я покинул кабинет главного и отправился к себе. В голове я отметил себе галочку, что надо бы будет узнать, что это за Найтвиш такой.***
– Ну, что там, доктор? – спросил Марсело. В платной клинике в Хельсинки их приняли сразу. За полчаса они прошли все процедуры и сейчас ждали вердикта врача. Аргентинец уже предвкушал, как врач скажет о нанесенном ущербе и сколько денег он сможет потребовать с того русского пьянчуги. Однако ответ врача порядком озадачил бизнесмена. – Ну а что там? – спокойно произнес пожилой финский врач, поправляя очки. – Штифт и аппарат Илизарова поставлены в соответствии с мировыми стандартами. Все на высшем уровне, и я, честно сказать, не понимаю, о каком ущербе вы вели речь. Лица четы Кабули вытянулись. Тарья невольно открыла рот, но тут же закрыла. – Но не могло же все пройти так гладко! – возопил аргентинец. – Врачи был пьяны! Они вдвоем лечили перелом в морге! И вы говорите, что опасаться нечего? – Нечего, – кивнул финн. – Я вас уверяю, нет ни заражения крови, ни смещения костей, ни повреждения сосудов и нервов. Все сделано прекрасно. Думаю, вы преувеличиваете пьяное состояние русских коллег. Я же советую вам и вашей жене отдыхать, сейчас покой – лучшее лекарство. Просто будем держать под контролем. Аппарат Илизарова потом снимем. В общем, езжайте домой. Распрощавшись с врачом, Марсело вывез Тарью из кабинета и повез к выходу. – Я же говорила тебе, чтобы ты не нервничал, – улыбнулась женщина. – Поверить не могу… – пробормотал Марсело. – Они нарушили все правила и в то же время выполнили все по высшему разряду! В голове не укладывается… – Ну что, ты все еще хочешь подать на них в суд? Марсело скривился, словно от зубной боли, и фыркнул: – Нет… Похоже, придется делать подарок в благодарность за лечение!