Принц и Ватсон

Транспортный самолет приземлился на рассвете на дальней полосе военно-воздушной авиабазы Брайз Нортон. Этот аэродром был наиболее приспособлен для принятия тяжело груженных самолетов ВВС Великобритании. Борт прибыл из Афганистана, возвращая на родину отслуживших свой контракт военнослужащих, а также тех, кто убывал в отпуск. Часть военнослужащих не попадали ни под одну категорию, держались в стороне от шумных компаний, радостно распевающих в предвкушении отдыха, шумно болтающих и энергично общающихся. Таких на борту было немного, меньше десятка хмурых, бледных мужчин, списанных в отставку после долгого лечения ранений в госпитале. Одним из последних по трапу спустился светловолосый капитан в песочном камуфляже с эмблемами RAMC, Королевского Армейского Медицинского Корпуса. Блондин при ходьбе прихрамывал и опирался на трость. Перехватив несколько сочувствующих взглядов попутчиков, он сердито нахмурился, переждал несколько минут и покинул борт в полном одиночестве. Если все военнослужащие выражали бурную радость по возвращению домой, то он совсем не выказывал никаких эмоций. А чему радоваться? Здесь его никто не ждет, семилетний контракт с Королевским Медицинским Армейским Корпусом он завершил, новый подписывать чиновники отказались, аргументируя это тем, что он по состоянию здоровья не может исполнять обязанности военного хирурга, но ведь он по первой специализации — терапевт. И если после осколочного ранения в руку и ногу он не может оперировать, то служить обычным доктором он в силах. Но, используя лазейку в законах, его отправили в отставку. И теперь он, молодой, полный сил доктор медицины Джон Ватсон был вынужден искать себе занятие в гражданском мире. Сперва Джон планировал найти себе место врача в хорошей клинике в тихом провинциальном городке, уютном и комфортном. Хотелось спокойствия, безопасности и отдыха. С его небольшой пенсией, накоплениями за время службы в полевом госпитале базы Кемп-Бастион, которая была расположена в афганской провинции Гильменд, да с жалованием врача он сможет купить небольшой дом, выбрать подходящую партию среди молодых леди, жениться… При одной мысли об этом провинциальном рае на него нападала тоска, едва только он представлял эту картину на протяжении многих лет. «Не надо нам такого счастья! На том свете отдохнем!» — подумал Джон. После того случая, когда санитарный автомобиль подорвался на мине, и Джон получил множественные ранения, но еще больше осколков пролетело мимо, он стал фаталистом, стал верить в судьбу, карму, высшие силы. И теперь ему совсем не хотелось хоронить себя в провинциальной глуши, значит, надо ехать в Лондон. Только кому там нужен отставной, увечный военврач, опытный хирург, не способный удержать из-за тремора скальпель в руках? На его маленькую пенсию в столице не проживешь, а небольшие накопления быстро закончатся. Значит, нужно обязательно найти работу и экономить средства, пока ее нет. Обдумав все свои шаги наперед, Ватсон направился в Лондон, планируя попытать счастья в Бартс, ведь именно там он начинал практику по обще-лечебной специализации. Через год после начала практики ему повезло заключить контракт с управлением Медицинской службы вооружённых сил Великобритании и продолжить обучение в Королевской военной академии в Сэндхерсте по специальности «Полевая хирургия». По окончании обучения практику Джон проходил уже в Афганистане под руководством более опытных хирургов. Отец, средней руки лондонский торговец, был страшно недоволен изменениями в планах сына. Он уже мечтал, что Джон откроет кабинет на Харли-стрит, станет известным специалистом, может даже, профессором… Его мечта — говорить в кругу приятелей в пабе за кружкой пива: «Мой Джон профессор в Королевской Академии», — была разбита вдребезги. Он совсем не принимал во внимание, что у Джона была своя мечта и она наконец-то осуществилась: он стал практикующим военным хирургом. И вот теперь нелепая случайность и злополучный осколок, задевший какой-то нерв на руке, лишили его всего. Еще до отлета на родину Джон пытался связаться с Гарриет, но та не отвечала на телефонные звонки. Отцу он звонить не хотел, хоть понимал, что пора уже им примириться. Уже подъезжая к Лондону, он набрал номер семейного поверенного, являющегося по совместительству и кузеном отца, в надежде узнать, куда подевалась его сестра. Главным стремлением этого звонка было желание получить уверение, что с Гарриет все в порядке: — Дядюшка Роберт! Это Джон Ватсон, я сегодня вернулся в Лондон и не могу связаться с Гарриет. Вы не знаете, где она? Надеюсь, с ней ничего страшного не случилось? Адвокат ответил сразу, обрадованный племяннику: — Джон, дружище! Как я рад, что ты в Лондоне! Как кстати ты приехал на оглашение завещания. Крепись, мой мальчик… — Гарриет… — потерянным голосом произнес Джон. — С Гарриет все в порядке, ей только успокоительные уколы поставила сиделка, и теперь она спит после потрясения. — Тогда ничего не понимаю: какое оглашение? — Джон, крепись, ваш отец попал вчера под туристический двухэтажный автобус и погиб. Похороны завтра в полдень, оглашение завещания в три в моем кабинете. Потрясенный Джон достал из походной аптечки успокоительные таблетки, прокручивая в голове: «Опоздал… Не успел… Прибудь на один-два дня раньше — и все было бы по другому».

***

На кладбище немногочисленные родственники прятались от дождя под большими черными зонтами, и сами в черных плащах и костюмах напоминали больших черных грачей. Всю церемонию Джон поддерживал под руку Гарриет, заплаканную и немного заторможенную после лекарств. По окончанию он усадил ее в такси и отвез в Сити, где находился офис поверенного. До назначенного времени еще оставался час, и Джон повел озябшую сестру в кафе, отогреваться горячим чаем с имбирем. Гарриет грела замерзшие руки о чашку, смотрела в родные глаза брата, видела его боль и готова была разделить его горечь на двоих. — Я так и не успел… — эта мысль не давала ему покоя. — Не успел помириться, не успел попросить прощения… — Он тебя давно простил. Он гордился твоими успехами. Отец даже потихоньку читал все твои письма, что ты мне присылал… — А ты как? — Я? — Гарриет неожиданно смутилась. — Все шло к тому, что я собиралась заводить семью. Сперва отец был против, настаивал, чтобы я окончила учебу. Затем он узнал, с кем я собираюсь жить и окончательно вспылил… А теперь свадьбы не будет — год траура, — Гарриет печально вздохнула. — Дорогая, мы не в средневековье живем. Если любишь — выходи за него. Может, без пышного торжества, но зато по любви. Познакомишь нас? Гариет только смущенно кивнула. В назначенное время они посетили офис поверенного, который и огласил последнюю волю покойного: квартиру в старом доме на Ноттинг Хилл наследовала Гарриет. А Джону достался отцовский бизнес: небольшой магазинчик в исторической части Лондона. Хоть помещение отец только снимал у миссис Хадсон, но аренда была оплачена на десять месяцев вперед, а также снята маленькая квартирка над магазином, состоящая из гостиной и двух спален. В одной комнате жил управляющий магазином мистер Холмс, а во второй иногда оставался ночевать сам мистер Ватсон-старший, если до вечера перебирал с алкогольными напитками в соседнем пабе и не хотел садиться за руль в таком состоянии. По предварительным оценкам поверенного стоимость товара в магазинчике, оплаченная аренда и вероятная прибыль за год соответствовала стоимости квартиры, которую получила сестра. Уточнив их согласие и заполучив их подписи, поверенный еще минут десять заполнял разные формы и бланки. В конце-концов адвокат вручил им все документы на наследство, ключи, высказал еще раз соболезнования и проводил до порога. Джон остановил такси, хотел усадить и отправить домой Гарриет, но та неожиданно захотела проехаться с ним: — Отец совсем не рассказывал, чем торгует. Мы никогда не видели магазинчика, который приносил ему такой приличный доход. Я хочу поехать с тобой и посмотреть на бизнес отца. Пожалуйста, — на Джона смотрела глазами печального олененка его единственная, горячо любимая сестра. Естественно, он не мог ей отказать в столь невинной просьбе, резонно рассудив, что она боится оставаться одна, страшится, что наедине на нее навалятся горе и отчаяние, болезненные мысли о смерти отца. Такси остановилось возле потемневшего старинного двухэтажного дома, вернее около второго входа с табличкой «Бейкер-стрит, 221б». Чуть левее находилась такая же дверь с табличкой «221а» и неприметной вывеской темного цвета, идеально сливающейся по цвету с потемневшим от времени и копоти фасадом. «Интересно, как отцу удавалось не разориться? С такой-то неприметной вывеской… Ее не заметить, даже если покупатель будет искать специально ближайший магазин. Если я этим делом займусь, то первое, что надо сделать — сменить вывеску», — промелькнуло в мыслях Джона, пока они звонили в дверь в жилую часть дома. Через минуту она распахнулась, и пред глазами предстала энергичная женщина средних лет: — Чем могу служить? — Мистер и мисс Ватсон, — представился Джон. — Хотели бы осмотреть имущество, доставшееся в наследство от отца, узнать — что за магазинчик, чем торгует? Я полагаю, вы хозяйка помещения? — Марта Хадсон. Ваш отец много лет снимал у меня полдома под магазин и небольшую квартирку. Про магазин вам лучше расскажет второй жилец, мистер Шерлок Холмс. Проходите на второй этаж, он как раз в гостиной. — А вы что можете сказать о магазинчике? Мне интересно ваше мнение, как хозяйки… Стоит продолжать дело отца? Или бесперспективное… — Да как вы смеете! — воскликнула миссис Хадсон. — Я порядочная женщина! — И что я такого сказал? — ворчал под нос себе Джон, поднимаясь по лестнице. Гостиная казалась пуста, только на диване лежал забытый плед в шотландскую клетку. — Ну и где этот мистер? — разочарованно спросил Ватсон. — Откуда мне знать, где его комната и в какую дверь стучать? При первых звуках его голоса плед дрогнул, отброшенный сильной рукой, и пред Ватсоном предстал высокий темноволосый мужчина с лицом и кудрями древнегреческого бога Дионисия, но только сильно похудевшего. Тонкие линии лица, хрупкое телосложение сочеталось с высоким ростом, энергичными движениями и невероятно умными внимательными глазами. — У вас ко мне дело? С кем имею честь? — с каким-то странным ожиданием встретил гостей мужчина. — Мы наследники мистера Ватсона, Джон и Гарриет Ватсоны. Хотим осмотреть доставшееся имущество, узнать о бизнесе отца, да и о самом отце… — печально закончил Джон. — Вы по адресу. Я, Шерлок Холмс, работал на вашего отца в магазине, снимал с ним эту квартирку… — Уж не хотите ли вы сказать, что вы с отцом… Что отец… — Джон не находил слов, чтобы высказать нелепое предположение. — Вы спрашиваете, не пара ли мы? Не изменил ли ваш отец предпочтения и ориентацию? Могу смело ответить - нет, не пара! И ориентацию он не менял — как любил доброе ирландское виски и имбирное пиво, то так и до конца им верен был. Ему эта комнатка, — Шерлок показал рукой на левую дверь, — нужна была, чтобы отсыпаться после особо бурных возлияний. А я здесь просто живу: и поближе к работе, и на двоих снимать помещение не так дорого. Аренда оплачена почти на год вперед, и если вы еще не съехали из гостиницы и не нашли себе жилья, то можете располагать отцовской частью квартиры. — Но откуда вы знаете, что я остановился в гостинице? — удивился Джон. — Вы только пару дней как вернулись на родину из Афганистана или Ирака, служили по медицинской части, были ранены и, скорее всего, отправлены в отставку после ранения. Хирург? Военврач? Я прав? — Но откуда? Как вы узнали? А, я понял — вам отец рассказывал обо мне, делясь новостями, что вычитал из писем к Гарриет… — Вы не правы, мой друг. Мистер Ватсон никогда не обсуждал семейные дела. А о вас все сказала ваша внешность: старый добрый загар, что въелся в вашу кожу, военная выправка, из кармана выглядывает карточка постояльца отеля «Марс», находящегося возле управления Королевского Медицинского Армейского Корпуса. Чаще всего там поселяются военные медики. Но ваша трость и тщательно оберегаемая правая рука наводят на мысль о тяжелом ранении. А хмурое выражение лица при напоминании об армейской службе говорит о том, что вы с ней распрощались, и это вас огорчает. Для обычного доктора ваши ранения не являются критичными, и только хирург теряет профессию при тяжелом ранении руки. Наши войска воевали и в Афганистане, и в Ираке. Остался один вопрос — Ирак или Афганистан? — Афганистан. Невероятно… Вы экстрасенс? — Нет, обычный продавец в магазине, на досуге предающийся наблюдениям и размышлениям. Это элементарно, мистер Ватсон.