На осколках звездопада?..

Юра смотрел в окно, стараясь не думать о предстоящих похоронах. Звонок Дениса, сообщение Кузнецову и Елагину, тяжелый и долгий разговор с Косовыми, а потом два дня слез Леночки, которой теперь придется научиться жить без папы и мамы. Оля с Назаром хорошие люди… и со временем Лена привыкнет, даже станет их звать мамой и папой, но сейчас ребенок потерял самых дорогих людей в своей жизни. Вадим молча вошел и показал брату часы. Юра так же молча встал, и Варшавские вышли из кабинета заведующего нейрохирургией. Внизу их уже ждали Елагин и Кузнецов. Мрачные врачи погрузились в заказанный по случаю микроавтобус и выехали на печальное мероприятие. Похороны проходили на Западном городском кладбище. Траурная церемония длилась около часа. Много хороших слов было сказано о покойных. Трофимовых похоронили рядом с кладбищенской часовней. Когда земля, брошенная друзьями покойных, с глухим стуком ударилась о крышки гробов, Юру накрыло. Последний раз слезы на глазах нейрохирурга друзья видели, когда Юра пришел на кладбище к маме, на чьи похороны он опоздал. И вот сегодня он снова не сдерживал злых слез бессилия. Он потерял друзей не на войне, ни в катастрофе, ни на столе, сражаясь за последний шанс. Безумный маньяк отобрал молодых, здоровых, всегда веселых, которым бы жить да жить… Кречетов внимательно следил за всеми пришедшими на похороны Трофимовых. Друзья, с которыми покойные учились, сотрудники, с которыми они работали, соседи, любившие красивую, светлую пару вечно влюбленных друг в друга. Вдруг взгляд полковника зацепился за странную женщину, сидевшую на скамейке у дальней могилы. Незаметно для окружающих, дабы не спугнуть странную зрительницу последнего пути погибших Трофимовых, Денис отдал распоряжение проследить за женщиной. Похороны окончились. Соседи, сотрудники и друзья отправились на поминки. Врачи стояли чуть в стороне и курили. Денис, раздав подчиненным указания, подошел к ребятам. — Вы в больницу? Подбросить? — Кречетов поправил пиджак. — Нас много, Денис, — Олег закурил. — Ничего, на «Газельке» поедем, — полковник усмехнулся. — Мои уже ногами ушли, каждый за своим. — Ну, давай, — Юра затянулся и резко выпустил дым. — Сейчас бы напиться… так чтоб в хлам, — «Я лечу» щелчком отправил окурок в полет. Эмма Карловна сидела у себя в кабинете и нервно щелкала кнопкой ручки. Такого подарка от внучка она не ожидала: за несколько дней пребывания в интернатуре, мальчишка проявил себя совершенно никчемно. Докладная руководителя интернов — терапевтов красноречиво об этом свидетельствовала. В дверь кабинета заведующей кафедрой общей терапии постучали. — Войдите, — нервно окрикнула стоящего за дверью профессор Юргенс. — Можно? — Элла проскользнула в кабинет матери. — Тебе — можно, — Эмма Карловна нервничала. — На, полюбуйся! Быстро пробежав глазами докладную, Элла удивленно посмотрела на мать и в удивлении изогнула брови. На немой вопрос дочери, Юргенс махнула рукой. — Что будем делать, мама? — Элла присела. — Я сейчас же еду в областную к Рыкову, — Эмма Карловна нервничала. — Не знаю как, но я уговорю Алексея Сергеевича взять этого… — Юргенс выругалась, — засранца обратно. Если надо — буду на ночных Марка караулить, но интернатуру он закончит! — Не думала, что Масик станет безответственным бездельником, — Элла передернула плечами, словно озябла. — Знаешь, Элла, сегодня я пожалела, что прекратила твои отношения с отцом Марка, — Эмма Карловна встала. — Возможно, этот мужлан сумел бы сделать из сына мужчину… — Степан был слишком неотесанным, — брезгливо сморщилась Элла. — Если бы ты не настояла раньше, я бы позже бросила его. Он мне не пара! — Судя по тому, что выросло из его сына — гены были бракованные, — припечатала дочку Эмма Карловна. — Я в областную. Найди мне этого юного болвана. Марк смотрел на море. Оно успокаивало… парень смутно догадывался, чего можно ожидать в ближайшем будущем. Ругань с бабушкой, укоризненные взгляды матери… Но он даже не представлял, как сильно провидение изменит его жизнь спустя каких-то пару минут. Пошвыряв камушки в воду, покурив, Марк решил подняться от моря к стоянке не по лестнице — лень было идти по ступенькам, Юргенс решил пойти наверх по пологому склону, шурша первыми опавшими листьями в еще зеленой траве. Уже почти дойдя до стоянки, Марк услышал стон в кустах. Наверное, юный избалованный мажор все же где-то в душе, где-то очень глубоко, оставался еще немного порядочным человеком. Парень подошел к кустам и ахнул: там лежал мужчина неопределенного возраста и просто умирал, судя по внешним признакам. От такого откровенного зрелища Марк едва не лишился чувств, но все-таки вызвал «скорую». Прибывшие на место врачи осмотрели мужчину, которому Марк подложил под голову свою сумку и попытался оказать первую помощь. Врач «скорой», загрузив мужчину, отзвонился кому-то по телефону и настоятельно посоветовал Марку проехать вместе со «скорой». Юргенс не сопротивлялся. — Возможно, мы еще успеем, и тогда его жизнь всецело будет твоей заслугой, — бросил на ходу врач Марку. — Кем работаешь? — Интернатуру по терапии прохожу, — буркнул Марк. — Коллега, — улыбнулся доктор и крикнул водителю. — Давай в областную, это по Бодизу. Нас уже там ждут! «Скорая» с сиреной на полной скорости летела в больницу. У приемного покоя карету встречали сразу несколько врачей и крепкий мужчина, явно из силовиков. Марк поежился. Как только он вышел из машины, силовик подошел к нему и тихо представился: — Полковник Денис Владимирович Кречетов. Это вы нашли потерпевшего? — Я, — выдохнул Марк. — Он в кустах лежал. Судя по внешнему виду у него — почечная недостаточность и, похоже, внутреннее кровотечение. — Молодец, мажор, — к разговаривающим подлетел «Я лечу». — Мужику почку вырезали и непонятно как задели селезенку, подозреваю — специально. — Жить будет? — Денис напрягся. — Благодаря ему, — Варшавский ткнул в Марка. — Мы с Бухтеевым заштопаем чудака, — Варшавский сжал кулаки. — В этот раз бой за мной, Денис. Этот жить будет. — Спасибо, дай Бог, сдвинемся, — Кречетов повернулся к Марку. — Спасибо, благодаря вам, надеюсь, мы раскроем преступления, связанные с незаконным изъятием органов для дальнейшей их трансплантации, доктор. — А он еще не доктор! — на пороге возник Алексей. — Ты чего притопал, недодоктор? Я тебя отстранил от прохождения интернатуры! Денис и Юра обернулись на крик Рыкова. «Я лечу» улыбнулся и похлопал Кречетова по плечу: — День, я в операционную, расскажешь потом, — Юра умчался спасать пострадавшего. — Алексей Сергеевич, — полковник вкратце поведал Рыкову произошедшее, поинтересовавшись в конце истории чудесного спасения мужчины, — а может, еще дашь парню шанс? Все-таки он вспомнил о клятве Гиппократа, спасая мужика. — Значит, слушай сюда, засранец, — рявкнул Рыков, — топаешь в ординаторскую, переодеваешься в костюм санитара и начинаешь искупать свою вину — работаешь сегодня утконосом-лаборантом у бабулек из палаты номер девять. — Хорошо, — тихо согласился Марк, решив, что все-таки сегодня сами высшие силы развернули его обратно к медицине. — И до конца месяца твои ночные — через одно, начиная с сегодняшней ночи. Ясно? — Рыков ткнул пальцем в грудь Марка. — Ясно, Алексей Сергеевич, — Юргенс решил, что свой гонор он попридержит, пока гроза минует его голову, раз уж так сравнительно легко отделался. Но Марк не предполагал, что в отделении его ожидает вторая часть «марлезонского балета». Не застав Рыкова в кабинете и не дозвонившись до Марка, бабушка ожидала внучка возле ординаторской в надежде, что он все-таки заглянет в больницу. Каково же было взаимное удивление Юргенсов, когда вошедший в ординаторскую и уже переодевшийся Марк вышел и столкнулся с Эммой Карловной. Увидев на внуке больничный костюм санитара, бабуля пришла в восторг от методик Рыкова, который семейные разборки с удовольствием наблюдал со стороны. Когда Эмма Карловна шипением кобры излила весь свой яд на внука, ему на помощь пришел заведующий терапией. — Эка вы на него шипите! — в восторге захлопал Рыков. — Только опоздали вы, милейшая, раньше надо было шипеть на это недоразумение, — Алексей подошел к Марку и, поддав ему под зад коленом, рявкнул, — побежал к бабулькам, бегом-бегом! — развернувшись к Эмме Карловне, Рыков закончил свой воспитательный процесс семьи Юргенс. — А вы, бабуля-доктор, можете возвращаться домой, чудо ваше мажорное пока еще играет в доктора, но еще один его выверт, и я его по профнепригодности выкину из интернатуры. Ясно? — Ясно, — Эмма Карловна кивнула. Она не ожидала такого напора. — Вот и отлично! — Рыков улетел, ругая по дороге медсестер и санитаров. Зав кафедрой общей хирургии профессор Рюмин, недовольно морщась, прибыл в областную. Геннадий Семенович был неприятно удивлен звонком главврача, пригласившего Рюмина на беседу с московским профессором, начальником комиссии министерства. И если бы его за студентов-практикантов ругали, Геннадий Семенович еще бы все понял, но ругать его должны были за поведение руководителя студенческой практики. А ведь Рыжову он по отечески любил, даже гордился ее успехами. И вот эта самая любимая ученица подложила ему свинью. И если бы Воронцов наговорил ему все, что думает, или там гость столичный… Нет! Эта дура умудрилась насолить Варшавскому! А эта язва мстительная будет теперь всю оставшуюся жизнь издеваться над ним, профессором Рюминым! Выслушав, как школьник, москвича и Воронцова, Геннадий Семенович отправился в нейрохирургию. Он шел извиниться перед Варшавским, в надежде, которая умирает последней, что все-таки Юра не станет издеваться над убеленным сединами преподавателем. Отделение встретило Рюмина гневными раскатами очень милого женского голоска. Кто-то весьма уверенно втолковывал нерадивому пациенту, где он окажется, если только через пять минут не возникнет в кабинете восстановительной терапии! И каково было удивление Рюмина, когда из-за угла подгоняемая молоденькой докторшей, кажется, внучкой Воронцова, появилась сама Хрусталева! — Какие люди! — Галина Григорьевна на минуту остановилась. — Вот, смотри, Гена, выучил на мою голову террористку! Теперь меня на тренажеры гоняет, а если пытаюсь брыкаться, разрезать грозит. — Воронцова, — начал Рюмин, только Вика сразу его перебила. — Моя фамилия Варшавская! — Вика улыбнулась. — Ясно, — Рюмин как-то сник. — Держись, Галя. Если эта Воронцова теперь Варшавская… — профессор покачал головой, понимая на кого попыталась «наезжать» Марго Рыжова. Тяжело вздохнув, он пошел в кабинет Варшавского.