На осколках звездопада?..

Торский с удовольствием отпил из чашки ароматный чай. Петр расхаживал по гостиной, ожидая звонка. — Петь, угомонись, в глазах рябит, — полковник вздохнул. — Им еще минут двадцать ехать до контрольной точки. — Знаю, Тор, знаю, но мне она нужна, — Бестужев сжал кулаки. — Я Кристин отдам Асти на растерзание. — За Лешку мстишь, подполковник? — с болью в голосе спросил Тор. — За Лешку, за нас с Алисой, — Петр на секунду остановился. — За все эти пять лет. — Имеешь право, — Торский отставил чашку. — Петь, меня назначили начальником в здешнее управление. — Намекаете на возраст? — Бестужев ухмыльнулся. — Ну, работа спокойная, на месте. — Не совсем, Граф. Там, — Тор ткнул пальцем в потолок, — начинают большую игру. Я не знаю, какие перестановки и назначения будут еще, не знаю, куда могут заслать тебя, но нам с тобой надо закрыть пару дел. — Чехия и Австрия? — Петр вздохнул. — Австрия и Чехия, — уточнил Тор. — Завершим с Пилар, и я смотаюсь в Европу, — Петр наконец-то присел. — Там реально пора сворачивать все. Начнем с Бишофсхофена. Потом Крумлов. Закончим все в Праге. — Согласен, — Тор кивнул. — У австрияков пока тихо, там самый разгар после Рождества начнется. — Ага, понаедут летающие лыжники, и прочие всякие Блекворд инкорпорейтед, — съязвил Петр. — Асти всегда питала нездоровую любовь к Турне Четырех Трамплинов. — Нездоровую любовь Асти всегда питала к тебе, — усмехнулся Тор. — Кто бы знал, с каким удовольствием я однажды сверну ей шею, — мечтательно выдал Бестужев, но был прерван звонком смартфона. — Да… опаньки!.. Коля, это просто джек-пот!.. Давайте-ка домой по-быстрому!.. Все, звони Шефу! Отключив связь, Бестужев расплылся в улыбке. Тор посмотрел на него и осторожно поинтересовался: — Неужели в грузе Пилар обнаружили труп Асти? — Лучше, — Петр рассмеялся, — подполковник Одинцов арестовал наркокурьеров, перевозивших кокаин, героин и тяжелые синтетические наркотики. Это помимо госпожи Пилар, перевозившей интересный чай, оружие и прочую мелочевку. — Мальчики получат по звездочке за такое, — Тор ухмыльнулся. — Надеюсь, тебя тоже премируют. — Мне нужна только одна премия, — Петр помрачнел. — Я очень хочу вернуться, а дела еще не доделаны. — Доделаем, — Тор подошел к Бестужеву и похлопал его по плечу. Вадим Варшавский вышел во двор с санитарами, когда вой «скорой» разорвал предвечернюю тишину. Из машины выскочил перепуганный Матросов. — Значит так, — обратился к санитарам Вадим, — Ирину поднимаем на третий этаж, вот этого не в меру нервного отправляем в нейрохирургию лечить нервы. — Вадим Михайлович! — попытался возмутиться и высказать свое мнение Дмитрий, но был прерван на полуслове. — Я твоего начальника не пускал, когда Вика рожала, — Вадим усмехнулся, — а тебя и подавно не пущу! Брысь в свое отделение, папашка. Тебе позвонят, когда Ира родит. Санитары бесцеремонно отцепили руку Дмитрия от каталки, аккуратно отпихнули его в сторону и увезли Иру на третий этаж. Дима влетел в нейрохирургию и тут же наткнулся на Варшавского. Юра смерил подчиненного с ног до головы, усмехнулся и всучил ключи от своего кабинета. — Так, роженик, — Юра покачал головой, — давай в мой кабинет, в правом нижнем ящике стоит бутылка «Арарата». Она твоя. У наших дам процесс родов непредсказуемый, так что, думаю, половину уговоришь однозначно. — Спасибо — выдохнул Дима. — Когда у Иры воды отошли, я сам чуть не родил. — Когда Вика рожала Мишу, — Юра снова усмехнулся, — тут вся больница чуть не родила. — Помню, — улыбнулся Матросов. — К нам еще неделю пациенты боялись по «скорой» попасть. — Ладно, папаша, держись, — «Я лечу» пожал коллеге руку. — Кабинет и коньяк в твоем распоряжении. Дима вздохнул и пошел в кабинет заведующего. Удобно устроившись на диване, он стал ожидать звонка с третьего этажа. Иру вкатили в операционную. Вадим успокаивал роженицу, постоянно разговаривал с ней, контролируя процесс. — Так, девочки, быстренько начинаем, — Вадим четко руководил своей командой. — Делаем поперечный разрез по Joel-Cohen… у нас хорошо сформирован нижний сегмент матки, и тупое вскрытие маточной стенки предпочтительнее острому, так как связано с уменьшением интраоперационной кровопотери, частотой послеродового кровотечения и необходимости гемотрансфузии, — комментировал действия Варшавский — старший, — аккуратненько… молодцы… все умницы… извлекаем нашего богатыря… молодца!.. Да тут восемь баллов по АПГАР… А теперь внутривенно медленно вводим пять единичек окситоцина… послед убираем протягиванием за пуповину, это уменьшит риск послеродового эндодермита… Аня, стенки матки восстанавливаем однорядным швом… Ирка, держись, еще чуть-чуть… Аня, шьем… молодцы, девчонки! Все! — выдохнул Вадим. — Крикуна маме приложите, а то он у нас имеет отношение к нейрохирургии, а там все орут. Вадим глянул на часы. Ира отстрелялась в рекордные сроки. «Дай Бог, обойдется без проблем, учитывая все истории в анамнезе», — подумал Вадим и набрал на телефоне номер Матросова. — Дима, все в порядке, пацанчик на загляденье… жвачку пожуй и можешь к нам подняться… а у тебя язык заплетается… волнение было на сколько звездочек?.. Хорошо живете, господа-нейрохирурги… давай, папаша. Тор пожал руку Петру и вручил ему билет на самолет. Бестужев посмотрел на билет и усмехнулся. — Да, Петя, эта информация не для эфира, — подтвердил мысли Торский. — Шеф ждет тебя. Летишь через час. — Я понял, — Граф задумался. — Думаю, оттуда я рвану сразу в Европу. — До Нового года успеешь? — Тор вопросительно выгнул брови. — Должен успеть, — Петр вздохнул. — Веселый отпуск получился. — Не говори, — полковник похлопал Петра по плечу. — Думаю, после Европы ты сможешь нормально отдохнуть. Бестужев рассмеялся, подхватил рюкзак, который всегда был при нем, и пожал руку Тора. — Поздравьте ребят от меня, — он извлек из рюкзака бутылку коньяка. — Один теперь с этим напитком в одном звании. — Передам, Петя, — Тор взял в руки бутылку. — Мы тебя ждем. — Не только вы, — горько усмехнулся Бестужев и вышел. Перелет, совещание, согласование. Когда наконец-то закончилась вся эта катавасия с Кристин и Белицким, Бестужев со спокойным сердцем смог добраться до снегов Бишофсхофена. За ночь был составлен план, в котором недопустимы ошибки; три часа сна — и снова перелет. Австрия встретила солнечной погодой. Дорога в Бишофсхофен подарила немного времени для короткого рваного сна. И вот он у цели: скрипучий альпийский снег, яркое солнце и… — Пит! — к нему подбежала очаровательная брюнетка. — Привет, Асти, — Бестужев обнял женщину. — Слышала уже новости? — Какие? — напряглась женщина, ее акцент выдавал явно не русское происхождение. — Веселые, — Бестужев хмыкнул. — Кристин завалила операцию. — Пит, эта шалава, — сплюнула Асти, — никогда ни на что не была способна. — А ты стала лучше говорить по-русски, — Бестужев коснулся губами виска Астории. — Ты же любишь этот язык! — Асти потянулась к губам Петра. Как долго она мечтала снова встретить его! Сколько ночей она провела в пустой и холодной постели, ожидая, когда ее Пит снова вернется к ней. — Жаль, что сейчас зима, — мечтательно выдохнула Астория. — Я хочу с тобой на Босфор, ну или на Адриатику. — Дунай не подойдет? — Бестужев притянул к себе Асти. — С тобой хоть на край света! — в глазах женщины проскользнул маниакальный блеск. — Вот и отлично, — Петр обнял собеседницу. — Завтра здесь будет Кристин, я успел вытащить эту неудачницу. Решим втроем насчет прогулки по Дунаю, — услышав предложение любимого мужчины, Астория хищно улыбнулась. Петр мысленно поаплодировал себе. — Мне сегодня надо тут пообщаться кое с кем, — он посмотрел на часы. Я остановился в отеле Bürglhöh. Заглянешь вечерком? — Пит, я буду в восемь! — Астория сияла. — Буду ждать, — Петр усмехнулся, коснулся губами лба Астории и быстро ушел, оставив женщину с ее мыслями и мечтами. Бестужев молча смотрел в потолок, рядом дремала разморенная удовольствием Астория. Как часто в работе удовольствие шло об руку с ненавистью и отвращением… «Издержки службы, — мысленно чертыхнулся Граф. — Прости, Лисенок». Асти забросила на него руку и чему-то улыбалась во сне. Петр посмотрел на нее: красивая, очень яркая и совершенно сумасшедшая. «Саймон прав: именно такие становятся отличными ликвидаторами — ни совести, ни сострадания. Что ж, Кристин, я надеюсь, она не долго будет мучить тебя». Асти осторожно выбралась из постели, поцеловала спящего Петра и, быстро одевшись, выскользнула из его номера. Когда за ней закрылась дверь, Бестужев открыл глаза и улыбнулся. Все идет по плану. Вчерашние переговоры завершились отлично, агент передан, работа продолжается. Осталось дождаться конца разборок Асти и Крис. Мобильный Бестужева завибрировал ровно в десять. Он удивленно выгнул брови и глянул на экран: номер не определился. Петр нажал кнопку ответа на вызов и услышал в телефоне злобное шипение двух змеюк. Асти и Крис ругались на смеси языков, при этом на стороне Пилар была латинская экспрессия, а на стороне Астории — желание убить собеседницу. Вскоре Петр услышал победное шипение Асти: — Никогда ты не получишь Пита! Прогулка по Дунаю втроем? Получи! — Бестужев услышал всплеск воды. — Ну что, Крис, счастливого плавания, — бросил Бестужев, предварительно отключив телефон. Оставив для Астории записку на ресепшене, Петр, довольный результатами поездки, отправился в аэропорт. Наконец Бестужев добрался до берегов Влтавы. Надо было и здесь закончить начатые когда-то дела. Именно здесь Граф случайно столкнулся с Шубой в одном очень специфическом кабачке в Чешской Моравии. В огромный, хорошо просматривающийся зал обыкновенной только на первый раз сельской пивоварни Бестужев вошел, мучимый желанием съесть нормальный кусок хорошо прожаренного мяса, запив его крепким местным пивом, которое подавали в крошечных — по меркам чешских пивных — стограммовых бокалах. Сделав заказ на хорошем чешском, Петр подумал, что Лисенку, скорее всего, понравилось бы не тут, а в Варах, с их невероятным променадом, теплыми вафлями, и бьющим в потолок гейзером. А здесь… — А здесь, дорогой, понравилось бы Елене, — знакомый голос на приличном американском английском заставил Графа вырваться из размышлений. — Позволишь? Бестужев приглашающее махнул рукой, потом, тоже жестом, подозвал официанта. — Ты давно ее видел? — На днях. Если хочешь, передам привет при следующей встрече. Или?.. — Мы не опустимся до пошлости написания записок левой рукой на французском, — улыбнулся Граф. — И привет передавать не надо. Она — прошлое. Но я рад, что она там была. — Дурак ты, хоть и Граф, — усмехнулся Егор, — ничего-то ты о ней не понял. Она не может быть прошлым. Она — прошлое, настоящее и будущее. Она, если хочешь, сама жизнь. Она была, есть и будет всегда. И да, чтоб тебе Емельянова не понадобилась, — весьма похоже на ругательство на самом деле пожелал удачи Шубин. — Уж не влюбился ли ты? — Петр изумленно выгнул бровь, а потом уточнил: — Она спрашивала обо мне? — Нет, конечно. Но, поверь, она все о тебе поняла… Одного только не угадала… — Чего? — Бестужев был по-настоящему изумлен. — Да случай был у нас тогда в Геше, уже после твоего отъезда, — Шубин, измотанный дичайшими переговорами, в которых оплошности было не место, сейчас позволил себе минуту слабины, — я проспорил Елене желание. — И что ей понадобилось? — Секрет ей понадобился, почти как Герману, — усмехнулся Егор. — Три карты? — мгновенно поймал подачу Бестужев. — Нет, Граф, — Шубин глотнул пива, — три буквы. Все остальное она увидела сама. — И ты назвал? — хмыкнул Бестужев. — Нет. Сказал, что ты сам ей во сне явишься и сообщишь их, — Шубин отпил глоток принесенного официантом пива, — если посчитаешь нужным, конечно же. Так что все в твоих руках, Граф. — Ты… — Петр нахмурился. — Ты надолго тут? — Как пойдет… — махнул рукой Шубин.