✽✽✽
Мне требуется двадцать минут, чтобы привести себя в более или менее презентабельный вид, минут тридцать, чтобы найти во всем этом пьяном беспорядке Джоша и попросить его отвезти меня домой. Пятьдесят минут у меня уходит на то, чтобы добраться до дома и уговорить Девайна оставить меня одного. А сколько минут мне понадобится, чтобы прийти в себя, я даже думать не хочу. Я добираюсь до кровати и вырубаюсь прямо в одежде, надеясь никогда не проснуться.Часть 3
30 мая 2015 г. в 12:05
Знаете, это странное ощущение от катания на аттракционах? Сначала ты приходишь в парк, смотришь на это огромное сооружение из металла и жутко боишься. Тебя трясет от одной мысли, что ты сядешь в это пластиковое кресло и взлетишь высоко. Так высоко, что если что-нибудь пойдет не так, ты разобьешься и умрешь. Когда тебе удается победить свой мандраж, и ты заставляешь себя сесть и пристегнуться, что-то в твоей голове переключается вместе с кнопкой запуска аттракциона. Страх остается, но он преображается. Теперь это не желание убежать и спрятаться, а скорее чувство глубокого удовлетворения. И, несмотря на то, что ты летишь в пропасть, ты чувствуешь себя храбрым как-никогда. И ты не желаешь останавливаться. Но когда остановка все же происходит, и ты оказываешься на земле, испытываешь ли ты разочарование? Мне всегда хочется продолжения, повторить восхитительный полет, хоть он и пугает до чертиков. Но живем лишь раз, и если удается взять страх под контроль хоть на секунду, эту секунду нужно использовать и действовать. Плевать, если разобьёшься, ведь сначала ты полетишь вверх!
И сейчас, сидя на полу, я с ума схожу от страха из-за Томлинсона, склонившегося надо мной. Он легко бьет меня по коленкам, и велит выпрямить ноги. Я отрицательно мотаю головой, зажимаясь сильнее. Тогда Луи поднимает обе свои руки над головой и тихо произносит:
— Выпрями ноги, сладенький, — он смотрит мне в глаза, а я недоумеваю - сладенький?!
— Я обещаю не делать тебе больно, — добавляет он, видимо, заметив моё недоумение. — Давай же.
Я медленно выпрямляю ноги, подчинившись его сладкому голосу словно гипнозу. Тошнота понемногу отступает, и я могу спокойно дышать, а не судорожно ловить губами воздух.
Лу осторожно садится мне на колени. Тяжесть его тела разливается по моим ногам, и я думаю, что хотел бы почувствовать её всем своим телом. Она, словно, отрезает мне путь к отступлению. Я понимаю, что мне некуда деваться из этого сладкого плена. Мне страшно от такой близости, но я, вдруг, осознаю, что это именно то, о чём я мечтал пару часов назад на радио. Мы так близко, я ощущаю его дыхание, слышу аромат его тела, перемешанный с туалетной водой. От его футболки слышится аромат духов той девушки, что убежала в моём пиджаке. В моём единственном красивом пиджаке.
К чёрту пиджак и девушку, и грёбанную гаптофобию! Я смотрю в его голубые глаза, не моргая, пока мои собственные не начинают слезиться. Тогда Томлинсон немного наклоняется вперёд , ещё больше сокращая расстояние между нами и тихо произносит:
— Дотронься до меня.
Я послушно поднимаю руку и касаюсь ладонью его щеки, любуясь прекрасными скулами. Пальцы жжет огнём, руки трясутся и отказываются мне подчиняться, кровь стучит в висках. Разум разрывается, и я чувствую, что ещё немного и сойду с ума.
Вот тогда-то я и вспоминаю аттракционы. Набрав в грудь побольше воздуха, словно перед прыжком в воду, я тоже приближаюсь к нему и резко целую. Томлинсон от неожиданности дергается назад и пытается отстраниться, но я хватаю его за волосы на затылке, притягивая ближе. Я целую его губы, покусывая их. Мои всхлипы смешиваются с короткими выдохами. Луи как и мне, кажется, не хватает воздуха. Он уже не пытается отстраниться, но и на поцелуй не отвечает. Руки Томлинсона всё ещё вскинуты над головой, а сам он замер словно статуя, позволяя делать с собой всё, что я захочу.
А я хочу! Я прожил без прикосновений последние девять лет и сейчас в моей голове будто прорвало плотину. Желание обладать этим парнем смыло все другие мысли.
— Лу… Лу… Лу… — я словно одержимый повторяю его имя между поцелуями.
Но в какой-то момент я, вдруг, чувствую давление на запястьях. Тогда, оторвавшись от губ Луи, я смотрю на свои руки - его тонкие загорелые пальцы на удивление сильно их сжимают.
— И ты будешь утверждать, что не запал на меня?
Его вопрос, грубый и несвоевременный, неприятно отрезвляет меня. Я собираю остатки здравого смысла, и немного подумав, даю прямой и честный ответ.
— Я влюблен в тебя, — тихо произношу я и выдаю, должно быть, одну из своих самых жалких улыбок.
Луи удивленно смотрит на меня, он не ожидал такой честности. А я пытаюсь освободить свои руки от его болезненной хватки. Но не тут то было.
— Не так быстро, Стайлс! Сейчас по плану гейский минет, — коснувшись моего подбородка, Лу одним пальцем заставляет меня поднять голову и заглядывает в глаза. — Или не хочешь?
— Я хочу. Просто не умею, — я чувствую, как мои щеки заливает огненный румянец. Я действительно хочу большего с ним прямо сейчас, понимая, что Томлинсон под влиянием алкоголя и ситуации, и если я сейчас скажу «нет», у меня не будет второго шанса. Поэтому, я дрожащими руками расстегиваю пуговицу на его джинсах и медленно тяну молнию вниз. Он поднимается с моих колен и выпрямляется в полный рост. Джинсы соскальзывают с его бедер вместе с боксерами.
Я сижу на полу, разглядывая Лу снизу вверх. Он, мать его, идеален! Его медовая кожа будто светится под ярким комнатным светом, зрачки расширены от возбуждения. Я смотрю на его член, ожидая, что мне будет неприятно, но этого не происходит. Я вдруг чувствую нечто новое, чего не ощущал никогда раньше. Мне хочется попробовать его на вкус. Провести языком от головки, до самого основания.
— Мне нравится, что ты такой неопытный. Я еще ни разу не был первым у кого-то. Открой, — он проводит пальцами по моей нижней губе, и я послушно открываю свой рот. Все о чем я могу думать, это то, что он не только первый, но и единственный. Я не могу сопротивляться. И не хочу. Рядом с Лу все мои страхи, желания, и решения отходят на второй план. Остается только он - единственный, жизненно важный.
Я надеюсь, что он будет нежным. Я понятия не имею, как именно это происходит. В смысле, я, конечно, смотрел порно, в котором девушки без труда заглатывали огромные члены, но не уверен, что смогу так же. А еще я боюсь ранить Луи зубами. И пока я раздумываю, с чего лучше начать, Томлинсон устает ждать. Он просто впихивает свой член мне в рот, проталкивая его дальше в глотку.
Не достаточно влажный, он проходится по моему горлу, словно наждачная бумага, обдирая стенки и вызывая жуткую боль. Пальцы на моих ногах поджимаются, а тело сводит судорогой. Я не мог вдохнуть, а когда пытаюсь отстраниться, Лу хватает меня за кудри, притягивая ближе. Всё, что я могу сделать — это упереться ладонями ему в бедра, пытаясь хоть как то контролировать его движения. Но кого я обманываю? Ни черта я не контролирую, я лишь стараюсь подстроиться под не размеренные толчки, успевая делать короткие вдохи, чтобы не задохнуться, и терпеть. Он пихает в меня свой член, и с каждым его движением волна боли пронзает моё тело, а паника становится все сильнее.
Я практически отключаюсь, когда Луи вдруг замедляется. Он почти полностью выходит из моего рта, лишь головкой прижимаясь к мокрым губам. Продолжая держать меня за волосы одной рукой, второй он достает свой сотовый и отвечает на звонок:
— Мам? Это важно? Я немного занят, — он скользит чуть глубже мне в рот, а потом снова выходит, будто играясь. Я не слышу, что ему отвечают, вижу лишь, как между его бровями появляется глубокая морщина. Лу проводит пальцами по моим губам в последний раз и, с сожалением вздохнув, убирает от меня руки.
— Я сейчас буду, — кидает он в трубку, и, не дожидаясь ответа, отключается. – В следующий раз закончим, да?
Я поднимаю голову, пытаясь поймать его взгляд, пока он натягивает штаны. Слюна стекает по моему подбородку, волосы намокли от пота и прилипли ко лбу: я выгляжу ужасно, чувствую себя еще хуже и единственное, чего хочу — это чтобы мой мучитель ушел. Ушел прямо сейчас навсегда и забрал все мои мысли о нем с собой.
— Проваливай, Томлинсон, — хриплю я поврежденным горлом, на что он лишь смеется и треплет мои волосы в покровительственном жесте.