Часть 4
30 мая 2015 г. в 22:01
Прошло примерно две тысячи триста минут с момента моего падения.
Естественно, я не могу уснуть навсегда, поэтому утро встречает меня дождем, болью в горле и воспоминаниями, от которых хочется выть. Всю субботу я валяюсь в кровати, пересматривая старые комедии в надежде отвлечься. Конечно, это не работает. Раз за разом мои мысли возвращаются в ту комнату на вечеринке Хорана.
Я такой идиот! Зачем я признался Луи в любви? Блять, да я ведь сам открыл свой рот и позволил ему сделать все те вещи, что он сделал. О! Я даже не могу свалить всю вину на Томлинсона! И все что мне остается, это тихо презирать себя и свою бесхребетность.
Воскресенье проходит в тех же метаниях и душевных муках. А вот в понедельник и дальше прятаться от мира мне не удаётся. Поэтому, собрав остатки воли в кулак, я собираюсь на учебу.
Утро проходит спокойно, ни сам Луи, ни кто-либо другой из его злополучной компании мне не попадаются. Да и Девайна я встречаю мельком в коридоре. Пробегая мимо, он лишь кидает на меня серьезный взгляд а-ля "поговорим" и уносится прочь.
Мне не хочется обсуждать с Джошем произошедшее, но и оттолкнуть я его не могу. Он все-таки мой единственный друг здесь.
Естественно, право выбора мне жизнь не предоставляет. В обед, входя в двери кафетерия, я запинаюсь на ровном месте, увидев Лу за одним из центральных столов. По правую руку от него сидит неизменный Малик, а напротив них Хоран и Девайн. Я киваю Джошу и быстро отворачиваюсь, усаживаясь за первый же свободный столик. Еда не лезет в горло. Я спиной чувствую присутствие Томлинсона в помещении и думать могу лишь о нем.
Так, апатично ковыряя салат в тарелке, я сижу несколько минут, пока вдруг не раздается моё имя за тем злополучным столиком. Девайн спорит с Лу о чем-то, явно касающемся меня. Я оборачиваюсь, глядя на них и набираю Джошу сообщение:
«Какого черта я слышу свое имя? Пожалуйста, что бы этот мудак ни сказал, у меня есть собственная версия событий.»
Джош смотрит в телефон, а затем, удивленный, на меня. Я складываю ладони в умоляющем жесте. Сам не знаю о чем прошу, скорее надеюсь, что Луи не рассказывает им нашу постыдную сцену. Мне не хочется терять Девайна сейчас.
Мой друг тем временем поднимается и берет свой поднос. Он кидает еще несколько раздраженных слов в сторону Луи, на что тот кривится в своей легендарной саркастичной ухмылке и отвечает. Все последующие действия происходят моментально, погружая мою жизнь в пучину хаоса все сильнее. Джош ногой выбивает стул из-под Луи, чего последний совсем не ожидал. Он неуклюжим тюком падает на пол, но тут же поднимается, налетая на Девайна. Поднос с грохотом падает, привлекая внимание окружающих.
Не знаю, как у меня это получается, но я в мгновение оказываюсь между ними. Я упираюсь ладонями в плечи злого Томлинсона, плечами и спиной оттесняя Девайна назад. Мне требуется все мое присутствие духа, чтобы выдерживать столько прикосновений одновременно и не меняться в лице. Лу переводит свой взгляд полный ярости с Джоша на меня, а затем резко хватает меня пальцами за подбородок.
— Кажется, один правильно засунутый член смог излечить тебя от твоего недуга, Стайлс?!
Он буквально выплёвывает эти слова мне в лицо и отталкивает от себя. Я падаю на соседний столик, сбивая подносы с едой. Джош и Найл бросаются поднимать меня, а я хочу лишь, чтобы меня оставили в покое. Провалиться под землю! Да какого дьявола этот эгоистичный кусок дерьма меня так ненавидит.
Я самостоятельно поднимаюсь, не позволяя парням помочь мне. Естественно, Джош не может оставить последнюю фразу Луи без внимания, а я не могу найти в себе силы объясняться сейчас.
— О чем он говорил, Гарри? — Девайн следует за мной по пятам, не пытаясь остановить, но и не позволяя уйти.
— Не сейчас, пожалуйста.
— Гарри, мне нужно знать! — я забираю свой рюкзак и направляюсь к двери, через которую пару минут назад вышел Томлинсон.
— Гарри, я пытаюсь помочь. Я ведь твой друг!
Я оборачиваюсь у самой двери и смотрю на Девайна.
— Я знаю, Джош. Я... Мне нужно время. Обещаю, я приду в себя, и мы поговорим.
Я вижу, что не убедил его, но по правде, сейчас мне плевать. Я хочу закрыться где–нибудь в одиночестве и жалеть себя еще две тысячи триста минут.