Something's gotta give now

      Джош ночует у моей двери и уходит только утром. Я так и не набираюсь смелости его впустить. Мне не хочется видеть никого и ничего. Его жалость и сочувствие уже не склеят мою разбитую жизнь. Лотти звонит каждые двадцать минут, и поэтому мне приходится выключить телефон.       Меня тошнит всю ночь, выворачивает наизнанку. Кажется, с желудочным соком выходит боль. Я засыпаю в ванной на полу, а просыпаясь утром обнаруживаю, что жжение внутри никуда не делось. Боль все еще со мной. Будто огромный шип застрял посреди груди, и рвет меня при каждом вздохе.       Принимая душ, я вспоминаю, что сегодня день фестиваля. Пока горячие капли бегут по моей спине, я обдумываю всё, что произошло со мной за последний месяц. Я словно попал в американскую мелодраму, и по всем законам жанра сейчас должен был стоять где-нибудь на мосту, пытаясь спрыгнуть, а внезапно влюбленный Луи с букетом цветов уговаривать меня спуститься. Я маниакально смеюсь от этой мысли.       К девяти часам мой рюкзак забит немногочисленными вещами. Документы упакованы, батарея телефона заряжена на максимум, решение принято.       Без пятнадцати минут десять я на автовокзале, свободный, как и несколько месяцев назад, до того, как приехал в этот город. Хотя теперь скорее потерянный. Ровно в десять начнется фестиваль, и единственное о чем я жалею прямо сейчас – я не увижу, как поет Шарлотта.       Я откладываю покупку билета на самый последний момент. Вместо этого нахожу свободную скамью в самом углу зала ожидания. Народу на удивление мало, и я сижу какое-то время, просто разглядывая людей вокруг. Вот девушка с синим рюкзаком. Очаровательная блондинка, она все время смотрит на свой телефон, кажется, она не уезжает, а ждет кого-то. Я пытаюсь представить себе, чем она живет, и на какое-то время мне удается забыть, откинуть мысли о Лу.       Но они неизбежно возвращаются ко мне, когда высокий парень со спортивной сумкой на плече подходит к ней со спины, обнимает. Они самозабвенно целуются какое-то время, а потом рука об руку покидают вокзал.       Я тяжело вздыхаю, и включаю свой телефон. На нем скопилось уже больше сотни сообщений и пропущенных звонков. Я набираю номер Джоша, и он отвечает после первого же гудка.       — Гарри, Господи, мы все так волновались за тебя! — Девайн кричит в трубку, и мне приходится отвести телефон немного дальше от уха, чтобы не оглохнуть.       — Я в порядке, Джош. Я бы хотел попрощаться, знаешь, лично, но как-то не получилось, но ты должен знать… — Я останавливаюсь, чтобы набрать в легкие немного воздуха. Сказать «пока» оказывается тяжелее, чем я мог себе представить.       — Гарри, пожалуйста, не делай этого! Не уезжай, черт возьми! Блять, я сейчас приеду! — Я слышу панику в его голосе, и стараюсь, что бы мой звучал как можно более уверенным.       — Ты нужен Лотти сегодня, Джош. Сделай это для меня. Пусть она будет самой лучшей на фестивале. Я об одном жалею, что не увижу ее триумфа, — пока я говорю, к дыханию Девайна в трубке примешивается яркий голос Найла, что-то бубнящего, затем возня и плачущая Шарлотта заставляет мое сердце обливаться кровью.       — Милый, пожалуйста, не уезжай. Как я буду жить без тебя? — она всхлипывает, пытается сдержаться.       Голос Луи неожиданно затмевает все звуки. Он пытается выяснить у сестры, с кем она милуется. Лотти плачет все сильнее, и я слышу, как она посылает его к черту.       — Гарри, я люблю тебя, дорогой. Ты должен знать! Мы все любим тебя! — девушка говорит еще что-то, а я сконцентрирован только на голосе ее брата.       Я вдруг понимаю, что это последний раз, когда я слышу его высокий, хриплый голос. Что уже утром следующего дня я буду за много тысяч миль от него. Я прижимаю ладонь к груди, пытаясь уменьшить боль. Мое дыхание окончательно срывается, я глотаю воздух ртом, словно рыба и все становится только хуже, когда Луи удается отнять трубку у Шарлотты.       — Ты сбегаешь, Стайлс? — говорит он торопливо и его злой голос бьёт в голову, словно наркотик, затуманивая и без того сконфуженный разум. Я пытаюсь оправдаться, но язык не подчиняется мне. Все, что остается – это слушать его злые обвинения. — Даааа! Ты трусливая сучка! Ты просто прогибаешься и строишь из себя жертву. Гребаная королева драмы!       Последнее, что я слышу – это как Джош кричит на Лу, пытаясь отнять у него трубку, но мне уже плевать. Я роняю свой телефон на пол, и срываюсь с места, ни на секунду не задумываясь о вещах, что оставляю без присмотра. Словно в бреду нахожу мужской туалет, закрываюсь в кабинке и только там даю волю эмоциям. Слёзы бесконечным потоком застилают глаза. Одежда на груди быстро становится сырой. Я кусаю собственный кулак, чтобы не закричать в голос, пока горячие, солёные слезы текут по моему лицу. Я уговариваю себя, что я парень, а парни не могут, словно школьницы распускать сопли из-за пары резких замечаний, но на самом деле все гораздо серьезнее, и никакой голос разума сейчас не может заставить меня успокоиться. Я выплакиваю свою боль минут двадцать, пока рукава моей кофты не промокают до локтей. И когда слез уже не остаётся, я перестаю всхлипывать, и с трудом поднимаюсь на ноги.       На негнущихся ногах я ковыляю до раковины. Глядя в зеркало, я понимаю, если бы у меня осталось чуть больше сил, я бы испугался за себя. Нос покраснел, глаза и губы припухли, руки бьёт мелкая частая дрожь. Пытаюсь умыться, но это мало помогает, я выгляжу всё так же ужасающе.       Еще через десять минут мне удается выйти из мужского туалета. Я делаю несколько шагов и застываю. Рядом с моим сиротливо оставленным в одиночестве рюкзаком сидит Луи и небрежно подкидывает мой телефон в руках. Я неуверенно отступаю назад, когда он поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза. Тогда я разворачиваюсь и бегу обратно в кабинку, из которой мне стоило такого труда вылезти.       Я успеваю защелкнуть замок, когда входная дверь громко хлопает, и раздается голос Лу:       — Не так быстро, киса! — он медленно проходит вдоль закрытых дверей, толкая каждую из них ногой, пока не останавливается напротив моей. — Бинго!       — Лу, пожалуйста, просто дай мне спокойно уехать, — меня самого тошнит от того, насколько жалко звучит мой голос.       — Выходи, Стайлс. Я и не собирался тебя останавливать, — голос Луи звучит успокаивающе, без издевки и подтекста. Я медленно открываю дверку кабинки.       Он стоит напротив, в черной футболке с низким вырезом, из которого торчат загорелые ключицы. Глядя на то, какой он идеальный даже сейчас, в туалете автовокзала, я не к месту вспоминаю, что сам выгляжу как дерьмо. От этого становится только хуже.       — Я задам всего один вопрос, ок? А потом отпущу тебя с миром на все четыре стороны, — я киваю, стараясь не думать о том, что мой потрёпанный рюкзак висит на его плече. Может быть, на нем останется немного запаха Луи. Тогда я прижму его к себе во время поездки. — Почему ты убегаешь?       — Я не убегаю, Лу. Я хочу начать все с начала. У меня больше нет работы, нет учебы. У меня больше нет смысла оставаться в этом городе.       — А как же Джош, Лотти, Найл? Какого черта ты их бросаешь? У тебя есть друзья в этом городе! — он переходит на крик, а я все не могу взять в толк, почему он злится на меня. Почему он вообще здесь?       — Слишком близко к тебе, Луи…       — Что? — он переспрашивает, глядя мне в глаза. Я набираю как можно больше воздуха в грудь и выпаливаю на одном дыхании:       — Я не смогу жить дальше, находясь так близко к тебе, Лу! Я люблю тебя!       — Ты уже купил билет? — Его голос ничего не выражает, и я теряюсь в догадках.       — Нет.       — Идем.       Он отворачивается, и выходит из туалета. Я послушно следую за ним. Томлинсон указывает мне на ближайшую скамью, и куда-то уходит, все так же нося мой рюкзак за спиной.       Минут через десять он возвращается, и кивком снова предлагает мне следовать за ним. Мы проходим сквозь стеклянные двери наружу. Луи подводит меня к синему автобусу, и велит залезать внутрь. Я, даже не глядя на пункт назначения, поднимаюсь по ступенькам в салон. Народу совсем немного, как и в зале ожидания, но я все равно дохожу до конца автобуса и занимаю самое последнее место в правом ряду. Я как никогда хочу быть дальше от людей.       Томлинсон останавливается около моего кресла, стаскивает рюкзак со своего плеча и запихивает его на багажную полку. Его футболка задирается, оголяя полоску кожи ниже пупка. Я зачарованно наблюдаю за ним, сжимая бледными пальцами подлокотники. Я должен что-то сказать на прощание. Мозг лихорадочно перебирает слова, но не находит нужных. Я хочу сказать Луи так много всего, и ничего действительно важного.       — Лу…       — Ну ты еще заплачь, принцесса, — он с тяжелым вздохом приземляется в кресло рядом со мной, достает из джинсов свой телефон и ловко выключает его, затем проделывает то же самое с моим, так и не возвращая его мне.       — Луи? — я не понимаю, что происходит. Автобус заводится, и начинает выезжать со стоянки автовокзала. Но Лу не отвечает мне. Молча достает плеер, засовывает наушники в уши и закрывает глаза. Я смотрю на его профиль, пока меня не начинает клонить в сон. Автобус мерно покачивается, и я засыпаю, на удивление, чувствуя себя в безопасности.       Почему-то, не знаю почему, но он рядом со мной.