Чертополох

      Уже не первую ночь Алиса не спала, но лишь в этот раз она заметила, что Клайв не спит тоже — старые петли уже сдавали свои позиции и протяжно скрипели, не в силах удержать дверь, как старые ноги, не способные вынести тяжесть тела. Его комната была в другом крыле, но Алиса всё равно услышала скрип — ночью внимание обостряется до предела.       Когда она нашла его, то могла увидеть лишь плечи и голову, выступавшие из воды. — Что ты здесь делаешь? — спросила Алиса. Воздух ночами был уже не летний и колюче морозил ноги. — Почему ты не спишь?       Он замер и не шевелился, даже не моргал. Алисе стало необъяснимо жутко. — Ну почему ты не отвечаешь? — закричала она, едва ли владея голосом от страха. — Клайв! — Зайди в воду, — в конце концов едва слышно произнес он. — Я не умею плавать, — прошептала Алиса, хотя заранее знала, что это вряд ли послужит достойным оправданием. Клайв остекленевшим взглядом смотрел на нее, но это был какой-то другой Клайв, искаженный и загипнотизированный луной. Луна все меняет. Это томление было хуже всего на свете, даже хуже ледяной воды, и Алиса сдалась. Она скинула с себя тонкий халат и осталась лишь в длинной белой ночной рубашке, которую луна превращала то ли в свадебное платье, то ли в саван.       Поскуливая от щипавшей каждую клетку кожи боли, Алиса зашла в воду. Между ней и Клайвом была всего пара метров, но не было дна. Вдалеке озеро было молочно-белым, а рядом — прозрачным, черно-зеленым. Она сделала шаг вперед и грудь словно стиснуло железной цепью. Клайв медленно приблизился; Алиса нетерпеливо схватила его за шею, вцепившись закоченевшими пальцами в кожу. Она так надеялась забрать его тепло, но он тоже был холодный. Она горячо произнесла его имя, выдохнув ему на плечо и осознала, что даже оно, всегда согревавшее Алису изнутри, было теперь белым и беззвучным. Когда она попыталась поцеловать его, он отстранился. — Одна и та же глупость, совершенная дважды, делает человека дураком, — объяснил Клайв и погрузился под воду. Теперь Алиса видела лишь бледный силуэт его тела и вьющиеся водоросли волос. Быть может, этим силуэтом был даже не он; быть может, он утонул и больше не вынырнет, русалки увлекли его на дно, связали высокой мерзкой травой и похоронили в липкий желтый ил. От одиночества Алиса заплакала, вытирая слезы тонкими мокрыми руками.       Лишь дома, сбежав от луны, Клайв опять стал прежним. Он укутал Алису в одеяло и принес ей бутылочку горючего. — Надеюсь, «451° по Фаренгейту» согреет тебя, — грустно улыбнулся он. — Пусть отец и ненавидел эту книгу, а я люблю. Тебе, наверняка, тоже не понравится, но все же прочитай. — Я постараюсь, нужно будет успеть вернуть тебе ее. — Не нужно, оставь себе.

«Милая Алиса! Наши судьбы были крепко связаны, должно быть, еще до нашего рождения, но, к несчастью, они глухи и слепы. Что ж, теперь мы идем по разным дорогам, которые, вероятно, никогда не приведут нас больше в одно и то же место. Тем интереснее: кто знает, куда занесет тебя под конец жизненный путь. И даже если судьбы разорваны и искалечены, пускай! Я мечтаю, чтобы эта книга стала для них чем-то общим, чтобы, как путеводная звезда, она не давала нам потеряться в водовороте событий и забыть о том, что более всего имеет значение. Обещаю помнить тебя. Клайв»