твой поворот

Если бы Вайсроя спросили об этом моменте — о том, что же именно произошло после того, как маска оказалась в руках у ниндзя — он бы не задумываясь ответил, что это было самым настоящим чудом. Трое подростков, прибывших на спасение к своему другу, не были ровней белому товарищу Колдуна, но вот сам ниндзя в его полной мощи — еще как. Это было странное... ужасающее зрелище, перед Вайсроем словно сразились два чудовища, одно из которых просто чуть больше напоминало человека. Он никогда бы не подумал, что скажет это, но... Этот мальчишка — самый настоящий монстр. Любой другой на его месте давно бы взмолил о пощаде или же попросил Номикон стереть себе воспоминания. Никто не стал бы терпеть это избиение, нормальные люди сдались бы сразу после того, как им бы порезали плечо, едва не отрубив руку. Но он... он продолжал держаться на каком-то собственном упорстве и терпении, словно все это было для него не в тягость, а только в радость. Какое-то извращенное садистское удовольствие, позволявшее ему и дальше стоять на ногах после всего этого. И, видя, с каким взглядом ниндзя взглянул на белое чудовище перед собой, Вайсрой наконец понял, что Номикон был прав в одном маленьком забавном дельце. Для победы над чудовищем он создал чудовище. И, кажется, на это место всегда выбирали тех, кто радикально отличался мышлением от остальных людей. Быть может, именно поэтому МакФист так ненавидел ниндзя — ведь настоящий герой не смог бы совершить такого дела, за которое его бы кто-то корил. Другое дело, что в самом настоящем монстре все видели своего спасителя, и только редкие исключения могли узреть истинную суть клана Норису и их странной маски, дающей неограниченную мощь. Впрочем, для победы над Колдуном приходилось прибегать к крайним мерам, и Вайсрой не мог корить Номикон за то, что тот выбирал для уничтожения зла самых странных детей из всех — тех, кто действительно мог обуздать силу ниндзя, тех, кто не испугался бы такой силы. Тех, кто был готов смириться с разрушением собственных принципов ради блага. Убийство человека. Никто в четырнадцать лет не сделал бы этого. Но этот мальчишка решился — не только решился, но и пришел сюда в одиночку, подготовив все наилучшим образом, на который был способен. Он не собирался стирать им с МакФистом воспоминания, хотя это был легчайший выход, он, скорее всего, даже не подумал об этом — в его голову сразу закралась мысль об убийстве противников, знавших его самую страшную тайну. Это было волевое решение, от которого веяло отчаянием. Забавно, что сам Номикон не посоветовал ему более мирный выход. "Яблочко от яблони." Один рывок, один взмах настоящего меча — и монстр перед ниндзя распадается надвое, поделенный одним точным ударом по животу. Вайсрой услышал удивленные вздохи позади мальчишки, на недовольное ворчание его рыжего приятеля, но ничто не отвлекло его от одного простого и резкого удара, лишившего создание Колдуна жизни. Это было пугающе прекрасно. Вайсрой мог только корить себя за то, что оценил это зрелище по достоинству. Со всеми обычными разборками... Эта казалась идеальной — молниеносной и действенной. Никакого копания с чувствами проклятых, один точный удар — и проклятье улетучивается вместе с жизнью. Создание Колдуна взывало и буквально развалилось на глазах: сначала исчезла монстроподобная форма, затем развалились технические части, оставив одно тело — простое, принадлежащее подростку, поделенного мечом пополам, а затем, прямо за вспышкой, все исчезло. Буквально. В следующую секунду на крышу свалился точно такой же дружок Колдуна, только в темном костюме и, кажется, без сознания. Ниндзя опустил меч, а затем стянул маску. — Все кончилось. Эта мысль пронеслась у всех в голове. Оно и правда завершилось. Глупо, опасно и кроваво. Проигрышем изначального плана МакФиста и Колдуна. Но все же завершилось. Это было так глупо — радоваться собственному поражению, но Вайсрой с облегчением вздохнул, осознав целиком, что вся эта история подошла к своему логическому финалу. Больше никаких роботов и охоты на ниндзя. Больше никаких угроз убийства подростков. Больше никаких упреков морали при поисках. Все... завершилось. Он стер пот со лба, отчасти не понимая, что все это уже не сон, а действительность. Когда позади раздался тихий топот, Вайсрой устало оглянулся назад и встретился взглядом с МакФистом, вышедшим, наконец, на крышу. Начал идти снег, но, кажется, никто так на это и не обратил внимания — были проблемы посерьезней. Мальчишка на мгновение закрыл глаза и вытер рукавом кровь с лица, после чего направился прямо к одной из своей одноклассниц (он не был уверен насчет старшей дочери Морта Винермана), темноволосой, что держала в руках Номикон — его Вайсрой видел лишь мельком, но запомнил основательно. Вот он — зачинщик всего этого. Единственный истинный враг Колдуна. Кто бы мог подумать, что сам Вайсрой примет участие в древнем противостоянии какого-то древнего злого духа и книги. Взяв Номикон в руки, Каннингхэм раскрыл его — на мгновение — после чего вернул его девушке. — Сотри воспоминания Джулиану и Бэшу. Остальные, — их с Вайсроем взгляды на мгновение встретились, и тот слегка поежился, ощутив страшный холодок, — решат сами. — Но... — девушка удивленно моргнула и растеряно взглянула на мальчишку. — Почему я?! — Ты тут самая ответственная, — с усмешкой заметил он и сделал шаг назад. И рухнул навзничь.