Silentium

Это было нечто среднее между шоком и ужасом. Наверняка. Или нет? Ну не мог человек замолчать «ни с того ни с сего», особенно при тяжкой психологической травме. Связано ли это с отъездом предыдущего психолога? Или же наоборот, отъезд психолога связан с этим? В данном случае от перестановки слагаемых сумма менялась. Или что-то происходило с результатом порядка. Нарушение прямого алгоритма? Или как их там учили на информатике классе в пятом? Игорь считал себя гуманитарием и часто пользовался этим словом на уроках или парах, связанных с техникой, математикой и физикой. А ещё, пожалуй, с химией. Хорошие отметки он получал чуть ли не за красивые глаза: с помощью мамы и друзей всегда выполнял домашние работы, пытался на уроке быть активным и дошёл до того, что в одиннадцатом классе ему было достаточно сесть на излюбленную первую парту первого ряда и улыбнуться учителю, чтобы получить в журнал как минимум четвёрку. По крайней мере, с химией дела обстояли именно так. Какие там оксиды железа? Нет, не его ума дело. А вот биологию он действительно знал неплохо, что и позволило поступить на нужный факультет. И вот теперь он сидит в позе мыслителя на рабочем месте и пялится в одну точку. В карточке пусто, даже шесть месяцев работы доктора Клим толком не подтверждены и не зафиксированы. Ещё и родители девушки сказали, будто работавший с их дочерью психотерапевт велел нанимать именно психолога-консультанта,объяснив это беспомощностью самой психотерапии. Внимание, вопрос: почему они вообще там были, и почему это, опять же, не внесено в историю болезни? Что за кавардак… По словам родителей, девушка просто замкнулась в себе и намеренно ни с кем не идёт на контакт. Замечательно, но психологу-то как составить предварительный план своих действий, если совершенно ничего не известно по документам, а клиент молчит? Плюс, за поведением в обществе толком не понаблюдаешь, потому что у неё из психологической травмы вытекает боязнь общества: скорее всего, боится, что люди будут станут думать о ней по-иному, чрезмерно жалеть или проявлять агрессию. Всем людям, кому не повезло столкнуться с изнасилованием, пришлось через этой пройти, и путь был сложен и коварен. Наверняка, эта Клим просто поняла масштаб ситуации и свою практическую беспомощность, вот и решила «спрыгнуть» и скинуть это дело на какого-нибудь невезучего консультанта, котором и оказался Игорь. Но если её хотели переводить на обычное обучение в социуме, прогресс был. Но, конечно же, только на словах. Игорю хотелось послать всё к чёрту, выругаться матом и закурить. Только первые два являлись пустым сотрясением воздуха и помочь никак не могли, а третье – потому что бросил курить ещё на третьем курсе, поняв, что и так потратит свои нервы и здоровье на работу с нуждающимися в этом пациентами. Вот такое дело ему и подвернулось. Сглазил, ну точно сглазил! Он вскочил с места и, уперев руки в бока, прошёлся по кабинету. Хватит накручивать и раньше времени загонять себя в ловушку. Девушка ещё может пойти на контакт: улучшение перед молчанием ведь было. Вроде бы. В таком состоянии думать не то что нежелательно, а невозможно: тело напряжено, все мысли сводятся в одну точку – сомнение. «Чего я такой нервный с утра?», – подумал Игорь, забыв, что до этого у него было прекрасное настроение и безмерное спокойствие на душе. Сам не зная зачем, он выдвинул ящик стола и был приятно удивлён: там он обнаружил наушники. Забыл вчера забрать? Каким же стал растерянным, кошмар. Наверняка ведь потом подумал бы, что потерял при переезде, купил новые и вдруг – опа! – нашёл старые. Подобное уже случалось неоднократно, только смена жилья не была задействована. Игорь смотрел на наушники и думал. Со стороны могло показаться, будто он их в космос хотел пустить, потому и не отрывал серьёзный взгляд, рассчитывая скорость и нужный угол. – А почему бы и нет, собственно? – пробурчал он, доставая из кармана брюк телефон. Включил музыку, снова сел за стол и открыл злосчастную папку. Подпевая солисту странные на первый взгляд слова песни (если вникнуть, смысл объявлялся незамедлительно) и одновременно перечитывая карточку, он как-то забыл, что находится не дома, а в кабинете, на работе. Голос становился всё громче и громче, наверное, ещё бы немного, и он уже орал бы во всё горло, но его прервала рука, стукнувшая по столу прямо перед его носом. – Что, нервы? Опять про своих мертвяков слушаешь? – после снятия наушников голос Макса казался каким-то тихим. Когда Игорь был на взводе и начинал психовать, ему необходимо было петь. Странная, но вполне естественная реакция на воздействия неожиданных и страшных ситуаций. Кто-то идёт спать, кто-то – кушать, Игорь же включал музыку и пытался расслабиться, постепенно доходя до состояния, когда слова сами напрашиваются на пение. – Меня так слышно в коридоре? – удивился он. Ему всегда казалось, что слышимость в клинике плохая. Видимо, ошибался. Максим фыркнул, сел на кресло напротив стола. Ноги по-хозяйски положил на рядом стоящий пуфик. На изогнутую бровь Игоря на сие действо он не обратил никакого внимания. – Шутишь? Я тебя услыхал на третьем этаже, когда из своего кабинета выходил. Мужик, сходи в караоке. Наверняка кому-нибудь помешал, ну не дело же. Он, естественно, шутил. Но в каждом шутке есть доля правды, верно? Над его предложением стоило подумать. Кто-нибудь другой на месте Игоря испугался и пристыдился, при тяжком случае вовсе начал ждать весточку с верхнего этажа, где располагалось начальство. Он же выговора не боялся: в крайнем случае, можно было отмазаться тем, что он искал способ воздействия на пациента. Бред, но всё же. Кажется, он от Макса слышал, что здесь с психологами-консультантами стараются не связываться, хоть ты стену круши: считают их людьми творческими, но в своём деле гениальными. Ну или попросту думают, что они ненормальные, и лишний раз видеть их не хотят – вдруг безумие заразно? – Что у тебя там? Досталось трудное дельце? Он был и вправду заинтересован, чуть ли не в ладоши хлопал. – Да, твой отец заставляет меня попотеть. Опять. Максим выдавил из себя глубокое «м-м», встал и подошёл к Игорю и через плечо просмотрел первую страницу, попросил перевернуть следующую. На секунду замер. Видимо, дошёл до причины. Опять промычал что-то непонятное, задумчиво потёр подбородок. – Кто документ составлял? Игорь хмыкнул. Видимо, это всё же не какое-то ноу-хао, и не зря он бесился часом ранее. – Не поверишь. Клиника Олега. Макс присвистнул. Они оба знали, что его папашка не даст воли всяким дуракам и всегда отдельное внимание уделял оформлению и заполнению медицинских карточек. Сам же, помогая им во времена универа, приговаривал, что это подсудное дело – в таком документе накосячить. И вот, как гром среди ясного неба, в его же клинике объявляется якобы профессионал, наведший на бумаге тихий ужас. Максим в это время уже подошёл к окну, покусывая губу. Он резко развернулся и объявил так, будто только что сделал величайшее открытие: – Может быть, с насильником случайно увиделась? – увидев скептический взгляд кузена, он принялся оправдываться: – Ну а что, разное же в жизни бывает, в конце концов. А, или его осудили? Посадили? Вот ведь чёрт. На несколько минут комната окунулась в молчание, слышно было лишь тиканье часов на стене. Макс ходил из угла в угол, а его двоюродный брат молча наблюдал за ним, сложив руки на груди. Он таким образом уже набегался. Первым не выдержал Игорь: – Странно как-то, да? Тот пожал плечами, даже руки из карманов вынул. – Меня больше смущает её карточка, чем диагноз. Молчание ничем не обоснованно, доктор же уехал. Да и пока на месте был, относился, такое ощущение, весьма пофигистично. Удивительно, как она живой из страны вообще уехала, учитывая строгость и дотошность Олега. Макс в ответ кивнул, нахмурился. – Так ещё и женщина была? Надо же… – он снова пожал плечами. – В принципе, не бери в голову. Отец мог не заметить, там же клиентов куча, да и возраст уже своё берёт. А замолчала она из-за травмы, понятно же. Игорь посмотрел на него исподлобья. – От какой именно травмы? У него сейчас было ощущение, что кто-то из них двоих сейчас несказанно тормозил. Даже складывалось ощущение, что этим кто-то был он сам. Будто в доказательство этому кузен посмотрел на него как на последнего идиота. – Психологической. От изнасилования, конечно же. От чего же, блин, ещё? Игорь, не ищи подводных камней. Тут всё прозрачно. Что бы Максим ни говорил, какие бы аргументы ни привёл (а он не приведёт – семейный психолог, что с него взять?), Игорь не верил в это утверждение. Тут было что-то ещё. Конечно, изнасилование тоже сыграло гигантскую роль, но нечто добило её после. – Пусть она её и привела, вроде как, к прогрессу, но чую, что-то с ней не то. Вот за это, – он ткнул пальцем в полупустую страницу, на которой, по идее, должны были быть записаны все этапы, – сажать надо, ей-богу. Глаза двоюродного брата заблестели. – На кол? Игорь улыбнулся. А ещё что-то про его музыкальные вкусы говорит: пусть он и слушал группу «Король и Шут», он хотя бы, в отличие от Макса, агрессивным не был. – Так я чего к тебе, собственно, зашёл… – очнулся Максим. – Помоги мне с Яной, - ожидая удивление, он щёлкнул пальцами и пошёл в словесное наступление. – Вот смотри: мы заедем в магазин, я куплю ей цветов, затем привезу тебя к себе, чтобы вроде как что-то отдать. Я тебе что-нибудь должен? А, точно, я тебе Никитина не вернул. Ну вот, всё на моей стороне. Мне нужно, чтобы ты зашёл вместе со мной в квартиру. Боюсь, она меня сразу сковородой огреет. Они уже живут вместе? Да что происходит вообще?! Завтра Игоря свидетелем позовёт? Он настолько не ожидал такого, что ответил с совершенно ошарашенным видом: – Э-э… Ладно. Макс улыбнулся, снова щёлкнул пальцами и поспешил побыстрее смыться, пока до кузена не дошло, что у него, например, могли быть планы на вечер. Нет, всё, слово брошено, а как говорилось в пословице? Верно, улетит – не поймаешь. Игорю пришлось наблюдать за убегающим Максимом всё ещё в шоковом состоянии.

***

Субботний день продолжился в обычном объёме. Игорь, воткнув в уши наушники, снова обратил внимание на предстоящее ему «дело»: обложился себя разными томами по психологии, включил ноутбук и погрузился в чтение, надеясь найти что-нибудь похожее. Не то что бы он был не уверен в себе, но считал, что перестраховаться лишним не будет. Особенно, когда и почти твой коллега так же поддался ступору. Хотя нет, Максим выбрал себе путь полегче: он просто согласился с первой мыслей о том, что в молчании виновато изнасилование. Но это не так – нелогично. Совершенно нелогично. Почему она тогда не замолчала сразу же? По идее, это было бы вполне естественной реакцией. Но не спустя полгода после потрясения и получения психтравмы. Мама сказала, что прогресс был. Если это так, то… Её что-то разочаровало? Напугало? Обидело? Вариантов можно построить сотню. Но у него на душе всё же стало немного полегче – он понял, что хоть что-то, возможно, прояснилось, и ему стало свободнее дышать. У людей же всегда так: сначала занимаются самоедством и портят жизнь не только себе, но и окружающим, а потом понимают, что, впрочем-то, всё не так уж и плохо, и вообще, они молодцы. Людей не изменишь. Ни-ког-да. Одна песня сменяла другую, Игорь изредка поглядывал на часы. Если бы не Макс со своей этой истеричной Яной, он уже давно был бы дома. Спокойно сидел бы на своём матрасе и читал информацию там. За молоком сходил бы, в конце концов. Ну зачем он согласился? Громкость стояла на минимуме, чтобы не увлечься и не повторить сегодняшней ошибки, - так он хотя бы слышал, на какой стадии ора он подпевает. В данном случае был чуть ли не шёпот. Игорь считал, что не особо любит свою работу, но подобную атмосферу обожал – любимые песни вместе с тобой делят день, ты мурлычишь их себе под нос и со спокойной совестью возишься с бумажной работой или ищешь новую информацию. - Будь как дома, путник, я ни в чём не откажу, я ни в чём не откажу, ни в чём не откажу, - подпевал Игорь Горшенёву, открывая новую вкладку. Ничего особого так и не нашёл. – Множество историй, коль желаешь, расскажу… В дверь постучали. Он даже сквозь музыку услышал. Кто опять решил навестить Мейера? Снова Макс? Олег? Отец? Только не последний, боже упаси. Аппаратуру пришлось выключить, книги прикрыть. – Войдите. Он даже глаз не поднял на входившего – был занят уборкой ноутбука в сумку. Ему почему-то думалось, что за ним зашёл Максим, и пора уже собираться, но через секунду он понял, что ошибся. Его натолкнула на это тишина. На кузена не похоже совершенно. Всякие секретарши и медсёстры тоже имеют привычку лезть с делами с порога – хорошая такая привычка, чтобы ты сразу был готов к чему-нибудь сногсшибательному и сбежать никуда не успел. А тут – ничего. И тиканье часов. Игорь наконец-то обратил своё внимание на дверь. У входа мялось худенькое и высокое для девушки тельце. Широкая, совсем не по размеру одежда – наверное, из-за неё она и выглядела тощей. Взгляд сосредоточен на полу, волосы заплетены в небрежный хвостик. Перед ним стояла его таинственная пациентка. И тут молчание продолжилось. Он молчал, потому что от неожиданности вообще забыл, что надо говорить; она – потому что, вероятно, так хотела. Через несколько мгновений до Игоря всё же дошло, и он вскочил со своего места. – Анастасия Брянцева? – проговорил он сдавленным голосом и обратил внимание на инородный предмет на её груди. Потом зрение дало понять, что это был бейджик, на котором значилось несколько слов. «А. Брянцева. Пациент». Никогда в клинике, где он работал, бейджики не требовались. Видимо, заботливые родители налепили эту табличку на дочь, чтобы Игорь всё понял В принципе, хитро. Она кивнула. Теперь она не смотрела в пол. Взгляд её глаз блуждал всюду – от угла кабинета к углу, от Игоря к столу. – Эм… Ты должна была прийти по записи. В среду. А сейчас суббота, - тихонько намекнул парень и указал ей на кресло. – Присаживайся. Прости, я не ожидал, что консультация произойдёт… так скоро. Девушка послушно села на предложенное ей место. Действия были осторожными, скованными. Чтобы это заметить, не нужна практика тщательного наблюдения. Игорь облокотился на стол – садиться не хотелось. Да и неправильно было как-то – надо же познакомиться. – Я твой психолог-консультант. Спасибо, что пришла. Будто она сама не знает, кто он такой, раз её сюда направили. Но и эти слова были достижением – Игорь сейчас о нормальном приветствии думал в последнюю очередь. – Меня зовут Игорь Артурович. Можно и просто Игорь – ты не на много меня младше. Ты же не против, что я к тебе на «ты»? Можно называть тебя Настей? Она еле заметно кивнула. – Здесь ты можешь говорить со мной о чём захочешь. О всём, что тебе важно, что тебя гложет, что тебя пугает, – он приподнял уголки губ, надеясь на хороший результат. И ничего не увидел. Никакой реакции. Настя не сдвинулась ни на миллиметр, продолжая буравить его своими серыми глазищами. Даже не серыми. Чисто серые глаза были у Игоря – он это прекрасно знал. У неё же они были похожи на заледеневшие лужицы – вроде бы и насыщенно серые, но можно было различить голубизну. Что за Саня Григорьев в женском и современном обличии? Как звали врача, который научил его говорить? Иван Иваныч? Вот им-то во время консультаций придётся превратиться Игорю Артуровичу. Минута молчания. Они просто наблюдали друг за другом. Настя полезла в свой рюкзак и достала оттуда блокнот. Быстро черкнула в нём строчку и вырвала листик, встав, отдала его Игорю. Развернулась и ушла. Всё. На переданном ею сообщении было всего несколько слов: «Спасибо. Я приду в понедельник». Она только что его проверяла?