Информационная Архитектура

Осторожно, двери закрываются. Следующая станция: «Аэропорт». С какой стороны ни глянь, везде сможешь найти минусы. Стоит лишь копнуть. Взять, к примеру, его работу. По сути, он занимается тем, что ему нравится – как можно больше умственной работы и как можно меньше личного контакта с людьми. Он знает всю биографию, каждый грешок и каждый мерзкий факт о человеке, с которым он работает, тогда как напарник всего лишь слышит его голос в наушнике. Чаще всего, искаженный. Это дает ощущение власти. Власти ума над физической силой. Он может лежать в розовой пижаме и с заячьими ушками в кровати с ноутбуком и при этом утереть нос любому агенту или политику в смокинге от Армани и Береттой в кармане. Но, черт возьми, разве это не должно быть хоть немного обидно? Он возится с досье, он контролирует людей, он говорит им, что делать, а они не знают даже его имени. И не хотят знать. Это заставляет его чувствовать себя одиноким. Иногда. Крайне редко, на самом деле, но когда это чувство приходит, он не может справиться с сильной болью в груди. Словно кто-то просунул руку в грудную клетку, а потом сжал все внутренности в кулак. Случалось это только тогда, когда он серьезно интересовался кем-то из агентов. Если бы эта рука, наконец, вылезла из его груди, Кью бы не отказался ее крепко пожать. Иногда он представлял себе, как их с кем-нибудь из агентов отправляют на совместное задание, и, наконец, на него обращают внимание. Пытаются узнать его имя, хоть что-то о прошлом. Спросят, умеет ли он водить машину и обращаться с оружием. Поинтересуются, было ли ему тяжело справляться с одноклассниками, которые были в сто раз тупее его и в сто раз агрессивнее, и каково это – поступить в университет в тринадцать лет. А потом рассказывают что-то о себе. И Кью бы кивал головой, иногда удивленно приподнимал брови, задавал наводящие вопросы и всячески делал вид, что он впервые слышит об этой истории и что он не читал досье на агента тридцать часов назад. - Я в метро, на платформе! Куда теперь? - В поезд по правую от тебя руку, Ноль-Ноль-Семь, и выходите через три остановки. Кью на время отбросил посторонние мысли в сторону. Он переключил внимание на экран компьютера и мысленно рассчитывал время, которое потребуется Бонду, чтобы прибыть в нужное место. В микрофоне было слышно его дыхание. Запыхался. Нервничает. Это так мило. Он ведь весь из себя непробиваемый, суровый и опасный агент, а когда его бьют в колено, можно заметить едва слышный вскрик удивления. А сейчас он стоит, не двигаясь, в вагоне метро, а дыхание его такое, словно он и не прекращал бежать три минуты назад. Метро. Больше всего на свете Кью ненавидел метро. Больше всего на свете Кью боялся метро. О чем, интересно, думает агент? Подключиться к камерам, установленным в вагоне, легко, и теперь координатор наблюдал за нервным, вспотевшим агентом. Рядом с Бондом стояла привлекательная рыжеволосая девушка, и Джеймс подмигнул ей, прежде чем вышел из вагона и тут же перешел на бег. Кью видел, как тот направился к эскалаторам, прежде чем поезд пришел в движение и устремился вглубь туннеля. Как только станция за стеклом сменилась чернотой стен перегона, он сильно вздрогнул и тут же переключился на карту, где красной точкой был отмечен агент. Интересно, Бонд уже выкинул из головы ту рыжую? Может, он мысленно себя винил, что не оставил ей свой номер и упустил возможность вскружить ей голову? Интересно, как он заигрывает? Интересно, как он трахается? Звуки, наверное, издает те же, что и сейчас – Бонд явно надрывался при беге. Разумеется. Надо поймать всех плохих мальчиков в стране, и сейчас он гонялся за очередным сорокалетним бандитом. - Третий этаж, налево. Двадцать восьмая квартира. Кью закрывает ноутбук, вытаскивает из уха гарнитуру и садится напротив входной двери. Улыбается. Тридцать четыре секунды спустя под тяжелым ударом распахивается входная дверь, и возникший на пороге агент Ноль-Ноль-Семь направляет свой пистолет прямо в лоб координатору и делает несколько шагов в его сторону. На его лице появляется удивление – перед ним явно не сорокалетний мексиканец, и Кью хочется потрепать его по волосам – умненький мальчик, догадался, что что-то не так! – но вместо этого он по-прежнему сидит на стуле и смотрит на агента с легкой улыбкой и слегка приподнятыми бровями. Бонд берет себя в руки и ударяет координатора по лицу, он от удара падает на пол и улыбается еще сильнее, когда Джеймс садится на него сверху и начинает заламывать руки. Давно он себя не чувствовал таким живым. - Ноль-Ноль-Семь, вы не так легки, как вам может казаться. Джеймс замирает и, разумеется, узнает его голос. Кью терпеливо ждет, когда шестеренки в его голове хоть как-то сдвинутся с места, а потом сложат все детали картины в единое целое. И вот спустя, казалось бы, вечность, тяжесть с его спины исчезает, и лишь боль в скуле напоминает о том, что случилось минуту назад. - Ты потратил мое личное время, - наконец, произносит агент с едва сдерживаемым гневом. - Отнюдь. Это было ваше рабочее время, - вежливо произносит координатор, поднимаясь с пола и снова усаживаясь на стул. Джеймс бросает очередной полный злости взгляд, который кажется Кью милым и трогательным, и прикуривает сигарету. - Ты сделал вид, что узнал адрес Диего, и направил меня сюда. В свою квартиру. Зачем? Кью почесал бровь и задумался. Он добился цели – обратил внимание агента на себя, заставил его сюда явиться. Но он почему-то не думал, как будет объяснять свое поведение. Это не казалось чем-то важным. Впрочем, Бонд избавил его от участи что-то отвечать. Не дождавшись ответа, он еще раз ударил его по лицу, гораздо сильнее, и юноша опять кучей тряпья повалился на пол. - Почему ты все еще улыбаешься? – зажав в зубах сигарету, Джеймс подошел к Кью и схватил его за ворот рубашки. В его взгляде была дикая злость, недоумение и отчаянье. Гремучая смесь, - Почему ты, черт возьми, улыбаешься?! * * * Осторожно, двери закрываются. Следующая станция: «Университет». - Переключайте на третью передачу. - Может, я лучше знаю, как вести свою машину? - Устройство вашей машины я уж точно знаю лучше. Бонд ничуть не пугал Кью. Как бы тот ни пытался показать себя наиболее внушающим опасения, у Кью он вызывал лишь ироничную улыбку. Нет, разумеется, он уважал этого самодовольного засранца. Он умел делать то, что Кью было в жизни не под силу. Но просто так уж вышло, что умственная сила для Кью была куда важней физической. И в этом Бонд ему проигрывал. - Не понимаю, как они могли нас отправить на одно задание. Пятая передача. - Не понимаю, как вас вообще выпустили из офиса. Это было загадкой и для Кью. Его берегли. Никогда не давали заданий, где имелась возможность словить пулю в свою драгоценную черепушку, но, кажется, в этот раз решили сделать исключение. И выбрали они, конечно, Бонда, кого же еще? Сработал закон Мерфи (для Джеймса, разумеется). Кью же был рад этому заданию. Ему нужно было всего лишь проникнуть с Джеймсом в поместье одного итальянского наркобарона, а дальше оставалось заняться его компьютером – всего-то незаметно сбросить пару программ, которые он написал неделю назад. И тогда Кью сможет наблюдать за каждым щелчком мышки этого браво рагаццо. Все должно быть донельзя просто – он сам убедился, что в доме и на участке никого не будет и не ожидается. Именно поэтому он расслабленно сидел в пассажирском кресле и искал возможность еще сильнее позлить Бонда, который внезапно бросил на Кью изучающий взгляд и спросил: - Вы умеете водить машину? Кью почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке. Он уже открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент что-то пошло не так. Шины роскошного Астон Мартина взвизгнули, а потом Кью услышал, как рваная резина захлопала по асфальту. Все вокруг пришло в движение – вокруг них было семь, нет, восемь человек, и неизвестно сколько впереди. - Блять, нас ждали, черт возьми, Бонд, нас ждали! – закричал юноша, в то время как Джеймс пытался справиться с управлением. Машина пошла юзом. Еще секунда, две, и очередная дорогая игрушка агента Ноль-Ноль-Семь впечаталась в дерево. На несколько секунд (или минут? Часов?) Кью отключился, а когда снова открыл глаза, то понял, что он все еще в машине, а из пореза над бровью («а ведь стекло могло попасть и в глаз», - отстраненно подумал шатен) сочилась кровь. Бонд же как ни в чем не бывало крутился между тремя врагами, умудряясь уворачиваться от их ударов. Кью решил, что отсидится в машине. Драться он не умел, а желания в первый раз попробовать у него не возникло, особенно когда голова шла кругом после удара о торпеду автомобиля. Бонд же на удивление отлично справлялся, а на лице его, подумать только, играла веселая улыбка. Вот что значит любить свою работу. В левом запястье пульсировала боль. Кью бросил озадаченный взгляд на свою руку и понял, что его наручные часы, его самое любимое изобретение, над которым он мучился полгода и на которое потратил столько денег из бюджета MI6, были совершенно сломаны. Когда дверь в его машину открылась и на него направил дуло пистолета мужчина с татуировкой на пол лица, Кью растерянно смотрел в нутро пистолета и думал только об одном – он потратил столько времени и нервов на составление поддельных документов, чтобы как-то объяснить М дыру в бюджете из-за этих чертовых часов, а теперь они практически полностью разлетелись на куски, а один из осколков вонзился ему в руку. Зачем этот дурак сделал себе такую татуировку? Он что, не понимает, что это легко может стать его отличительной приметой, а тогда его с легкостью найдут? Интересно, если мне снесут башку, меня смогут опознать по моим часам? Блять, мои часы сломаны, и вряд ли кто-то вообще будет обращать на них внимание. Полгода работы, а смысл, если меня даже опознать по ним не смогут? А если бы они работали, то я мог бы отправить по ним сигнал тревоги просто одним движением пальца. Но они сломаны, сломаны, сломаны… Кью зажмурился от роя мыслей, который пронесся в его голове, окончательно смыв остатки рассудка и здравого смысла. А когда он снова открыл глаза, то увидел, что этот идиот с татуировкой на пол лица корчится на земле, потому что пуля, которую послал Бонд, вонзилась ему в руку. Координатор вылез из машины и подполз к мужчине, к этому дуралею, который не догадался, что татуировку можно было сделать и на менее видном месте, чертова татуировка, чертов идиот, почему все люди такие идиоты, и схватил его за запястье. Пуля вонзилась ему в тыльную сторону ладони и вылетела с другой стороны, а на часах этого придурка даже не было трещины. Кью, недолго думая, схватил пистолет, который выронил этот мужчина, и выпустил всю обойму прямо в его запястье, чтобы от его наручных часов не осталось и следа. Разумеется, несколько пуль ушли в асфальт, но все-таки от часов почти ничего не осталось. А его кисть руки теперь соединялась с предплечьем только тонким куском кожи. Кажется, этому дураку придется умереть от потери крови. Кью надеялся, что он заметит, во что превратились его часы. - Стреляете просто отвратительно, - координатор услышал голос Бонда позади себя, и невольно вздрогнул. Потом вытер кровь и пол со лба и обернулся, бросив на агента растерянный взгляд. - Я не пытался его убить. Я целился туда, куда мои пули и улетели, - его голос звучал на удивление спокойно, но руки с пистолетом в руках тряслись. Он откинул оружие в сторону и схватился за голову, только сейчас осознавая, какой психоз он только что пережил. Впрочем, неудивительно. Здравая реакция организма на выброс адреналина. Бонд поднял пистолет, который отшвырнул квартирмейстер, и платком стер все отпечатки. Это было правильно. У Кью ведь не было лицензии на убийство. - Я хочу выпить, - с удивлением услышал свой голос координатор и сам себе кивнул. Первая здравая мысль за этот вечер. * * * Осторожно, двери закрываются. Следующая станция: «Театральная». Больше всего на свете Кью ненавидел выходные. . Он действительно был фанатом своей работы. Главной его целью было максимально развить все свои навыки и использовать их для построения карьеры, чтобы иметь еще больше возможностей, и тем самым еще сильнее развивать и использовать свои способности. В выходные Кью чувствовал себя самым обычным человеком. Если на работе все видели и знали, на что он способен и какие уникальным он является, то в выходные он был простым и одиноким мужчиной. Его уже миллион раз отчитывали за проникновение в сеть MI6, когда он из дома пытался заняться своей работой. Его однокомнатная квартира не позволяла ему строить оборудование для агентов. Единственное, что он мог делать – открывать Outlook и читать корпоративную почту от сотрудников, которые делали рассылки по офису или внутри отдела и которые работали в тот день, когда у Кью был выходной. Вначале он это делал постоянно, но потом понял, что чтением почты только себя дразнит. Конечно, он мог заняться программированием, чтением, взломом, но ведь это не принесет никакой пользы. Поможет убить время, но нигде ему это не засчитается. Интересно, когда наступил тот момент, когда его жизнь превратилась в это дерьмо? Ведь когда-то он был счастлив. Ребенком он верил, что в будущем всего добьется, что, конечно, он не будет просто прожигать свою жизнь, а будет заниматься чем-то серьезным. Будет успешным, популярным, красивым. Сейчас же его просто от себя тошнит. Через бумажные стены было слышно, как соседи обсуждают покупку кофемолки. Чертова иллюзия спокойствия и независимости в собственном доме, которая рассеивается, как только соседи открывают рот. Чего-то он, конечно, все-таки добился. Но какой был в этом смысл, если в свободное время он погружался в тоску, пытался убить время и думал о том, насколько убога его жизнь? Кстати, ему самому бы не помешала кофемолка. Или кофемашина. Он бы даже потратил время, чтобы научиться паром взбивать молоко, а потом аккуратно вливать в стеклянный бокал эспрессо. Тогда у него получился бы потрясающий кофе латте, на который он бы любовался до тех пор, пока он бы не остыл. А потом этот чудесный напиток, с этими полосами в одинаковых пропорциях, пришлось бы вылить в раковину – кто любит холодный кофе? Пожалуй, ему бы не стоило покупать кофемашину. Почему-то дети упорно не хотят видеть жизненную реальность. Что не все становятся успешными, популярными и счастливыми. У них и в мыслях нет, что через двадцать пять лет они будут ненавидеть просыпаться по утрам, ненавидеть путь до работы, ненавидеть своих начальников, ненавидеть добираться с работы до дома, ненавидеть пустое времяпрепровождение до того момента, как они пойдут спать, ненавидеть собирать вещи по всей квартире и вешать их в шкаф, ненавидеть возвращаться назад в магазин, когда забыл купить хлеб, ненавидеть, ненавидеть, ненавидеть… Кью взял свой рабочий сотовый и набрал номер Бонда. Раз. Два. Три. Четыре. Когда пошел пятый гудок, тот, наконец, соизволил взять трубку. - Бонд, - прозвучал из динамика спокойный голос. - Ноль-Ноль-Семь, где вы сейчас находитесь? – твердым голосом спросил координатор, отмечая спокойную фоновую музыку и женский смех. - В баре. - Я вас найду. Никуда не уходите. Срочное дело. Кью не сразу положил трубку, чтобы отследить месторасположение Бонда. Потом он схватил мобильный, ключи, кошелек и направился на улицу. Шел дождь, но ему было все равно. Он быстрым шагом направился в сторону центра, минуя метро и чувствуя, как холодные капли текут по его лицу. Он думал о дожде, думал о туннелях метро, думал о Лондоне. Думал о чем угодно, лишь бы избегать мысли о том, что он от одиночества и скуки позвонил Бонду и теперь ему надо будет как-то объяснить свое поведение. Уважаемые пассажиры! При выходе из поезда не забывайте свои вещи. В первую очередь Кью попросил у бармена полотенце, чтобы вытереть лицо, шею и волосы. Потом он прошел вглубь бара и принялся высматривать Бонда. Найти его было, разумеется, совершенно нетрудно. За барной стойкой, в идеально скроенном костюме, с бокалом мартини и, конечно, в обществе красивой женщины. Джеймс наклоняется вперед, что-то шепча ей на ухо и одновременно поглаживая ее бедро. Она откидывает назад голову и смеется. Ее волосы красивой волной спадают ей на спину. Кью чувствует раздражение. Он пытается себя убедить, что это раздражение, а не ревность и очередной мерзкий приступ чувства одиночества. Координатор подходит к этой брюнетке и деловым тоном произносит, заодно показывая свое липовое удостоверение: - Мне надо поговорить с вашим собеседником. Можете не утруждать себя ожиданием окончания разговора. Идите домой. Девушка растерянно смотрит то на Кью, то на Бонда, и поднимается с барного стула. Вдруг квартирмейстер понимает, что она была выше него. Это сбивало с толку, учитывая, его рост был почти сто восемьдесят сантиметров. Наверное, она была выше и самого агента. Интересно, его это устраивает? Интересно, его это заводит? Кью опускается на освободившийся стул и притягивает к себе коктейль, который пила девушка. Бонд с интересом смотрит на координатора. - Что стряслось, Кью? Вот именно этого вопроса он и опасался. - Мне хотелось напиться. Самым забавным было то, что Бонд сразу понял, что Кью не шутил. Каким бы умником координатор по сравнению с агентом себя ни считал, все равно стоит признать, что шестеренки в голове у него работали быстро. Как и в прошлый раз, он сразу понял, чем руководствовался Кью, что он это сделал на полном серьезе и что ничуть об этом не жалеет. Лицо Джеймса, конечно, изменилось. Он залпом допил остатки мартини, и теперь было хорошо видно, как его лицо потемнело. - Это был второй раз, Кью, когда вы отнимаете мое личное время. После третьего раза мне придется писать докладную записку. - Не второй, а первый, - вежливо возразил координатор, взяв со стола салфетку и протерев ею лицо. С волос по-прежнему стекали дождевые капли. – В первый раз я отнял ваше рабочее время, так что это не в счет. - Отнюдь. Я мог бы потратить свое рабочее время на что-то более полезное, чем нестись сломя голову в ваше жилище. Кью прыснул и отвернулся от Бонда, заказав две рюмки текилы. Потом немного подумал и заказал еще четыре. Теперь перед ними в ряд стояло шесть шотов с Ольмекой. Кромки рюмок были в соли, а сверху лежали ломтики лайма. - Ну так что, Ноль-Ноль-Семь? Выпьете со мной? – спокойно спросил Кью, пододвигая к нему три стопки текилы. Бонд, похоже, слишком любил алкоголь, чтобы отказываться. Разумеется. Когда Кью услышал, что агент в баре, то сразу понял, что будет шанс есть удержать. Алкоголиками легко управлять. Алкоголикам все равно, с кем пить – в одиночестве, с красивой женщиной или коллегой. Спустя полчаса пришлось заказывать еще. Они пили слишком быстро, Бонд был захмелевшим еще тогда, когда Кью только пришел в бар, а сам квартирмейстер не пил уже как две недели. И вот уже сейчас он думал о том, что, наконец, он согрелся после дождя, что этот бар не так плох, как показалось ему вначале, что ему нравится покачиваться в такт музыке, а у Бонда глаза такие же пронзительно голубые, как Голубая Лагуна, которая стояла на барной стойке неподалеку от них. - Почему вы были таким мокрым, когда пришли? Разве бар не находится прямо вплотную к метро? – приподняв брови, спросил его Бонд, и Кью почувствовал, что его губы растягиваются в улыбке. Оказывается, чтобы на него кто-то обратил внимание и начал им интересоваться, достаточно было позвать человека выпить. И не нужно было ждать каких-то совместных заданий и прочего дерьма. - Я не могу ездить на метро, - теперь уже нахмурившись, ответил Кью и взял в руки стопку с текилой. - У вас клаустрофобия помимо страха летать на самолетах? – губы агента нервно подрагивали, было видно, что он с трудом сдерживал рвущийся наружу смех. Почему-то это не задевало. - У меня нет клаустрофобии. Кью поднял рюмку и вопросительно приподнял бровь. Бонд тут же сделал то же самое, и агент слегка стукнул о его стопку своей. Когда Джеймс слизывал соль с кромки бокала, Кью вдруг ощутил, что он не может отвести взгляда от его губ и языка. Бонд, кажется, заметил его пристальный взгляд и в вежливом удивлении приподнял брови. Квартирмейстер прокашлялся и залпом выпил текилу, закусив ее лаймом. Потом он взял в руки оставшуюся от него кожуру и кинул назад в рюмку. - Так почему вы не ездите на метро, Кью? – после неловкого молчания снова спросил Бонд. - Потому что я боюсь, что если туда зайду, то больше оттуда никогда не выйду. Джеймс внимательно смотрел на координатора и, кажется, пытался понять, что именно это означает. - Что вы имеете в виду? – наконец, тихо спросил Бонд, все веселье которого, кажется, испарилось. Кью себя одернул. Стоило ему напиться и разговориться, как он начал обмазывать своей чернотой, которая сидела внутри него, все окружающее. Людям незачем было знать о его проблемах. Даже если они из вежливости о них спрашивают. А еще Кью понял, что это не так приятно – когда о тебе пытаются узнать. Когда слышишь личный вопрос, то сразу хочется закрыться в себе. Чувствуешь, что люди не смогут понять. А еще чувствуешь, что это все принадлежит тебе. Страхи, мысли, планы. Кью не хотел, чтобы обо всем узнал кто-то еще. - Да ничего, неважно, - неловко попытавшись улыбнуться, он кивнул головой в сторону бармена и улыбнулся еще сильнее. – Может, выпьем еще? Ваша очередь угощать, Ноль-Ноль-Семь. Агент, кажется, вздохнул с облегчением. Во время всех неловких моментах лучше всего еще раз выпить. На барную стойку забралась какая-то юная девица и начала танцевать. Спустя минуту она сшибла ногой бокал Бонда и, кажется, даже этого не заметила. Агент же лишь снисходительно улыбнулся и заказал еще. Когда она особенно сильно виляла задом, можно было заметить, что под ее юбкой не было нижнего белья. Это вызывало отвращение. Интересно, Джеймс уже заглянул ей под юбку? Интересно, он не сказал про бокал, потому что она по сути устраивала публичный стриптиз? Кью с опаской взял еще одну рюмку. В его ушах стоял гул, было тяжело сфокусироваться, равно как и усидеть на этом высоком и небольшом стуле. Кто вообще придумал, что такие должны стоять у барной стойки? С них упасть было проще некуда! Бонд извинился и отошел в туалет. Вернулся он буквально через десять секунд. - Вы что-то забыли? – спросил Кью, свесив вниз ноги и покачивая ими в такт музыке. - В смысле? Я уже вернулся, - нахмурившись, ответил агент и взялся за рюмку. Квартирмейстера этот ответ не устроил. Видимо, он действительно был уже очень пьян, если не мог уследить за течением времени. Алкоголь отлично ускоряет время. - Еще? – спросил Джеймс и слегка улыбнулся. Какой же он был привлекательный. Особенно его глаза цвета Голубой Лагуны. Кью опрокинул в себя очередную рюмку, подумав, что это для храбрости, а потом слез со стула, подавшись вперед и практически упав на агента. Тот даже в пьяном состоянии умудрился его подхватить и теперь смотрел на квартирмейстера с легким беспокойством. Кью же не растерялся и потянулся к его губам своими. Единственное, о чем он думал во время поцелуя – о том, что губы агента на вкус как соль и текила, а еще о том, что его щетина приятно колет его подбородок. Ему хотелось узнать как можно больше – какие на ощупь его губы, как Джеймс поведет себя, когда Кью резко прикусит его губу, станет ли он пытаться просунуть в его рот язык и как он отреагирует, если это попробует сделать Кью. Но вместо всего этого квартирмейстер лишь мягко целовал его губы, а пальцами держал его подбородок. Спустя секунду, а может и минуту, может, час, Бонд мягко взял его за плечи, заставив отстраниться. - Вы слишком много выпили, Кью, - спокойно произносит Джеймс. Координатор кивает головой. Он влил в себя очередную порцию текилы и почувствовал, что ему нехорошо. Спустя минуту он стоял на коленях перед унитазом, засунув в рот два пальца, чтобы прочистить желудок и чувствовать себя хоть немного лучше. Его вырвало. Потом вырвало еще раз. Кью думал о том, что ему не хочется, чтобы его рвало. Ему хотелось еще долго чувствовать вкус губ Джеймса Бонда, а теперь он чувствовал мерзкий привкус выблеванного ужина. От этого привкуса еще вырвало еще раз. Вытирая туалетной бумагой губы, он думал о том, что надо еще раз поцеловать Бонда, чтобы на этот раз сохранить вкус его поцелуя. * * * Уважаемые пассажиры, будьте осторожны при выходе из последней двери последнего вагона. - Не уверен, что наш MI6 заслуживает появление такого героя. Кью стоял в сердце офиса, сложив руки на груди и пристально смотрев на только что вошедшего Джеймса. Весь его костюм был истерзан и испачкан, и было очевидно, что агент в который раз вляпался в какое-то дерьмо. Он смотрелся донельзя странно рядом с другими сотрудниками в идеально чистых и выглаженных костюмах. - В этот раз я соизволю здесь появиться, - на губах Бонда играла эта вечная самодовольная усмешка, и агент подошел к столу координатора, имея наглость на него облокотиться и присесть. Пыль слегка осела на его клавиатуру, и Кью представил, как он берет ее в руки и со всей силы ударяет ею по лицу этого засранца, как его губы меняются из искривленных усмешкой на приоткрытые от удивления, а потом изо рта вылетают зубы. Интересно, был бы хоть на одном кариес? Интересно, сколько из зубов он уже успел потерять? - Как вы думаете, стоит ли мне начинать считать количество раз, когда я прошу вас быть на связи во время каждого задания и не заставлять мой отдел работать сверхурочно из-за вашей безалаберности? Кью специально говорит как можно громче, чтобы каждый из его коллег мог услышать, как он отчитывает Бонда. Джеймс, впрочем, не кажется задетым или уязвленным. Подумать только, нагло сидя на его столе, он достает помятую пачку Парламента и закуривает. Если он будет стряхивать пепел на пол, у Кью будет причина его задушить. - Ради меня вы работаете сверхурочно? Я польщен. В глазах цвета Голубой Лагуны плещется насмешка, и когда он говорит, зажав в зубах сигарету, пепел все-таки падает прямо на пол. Если бы пепел упал на клавиатуру, квартирмейстер бы зарядил ему по глупой голове системным блоком. Кью закатывает глаза. - Я не удивлен, что вы в который раз не утрудили себя тем, чтобы хотя бы принести остатки оружия и техники, которые я вам выдал. - Как жаль. Похоже, из-за составления отчетов вам придется еще долго работать сверхурочно, - Бонд ухмыляется, даже не стараясь показаться хоть на каплю пристыженным. В эту секунду Кью ненавидел его еще больше, чем выходные. - В этот раз отчет будете составлять вы, Ноль-Ноль-Семь. Вы объясните, куда делась вся аппаратура. Вы докажете, что у вас не было иного выбора, кроме как разбить очередной Астон Мартин. Вы убедите М на очередном задании выдать вам не меньше техники, потому что иначе вы точно не вернетесь с задания. Потому что я устал подделывать отчеты и выдумывать причины, чтобы цифры в балансе сошлись. Кью с яростью отчеканил каждое слово, по-прежнему стараясь, чтобы весь отдел его слышал. Бонда это ничуть не смущает. Отвечает он слишком тихо, но уверенно: - Боюсь, у меня нет причин тратить свое время на эту ерунду. Кью с трудом сохраняет самообладание. Интересно, если он выхватит из его рук сигарету и потушит ее о его лоб, его выгонят из MI6? - Поясните, почему, Бонд. - Вам неясно, почему, Кью? – Джеймс опять насмешливо усмехается и выдыхает в сторону дым. – Потому что вы, как вы сами сказали, всегда делаете так, чтобы в бюджете не было дыр. А представьте себе, если вдруг у лучшего агента внезапно начнутся такого рода проблемы – он не справляется, он не может спасти всю технику, крушит машины, хотя раньше все было хорошо! И тогда руководство во главе с М задумается – а когда все это началось? Случайно, не примерно в то время, когда Кью стал координатором этого самого агента? А если агент до этого отлично справлялся, может, проблема в координаторе? Кью просто задохнулся от этой наглости. А еще он почувствовал, что ему не стоило надевать такие тонкие брюки, потому что он неожиданно для себя понял, что у него стоит. В этом и был весь Бонд и все их общение – необходимость подавить и победить напарника каждой фразой. Не каждый мог поставить Кью на место. Ноль-Ноль-Семь был первым. Квартирмейстер встал напротив Бонда и наклонился вперед, уперевшись с обеих сторон от агента руками об стол, так, что Джеймс оказался заперт в своего рода ловушке. Только его, кажется, ничто не могло смутить. Кью втянул носом воздух. От агента пахло сигаретами, шпаклевкой, парфюмом и потом. - Вы мне отвратительны, - прошипел квартирмейстер, вглядываясь в глаза собеседника. - Ваш язык тела говорит об обратном. * * * - Вы уверены, что в этом есть необходимость? Кью произнес эти слова немного взвинчено, и тут же ему пришлось себя одернуть. Чтобы как-то скрыть замешательство, он принялся постукивать пальцами по рулю. Черт. Так он еще сильнее выдает свою нервозность. Бонд, кажется, никак не решил комментировать его состояние. Кью, впрочем, не имел желания его за это благодарить. - Мы уже сто раз это обсуждали. Будь у вас хоть миллион фальшивых водительских прав, в жизни они вам не помогут. Я не горю желанием провалить второе совместное задание, Кью, поэтому вам следует научиться водить машину. Квартирмейстер бросил быстрый взгляд влево. Бонд невозмутимо сидел на пассажирском кресле и в сотый раз терпеливо объяснял ему одно и то же. Пришлось ограничиться кивком. Агент же продолжал: - А теперь пристегните ремень. Проверьте, не включена ли скорость. Переключите на нейтралку. Заводите двигатель. Включите фары. Настройте сиденье и зеркала. Кью закатил глаза от раздражения. Когда он купил права, он перечитал и выучил всю книгу по вождению. Нет, он и не собирался ездить. Просто сыграл роль его вечный перфекционизм – раз уж у него были права, то он должен знать правила дорожного движения и управление автомобилем. Он знал все от и до. Просто ни разу не садился за руль. - Уберите ручник, держите тормоз. Включите первую скорость. Плавно отпускайте сцепление, параллельно нажимая на газ. Кью сделал все, как сказал Бонд, но машина сильно дернулась и заглохла. Он озадаченно посмотрел на агента, но тот выглядел, словно другого от него и не ожидал. Разумеется, это злило. В пепельнице валялись окурки, и на некоторых фильтрах были следы от красной помады. Кью обшарил взглядом каждую сигарету. Он насчитал четыре окурка с красными следами, два с розовыми и один с бежевым. Наверное, красные следы принадлежат брюнеткам. Его теорию подтверждало то, что они как раз являются фаворитками агента – это координатор понял из его досье. Розовые следы, вероятно, оставили на фильтрах блондинки. Кью представил себе, как они сидели и касались фильтра своими пухлыми губами, покрытыми яркой помадой. Наверняка, они были высокими, худыми и с огромной грудью. В черном облегающем платье, и обязательно в туфлях на длиннющих шпильках. А бежевый след оставила рыжая. Обязательно высокая – все его пассии были высокими – и большими глазами. И с веснушками. Интересно, сколько из них ему действительно понравились? Интересно, сколько из них он трахнул? Интересно, Бонд трахает всех одинаково, или по-разному в зависимости от цвета волос? - Кью, вы еще долго будете решаться снова тронуться? Квартирмейстер вздохнул и снова завел машину. В этот раз у него получилось тронуться слишком резко, но главное, что он не заглох. Теперь он медленно вел машину по пригороду Лондона, радуясь, что они решили выбрать для поездки ночь. На дороге они были одни. Бонд щелкнул зажигалкой, прикуривая. Наверно, в глубине души жалеет, что тратит свой выходной на эти глупые уроки. С другой стороны, они здесь оказались по инициативе одного Джеймса. Конечно, агент сейчас с удовольствием напивался бы в каком-нибудь баре. Кью ненавидел алкоголь. Но еще сильнее он ненавидел романтизацию алкоголя. В каждом фильме найдется персонаж, который будет сидеть за барной стойкой и пить виски, задумчиво выпуская сигаретный дым. Женщины от него текут, а мужчины пытаются быть на него похожими. Наверняка одна из причин, почему Бонд любил бары - ему нравилось быть этаким книжным героем. Или героем кино. Скажем, семидесятых. - Не притирайтесь к бордюру. - Я и сам все вижу, Ноль-Ноль-Семь. Легкими отношениями Кью с алкоголем назвать было нельзя. Проблема была в том, что он действительно любил выпить. Ему нравилось чувствовать себя опьяненным – потому что тогда он умел разговаривать с людьми и наслаждаться глупыми спорами, он чувствовал себя привлекательным и социализированным. Все было просто и открыто. Даже выходные пролетали быстрее. Но он не знал меры. Он пил до тех пор, пока не опустеет кошелек, пока в доме не закончится весь алкоголь. Он мог начинать с водки, а потом вспоминать, что осталась старая подаренная бутылка вина, сорт которого он ненавидел, и, конечно, тут же искал штопор. Заканчивалось все одинаково. Вначале Кью рвало. Либо он чувствовал, что ему становилось слишком плохо, и он бежал в туалет. Либо ему было еще хуже, но он не чувствовал рвотных позывов. В такие моменты ему приходилось прибегать к известному методу «Два пальца в рот», и тогда ему становилось легче. Потом он лежал в кровати и думал о том, как же ему одиноко и какая убогая у него жизнь. Утром эти мысли не проходили, но к подавленному настроению добавлялось чувство заторможенности. Или, если говорить проще, он откровенно тупил. В общем, Кью уже давно завязал с алкоголем. А потом появился Джеймс Бонд. - Ноль-Ноль-Семь, вам кто-нибудь говорил, что у вас глаза цвета Голубой Лагуны? Краем глаза, не отрываясь от дороги, Кью заметил, как агент повернул в его сторону голову. Координатор, наверное, выглядел донельзя убого, вцепившись двумя руками в руль и ссутулив плечи. - Я думал, на подобные выходки вы способны только под влиянием алкоголя, Кью. Квартирмейстер нахмурился. У него и в мыслях не было, что Бонд прибегнет к ударам ниже пояса. - Расслабьтесь, Кью. Я ведь не говорил, что против этого что-то имею. Наконец, они доехали до оживленного перекрестка. Ему нужно было повернуть, при этом пропустив тех, кто едет со встречной. Он уже отчаялся дождаться хоть какого-то окна между машинами, чтобы в него втиснуться. Но вдруг он заметил, что если он тронется прямо сейчас, то успеет повернуть. Слишком быстро отпустил сцепление, машина заглохла, загорелся красный. Некоторое время позади себя он слышал сигналы взбешенных водителей, которые, похоже, были бы не против его придушить, будь у них лицензия на убийство. - Вы что-то сказали? – Кью практически лег на руль и повернул голову в сторону агента, чувствуя себя так, словно он только что очнулся. - Я сказал, Кью, что если в ваших мыслях вы и я занимаемся сексом на барной стойке, кухонном столе или на полу, то я только за. Главное, не в офисе. Не люблю секс в офисе. Пока Кью сидел, потеряв дар речи, снова успел загореться красный. Машины его объезжали, и каждый водитель посчитал своим правом как следует обматерить юношу, не стесняясь в выражениях и тщательно подбирая как можно более грубые слова. Бонд терпеливо нажал на кнопку аварийного сигнала. * * * Осторожно, двери закрываются. Следующая станция: «Молодежная». Когда Кью смотрел, как Бонд курит, то всегда мечтал оказаться фильтром его сигареты. Его жизнь была бы коротка, но куда приятнее, чем его выходные. Наверное, еще одно различие между взрослыми и детьми помимо взглядов на окружающий мир – это взгляд на праздники. В детстве выходные были поводом выйти на прогулку на весь день, читать книги и смотреть недавно вышедшие фильмы, как-то себя развлекать. Дни Рождения были Праздником Самого Себя. Дети верят, что все люди разделяют с ними их радость, дарят подарки от любви, а не из-за приличий, и искренне желают им счастьяздоровьяудачилюбви. В этом году Кью ни во что не верил. Его безумно грузила мысль, что в этот раз «праздник» выпадал на субботу. Мало того, что это был очередной выходной, теперь ему еще приходилось думать о том, что свой День Рождения он отметит в одиночестве с бутылкой Уайт Хорс. Раньше, впрочем, такие мысли его не тревожили. На секунду квартирмейстер задумался – почему его так волнует то, что он справляет День Рождения в одиночестве, тогда как его должно волновать, что его абсолютно не радует этот праздник? В этом году ему казалось, что определенно нужно было что-то сделать. «Определенно нужно что-то сделать» вытекло в то, что он теперь лежал в одной постели с Джеймсом Бондом. На самом деле, Кью никогда не нравились мужчины. Проблема была в том, что и женщины ему не нравились тоже. Люди казались ему слишком зацикленными на выдуманных правилах, стереотипах, и их головы были слишком забиты чепухой, которую как дом построили в их головах общество и другие люди, по кирпичикам складывая очередные дурацкие правила. Когда ему кто-то говорил, что ему пора жениться, Кью кивал головой и уходил. Когда ему кто-то говорил, что нужно иногда и бездельничать и отвлекаться от работы, Кью кивал головой и открывал крышку ноутбука. Мысленно он вычеркивал этих людей из списка своих знакомых. Но однажды он был влюблен. Не любил, а именно был влюблен. Тот случай был единственным и до сих пор не отпускал квартирмейстера. Честно говоря, ему даже нравилась эта секретность и невзаимность – так было интереснее. Он чувствовал себя книжным героем. Разве это не интересно – следить за человеком, все о нем узнавать, тогда как он просто сидит за своим рабочим столом и ковыряется в компьютере, даже не подозревая, что кто-то в этом офисе словно маньяк устроил за ним киберслежку? Когда он пришел на свой первый рабочий день, его сразу же познакомили с начальником IT-отдела Грегори Уотермиллсом. Это был спокойный, уверенный в себе мужчина на вид сорока пяти или пятидесяти лет. Грегори работал в MI6 семь лет, и у него абсолютно не было таланта. Впрочем, это не мешало ему быть спокойным, уверенным в себе и располагающим. Он был высоким, крупным, с седыми волосами и кольцом на безымянном пальце. В первый же день стало ясно, что с ним было очень приятно работать. Потом, впрочем, он с ним почти не пересекался, но Кью любил бросать быстрый взгляд на Грегори через стеклянную дверь его кабинета, когда он проходил мимо по коридору. Несколько раз они разговаривали по поводу рабочих проблем, и каждый раз Уотермиллс был вежлив, приятен и остроумен. Помимо прочего, Грегори был очень сексуален. Но Кью почему-то был уверен, что Уотермиллс не замечает своей сексуальности и даже не мог предположить, что у одного молодого сотрудника на него стоит каждый раз, когда тот проходит мимо его кабинета. Кью любил обедать позже остальных. Однажды он пошел в столовую, чтобы отложить себе на вечер еду, и увидел, что: 1. За одним из столов в одиночестве сидел Грегори. 2. Все остальные столы были заняты. Квартирмейстер наложил себе полную тарелку еды и сел за стол к Уотермиллсу. У него ведь был повод – больше нигде не было свободных столов! Как легко найти повод и убедить себя в том, что остальные и не замечают его, разумеется, хитрых планов. Они разговаривали весь обеденный перерыв, а потом Кью, который знал, что Грегори курит, якобы ненароком сказал, что если вдруг Грег захочет пойти в курилку, то он составит ему компанию – просто напишите мне записку в корпоративной почте. Конечно, Уотермиллс закивал и сказал, что обязательно это сделает. Прошло два года, а он ни разу не написал. Кью и не ожидал другого. Он не курил, но если бы Грег его пригласил с собой, то он бы, не сомневаясь, принял бы предложенную сигарету. - Научите меня курить, Ноль-Ноль-Семь. Бонд, который лежал рядом с ним на кровати и задумчиво смотрел в потолок, немного повернул голову в его сторону и никак не выдал изумления по поводу его вопроса. - Вы хотите научиться курить? В постели курят только после секса, Кью. Квартирмейстер покачал головой и снова откинулся назад на кровати, тоже уставившись в потолок, рассматривая муху, которая билась о стекло в окне напротив и думая о том, что он так же, как эта муха пытается пробиться через все дерьмо, которое его сковывает и не дает жить ему так, как ему этого хочется. Секс у них был два часа назад, за это время они успели принять душ, Кью – попить кофе, а Бонд – выкурить три сигареты. - Вы можете устроить себе приятный вечер с сигаретой. Все в ваших руках, - добавил агент и чересчур язвительно ему улыбнулся. - Со своими женщинами вы тоже так разговариваете? Вопрос этот был риторический, и у Джеймса не было необходимости отвечать. Ведь они оба знали ответ. Конечно, он с ними ведет себя совершенно иначе. Кью сразу же после душа оделся, так как не любил быть обнаженным. Даже летом он всегда спал в пижаме. Бонд же и не думал одеваться, просто не видел в этом смысла, и поэтому квартирмейстеру не пришлось возиться с его ремнем, брюками и нижнем бельем. Он просто откинул в сторону одеяло и без лишних слов или действий тут же взял в рот пока еще мягкий член Бонда. Наверняка Джеймс потом будет всю неделю над ним насмехаться, что ради того, чтобы его научили курить, Кью идет абсолютно на все. Но они оба знали, что Кью идет абсолютно на все для того, чтобы быть с Бондом. Член агента начал твердеть, но сам он никак не выражал свою заинтересованность или удовольствие от данного процесса – только лежал и смотрел на Кью. Тот в ответ не поднимал голову и не пытался с ним встретиться взглядом. Квартирмейстер ненавидел, когда на его лицо смотрят во время секса. Член становился крупнее и тверже с каждой минутой, и теперь Кью чувствовал, что у него уже устала челюсть, и ему хотелось ее размять. Но он не хотел прерывать минет. Вряд ли женщины Бонда позволяли себе это делать. Интересно, почему он вечно себя с ними сравнивает? Интересно, делает ли это Бонд? Наконец, Джеймс начал показывать, что ему нравится процесс. Было слышно его тяжелое дыхание, а потом он положил руку ему на затылок и начал задавать темп. Внезапно Кью подумал о том, сколько девушек успело попрыгать на этом члене. Его начало тошнить. Почему он не начал это делать с презервативом? Чтобы поскорее закончить с минетом, квартирмейстер начал как можно быстрее двигать головой, одновременно помогая себе языком и лаская рукой его мошонку. Джеймс начал стонать еще громче, а потом вцепился в его волосы, изогнулся и кончил. Струя спермы попала Кью прямо в горло, и он закашлялся, выплюнув на живот агенту то, что успело попасть ему в рот. От стыда координатору хотелось умереть. Весь живот Бонда был в сперме, Кью нужно было вытереть рот, потому что его губы и подбородок были в семени, он не знал, куда себя деть, а Джеймс все в той же позе лежал и равнодушно на него смотрел. Чтобы как-то спрятаться от этого взгляда, он пошел на кухню и взял бумажные полотенца. Вначале вытер свое лицо, надел очки, которые он там оставил еще несколько часов назад, а потом вернулся в постель. Несколькими движениями руки вытер полотенцем живот Бонда и бросил на пол скомканную салфетку. Ему нужно было расслабиться, выдохнуть, сосчитать до десяти. Кью лег на кровать и повернулся на бок, внимательно изучая взглядом агента. Джеймс тоже повернулся в его сторону, и теперь они лежали друг напротив друга. - Почему вы боитесь метро, Кью? Кью тоже собирался задать ему вопрос, но что-то не столь глубокое. Например, «Каково это – жить с такими яркими глазами?» или «Проведете со мной все выходные?». Кью почувствовал, что он, наконец, пришел к этому моменту, когда им наконец кто-то интересуется, и не просто кто-то, а Джеймс Бонд. А сам Кью был не против ему что-то рассказать. Это ли не переломный момент? Квартирмейстер уже открыл было рот, чтобы по привычке сказать, что это неинтересная история и давайте лучше поговорим о ваших глазах, от которых я не могу оторвать взгляд, но вдруг он услышал свой голос, который вещал абсолютно другие вещи: - Я там был в первый и единственный раз, когда мне было шесть лет. Тогда я заглянул в черноту перегона и почувствовал, что меня туда словно тянет. Гипнотизирует и заставляет туда спуститься, - Кью говорил тихо и не отрывал взгляда от глаз Джеймса, чувствуя, что эта исповедь ему не стоит никаких усилий. – Меня в последний момент оттащили за руку от туннеля. С тех пор я боюсь туда заходить. Мне становится нехорошо даже от вибрации земли от поездов, и я стараюсь как можно меньше об этом думать. Бонд молча выслушал Кью, ни разу его не прервав и по-прежнему не сводя с него взгляда. Квартирмейстер почувствовал, что так и должно быть. Он не хотел, чтобы Джеймс как-то комментировал его рассказ или давал какие-то советы. Ему просто хотелось, чтобы его выслушали. Наконец, Ноль-Ноль-Семь прервал их зрительный контакт, на секунду повернувшись, чтобы взять с прикроватной тумбы пачку Парламент. Одну сигарету он дал Кью, а другую взял себе. - Эта сторона – фильтр, ее и нужно брать в рот, - Джеймс указал пальцем нужную сторону и взял сигарету в зубы. – Когда поджигаете сигарету, лучше немного втягивать воздух, потому что иначе, особенно при ветре, она может не зажечься. Потом просто вдыхайте дым, задержите его в легких и выдыхайте. Бонд положил между ними пепельницу, зажег свою сигарету, а потом протянул зажигалку Кью. Квартирмейстер сделал все, как сказал агент, и впервые затянулся. Почему-то он ожидал от курения чего-то другого. Обычно в первый раз люди кашляют и на некоторое время дают себе слово не курить, но Кью понял, что ему нравится этот запах, ему не режет горло и ничуть не противно. Некоторое время они лишь молча курили, сидя на кровати. У квартирмейстера кружилась голова. - У меня сегодня День Рождения, - наконец, сказал Кью, стараясь не смотреть на Бонда. На самом деле, он не собирался в этом признаваться агенту. Видно, стоит начать откровенничать, как потом не можешь остановиться. - И вы не хотели его как-то отметить или провести время с близкими? Кью резко поднял голову и недоуменно посмотрел на агента. - Я уже это делаю. * * * Впереди были выходные. Кью закинул рюкзак на плечо и выключил свет в своем кабинете, прежде чем его запереть на ключ и покинуть офис. Где-то работала кофе-машина. Наверное, себе наливал кофе какой-то счастливчик, у которого смена только начиналась. Кью так и не купил себе кофе-машину. А ведь он вспоминал разговор соседей каждый раз, когда наливал себе из простого кофейника на работе растворимую мутную гадость. В коридоре каждый его шаг эхом отдавался по всему этажу. Проходя мимо кабинета со стеклянной дверью Грега Уотермиллса, Кью немного повернул голову, чтобы иметь возможность взглянуть, чем тот занимался. В этот раз его кресло пустовало. Кью приложил пропуск и толкнул дверь, тут же зажмурившись от яркого солнца и сильного ветра, который тут же чуть не заставил его очки слететь, а дверь – заново закрыться под этим напором. Подумав о ветре, квартирмейстер сразу же вспомнил Джеймса Бонда. Он был таким же внезапным, сильным, сносящем крышу. На улице происходило что-то невероятное. Ветер сбивал с ног, срывал очки и трепал полы его пальто. Кью медленно пошел в сторону своего дома, доставая на ходу телефон. - Ноль-Ноль-Семь, срочное дело. Кью не знал, зачем он пытался с самого начала все представить как очередное дело. Им двоим было предельно ясно, что у него было никакой срочной работы. Интересно, почему Кью не мог просто сказать, что хочет встретиться? Интересно, почему Бонд позволял ему это делать? - Не сейчас, Кью. Я занят. Что-то в его голосе давало квартирмейстеру понять, что если он опять примется вычислять его месторасположение и бросится по его следу, терпение агента лопнет. Кью нажал на кнопку отбоя и убрал телефон в карман. Около него стояла пожилая цыганка с протянутым вперед пустым стаканчиком от кофе из Макдоналдса. На ее глазах было бельмо, но почему-то казалось, что она смотрела именно на него. - С какой стороны ни глянь, везде сможешь найти минусы. Стоит лишь копнуть, - она произнесла это скрипучим голосом и зашагала в сторону метро. Кью стоял на одном месте и растерянно смотрел по сторонам. Ему не хотелось ехать домой. У него не было желания идти в бар или кафе. Он не видел смысла создавать очередные изобретения, на которые ему все равно не выдадут патент. Мимо проехала машина, чуть не сбив пешехода. Мужчина успел вовремя отскочить в сторону, а автомобиль даже не притормозил и вскоре скрылся за поворотом, наплевав на красный сигнал светофора. «Господи, за что мне все это» - подумал квартирмейстер, хотя это не ему пришлось отпрыгивать от мчавшегося транспорта. - Добрый вечер, Кью. Он вздрогнул и обернулся. - И вам добрый вечер, Грегори. На Уотермиллса смотреть было больно. Он был олицетворением спокойствия, уверенности и обаяния. Олицетворением всего, что в жизни Кью и не думало иметь место. - У меня машина в ремонте, поэтому я сегодня на метро. Хотите поехать вместе? Координатор в очередной раз растерянно огляделся по сторонам. Из офиса вышел Джеймс Бонд, придержав дверь высокой и худой брюнетке. Потом он обнял ее за талию, и они сели на заднее кресло стоявшего рядом такси, о чем-то оживленно разговаривая и счастливо смеясь. Почему-то его это совершенно не удивило. В глубине души он знал, что когда-нибудь он увидит подобную сцену, и даже был мысленно к ней готов. Кью бросил взгляд на спуск вниз, где начиналось метро, а потом посмотрел на Грегори. Кью чувствовал, что он не принадлежал этому миру. А еще он понял, что не хочет иметь с ним ничего общего. Он кивнул Уотермиллсу и медленно направился к ступеням, уходящим под землю. Туда, где для него нигде не было выхода. В метро. Поезд дальше не идет. Просьба выйти из вагона.