Мирону же наверняка поебать на Шокка так же, как поебать на Славу. Суммарно можно вычеркнуть все пункты, которые он составил секунду назад, и оставить только самый первый: весеннее обострение, которое заставляет Федорова творить хуйню, и ничего больше. Никакой симпатии, никакой невзаимности, никакой драмы и никакого абьюза с изменами – это подходит скорее для домохозяйки из пригорода, которую вечерами поколачивает муж, а Мирон у нас слишком высок и далек для такой бытовой хуйни.

По заявке: AU, в котором Слава помешался и окончательно поехал кукухой на почве своей фанатичной любви к Мирону. Слава одержим им просто до маниакальности и свою любовь выражает весьма жуткими способами. Его мертвая принцесса не проснется от поцелуя.

Криденс не делал ничего плохого или глупого, когда в минуты крайнего отчаянья и боли обращался в молитве к Богу. Но его ошибка состояла в том, что он уже давно не верил, что его молитвы будут хоть кем-то услышаны.

Было смешно всерьез надеяться на то, что он станет одной из множества социальных ячеек, но Кевину не хотелось сдохнуть где-нибудь под мостом в обнимку с блохастой псиной, теплый бок которой будет служить ему подушкой. Его выпустили из тюрьмы в двадцать три года, но вместо ностальгии по городу Кевин чувствовал раздражение. Все резко пошло не по плану, полетело к чертям, и теперь Кевин был вынужден думать о том, что ему делать дальше.

Modern!AU. Персиваль - пациент, Криденс - медбрат. Персиваль не хотел думать о том, как когда-нибудь выйдет из этого здания с сумкой в руке и усталостью в теле. Не хотел представлять, как придет домой и начнет проверять рабочую почту, которой за время его больничного накопится несколько сотен. А в это время в больнице все будет идти своим чередом - его палату займет кто-нибудь другой, а Криденс будет ставить неумелые уколы другому пациенту. Грейвс просто не может этого допустить.