Сожженное

Рыжеволосая девушка в красной толстовке сидит на вокзале, ожидая электрички, что должна приехать через три часа. В больших наушниках музыка — одна из тех песен, что он оставил, как не сказанные слова. Девушка едва сдерживает слезы. Сердце больно сжимается, мысли о нем не дают покоя. Сколько же так можно? Почему? Черт, я та девушка, которая всегда считала и говорила всем — не стоит из-за них переживать, не причина. И теперь сама, мягко говоря, переживаю. Главное — не заплакать, мама опять не поймет. Раз не поняла, почему я на полную музыку слушаю, значит и не поймет слез. Грудь опять сдавило. Ей трудно дышать. Слезы вот-вот польются из глаз. Но она еще держится. Нужно. Она должна держаться еще два месяца — до конца июля. Но и потом часто придется притворяться, что все хорошо, что ничего не случилось. За что ты так со мной? Скажи, прошу. Ведь все было хорошо или мне только казалось? Ты вот так просто смог уйти, даже не посмотрев на то, сколько боли причинил мне. Неожидала. Правда. Я до сих пор не в себе, до сих по пытаюсь понять, что ты хотел сказать мне теми песнями. Неужели было сложно все объяснить словами? Неужели ты не мог просто ответить на мой вопрос? Неужели тебе все равно? Ведь заметно, что что-то случилось. Вот только что? Ты промолчал, не ответил, просто ушел. А я осталась с болью. Три часа тянутся долго, словно вечность. А она все не может успокоиться. Трясутся руки, еще немного и она заплачет. При всех. А этого ведь никогда не было. Никогда. До него. Он пришел, перевернул ее жизнь с ног на голову и покинул ее, не объяснив. А та убивается из-за него, чего раньше тоже никогда не делала. И вот почему именно так все случилось? Почему все ее кидают? Что я тебе сделала, скажи. Неужели нельзя было сказать ничего? Но, знаешь, есть одна вещь известная мне, но та, о коей ты и не подозреваешь. И да, связь с тобой не потеряна, мы еще поговорим, обещаю. Девушка достает телефон из кармана. 15:51. Еще долго. Два часа. Хотелось кричать, ломать, причинять неимоверную боль всем и вся. Люди вокруг живут, радуются, улыбаются. А она уже нет. Словно что-то убивает, выжигает душу. Ее больше не радует яркое солнце, белые пушистые облака, синее небо. Видя маленьких детей, что всегда поднимали настроение ей просто своим видом, теперь не помогали, даже маленькой полуулыбки не появлялось, лишь усилившаяся боль в сердце, в душе. Скоро и музыка мне не поможет… Слеза медленно катится по щеке. Глаза, не моргая, смотрят в одну точку. Боль с новой силой захлестывает ее. Но та старается держаться из последних сил…