Назад в прошлое

      Клаус как раз подходил к воротам кладбища, как услышал окрик Беннет:       — Ты не должен туда входить. Это условие Давины, — запыхавшись, сообщила она, подбежав к нему.       — Мне плевать, какие условия поставила эта идиотка. Я хочу видеть своего сына, — сквозь зубы ответил он, решительно открывая ворота. Сейчас его никто бы не смог остановить.       — Ты должен кое-что знать, Клаус, — схватила за рукав куртки Бонни, останавливая его. Она понимала, что не удержит его, но, возможно, если бы Клаус узнал о положении Давины, то ведьма не была бы в такой опасности сейчас. Кто знает, что с ней может сделать древний, если у Клер всё же не получится вернуть Себастьяна к жизни.       — Думаю, это всё остальное может подождать, Бонни. — Клаус выдернул руку и скрылся на вампирской скорости.       Он шёл по кладбищу и боялся увидеть своего сына мёртвым сейчас. Возможно, Клаус поспешил со своим решением, но он не мог ждать. Он так был виноват перед Кэролайн и Себастьяном. Простят ли они когда-нибудь его. Ведь он всегда мучился угрызениями совести. Ведь он всегда знал, что если она узнает обо всём этом, то может никогда уже не простить. Всё тайное когда-то становится явным. С этим не поспоришь. Повернув в нужную сторону, Клаус увидел тусклый свет от свечей в одной из огромных гробниц, в которой он точно знал, что сейчас увидит, но он шёл. Ноги против воли его несли туда. Клаус вошёл в склеп и увидел своего сына на алтаре, а около него стояла Давина и, что-то нашёптывая себе под нос, энергично растирала, по-видимому какие-то растения, в миске маленькой ступкой.       — Я же просила тут не появляться, — тихим голосом произнесла ведьма, поворачиваясь в его сторону.       — Я не смог не прийти, — так же тихо ответил Клаус, подходя к алтарю. С виду можно было сказать, что его сын крепко спит. Он прислушался к биению его сердца и услышал совсем слабое. Но ещё он услышал ещё несколько. Спокойное Давины и ещё одно энергичное. Её нерождённого ребёнка. Девочка. Его внучка. Сердце древнего от радости участилось, но внешне он этого никак не показал.       — Себастьян придёт в себя через несколько часов. — Ведьма подошла к столу и поставила миску.       — Спасибо тебе, что вернула его. — Клаус отошёл от Себастьяна и подошёл к Давине. Он догадывался, каким способом она вернула его сына.       — Не думала, что ты будешь меня благодарить, Клаус. Ведь это же моя вина, — печально подвела итог она. Она даже не могла представить теперь, что с ней будет, когда очнётся Себастьян. Конечно, смерть ей не грозит, а вот унижений и издевательств над ней ей, по-видимому, не избежать. Ну что же, она знала, на что шла.       — Не только твоя, Давина. В этом есть и моя. — Она удивлённо посмотрела на Клауса. — Если бы я тогда убил Марселя, как и просила моя жена, то этого бы всего не было. А теперь мы с тобой в одной лодке.       — Что это значит, Клаус?       — Это значит, что теперь я не знаю, простит ли меня Кэролайн за мой обман. Так же и у вас с Себастьяном. Ты не знаешь…       — Если бы я знала, что Марсель предаст свою клятву мне, то я бы никогда не освободила его, — запальчиво сказала ведьма. Сейчас она казалась такой потерянной Клаусу, что он невольно начал сочувствовать ей.       — Я тебе верю, Давина.       — Почему? — она смотрела во все глаза на него. Тот Клаус, которого она всегда знала, не мог верить ей! Тот Клаус давно бы разносил тут всё и вся!       — Ты любишь Себастьяна… я чувствую это. Твоя душа сейчас, как и моя. Вся в муках и неизвестности.       — Тогда помоги мне, — отчаянно прошептала ведьма.       — Давина Клер просит у меня помощи? Как это начинает забавлять меня, — Клаус улыбнулся ей, но не издевательской ухмылочкой, как привыкла наблюдать она на его лице, а с добротой в глазах.       — Как ты уже заметил, я не знаю, что будет, когда он очнётся. — Она опять подошла к Себастьяну, и взгляд её был полон горечи.       — Надеюсь, ты не задумала скрыться от моего сына с моей внучкой? — усмехнулся Клаус, и сейчас у Давины не возникало вопроса, откуда он узнал о её беременности. Всё и так было очевидно. Но как на это известие прореагирует Себастьян? Она точно не хотела бы, чтобы он терпел её ради ребёнка всю оставшуюся жизнь.       — Нет. Я даже и не думала. Просто прошу дать нам время побыть раздельно. Думаю, нам это сейчас будет нужно.       — Ты трусишь, Давина. Но с Себастьяном нельзя допускать слабость, как, впрочем, и с твоими ведьмами… Хорошо. Я дам вам время. Это своего рода будет проверкой для вас обоих.       — Проверкой? Что ты имеешь сейчас в виду? — взгляд Давины выражал полное недоумение.       — Для тебя — твоя преданность, ну, а для него — осознание твоей значимости в его жизни. Ведь ты же сама только думала об этом…       — А ты изменился, Клаус. — Давина задумчиво посмотрела на древнего. — И если бы ты не был таким засранцем, как раньше, возможно, между нами не было войны.       — Возможно, Давина. — Он взял на руки своего сына. — Кто ещё знает о вашей дочери?       — Кэролайн, твоя дочь и Бонни.       — Тогда я их попрошу пока молчать. Пока, — предупредил Клаус и направился к выходу, но Давина его остановила:       — Подожди… когда он очнётся, то заварите ему эти травы. Они для восстановления сил. — Ведьма несла уже мешочек с эликсиром трав, но Клаус проигнорировал дальнейшую помощь.       — Не стоит, дорогуша. Хоуп поможет ему, — уверенно сказал он и направился к выходу. В его руках был живой сын, и он гордо нёс его к выходу из кладбища.

***

      На «Бойне» стояла бешеная суета. Все женщины семьи Майклсон суетились над Себастьяном, словно квочки, а мужчины сидели и дожидались, когда он очнётся и наконец окажется в кабинете Клауса. Они не могли просто спокойно сидеть там и смотреть на эту смешную картину.       — Думаю, что Ребекка зацелует Себа до смерти, пока он без сознания, — проворчал Кол, залпом выпивая свой виски.       — Не только она, брат. — Клаус прислушался вампирским слухом к происходящему в апартаментах сына. С минуты на минуту он должен был очнуться. И сейчас Клаус не завидовал своему сыну.       — Когда он придёт в себя, Никлаус? — нетерпеливо спросил Элайджа.       — По расчётам Давины, думаю, через несколько минут.       — Очень необдуманно оставлять Давину там одну. Нужно было привести её сюда и запереть в клетку. Ты так не считаешь, брат? — Клаус раздражённо посмотрел на старшего брата. Конечно, когда он принёс сына в дом, то новость о скором прибавлении в семействе уже была не новостью.       — Откуда такая кровожадность, Элайджа? Это на тебя так твоя волчица влияет? — Но уже с серьёзным видом продолжил: — Я думаю, что это будет решать сам Себастьян, когда придёт в себя. Он должен осознать всё без какой-либо ответственности. И вы все с этим согласились. Я обещал ей. Или возникли возражения? — Клаус скользил взглядом от одного лица к другому.       — Нет. Ты правильно поступаешь, — за всех ответил Адам. — Мы с ребятами присмотрим за ней.       — Вот и отлично, — кивнул Клаус. — Нам всем нужно время после столь печальных событий.       Тем временем Кэролайн сидела около сына и наблюдала, как он приходит в себя. Вот веки его задёргались, и глаза с трудом приоткрылись. Рука Себастьяна начала подниматься, но без сил опустилась на постель.       — Себастьян! Милый! Я так переживала! — она обняла его и поцеловала в лоб. Слёзы радости стекали тёплыми ручейками на его лицо. — Больше никогда так не делай! Слышишь?       — Мам… — во рту пересохло, и он еле ворочал языком. — Если… ты сейчас… меня не отпустишь, то я умру от удушения… и захлебнусь в твоих слезах.       — Боже, прости, сынок. — Она резко отпрянула от него и внимательно посмотрела в глаза сыну. — Как ты себя чувствуешь, родной? — Кэролайн взяла предложенный Ребеккой пакет с кровью и, открыв, начала поить сына.       — Как будто побывал на той стороне… — Себастьян увернулся от трубки и, выдернув из вен иголки от капельниц, удобней устроился на подушке.       — Я понимаю, как ты не любишь капельницы, брат, но это необходимо для твоего организма сейчас, — строго сказала Хоуп.       — Мой организм сейчас лопнет от переизбытка крови в нём, Хоуп. Крови достаточно. — Он чувствовал, как силы возвращаются с каждой секундой.       — На вот, выпей настойку из трав. — Сестра подсела к брату и протянула ему миску с вонючей жидкостью. Невольно он вспомнил мандрагору, и его чуть не вывернуло наизнанку.       — Трав тоже не нужно. Позови мне лучше отца с бурбоном, — усмехнулся Себастьян.       — Я рада, что к тебе возвращается чувство юмора, сынок, — чопорно заметила Кэролайн. — Но думаю, пока ты воздержишься от встреч со своим отцом и выпивкой с ним.       — Как там, Себ? — Ребекка подсела к ногам племянника.       — Где там, Бекка? — улыбаясь, попытался свалять дурачка он.       — Не придуривайся, ты прекрасно знаешь, о чём я, — надула свои губки Ребекка, и когда она так делала, Себастьян никогда не мог ни в чём отказывать своей тётке.       — Действительно. Всё то, что ты вспомнишь, может оказаться важным для всех нас, — серьёзно сказала Бонни, подлаживая ещё одну подушку под голову Себастьяна.       — Там было темно, — начал вспоминать он. — Листья деревьев шелестели от тихого ветерка. Я стоял в одиночестве и не знал, в какую сторону мне идти. В первый раз в своей жизни я не знал, потому что я был без своих способностей, — задумчиво повествовал Себастьян. — А когда я уже отчаялся, ко мне подошла женщина. Это была Эстер. Моя бабушка.       — Тебе действительно тяжело там пришлось, Себ, — хмыкнула Ребекка.       — Ты зря так. Это она меня вытащила. — В глазах Себастьяна не было и намёка на шутки, на что все с удивлением на него посмотрели. Когда как в кабинете Кол поперхнулся выпивкой, а остальные недоумённо переглядывались. Они все напрягли свой вампирский слух, как только Себастьян очнулся, и внимательно слушали, что происходило в его комнате.       — Ну давай, брат, не тяни, — Хоуп нетерпеливо посмотрела на него, ожидая продолжения, и легла рядом с ним, положив свою головку на плечо брата, а он в свою очередь крепко обнял сестру.       — Мы о многом с ней разговаривали. О тебе, мам, тоже. Она довольна тобой и гордится нами, Хоуп. — Брат с нежностью улыбнулся сестре.       — Ни за что не поверю в это! Моя мать просто не может никем гордиться и быть довольной. Разве что Фином когда-то! — проворчала Ребекка.       — Может, это был кто-то другой, но в шкуре Эстер? — спросила Беннет.       — Нет. Это была она. Или ты думаешь, я не в состоянии почувствовать родственную душу без своих способностей? Ещё она сказала, что нам осталось только научиться видеть, где всё темно, и слышать, где всё тихо. «Во тьме увидите свет, а в тишине услышите гармонию», — так она сказала.       — Что бы это значило, Себ? — задумчиво спросила Хоуп, приподнимаясь с его плеча и смотря в такие родные глаза. Боже, как же она рада, что брат с ней. Наверное, она не смогла бы жить без него никогда.       — Не знаю. Но мы подумаем об этом потом с тобой, — Себастьян шутливо потрепал за волосы сестру.       — Подожди, Себастьян! Но разве тебя не Давина вернула? — вылетел вопрос у Бонни, на что Кэролайн чуть не шикнула на подругу.       — Да. Она помогла Эстер, — нехотя ответил он. — Ведьмы не хотели отпускать меня. — По нему было видно, как неприятно вспоминать, что происходило там, но он пересилил себя и продолжил: — Тьма должна быть подвластна свету, они говорили. Нельзя позволить сыну первородного управлять светом. Я сам толком не понял, о чём они толковали, но Эстер убедила их, взяв с меня обещание.       — Какое, сынок? — испуганно прошептала Кэролайн. Не мудрено, от этих ведьм можно ожидать чего угодно.       — Не изменять больше судьбу, — только и сказал он. Наверное, некоторые не поняли, что на самом деле скрывалось под этими словами, но многие догадались, что на самом деле имели ведьмы в виду. Изменять прошлое и будущее никому не подвластно, а кто решился на такое — будет наказан, что они и доказали.       — Мам, я хотел бы поговорить с тобой с глазу на глаз.       — Так! Марш все из комнаты, — скомандовала Кэролайн.       — Помоги мне… я хочу принять душ, а потом мы с тобой поговорим. — Себастьян провёл рукой по воздуху и удовлетворённо улыбнулся. Его силы вернулись.       — Что ты сейчас сделал, сынок? — Кэролайн удивлённо приподняла бровь.       — Теперь нас никто не подслушает. Помоги мне встать. — Он, кряхтя, начал подниматься с постели, а мать, поддерживая его, отвела в ванную. Себастьян не хотел, чтобы мужская половина семьи знала, что он так слаб сейчас и нуждается в помощи, чтобы дойти до душа. Ещё чуть-чуть, и он будет в норме. Тем более он хотел поговорить с ней об отце. Он чувствовал её состояние, и нужно было помочь им обоим. Не для того он вернулся с того света, чтобы наблюдать размолвки родителей.       Когда уже сын вышел из душа, Кэролайн заметила, что силы его почти полностью вернулись. Он прошёл к шкафу в одном полотенце и как вкопанный остановился перед открытыми дверцами.       — Тебе помочь выбрать одежду? — Кэролайн подошла к нему и посмотрела, на что так уставился её сын. Вещи Давины.       — Не стоит, — через минуту произнёс он. Он схватил с полки брюки и майку, а с вешалки сорвал куртку. — Я хочу, чтобы ты выкинула её вещи. — Он с силой захлопнул дверки, а они в свою очередь со скрипом перекосились, но это сейчас было не самой главной трагедией.       — Послушай… Давина, она…       — Не нужно, мам. Я не хочу больше слышать о ней ничего. И если вы не отстанете от меня с ней, то я уйду из дома.       Она наблюдала, как сын выскочил из комнаты. Знал ли он о положении Давины? По-видимому, не знал. Её Себастьян не мог так поступить с женщиной, которая носит его ребёнка. А если бы и знал, то как он прореагировал бы на это. Сейчас как никогда всплыли в сознании слова мужа, что время лечит, что нужно им его дать. Кэролайн присела на кровать и обхватила голову руками. По-видимому, и им с Клаусом было нужно это самое время. Сейчас, когда её сыну уже больше ничего не угрожало, гнев на мужа начал отступать. Она стала думать, как она сама бы на месте Клауса поступила. Что бы она делала, если бы нельзя было рассказывать ему? Наверное, она поступила бы точно так же и делала всё ради семьи. Как-то против воли вспомнились слова Эстер, которые пересказал сын: «Научись видеть, где всё темно, и слышать, где всё тихо. Во тьме увидишь свет, в тишине услышишь гармонию». И это высказывание как никогда подходило им. Она поняла Эстер, а теперь понять её нужно и Себастьяну.

***

      Месяц спустя Кэролайн стояла на втором этаже своего клуба и недовольно наблюдала над безобразием своего сына. Гулянки, пьянки и разврат теперь жили бок о бок с ним. Его как будто подменили. На это было уже невыносимо смотреть. Она ударила с гневом о перила и переместилась в свой кабинет. Нужно звонить Клаусу. В конце концов, он его отец. Вот пускай и разбирается с ним, потому что её Себастьян даже слушать не хотел, как бы она ни старалась поговорить. Сын только прибыл из Лондона, там он был по поручению отца, но приехав оттуда, он сразу же ушёл опять во все тяжкие.       Она налила себе в бокал виски и, сев в кресло, выпила янтарную жидкость одним большим глотком. Нужно успокоиться и что-нибудь предпринять. Может, позвать Давину? Хотя это была, наверное, плохая идея. Ведьма сейчас не способна была на решительные действия. Каждый день, навещая её, Кэролайн видела подавленное настроение Давины. Сейчас она жила в уютной квартире неподалёку от их особняка, которую купил ей сам Клаус, что тогда очень удивило всех, но он отмахнулся и сказал тогда, что делает всё для своей внучки. Если бы только Себастьян знал всё! Но он не позволял никому произносить имя Давина. При этом упоминании он как будто менялся. И даже Хоуп не могла разобрать теперь, что на самом деле творится с братом. Он в первый раз в жизни применил магию на ней, огородившись тем самым от неё.       Кэролайн хмыкнула в тишину, наливая себе ещё виски. Было и так понятно, что он борется со своими чувствами. Совсем как они с Клаусом. Два упёртых барана в одном — это сильная штука. Хотя в последний раз они быстро помирились, но они шли к пониманию очень долго и упорно. Теперь, по-видимому, настал черёд их сына пройти эту дорогу. Долгую, длинную и с препятствиями, которые пишет сама судьба, и которую не перехитришь.       Она вертела свой телефон в руках и, уже набирая номер мужа, всё-таки в последний момент сбросила и набрала номер Давины.       — Кэролайн? — спросила та сонно. Уже был поздний час.       — Ты сможешь приготовить что-нибудь из своих трав, чтобы вырубить его? — без приветствий начала она, а Давине и не нужно было уточнять, кого именно имела в виду Кэролайн.       — С-смогу. А что произошло? — заикаясь от тревоги, спросила Клер.       — Увидишь сама скоро. Сколько времени у тебя займёт это?       — Немного. Но это вырубит его ненадолго.       — Хорошо, тогда поторопись. Сейчас Адам зайдёт к тебе.       — Я буду ждать, — нервно ответила ведьма. От этой семейки можно было ждать чего угодно.       — И, Давина… вспомни про своё любимое заклятие иллюзии. Она ненадолго задержит его.       — Зачем тебе это всё? — удивлённо прошептала Давина.       — Это для моей внучки. И тебе мой свадебный подарок, дорогуша. Так что будь готова.       Сбросив номер, Кэролайн готова была погладить себя по головке. Она вышла из кабинета и подозвала к себе Адама. Ну что же, пора предпринимать решительные действия.

***

      Себастьян медленно приходил в себя. Даже не открывая глаз, он чувствовал, что находится в своей комнате и лежит одетый в постели. По-видимому, у него не хватило вчера сил раздеться. Он только помнил, в конце вечера Адам подсел к нему и они начали с ним пить, а потом пустота. Что ни говори, пьянки до добра не доводят, а в последнее время он опустошал все бары в Новом Орлеане и Лондоне. Во всём виновата ОНА. Себастьян старался заглушить всю ту боль, которая коверкала с каждым днём его душу. Он старался выбить из сознания Давину, но не мог. Она плотно засела в нём.       Он почувствовал какое-то движение в комнате и чуть не застонал. Сейчас ему только не хватало нравоучений матери или сестры. Себастьян нехотя приоткрыл глаза и увидел перед собой ЕЁ. Она стояла перед ним в длинном, воздушном пеньюаре чёрного цвета. Такая соблазнительная и желанная, что захотелось схватить её и подмять под себя. Боже, как он этого хотел. Это ему снится? Нет, понял он! Она во плоти стоит тут перед ним. Какого чёрта она делает в его комнате?       — У тебя несколько секунд, чтобы свалить, — сквозь зубы предупредил Себастьян. В какой-то момент он увидел в её взгляде нерешительность и даже страх, но потом взгляд стал упрямым, и это взбесило окончательно.       — Нам нужно поговорить, Себастьян, — тихо произнесла она, казалось, одними губами.       — Поговорить? Поэтому ты напялила на себя это? — Он с прищуренными глазами указал пальцем на её одежду. Наверное, это была плохая идея, но она следовала строго по инструкциям Кэролайн. Она уже раз сто пожалела об этой идее. Увидеть его презрительный взгляд было последним, что она хотела. Она наблюдала, как он резко вскочил с кровати и подошёл к двери, но открыть не получалось.       — Что ты сделала, ведьма? — зашипел Себастьян, поворачиваясь к ней. Его глаза… они бешено меняли цвет. От жёлтого до штормового синего, почти чёрного. Руки Давины начали дрожать от страха, но ведь она знала, что так будет. Нужно перетерпеть. Интересно, он знал, что теперь его мать и она не связаны между собой жизнями? Кэролайн рассказала это ему? Ну почему она не спросила этого у неё!       — Ты находишься у меня в комнате. А это лишь моя иллюзия. — Давина гордо подняла подбородок. Не нужно ему знать, как она боится его.       — Я знал, что ты сумасшедшая, но настолько? — Себастьян начал медленно приближаться. Ещё шаг, и она бы с криком опустила занавес магии, но он вовремя остановился. — Знаешь, Давина, когда я узнал, что ты больше не связана ничем с моей матерью, то поначалу я хотел тебя прийти и убить, — мягким голосом начал он, но это был обман, потому что она видела, что Себастьян на грани срыва. Он знал, и тень ещё большего страха промелькнула в глазах. Потом он подошёл к ней почти и провёл пальцем по её щеке. — Вырвать твоё лживое сердце и больше не думать о тебе. Забыть.       — Что же тебя остановило? — дёрнулась от него она, но Себастьян поставил её обратно, словно оловянного солдатика.       — Пример твоего дружка, Давина.       — Что? Не понимаю.       — Не мудрено. Но я объясню тебе. Возможно, после этих слов ты поймёшь, что нужно бежать. — Себастьян приблизил лицо к ней; смотря ей в глаза, он продолжил свой монолог: — Говорят, люди, жаждущие отмщения, должны вырыть две могилы… одну для врага, а другую для себя. — Он опять увидел её непонимание. — Так вот, Давина… если я ещё хоть раз увижу тебя, то не поленюсь вырыть сразу для нас обоих эти самые могилы, и мне будет плевать на твоих защитниц-ведьм! Это ты поняла? — уже орал ей в лицо Себастьян.       — Тогда тебе придётся рыть три могилы, — отпрянув от него, объявила Давина.       — Что ты несёшь? — Себастьян приближался, а Давина отходила от него, но наткнувшись на диван, остановилась. Не хватало плюхнуться в него перед ним.       — Я не врала! — запальчиво воскликнула она. — Разве ты не чувствуешь?       — Не чувствую чего? — подозрительно спросил Себастьян.       — У нас будет дочь, — с придыханием сообщила Давина. Она наблюдала, как он медленно перевёл свой ошарашенный взгляд на ещё не округлившийся живот. По всему было видно, что эта новость шокировала Себастьяна. — Я думала, ты знаешь. Все знают, и нам придётся видеться ради дочери, поэтому я не могу обещать…       — Заткнись, Давина! — рыкнул Себастьян. — Разве тебе не говорил никто, что нужно предохраняться?       — Я не думала, что это может случиться, учитывая твою сущность, — пискнула ведьма.       — Сущность? По-твоему, я из капусты? — сдавленно спросил Себастьян. Сейчас у него был потерянный вид, и он отошёл от неё на несколько шагов.       — Я сняла иллюзию. Можешь уходить. Разговора не вышло. — Да что он себе возомнил? Гнев Давины поднимался со скоростью света. Она ему про ребёнка, а он ей про капусту!       — Вижу, что сняла. — Сын древнего окидывал комнату медленным взглядом, лишь бы не встречаться с ней глазами. Сейчас он плохо соображал от такой новости. Его переполняли чувства радости и неуверенности. Как она там сказала? Придётся видеться?       — Уходи, Себастьян.       — Ты пойдёшь со мной, дорогуша. Твоё «придётся видеться» сейчас меня не устаивает.       — Тебя вообще что-нибудь устраивает? — прокричала ведьма в ответ.       — Вот теперь тебе нужно будет добиваться, чтобы меня всё устраивало! Это будет теперь твоей вечной задачей на всю оставшуюся жизнь. — Себастьян усмехнулся и кинул ей свитер: — Одевайся. Ты слишком глупа, чтобы оставлять тебя одну с моей дочерью, хоть ещё и не родившуюся ещё.       — Что? Потакать тебе? Глупа? Да не пойду я с тобой! — она глубоко дышала от бешенства.       — Дыши ровно. Твоё состояние вредит моей дочери. — Себастьян незаметно улыбнулся лишь уголком губ. Она заслужила такую маленькую месть от него. И тем более, сейчас он сам не понимал себя.       — Да ты издеваешься! — Давина подскочила к нему и начала бить его по широкой груди. Слёзы обиды душили её изнутри, но она стоически сдерживала их.       — Что такое, радость моя? Не нравятся мои слова? — Он перехватил её руки и крепче притянул к себе. — Теперь представь, как мне не понравилось, когда ты предала меня и сбежала со своим другом. Представь, что ты натворила, Давина! — Его губы были так близко. Его тёплое дыхание опаляло её. Она перестала дёргаться и посмотрела на Себастьяна.       — Тебе было больно. Я знаю. Но тогда я не знала, что на самом деле представляет из себя Марсель. — Она не выдержала его испытующего взгляда, и слёзы горечи потекли по щекам.       — Скажи, для тебя хоть что-то значила та ночь?       — Я не хотела… ты бы пришёл в себя через неделю. Я правильно рассчитала… ты бы не умер…       — Я тебя не про это спросил! — он дёрнул её за руки, обращая на себя внимание. — Значила или нет, Давина? Да или нет? — его не интересовало сейчас ничего кроме её ответа.       — Да, — выдавила из себя она.       — Что «да»? Смелее… — прошептал он ей. Ему просто необходимо было понять, что именно чувствует она к нему. От этого зависела их дальнейшая жизнь.       — Я люблю тебя, Себастьян! Разве ты не видишь этого? — Он посмотрел на неё во все глаза. Этого не может быть! Не всё сразу!       — Это поэтому ты сбежала от меня? Да? Потому, что любишь? У тебя странная любовь, Давина. — Себастьян отодвинул её от себя и направился к выходу. Он не знал, что ей говорить и, наверное, не совсем верил в это чудо. Столько всего сразу, он не привык. Наверное, ему нужно побыть одному, чтобы осмыслить всё случившееся.       — Себастьян! — Давина подбежала к нему и, дёрнув за руку, развернула к себе. — Послушай. Ты можешь не верить мне, но мне тяжело было тогда оставлять тебя. Ты не представляешь, что для ведьмы означает клятва. Я знала, что ты, возможно, не простишь меня никогда. Я полюбила тебя ещё до близости с тобой. Пойми меня. Я раскаиваюсь перед тобой и твоей семьёй. — Она перевела дыхание. Себастьян ждал продолжения. — Я клянусь, что люблю тебя и больше не предам никогда! Вот тебе моя клятва, Себастьян Майклсон! Не оставляй меня!       — Да что ты, любовь моя! Всё-то с тебя щипцами нужно выдёргивать, — тихо засмеялся он.       — Ты смеёшься над моими чувствами? — Слёзы мгновенно испарились, и она кинулась опять на Себастьяна. — Ненавижу тебя!       — Определись, милая, что на самом деле ты ко мне чувствуешь, — продолжал смеяться Себастьян. Сейчас он был так счастлив, что ничто не могло испортить его настроения. Он схватил её и повалил на кровать. — Я люблю тебя, глупая ведьма! — Себастьян накрыл своим ртом её губы. — Как же я скучал по тебе, милая, — шептал он ей, продолжая целовать, а Давина с готовностью отвечала ему. Она и не представляла, что Себастьян сможет полюбить её после всего случившегося по её вине, и сейчас она была самой счастливой женщиной на свете. — Надеюсь, у нас ещё есть время насладиться друг другом, любовь моя? — Он оторвался и с серьёзным видом посмотрел на Давину. — Если нельзя, то мы можем и подождать. — В глазах Себастьяна плясали смешинки и чёртики.       — Себастьян! — прорычала Давина. Ну что за мужчина? — Если сейчас же ты не снимешь свои штаны, то я вытолкаю тебя за дверь. — Она наблюдала, как он молча встал и разделся, и уже было не до смеха. Она страстным взглядом окинула своего мужчину.       — Слушаюсь, любовь моя… — Простонал Себастьян, накрывая её тело и нежно входя в неё.

***

      Восемь месяцев спустя отец и сын нервно ходили туда-сюда по коридору, ожидая, когда крики роженицы стихнут и на свет появится дочь Себастьяна и внучка Клауса. Роды уже продолжались несколько часов, и нетерпению не было предела.       — В этот раз всё должно быть по-другому, Клаус. — К нему подошла жена и обняла за плечи. — Ведьмы благословили нашу внучку.       — Будем на это надеяться, родная. Себ, пошли выпьем — это сейчас не помешает нам обоим. — Себастьян неуверенно кивнул отцу.       Но только они направились в сторону кабинета, как раздался оглушительный крик новорождённой.       — А она боец у тебя, сынок! — Клаус и Кэролайн обняли его, поздравляя. — Ждём тебя с твоей малышкой. Беги к ней. — Древний похлопал по плечу сына, подбадривая. В глазах Себастьяна было столько нерешительности, и Клаус подтолкнул его к двери, за которой находились сейчас его жена и дочь. — Иди уже!       — Интересно, они тоже будут долго придумывать имя ребёнку, как и мы с тобой? — хмыкнула Кэролайн и направилась вслед за сыном.       — Элайджа уже знает, как уладить их спор! — крикнул вслед своей жене довольный Клаус.       — Не сомневаюсь, что твой брат продолжит традицию называть отпрысков Майклсонов, — усмехнулась она, не поворачиваясь.       Кэролайн уже знала, как будут звать её внучку. Они вдвоём с Элайджей давно решили, как назвать её, и пусть только молодые возразят им. Каролина! Новый член семейства Майклсонов!       И теперь Кэролайн по-настоящему была счастлива. Счастлива, потому что её сын, как и она когда-то, научился видеть, где всё темно, и научился слышать, где всё тихо. Возможно, в будущем она расскажет про послание Эстер своей внучке, и Кэролайн надеялась, что Каролина прислушается к своей прабабке. Но это будет уже совсем другая история!