In the shadows

Keane – Somewhere Only We Know. ________________________________ Спенсер мнется, переступая с ноги на ноги и дуя пухлые щечки еще сильнее. Он никогда не был стеснительным мальчиком, в свои пять уже дрался за машинки с мальчишками, хоть и в шутку, конечно. Дергал девочек за косички, хотя, откровенно говоря, он бы и мальчиков хотел подергать, но те, к его сожалению и непониманию, косичек не носили. Он просто всегда был смелым парнем, идущим напролом, ради любимого медвежонка с пуговицей вместо глаза. И на тихом часу он не закрывал глаза, а просто лежал. Иногда, даже в открытую смотрел на воспитательницу. И не было у него, практически ни в чем, и капли стеснения. А тут он не может подойти к новенькому мальчику и познакомится. И это бесило даже его самого. Родители Спенсера разбились в авиакатастрофе, когда ему едва ли исполнилось три года. Он и не помнит их толком. Правда, Портер запомнил пару моментов: мамины руки и папины глаза. Это отпечаталось в его памяти слишком четко. Он был благодарен за это. А больше-то у него от них и не осталось. Так, наверное, было проще. Или нужнее. Поэтому уже почти три года он жил в детском доме. Кормили тут неплохо, даже были нормальные дети, хоть и попадались откровенные забияки, но они могли только пугать: с этим тут было строго. Новенькие тут были редко. Не то, чтобы дом был просто заполнен детьми. Это просто было фактом. Портеру не было хорошо или плохо здесь. Скорее всего, он просто смирился с фактом пребывания в этом месте. Или пытался смириться. Это не было похоже на дом, какое название это место и носило. Тут было слишком много брошенных и оставленных детей, что просто физически не смогли бы стать одной семьей, что сюда больше бы подошло имя вокзала. Так вот. Темненький мальчик с карими глазами, смотрящими куда-то вдаль, сидел на лавочке, почти у входа в игровую и болтал ногами. Может, Спенсеру и казалось, но выглядело так, будто тот как-то сжимался... пытался раствориться? Возможно, именно поэтому Спенсер и не был уверен в том, чтобы подойти к нему и сказать что-нибудь. Но между сделать и не сделать, Портер всегда выбирал первое, поэтому сейчас, попытавшись убрать страх, решительно направился вперед. — Привет, — выдохнул он, становясь прямо перед носом мальчика, чтобы пути назад уже точно не было. Тот слегка вздрогнул, закусывая губу. — Привет, — Портер не понимал, что происходит, потому что глаза сидящего будто бы смотрели сквозь него, даже не пытаясь посмотреть ему в глаза, даже инстинктивно не поднимаясь на лицо, чтобы понять, с кем он разговаривает. Спенсер провел ладонью прямо перед его лицом несколько раз. Никакой реакции. Сердце пропустило удар и он вскинул брови, почесывая затылок. Могло ли ему показаться? Это было практически невозможно. Или этот парень настолько классный шутник? А сейчас Портер действительно не мог найти слов. Он понимал, что кто-то мог бы и спросить по поводу того, слепой ли он, но он не имел привычки спрашивать очевидные вещи. И не он не хотел обижать мальчика, который и так был забит до ужаса. — Ты не хотел бы... пойти поиграть со мной? — он пожал плечами, даже не осознавая, что это он делает больше для себя, чем для него. — Меня Спенсер зовут. — Я... Я не знаю, — он опустил голову и его зрачки забегали. Портер невольно вздрогнул. Ведь у него тоже бывает, так бегают глаза. Но он видит. Ему захотелось обнять мальчика. Не из-за жалости даже. Просто обнять. — Я тут... Спенсер решительно его перебил. — Пошли, — он взял его за руку. — Я дам тебе свою самую любимую игрушку. Ты мишек любишь? — Не знаю, — неловко ответил он, но было видно, что его тело слегка расслабилось. — Кстати, меня зовут Мейсон. ________________________________ — Ура! Мы попали в один класс! — чуть ли не пищит Мейсон от счастья и широко улыбается, расставляя руки для объятий и Спенсер тут же в них падает, крепко прижимая Мейсона к себе. Он правда счастлив не меньше. С этого годна они будут учиться. Обучаться грамматике, арифметике и каким-то там еще наукам. На самом деле, сложно было сказать, что Спенсер ждал этого все семь лет, но сейчас, он понимал, что с таким другом, как Мейсон ему никакие цифры скучными не покажутся. Они точно найдут чем заняться и не будут грустить даже со самым скучным и гнусавым профессором. В классе из самых сильных заучек или задир — все равно. Они будут рядом и это главное. Мальчики дружат уже почти два года и за это время стали по-настоящему хорошими, по правде говоря, единственными друзьями в этом доме. Портер думал, что вряд ли он найдет такого классного человека. А Мейсон вообще был на седьмом небе от того, что встретил этого мальчика в первый же день пребывания в этом холодном, не по отоплению, месте. Через пару минут они почти синхронно выпускают друг друга и просто улыбаются. А потом улыбка с лица Мейсона сползает и он слегка отворачивает голову. Спенсер, может, и был еще ребенком, но своего друга чувствовать научился. — Эй, Мейс, что случилось? — А что, если я не смогу? — Спенсер покачал головой, не понимая, о чем он. — Понимаешь, мне будет несколько сложнее учиться. Понимать и... Все остальное. Может, я просто не создан для этого? Не знаю. — Мейсон, твои мозги находятся не в твоих глазах, а в голове, — он сжал его руку. — Ты еще надерешь задницу каждому в этом классе. Да, даже мне. Нет, конечно, со мной тебе придется потягаться... — он усмехнулся, а затем добавил. — Не смей сдаваться раньше времени. Мейсон не сдержался и обнял друга еще раз. Все же хорошо, когда у тебя кто-то есть. ________________________________ Спенсер ворочался на кровати, не в силах заснуть. Завтра учеба, а он не сделал французский, но зато он помог Мейсону с задачами. Думается ему, что не будь у него друга, то он сам бы учился на сплошные двойки, а так ему приходится учиться вдвое усерднее, чтобы МакКарти не нахватал. Разгребать скопившееся — куда труднее, чем не позволять этому скопиться. От учебы кипела голова и сегодня его просто не хватило, поэтому он сильно надеялся, что завтра его не спросят. В свои двенадцать лет он знает уже столько, сколько среднестатистический подросток и вовсе не узнает. Он старается не воспринимать это на свой счет и пропускать информацию к себе в голову, как что-то должное. А не будто он метит на место второго Эйнштейна к двадцати пяти годам. Портер не собирался делаться заучкой или что-то в этом роде, активно использовал жаргон и уже вовсю курил. Сигареты хоть как-то могли расслабить его загруженный мозг, который иногда просто не выдерживал объемов информации, и он засыпал на уроках. Иногда Мейсон понимал это, вовремя будя его, а иногда нет и тому влетало. Спенсера просто бесило то, что ребенок получает за то, что учит больше, чем надо, но не особо тому возмущался. Портер в очередной раз закрыл глаза и вздохнул, пытаясь настроиться на сон, потому что поспать хотя бы несколько часов стоило, как кто-то тронул его за плечо. Спенсер резко раскрыл глаза и чуть не вскрикнул. Это был Мейсон. — МакКарти?! — он одновременно шептал и шипел. Какой-то инстинкт заставил схватить Мейсона за руку и потянуть на себя. Тот послушно опустился на кровать, садясь. Так было хоть немного спокойнее. — Какого черта ты тут делаешь? В смысле, как ты... Тот лишь усмехнулся. — Я уже выучил путь от своей кровати к твоей, можешь не переживать, — спокойно проговорил он. — Извини, что разбудил. Я просто не могу заснуть. — Ничего страшного, — Портер смягчился. — Я тоже. — Поговорим? Спенсер был рад, что он не один такой на этом свете: его частенько распирало поговорить среди ночи. Просто так. Обо всем, о чем он не мог поговорить в другое время суток. Ночь это что-то особенное. Абсолютно располагающее к разговору. И Портер просто не мог отказаться от этого предложения, открывая одеяло. — Ложись. Только аккуратно, — он заботливо поддержал его за руку и помог лечь и укрыться. Он видел напряжение и раздражение в нем и в его теле по этому поводу, и он прекрасно понимал, что Мейсон не фанат такого отношения. И Спенсер бы многое отдал, если бы смог объяснить ему, что это никакая не жалость, а просто забота. Спенсеру теперь не так скучно было смотреть в потолок, ведь он ощущал рядом родное тепло. Своеобразно заменявшее ему родительское последние семь лет. Сейчас он мог с уверенностью сказать, что никого роднее Мейсона у него не было на целом свете. И он хотел, чтобы этот человек всегда был в его жизни. Возможно, в силу возраста или чего-то еще, он не мог бы описать это точно, но он просто чувствовал эту потребность и не в силах был ей противиться. Они молчали какое-то время, а после Мейсон прочистил горло. — Как ты оказался в детском доме? — как-то предательски тихо спросил он, а сердце Спенсера ушло в пятки. Интересно, ложился ли Мейсон сюда с конкретной темой для разговора или она пришла к нему только сейчас? Внезапно, как упавшая где-то на небе звезда? Тишина постояла еще какое-то время. — Если тебе не... — Авикатастрофа, — прошептал он в ответ, чувствуя горечь на языке. — Родители разбились в авиакатастрофе. Мне было три года, — он почувствовал, как Мейсон сжал его ладонь под одеялом и втянул воздух. Это было действительно больно. — А я... — Мейсон начал сам, не ожидая встречного вопроса. Значит, не внезапно. Значит, не звезда. — Меня бросили. Просто бросили, как ненужный и бракованный аксессуар, когда поняли, что я больше никогда не смогу видеть. Я плакал и кричал, а они... Они просто, — шепот просто сошел на нет и Мейсон съежился. Портер тут же прижал его к себе, пытаясь унять дрожь в его теле. Его учили, что мальчики не должны быть сентиментальными, но сейчас он мог послать всех их в одно хорошее место. И он не понимал, отчего ему больнее. За кого. За себя или за него? Но боль была такая сильная, что от умственного напряжения, кажется и следа не осталось. Сейчас просто хотелось лежать в объятьях друг друга настолько долго, насколько возможно. ________________________________ Мейсон все чаще спрашивает Спенсера о том, как выглядят те или иные вещи. У него обострены осязание, слух и обоняние, это, в кой-то мере замечательно, но он по прежнему не видит. Ему пятнадцать, а он так и не смог взглянуть на небо и звезды. Он знал, что это красиво по книгам, что Спенсер читал вслух еще с детства для них двоих и из рассказов других детей и учителей, но самому, конечно, понять лучше. Поначалу Портер всегда лишь пожимал плечами и заминался, потому что для него это было действительно чем-то трудным. Но он чувствовал себя неловко в такие моменты, чувствовал себя бесполезным и ненужным для такого важного человека в своей жизни и это его жутко раздражало. Хотелось ударить кулаком стену или еще что-то вроде того. Поэтому он просто взял за правило, как-то, но объяснять. Пусть это и будет сущей глупостью, но он был готов практически на все, чтобы Мейсон не чувствовал себя ущемленным и лишним. А тот, кажется, рядом с ним и не чувствовал себя таким никогда. — Солнце... Солнце — нечто яркое. Большая желтая звезда. Она освещает землю, дает ей надежду что ли. Вот, смотри, например, если все у тебя в жизни плохо и тут случается нечто, что просто переворачивает твой мир, что делает тебя и твое состояние лучшим... Вот в таком случае можно сказать, что солнце выглянуло. Дало надежду на будущее. Ты что-то понял? — Мейсон кивает несколько раз и благодарит, не произнося вслух. «В таком случае, можно сказать, что ты мое солнце». ________________________________ Мейсон ждал Спенсера, который должен был окончить дополнительное задание с минуты на минуту и забрать его. Однако, сегодня Портер задержался и задержался не вовремя. И вот уже минут десят пытался отвязаться от нескольких придурков, которым было лет по семнадцать, и они были всего на год старше его, но при этом в два раза больше, сильнее и тупее. И ничто из этого не шло ему в плюс. — Чего вам от меня надо? — огрызнулся МакКарти. — Ничего, малыш, — ядовито усмехнулся один из увесистых придурков, окруживших Мейсона. — Только твой обед. Если бы Мейсон хотя бы видел их, ему, возможно, было бы чуть легче, но сейчас он пытался бороться с чувством абсолютной беспомощности в данной ситуации. Он, кажется, как-то даже слишком успешно не подавал вида и того, что ему страшно, что еще сильнее начинало бесить пристававших. У МакКарти не было с собой и крошки, потому что он плотно поел с утра и решил не обедать. Но тут вопрос уже явно шел на принцип с обеих сторон. Мейсон стоял ровно и прямо, будто бросая вызов и его приняли. Он почувствовал, как затылок соприкоснулся со шкафчиками и довольно сильный удар в спину. Он шикнул. И где все смотрители, охранники и учителя ходили сейчас? Будто в пять вечера учебная зона освобождается подчистую. Со стороны послышался свист. — Карофски, оставь его в покое, — прошипел Спенсер и подошел вплотную к парню, иногда бросая взгляды на Мейсона и проверяя, в порядке ли он. — Ты совсем плохой? — Портер, не лезь куда не просят. Этот сосунок слишком дерзкий, — он противно ухмыльнулся и Спенсер сжал кулаки. — Проучим его один раз и он больше не будет переходить нам дорогу. Не лезь. — Я еще раз повторяю, — Портер повысил голос. — Отвали от него, ублюдок. Карофски снова ухмыльнулся. Будто бы это все, чему он научился за свою жизнь. — А то что? Спенсер смягчил лицо, усмехаясь и вскидывая брови. Он пожал плечами и невинно приоткрыл рот. — Да ничего особенного. Просто весь интернат узнает, что тебя с одним из твоих дружков связывает куда большее, чем просто жалкая дружба двух пресмыкающихся, — он подошел к нему буквально вплотную и с удовольствием наблюдал за тем, как меняется выражение его лица. Мейсон тем временем, вздрогнул от услышанного. Дейв побегал глазами по всем присутствующим, а после, кинув особенно ненавистный взгляд на Спенсера, удалился. Теперь Портер мог броситься, наконец, к Мейсону и осмотреть его. Благо, ничего серьезного не выявлялось. Сейчас они просто повисли друг на друге. И Портер понимает, что это все становится слишком опасно и рискованно. Детство медленно уходит, подталкивая их к взрослой жизни, которая только и ждет новых жертв. И он не может так рисковать. Именно поэтому, он записывает Мейсона на занятия по боевым искусствам. ________________________________ Сегодня Мейсону восемнадцать и девушка из его класса по имени Китти тащит его куда-то под руку с явно позитивным настроем. Мейсон не особо сопротивляется, потому что еще с вечера Спенсер сказал ему, что у него будут важные дела связанные с учебой и поиском работы, потому что учится осталось пару месяцев. Дальше придется искать квартиру, деньги и возникнет еще много всяких проблем. Мейсон, конечно, расстроился, потому что дни рождения они всегда проводили вместе, но вида не подал: надо, значит надо. — Садись, — сказала девушка и не дожидаясь ответа сама усадила его в довольно удобное сидение. Судя по всему, они были в их актовом зале. Мейсон нахмурился, но услышал, как дверь за Уайлд закрылась и ему ничего не оставалось, как посидеть и подумать о происходящем. Долго этого делать не пришлось, потому что со стороны сцены он услышал отчетливые шаги, вздрагивая. Но это только в первый момент, потому что уже в следующую секунду он узнал в этих шагах Спенсера и выдохнул, хоть до сих пор и не понимал, что происходит. Да и почему тот не на своих важных делах, а с ним в актовом зале их детского дома. Но вопросы застряли где-то в горле, поэтому он не стал устраивать расспросов сейчас. Спенсер начал за него. — Мы знаем друг друга уже тринадцать лет. И это двенадцатый твой день рождения, который я справляю с тобой, не пропуская, прошу заметить, не одного. И не одного не пропущу. Никогда. Можешь воспринимать, как угрозу, — его голос слегка дрожал и Мейсон не мог понять почему. Спенсер нес такую чушь. Но такую классную и милую, что МакКарти не мог не улыбаться. Спенсер набрал полную грудь воздуха, потому что боялся задохнуться от нахлынувших эмоций. — На этот твой день рождения, я дарю тебе плеер. Плеер, именно тот, который ты так давно хотел и грезил. Там уже есть одна закаченная запись, послушай ее. Это бонус от меня, — он в два счета оказывается у Мейсона и вручает подарок в дрожащие руки. Мейсон просто раскрывает рот, как рыба и не знает, что говорят в таких ситуациях. Ему хочется сказать так много слов. — Спасибо, — шепчет он вместо этого и кидается ему на шею. Портер уверенно сжимает его в своих руках. ________________________________ Мейсон лежит и плачет, как придурок, стараясь утихомирить себя, и закрывая рот ладонью, но все идет к чертям. Просто идет к чертям. Он настолько счастлив сейчас, что его душа буквально вырывается наружу и все тело дрожит. 4 апреля 2000 года. Привет, дневник. У нас новенький мальчик в детском доме. У него классные волосы. Его зовут Мейсон. Пусть кто-то говорит, что это по-девчачьи, дневники вести, но мне пофигу. Теперь я обязан это делать. Мейсон правда классный. И он первый, кому я дал своего любимого мишку. ... 8 августа 2002 года. Мы будем с Мейсоном ходить в один класс с сентября! Школа, конечно, не вызывает радостных эмоций, но с этим будет реально круто. Он думает, что он не сможет учиться, как все, и я думаю, он прав. Он же лучше всех отсюда. ... 13 мая 2007 года. Разговор ночью сдвинул что-то во мне, а я этого не люблю. Но мне так хорошо оттого, что в этом бессердечном мире есть хоть один человек, который может меня тронуть. Мейсон — мой лучший друг. ... 5 сентября 2010 года Если эта мразота еще раз приблизится к моему Мейсону, я точно разъебу ему его рожу. Стоп. Я назвал Мейсона своим? Наверное, это так. Он моя родственная душа. Он моя, а я его. Это же ничего, правда? Ах, я ебал. Он мой и все. ... 16 мая 2013 года С днем рождения, Мейсон. Надеюсь, ты не устал слушать уже целый час с лишним моих бредней? Если нет, то, возможно, я тоже что-то значу для тебя. А что ты значишь для меня, возможно, хотел бы ты узнать. Ты значишь для меня все. Я люблю тебя. МакКарти с замиранием сердца переслушивал последнюю запись уже в пятнадцатый раз, наплевав на то, что может сломать долбанный плеер. Ему казалось, что он просто умрет, если сейчас же не выплеснет все то, что он чувствует. Он никогда не чувствовал любви с чужой стороны и он получает столько со стороны Портера, что у него просто кружится голова. Он чуть не падает три раза, пока добирается до нужной кровати, хоть раньше делал это за доли секунд безошибочно ступая по ковру, но цель достигнута и он буквально падает в такие желанные объятья. И, как он и был уверен, Спенсер не спит тоже. — Я люблю тебя, — шепчет Мейсон и внутри него взрываются фейерверки. Наконец-то он говорит это кому-то и получает самый быстрый в мире ответ. Наконец-то ему есть куда деть всю свою безграничную нежность, получая в ответ не меньше. ________________________________ — Папы, а как вы познакомились? — щурится девочка лет одиннадцати, поедая мороженое, напротив своих отцов. Спенсер усмехается и поправляет Мейсону очки, на что тот только фыркает, снова пытаясь показать, что он и сам может о себе позаботиться. Портер поражается, как за столько лет семейной жизни, можно было все еще оставаться таким ребенком. — В детском доме, зайка, — улыбается Мейсон и отправляет в рот ложку своего любимого фисташкового мороженого. — Очень смешно, — дуется Эллис, ведь они и ее взяли оттуда в возрасте еще четырех лет. — Не хотите говорить, не надо. Давайте я вас лучше сфотографирую. Папа Мейсон, ну подурачься немного хоть, будто ты не знаешь, что папа Спенсер солнце. Мейсон тепло улыбается, думая о чем-то своем. — Поверь мне, я знаю.