Люди не меняются, а вот Волки - да

Свинцовые тучи заволокли небо, казалось, весь город погрузился в сон. На улице не пели птицы, не говорили люди, даже ветер не шелестел кронами деревьев. Тишину пронзал оглушительный вой сирены скорой помощи. Она мчалась по дороге на полной скорости, благо машин больше не было. Вот уже по ее крыше застучали первые капли дождя. Внутри машины атмосфера царила намного хуже, чем на улице. Шапка сидела рядом с носилками, на ее плечах был клетчатый плед, который потихоньку съезжал с ее плеч. Она этого не замечала, по ее щека скатывались слезы. Бабуля сидела рядом и держала ее за руку, она тоже смотрела на носилки с мокрыми глазами. На носилках лежал Волк, его футболка была вся в крови. Глубокие раны на руке и животе вселяли ужас, а вид слипшейся от крови шерсти только усугублял этот вид. Шапка сидела и прокручивала в голове, что произошло на этой стоянке. Она стояла, пока на нее ехала Рахиль на машине. Ее ноги отказались двигаться, Шапка просто стояла и смотрела, как быстро приближается ведьма. Неожиданно до нее донесся голос Волка, и она почувствовала сильный толчок. Она упала на землю, больно ударившись локтем. Вместо нее машина врезалась в Волка, Шапка сама не заметила, как закричала. Она не узнала свой голос, он ей казался каким-то чужим и далеким. С глазами полными ужаса Шапка смотрела, как Волк упал на землю. Внезапно, откуда-то взялись агенты из Долго и Счастливо и быстро разобрались с лыжной бандой, Кроликом и Рахиль. Последняя не особо и сопротивлялась, она кровавыми слезами оплакивала Волка, который лежал недвижим. Под ним уже образовывалась лужица крови. Осознав ситуацию, Шапка быстро подбежала к нему и аккуратно перевернула на спину. Она посмотрела на его лицо, на губах была еле заметная улыбка. Он хотел что-то сказать, но окончательно потерял сознание. Шапка отдаленно слышала, как бабуля вызывает скорую, как ругается Кувыркун на свою команду, которая допустила такую оплошность. Бабуля аккуратно накрыла ее плечи пледом и присела рядом. - Шапка, не волнуйся, все будет хорошо. Но Шапка ее не слушала, она просто сидела и смотрела на Волка. Его голова лежала у нее на коленях, а ее руки аккуратно поглаживали его лоб. Наконец, послышался вой сирены, двое людей положили Волка на носилки и погрузили в машину. Бабуля помогла Шапке подняться и сесть в карету скорой помощи, рядом с Волком. И вот, они уже на пути в больницу. Подъехав к зданию больницы, те же двое мужчин вытащили носилки с Волком и покатили в здание. Шапка с бабулей еле успевали за ними. В коридоре к ним присоединились еще двое врачей, и они направили его в операционную. Шапке с бабулей туда войти не позволили. Они остались ждать возле двери операционной. Только сейчас Шапка дала волю чувствам и зарыдала в голос. Она опустилась на колени и закрыла лицо руками. Ее плечи часто дергались, волосы растрепались, а плед был потерян, где-то в дверях больницы. Бабуля хотела помочь ей встать, но та этого не заметила. - Это моя вина, - сквозь рыдания проговорила Шапка. Бабуля обняла внучку за плечи. - Не вини себя, - прошептала бабуля Пакет. Шапка ее не слушала, у нее в груди все сжималось от мысли, что Волк может умереть. Шапка убрала руки от лица и посмотрела на бабулю, глазами полными надежды. - Он ведь не умрет? Бабуля промолчала, на ее глазах навернулись слезы. Она еще крепче прижала внучку к себе. Шапка опять зарыдала, опустив голову на плечо бабули. Они просидели так около получаса, наконец, дверь операционной открылась, и Волка вывезли на каталке, а за ним вышел врач. Шапка сразу бросилась к нему. - Доктор, он будет жить? Холодное лицо врача не выражало никаких эмоций, и даже глаза смотрели прямо в ее глаза, как будто они были из стекла. - Я не знаю. Он потерял слишком много крови, сильно пострадал при ударе. Сейчас я ничего не могу сказать точно. Врач сказал это так, словно повторяет это раз десять на дню. После своих слов он ушел, а Шапка осталась и стояла так, опустив голову и капающими на пол слезами. «Он не умрет. Он не может умереть. Он не оставит меня,» - мысленно повторяла Шапка. Она шла по белому коридору и искала палату, в которой должен лежать Волк. Наконец, она увидела бабулю, сидящую возле двери с табличкой «Реанимация». Она присела рядом и смотрела на эту табличку. Слезы текли уже сами по себе. После слов врача Шапка была ни жива, ни мертва, но боль в груди не давала покоя. Она вспомнила его поцелуй, ее первый поцелуй, первый поцелуй с ним. С ней произошло то, о чем она так долго грезила. Шапка дотронулась кончиками пальцев до своих губ. «Я помню вкус того поцелуя, вкус шоколадных печений,» - промелькнуло в голове у Шапки. Через секунду она вновь зарыдала. - Зачем?! Зачем я сказала ему те слова? – сквозь слезы шептала Шапка. - Внучка, не надо, слезы ему не помогут, - пыталась успокоить ее бабуля. Шапка подняла на нее глаза. В ее глазах читалась ненависть, ненависть к себе. - Я сказала, что ему не стоило возвращаться! Как я теперь извинюсь перед ним? – Шапка перешла на крик. Бабуля смотрела на нее и не узнавала свою Шапку. Это определенно была ее внучка. Но бабуля Пакет думала, что Шапка уже давно перестала кидаться такими ужасными словами. Четыре года она не слышала от нее ничего подобного. - Ты не изменилась, - разочарованно проговорила бабуля и отвернулась от нее. - Что ты имеешь в виду? - Ты снова произносишь те слова, о которых жалеешь, ты всегда давишь на самое больное. Ты всегда такой была, но я думала, что ты изменилась, - объяснила бабуля, но она не смотрела на Шапку. Шапка встала со стула и стала колотить стену. Слезы никак не хотели останавливаться. Спустя несколько минут она прислонилась головой к стене. - Это моя вина. Волк сейчас в таком состоянии из-за меня. Он меня не простит. Бабуля, наконец, посмотрела на Шапку, в ее взгляде была жалость, она очень жалела свою внучку. - Ты не могла знать, что такое произойдет. Это не твоя вина. Бабуля замолчала, но после снова продолжила. - Он простит тебя. - Почему ты так думаешь? – проговорила Шапка. - Все по той же причине, из-за которой он и уехал один, - ответила бабуля. - Я тебя не понимаю. Но бабуля больше ничего не сказала. Шапка стояла и обдумывала ее слова, но никак не могла найти причину, по которой он может ее простить. Она вспомнила, как увидела его сегодня утром. Ее удивлению не была предела, она никак не ожидала увидеть его. Но в тоже время Шапка чувствовала радость, что все же увидела его. Она не забывала Волка ни на день, не могла забыть, не имела на это права. Первую любовь не забывают. От этих приятных воспоминаний на лице появилась еле заметная улыбка. Но тут внезапно в груди что-то оборвалось, стало труднее дышать, но через секунду все прошло. Над палатой, в которой лежал Волк, замигала красная лампочка, и по коридорам больницы раздался оглушающий, не похожий ни на что, звук. Бабуля с Шапкой посмотрели друг на друга с искренним негодованием в глазах. Трое врачей приближались к ним, они быстро забежали в палату. Шапка, не долго, думая последовала за ними. Один из врачей скинул с Волка одеяло и стал налаживать дефибриллятор. Он приложил его к груди Волка и крикнул: «разряд!». По телу Волка прошелся электрический ток, но это не дало результатов, он не дышал. Подали еще один разряд, но и это не помогло. Шапка смотрела на это с ужасом в глазах. Все происходило как в тумане, верить в это не хотелось. Но это было правдой, она просто стояла и смотрела на это. Отложив в сторону дефибриллятор, они начали делать Волку массаж сердца, спустя две минуты они оставили и это. Один из врачей посмотрел на свои наручные часы. - Время смерти двадцать пятьдесят девять. Собрав свое оборудование, они вышли из палаты. Один врач похлопал по плечу Шапку. Она бросилась к нему и начала трясти его за плечи. - Не уходи! Ты же обещал, что не уйдешь! Ты же обещал. Бабуля пыталась оттащить ее от Волка, но у нее ничего не вышло. Шапка прижалась к нему и просила, чтобы он не уходил и не оставлял ее. Бабуля просто присела рядом и тоже плакала. Волк стоял посреди белой пустой комнаты и осматривался по сторонам. Внезапно прямо перед ним возникла старушка, маленькая, сгорбленная, опирающаяся на палку, с глубокими морщинами на лице. На вид ей можно было дать лет сто, если бы не глаза. Ее глаза были как у ребенка: чистые и сияющие. - Что со мной случилось? – спросил Волк у этой старушки. - Ты умер. Волк очень удивился такому заявлению. Он оглядел себя, но на его теле не было ран или других видимых повреждений. Он решил, что старушка бредит. - Если я умер то, что это за место? – с ухмылкой спросил Волк. - Это место куда отправляют умерших. Это совсем его рассмешило. - И как же тогда я умер? - Рахиль хотела сбить Шапку, но ты занял ее место, - спокойно отвечала старушка. После ее слов он и вправду вспомнил, как спас Шапку, но сам угодил под машину. - Я – я не мог умереть. - Умирают все. Он опустился на колени и обхватил руками голову. Он все повторял себе под нос: «я не мог умереть.» Старушка положила руку ему на плечо. Он поднял на нее глаза. - А это Ад или Рай? – поднимаясь, спросил Волк. - Ни то ни другое. Ад и Рай существуют только в твоей голове: любое место, где тебе хорошо или ты чувствуешь себя дома – это Рай, а вот где тебе плохо и ты скорее хочешь уехать оттуда – это Ад, спокойно объясняла старушка. Волк не хотел в это верить, не просто не хотел, не мог. Ведь только утром он увидел Шапку, днем ее поцеловал, а ночью уже умер. Это не укладывалось у него в голове. - Не уходи! Ты же обещал, что не уйдешь! Волк внезапно услышал крик Шапки. Он поднял голову в надежде увидеть ее, но кроме него и старушки больше никого не было. Она улыбнулась и сказала: - Иди, тебя ждут. - Я люблю тебя, Волк. Не уходи, - шептала Шапка. Волк открыл глаза, сделал глубокий вдох и закашлялся. Шапка поднялась и посмотрела на него глазами полными слез. Она не верила своим глазам: Волк жив, ее Волк. Откашлявшись, он улыбнулся. - Я тоже люблю тебя. Он нежно обнял ее. Шапка опять заплакала, но уже от счастья. Бабуля обняла их двоих. В палату вошел Кувыркун. - Надо же, а мне сказали, что ты умер, - радостным голосом произнес Никки. - Мне тоже так сказали. Его никто не понял, а он не хотел об этом говорить. Прошел месяц Волк и Шапка сидели в обнимку на холме и смотрели на закат. Шапка положила голову Волку на плечо. - Это наш счастливый конец? Он крепче обнял ее. - Нет, это только начало.