Толераст поневоле

      POV Влада       Четыре дня прошли в бешеном темпе: подбор персонала для филиала в этом городе, встречи с потенциальными клиентами, поездки в налоговую, поиск няни для Антона и по совместительству домработницы, что оказалось более изматывающим, чем все остальное. Малой категорически отказался от няни — взрослый он, сам прекрасно может о себе позаботиться, еще насчет домработницы попытался возникать, но резко передумал и сам попросил поскорее найти, после недельного выполнения функций этой самой работницы.       Я не стеснялся — будил в шесть утра, а мальчишка любит поспать. Требовал завтрак, морщился на пригоревшие края яичницы, демонстративно давился растворимым кофе, громко возмущался, если мне посчастливилось найти пыль на верхних полках или грязную посуду в раковине. Оставлял задания на день, в основном приготовления какого-нибудь заковыристого блюда без термической обработки. Самому, правда, приходилось тратить кучу времени на поиски этих рецептов, потом еще вразумительно объяснять, зачем нам на двоих по шесть порций этого блюда, ну жру я много, да!       Голову ломал себе конечно знатно, пока придумывал, чем же безопасным занять паршивца на целый день. В ход пошли коробки привезенные с нашего прежнего места жительства. Распаковка вещей требовала много времени от малого, много фантазии от меня: диски по жанрам расставить, полотенца по цветам, книги… ммм… на них Антон залип дня на два.       Переезд… до сих пор не уверен, что поступил правильно, оставив все свое и Тошкино прошлое там. Психолог рекомендовал сменить обстановку. Положительные эмоции должны вытеснить тягость последнего года, новый круг общения отвлечь. Я взрослый и то не могу смириться, что говорить о восьмилетнем ребенке. Еще четырнадцать месяцев назад у пацана была любящая семья.       Моя любимая сестра, Милена, забеременела в выпускном классе школы. Отец, бывший военный, рвал на себе волосы, угрожал, орал, но Милка так и не призналась кто отец малыша. Смелая была в отличии от меня. Всегда умела противостоять старику, видимо характер от него и достался, а я умел хорошо подстраиваться под его настроение и в конфликты не ввязываться. Милена была любимицей у всех нас. Папаша ей даже какого-то служивого притащил, чтоб свадьбу состряпать, Милка и тут не сдалась. Не пугала ее ни участь матери-одиночки, ни отсутствие образования, и стала она замечательной мамой. Правда, на Тохе видимо отсутствие отца сказалось, он начал называть меня «папой», когда пошел в детский сад. Я до сих пор этому рад.       Авария произошла в прошлом апреле. Мама опаздывала, Милка вызвалась подвезти. Всегда лихачила, и этот раз не стал исключением. Шел дождь, не справилась с управлением, врезалась в бетонное ограждение… умерли на месте до приезда скорой. Хоронили в закрытых гробах в день рождения Антона. И как такое объяснить, и как ответить шестилетнему малышу, почему нельзя увидеть маму?       Антона мне удалось усыновить без проблем. Мы стали частыми гостями в кабинете невролога и психолога. У отца резко ухудшилось здоровье и через четыре месяца он умер от инфаркта. Тоха совсем с катушек слетел и в первый класс уже шел совсем не прежним задорным мальчуганом.       После вступления в наследие, я превратился из менеджера среднего звена в хозяина охранного агентства «Сокол», с функционирующими филиалами в трех городах и открытием четвертого в ближайших планах. Старик отлично вышколил подчиненных. Пока я втягивался в курс дел, агентство работало без сбоев и приносило стабильный доход, единственное, пришлось перенести открытие четвертого филиала, но и до него руки дошли, вот мы здесь…        За тот месяц, что мы здесь, Тоша начал оживать, иногда есть без напоминаний, улыбаться, показывать характер, говорить слова, за которые я бы от своего отца леща отгреб, если посмел только подумать, а не то что сказать. Обзавелся наглым дружком — Тимуром, потребовал сдать документы в ту же школу и в тот же класс.       Еще явление господина Огурцова скрасило моё пребывание здесь, давно так не веселился. Интересно, придурок понял, что я его просто развел?       POV Евгения       Потоптался перед входом в клуб, идти нужно. Пошёл прямиком в бар, там наши отираются, ожидая конца смены или в перерыве. В баре аншлаг: Оксанка, мужа по совместительству хозяина нашей богадельни дожидается, Макс — тренер по каратэ, Сережа - пилатес, администратор Машка, Вит - врач, на самом деле фельдшер скорой помощи, но в рекламном проспекте смотрится впечатляюще. Наличие не только диетолога, но ещё и врача, бдительно следящего за здоровьем клиентов, по-моему никто кроме него не может с такой серьёзной пачкой приматывать лейкопластырем наращенные ногти местным фифам. Пара новеньких имен… не помню, бармен Кир.       Меня увидели, рады, выкрики приветствий слились в какой-то монотонный гул. Ногами еле шевелю, как с утяжелителями на каждой ноге, килограмм по пять. Сразу решил народ не шокировать, дежурно отвечал на рукопожатия, улыбался. Одна Ксюха заметила, что я не в себе, утянула за отдельный столик и начала допрос с пристрастием. Ну, а че тянуть, вывалил как на духу версию-лайт, вперившись взглядом в пространство. Меня ободряюще похлопали по плечу, и громко позвали Кира, мать его, а он-то зачем?       Ещё на подлёте бармена к нашему столику, Ксюха начала тараторить укороченную версию моих приключений: набухался, перепихнулся с парнем, подробностей не помнит, боится, что теперь только по мальчикам, да и заражения какой-нибудь хренью… И нафига все это ему знать? Чтоб быстро разнес по клубу, все дружно поохуевали и к концу моего отпуска уже окончательно решили, как ко мне относиться? Пиздец, не ожидал!       Кир оказался смышленым. Сбегал в бар за бутылкой какого-то янтарного пойла и парой рюмок для нас с Ксюхой, сам пить не стал, типа от хозяина влетит, рабочий день ещё не закончен. Оказалось — парень-би и ничуть этим ни опечален. Утешал фразами «один раз не пи*», с пьяных глаз легко перепутать смазливого паренька и девчонку-плоскодонку. На этой фразе я закашлялся, вспомнив Цветуечка, да хрен этого лося с барышней спутаешь! Не мне присунули, че колочусь, а в какую дырку совать не пофигу ли. Блин, и вот как после таких фраз, честно признаться, что присунули все-таки мне? Парень профессионально подливал мне в рюмку, я все чаще к ней прикладывался, Оксанка почти не пила…       Насчёт болячек посоветовал напрямую спросить у моего партнёра, должен ответить честно, вроде статья даже в уголовном кодексе какая-то есть за сокрытие. Если даже сдам анализы сейчас, мне покажет мой статус полгода назад, а столько ждать, свихнуться недолго. Решил сходить к Цветуечку, не такая он, надеюсь, сука, чтоб спиздеть, наверное, я ему понравился, раз визитку вручил.       С тем домой и пошёл. Возле круглосуточного магазина решил купить сигарет, всегда когда пью, курить дико хочу. Не знаю, чем меня Кирилл поил, но вставило нормально. Курю перед подъездом. Ещё раз попытался вспомнить ТУ ночь, в голове новых фактов не прибавилось, только шея под шарфом зачесалась. После очередной затяжки шибанула мысль его поцеловать, может остальное вспомнится: было, не было, я все ещё питаю надежду, что моя попа по-прежнему девственна.       Дежавю. Лифт. Дверь. Звоню робко, надеюсь, не откроют. Но дверь открывается сразу. Он одет в красную майку-алкоголичку и шорты, на голове кипиш, удивленно приподнимает брови. Мне, наверное, сказать что-то нужно, но не могу, язык прирос. Сгребаю эту самую майку в кулак и тяну в подъезд. Его брови взлетают ещё выше, но молчит. Впечатываю в стену, прижимаю свои сухие губы к его губам, своими руками нахожу его руки, переплетаются наши пальцы на уровне бедер. Не предпринимаю попыток сделать детский чмок настоящим поцелуем, жду лавины воспоминаний, но в голове пусто, только хочется заржать от нелепости происходящего.       Цветуечка ситуевина начала напрягать. Отодвинул голову в сторону, мои губы скользнули по его щетине. Опешил, глазами хлопает:        — Что ты делаешь? — прошептал, его щеки покраснели.        — Целую тебя, — так же тихо прохрипел я.        — Аа, — удивленным не выглядит.       Что значит это «а» стало ясно через секунду. Наши руки переместились ко мне на поясницу, все так же с нашими пальцами сцепленными в замок. Его язык нежно скользнул по моей нижней губе. Ловит своими губами мой удивленный вдох, слегка посасывает нижнюю губу, обводит языком контур верхней губы, скользит внутрь приоткрытого рта, гладит мой язык своим, жар опаляет, нет… не хочу быть ведомым. Выталкиваю чужой язык своим, жадно присасываюсь к чужим губам… мягкие, упругие, начинаю их покусывать, пробираясь в глубь рта. Наши языки снова вступают в затейливый танец или борьбу, капоэйра, гопак? Похуй мне…       В очередной раз отстраняюсь, чтоб сделать вдох и слышу стон: не то разочарованный, не то умоляющий, но блин тональность не та… слишком низкий тембр и это пугает, заставляет взглянуть на тебя, чёрт. Яркие влажные губы и кожа вокруг них блестит от наших поцелуев, кое-где видно небольшое раздражение, наверное, от моей щетины. Вытираю твой рот своей ладонью, стирая следы себя с тебя, тыльной стороной ладони вытираю свой рот, наверное, я выгляжу также как и ты. Молча разворачиваюсь, и бегу вниз по ступенькам. Ты не догоняешь, хорошо. Как объяснить тебе то, что я сам не понимаю?!