***
«Let’s not fall in love, we don’t know each other very well yet Actually, I’m a little scared, I’m sorry Let’s not make promises, you never know when tomorrow comes...»©
***
За окном разразился ливень. Безликий и монотонный, с изредка поблескивающей в небе молнией. Этой ночью ветер был особенно холодным и, как назло не работало отопление, к тому же, корабль не был рассчитан на комфортабельный отдых, поэтому спать приходилось на холодном железном полу, застеленном несколькими синтетическими одеяльцами, которые, кстати, не очень-то согревали. Сильная дрожь пробирала Ё Сыль до костей, и она еле сдерживалась, чтобы не сказать вслух громкое протяжное «бррр». Хан Ё Сыль неподвижно лежала на спине, не отгоняя роящихся мыслей. Был только пульсирующий, блистающий хаос и поток жутких образов, тайфун, бездна, полная звуков. Остатки сна давно уж её покинули. В голове была одна каша. Хм, когда она в последний раз ходила по лужам босиком? Чудесные были времена. Бежишь себе вперёд, подгоняемый холодными водяными струями. Идти вперёд легко и радостно, совсем даже не страшно заболеть или споткнуться и расшибить затылок. Самое приятное в дожде - это то, что он дарит покой. Приходишь домой, высушиваешься и из-за контраста ледяной воды и тёплого мягкого полотенца приходит ощущение, будто ты вдоволь насмеялся. Она уже который раз рискнула кинуть осторожный взгляд на парня из-под длинных ресниц. Со Хён, свернувшись, лежал в углу недалеко от неё и, судя по мерному сопению и отсутствию идиотских шуточек, ему холод и шум спать не помешали. Почему он не уходит? Что бы она ни делала, он не уходит — ни самостоятельно, ни даже с её помощью. Чтобы она ни делала, на нём даже царапины нет. Интересно, понимает ли Со Хён, что она вот уже какой день старательно пытается "случайно" выпихнуть парня за борт, уронить на него коробки с какими-то тяжеленными железками внутри, накормить снотворным или, на худой конец, отравить? Скорее всего нет. Или же он абсолютно и бесповоротно свихнулся. Или она свихнулась. Ведь это ненормально, она, тайный агент со стажем, та, которой доверен сбор информации во вражеской штаб-квартире, именно она была обезоружена каким-то проходящим мимо клоуном-любителем. Если так теперь будет всегда, то гораздо проще пристрелить себя на месте, иначе с ней сделают что-нибудь в тысячу раз более ужасное. Все эти три дня Со Хён был с ней так заботлив и дружелюбен, что от этого становилось невыносимо тошно. Почему-то ей совсем не хотелось убивать его. Казалось бы, не первый случай, когда ей нужно убрать с пути человека, одним врагом больше, другим меньше, но... Как всегда есть чёртово "но". Ведь абсолютно он не похож на человека, желающего ей зла, а совсем наоборот, с ним она чувствовала себя почти полностью защищённой: не просыпалась ночью в холодном поту, испуганная собственными ночными кошмарами, не разглядывала часами абсолютно чистое небо в поисках вражеских кораблей (хотя существует отслеживающий радар), вообще была менее дёрганной. Как бы не мечталось, время идёт для всех одинаково неумолимо, корабль с каждой минутой всё ближе к штаб-квартире. Пусть она и пыталась отсрочить это, выбрав отнюдь не самый короткий путь через лес, то и дело виляя на поворотах взад-вперёд, дальше тянуть уже некуда. Конечно, был и другой выход, девушка могла просто направить корабль в противоположную сторону, но как же быть с миссией о срочной передаче информации в штаб лично? Нельзя терять столько времени, ей тоже необходимо было попасть туда, тем более по прошествии недели СоХён всё равно догадался бы и непонятно, что могло бы произойти. Все попытки убрать его тщетны, а она попросту не может доверить одну из самых важных тайн, от которой зависит не одна жизнь какому-то придурку, которого она и недели не знает. Однако, от мысли о том, что с ним может что-то случиться, тоска разрывала всё её существо, которое, словно загнанный в угол зверь, металось, рвалось, боялось и неизмеримо тянулось к нему. В конце концов борьба со сном была безнадёжно проиграна. Девушка уснула под утро, завёрнутая в несколько одеял, а рядом сидел тот, кто охранял её сон. Он гладил девушку по голове и всё шептал, шептал что-то о маковом поле, об утренней заре и о сосновом домике на столбах. Улыбка касалась уголков его губ.