5. Просто мне не всё равно, что ты подумаешь
20 мая 2015 г. в 19:03
Тёплые солнечные лучи самым наглым образом проникали в класс, слепя некоторых особенно неудачно выбравших себе парту учеников. Несмотря на то, что по Москве гуляли ещё шуточки про «радиоактивное солнышко» — чёрный юмор про аварию в Чернобыле до сих пор никак не желал сходить на нет — горожане искренне радовались долгожданному теплу и погожим денькам. Вот и сейчас, несмотря на то, что урок биологии был в самом разгаре, на голос учителя почти никто не реагировал, даже Черкасова со своим вечным стремлением к знаниям. Откинувшись на спинку неудобного стула, она, разомлевшая, вытянула ноги под партой и лениво выводила каракули на тетрадном листке в клеточку. Отчаянно хотелось спать — после вчерашних «приключений» она всю ночь не смыкала глаз — читала мораль Юрке, который позвонил ей в районе десяти. Сейчас можно было с уверенностью заявить о том, что разговор не возымел ровным счетом никакого эффекта, потому как Юра, по большей части, просто молча сопел в трубку и не говорил почти ни слова в ответ на шипящие возмущения Лизы, которой пришлось утащить телефон к себе в комнату и говорить как можно тише, чтобы не разбудить родителей. Разговор продлился примерно до трех ночи, а по его окончании Черкасовой стало понятно, что ложиться уже не имело смысла — три часа погоды не сделали бы. Так что оставшееся до подъёма время девушка посвятила повторению экзаменационных билетов.
Сидевший на соседнем ряду Пчёлкин отчаянно пытался поймать небольшим зеркальцем, позаимствованным у кого-то из девчонок, солнечный луч. Одного беглого взгляда в сторону одноклассника хватило Черкасовой, чтобы понять — луч должен предназначаться ей и послужить способом привлечения внимания. Но пусть этот Пчёла хоть костьми здесь ляжет, голову она не повернёт. Почему-то именно сейчас Лизавете было откровенно неприятно находиться в одном помещении с тем, кого она спасла вчера от ночёвки в милиции, рискуя при этом собственной шкурой и репутацией. А если об этом вдруг узнает хоть кто-нибудь в школе? Да её же тогда просто-напросто разжалуют из старост! Накануне экзаменов-то… Об этом даже подумать было страшно… Справа громко шикнули, и возня Пчёлкина прекратилась — судя по тяжёлому взгляду, который девушка почувствовала на себе и невольно поёжилась, это Космос пытался сейчас прожечь в ней дыру. И чем таким она ему не угодила?..
— Холмогоров, шею свернешь, — устало проговорила Нина Павловна. — Свернёшь и парализованным станешь.
По классу прошёл наигранный смешок, донёсшийся от парочки «любимчиков» биологички. Прекрасная тактика — смейся над любой глупостью преподавателя и получай благосклонность на экзамене. Лиза бы тоже изобразила смешок, если бы глаза её не слипались. А ведь впереди ещё физика… появился стойкий соблазн отпроситься и уйти домой, чтобы хоть немного поспать. Сейчас приходило понимание того, что надо было всё же отдать приоритет ночному сну, а не билетам, от которых и так уже порядком тошнило.
— Лиз! — позади раздался голос Саши Белова, и Черкасова лениво наклонила стул назад, тем самым пододвигаясь к однокласснику. — Что там после рецессивных признаков?
— Я не пишу, — прошептала девушка и зажмурилась — луч солнца добрался до её щеки. Лицо Белова вдруг вытянулось.
— Ты не заболела?
Лизавета хмыкнула — конечно, стоило ей хоть раз не записать конспект, как одноклассники уже готовы были "Скорую" вызывать.
— Не выспалась просто, мысль теряю.
— Тебе дать потом переписать?
Кивнув, девушка приняла прежнее положение и взглянула на настенные часы. Оставалось ещё целых пятнадцать минут…
... — Постой!
Даже несмотря на то, что она выскочила из класса самой первой — пожалуй, вообще впервые в жизни — он её всё-таки догнал. И не просто догнал, а ещё и крепко схватил за руку и рывком развернул лицом к себе. Пришлось применить недюжинную силу, чтобы высвободить запястье из мёртвой хватки.
— Чего тебе?
— Что-то ты не очень любезна, — Пчёла собрался уже было съязвить в характерной для себя манере, но, увидев лёд во взгляде своей дважды спасительницы, шумно выдохнул, словно подавляя рвавшиеся наружу издёвки. — Что случилось-то?
— В каком смысле? — Лиза сложила руки на груди и посмотрела на одноклассника так, как обычно смотрели на разбившего дорогую вазу ребёнка.
— Только вчера же всё, кажется, нормально было.
— Когда кажется — креститься надо, слышал о таком? — Лизавета изогнула бровь, и Пчёлкин нахмурился. Какая-то она сейчас была не такая, эта староста-спасительница. — Можешь считать, что мне просто стало противно находиться с тобой рядом.
Последнюю фразу она словно выплюнула, постаравшись придать ей как можно больше холодности и язвительности. Не желая слушать ответ, Лиза развернулась на каблуках и как можно быстрее двинулась к лестнице, мысленно отчаянно надеясь на то, что Пчёлкин не двинется следом. И он не двинулся, остался стоять на месте, словно облитый ледяной водой. Или кое-чем другим…
...С урока она попросту сбежала, решив, что завтра обязательно подойдет к учителю и расскажет про внезапно разболевшуюся голову. Находиться в школе и дальше просто не было сил, тем более, не находилось выдержки на то, чтобы ещё почти час терпеть на себе испытующие взгляды Холмогорова и униженного ею Пчёлкина. Это странно, но почему-то девушка не испытывала ровно никаких намеков на угрызения совести из-за того, что, фактически, нахамила однокласснику. В конце концов, он сам виноват — не надо было начинать заниматься незаконными делами. Ведь преступлением нельзя добиться каких-то высот, разве не так?.. Хотя, погружаясь в подобные раздумья все больше, Лизавета незаметно для самой себя приходила к мыслям о том, что она, пусть хоть немного, но могла понять Пчёлкина. В конце концов, жить хорошо и припеваючи хотелось всем, а те, кто отрицал это, просто лукавили. А, если быть совсем уж честными, то путей к этой «хорошей жизни» совсем немного. Точнее, их вообще практически не было. Сколько раз тот же Юрка предлагал ей хотя бы частично подключиться к нему и получать в пару недель суммы, равные месячной зарплате рядового заводского рабочего? А сколько раз она в ответ на это взвивалась, словно её окунали в ведро грязи? А сколько раз её мама сетовала на то, что денег придётся занимать до получки? Раньше как-то не случалось всерьёз задумываться над этими вопросами, а сейчас, когда как раз подвернулся случай, девушка полностью отдалась не самым радужным мыслям. Порой Лиза, конечно, размышляла над тем, что придется по поступлении в институт устраиваться на работу — хотя бы той же продавщицей в магазин, чтобы хоть как-то помогать семье. Но что она там сможет принести? Полтинник или чуть больше? Сейчас это уже почти не деньги. Её отец — капитан милиции, мать — сборщица на часовом заводе, особенно много денег в семье никогда не водилось. Но, тем не менее, даже задумываясь над вариантами заработка, Лиза до последнего отчаянно гнала от себя мысли о возможности «сотрудничества» с Соболевым. Лучше уж приносить домой полтинник и не испытывать при этом угрызений совести, чем иметь намного больше, но ходить по краю.
…Вивальди сегодня поддаваться никак не желал, и его ноты плясали перед глазами, словно играя в чехарду и смеясь над той, которая так старательно старалась их прочесть и озвучить. В конце концов, это порядком утомило, и Лизавета отложила скрипку на стол, решив сегодня больше не связываться с нотной тетрадью и смычком. Через час должны были вернуться с работы родители, пора бы заняться ужином. Готовить Лиза не любила и не умела, но, как у будущей хозяйки дома и матери семейства, выбора у неё не было — приходилось учиться, то и дело сжигая яичницу или котлеты. Сегодня было проще — макароны с сыром и сосисками. Главное, не умудриться сжечь и их.
В дверь настойчиво позвонили как раз тогда, когда в процессе готовки наступал самый ответственный момент — помешивание. Пришлось цокнуть языком и отложить деревянную лопатку. Кого только нелегкая могла принести?.. Подойдя к двери, Черкасова посмотрела в глазок и тут же повернулась к створке спиной.
— И что тебе понадобилось?
— Поговорить.
— Говори.
Несмотря на плотно закрытую дверь, девушка всё же сумела услышать то, как громко фыркнул Пчёлкин.
— Может, мне сразу соседям позвонить? Пусть тоже послушают?
Нет, соседи были явно лишними. Лиза резко распахнула дверь и, недобро взглянув на одноклассника, в квартиру его всё же впустила.
— Излагай, — только захотев сложить руки на груди, девушка, впрочем, тут же спохватилась и метнулась на кухню — риск сжечь варимые макароны повышался с каждой секундой. — Садись.
Пчёлкин послушно сел за стол и сцепил руки в замок. На лицо его набежала мрачная тень — это Лиза заметила, мимолётно обернувшись на парня.
— Может, ты хотя бы отвлечёшься?
— Не могу. Но я тебя прекрасно слышу, — на самом деле, кастрюля была спасением. Очень уж не хотелось Черкасовой смотреть на незваного гостя.
— Ладно, как хочешь. Я, честно говоря, ни хрена не понимаю, почему вдруг получил у тебя статус конченой скотины, но раз уж так, то и ладно…
Черкасова невольно поморщилась — Витина манера разговаривать не вызвала у неё восторга.
…— Да и я не очень-то понимаю, на кой-черт пришел к тебе объясняться. Просто…
— Вить, да и не надо объясняться. Ты прав — кто я такая, чтобы ты пытался сейчас оправдываться передо мной? Я тебя не выдам, делай ты, что хочешь.
Тяжёлый взгляд устремился промеж лопаток, и девушка на автомате расправила плечи. Как же она ненавидела, когда смотрели вот так!.. Чтобы хоть чем-то занять руки, пришлось взять в руки хлеб и нож.
— Ты не дала мне договорить. Просто мне не всё равно, что ты подумаешь.
Рука дрогнула, и острое лезвие полоснуло нежную кожу. Вскрикнув, девушка выронила нож и сжала руку. Пчёлкин тут же выскочил из-за стола и в мгновение ока оказался рядом. Схватив девушку за запястье, он рывком заставил разжать кулак.
— Не дёргайся.
Из крана полилась вода, и через мгновение ледяные струи обдали место пореза. Лизавета, закусившая губу, возмущённо взвыла.
— Тихо. Аптечка где?
— На холодильнике.
Витя оглянулся и стянул с морозильного шкафа белую коробку. Увидев коричневый пузырёк, девушка вдруг шмыгнула носом, заставив одноклассника обернуться и улыбнуться.
— Ну ты как маленькая прямо. Терпи.
И Черкасова послушно закусила губу вновь.
— Всё.
Девушка раскрыла сначала один глаз, затем другой. Боли не было, что вызывало искреннее удивление. Хмыкнув, Лиза осмотрела порез и исподлобья взглянула на Пчёлкина.
— Спасибо.
— Да не за что, — тот лишь пожал плечами, убирая йод обратно в коробку. — Осторожнее надо.
Ничего не ответив, Черкасова обернулась к плите и сняла с огня злосчастные макароны, которые сегодня всё-таки не будут иметь привкус гари.
— Чай будешь?
Этот вопрос заставил Пчёлкина перестать греметь склянками и повернуться к девушке. На губах парня заиграла улыбка.
— А я что, теперь снова впал в милость? Даже без объяснений?
— Нет, просто тебе же всё равно хоть кол на голове теши. Да и, если быть совсем уж честной, я даже могу тебя понять.
Витя присвистнул и уселся на краешек стола, словно ожидая окончания фразы. И Лиза продолжила:
— Могу понять лишь в желании жить лучше других. Работёнка твоя всё равно ничего хорошего в себе не несёт. Ты же Юрку Соболева знаешь по этим вашим делам, да?
— Угу.
— Ты даже не представляешь себе, сколько раз он меня к себе звал, — девушка поставила чайник на плиту и вздохнула. И почему её всё больше начинали окружать именно такие — чересчур любившие рисковать и танцевать на углях?..
Пчёла вздернул брови, удивившись откровению и воспользовавшись тем, что Лизавета не могла его видеть, но через пару мгновений лицо его вновь приняло спокойное и даже немного усталое выражение.
— Слушай, давай сменим тему, а? Говори, о чем хочешь, хоть о логарифмах, но не возвращайся больше к этому, ладно? Хотя бы сегодня.
И Черкасова молча кивнула, взглянув на раненый палец и мысленно даже порадовавшись тому, что о скрипке на пару дней можно было позабыть.