Разговор
10 февраля 2018 г. в 21:56
Это было очень мило со стороны Иры — помочь Алине с сортировкой продуктов, которые они кровью и потом добыли в ближайшем магазине. Благо ещё не всё окончательно разобрали, и ребятам досталась хоть какая-то провизия. Но даже этого было недостаточно. Все понимали, что еда в конце концов закончится, а этих небольших запасов надолго не хватит.
— Не могу поверить, что всё это происходит с нами, — Ира замерла на секунду и уставилась на пакет сухариков в своей руке. — Если б я знала, что так будет, я бы заранее подготовилась...
Ирина Добролюбова никогда не отличалась резким характером — она всегда была милой, доброй и спокойной девушкой, порой даже как-то особо скромной, аккуратной, и это придавало ей необыкновенного шарма. Но несмотря на это, её укрывало тонкой пеленой невидимости, тихих движений, безмолвных кивков и одиноких взглядов в пустоту, и Ирина отстранённо, будто отторгая весь мир, сидела мышкою за своей несчастной партой, и часто ее могли не заметить, и кто-нибудь обязательно спрашивал: «А где Добролюбова? Она вообще была сегодня?» И когда Добролюбова всё-таки подавала признаки жизни, все удивлялись, что девушка была прямо у них под носом: да вот же она, как можно не заметить? Она училась на тройки, ей плохо давались что математика, что русский, но никогда ее не нужно было просить о помощи, потому что Ира приходила на помощь сама, без слов, — просто так и ничего не прося взамен. Алина уважала одноклассницу за эти чудесные черты, если не сказать — любила как сестру. Возможно, именно поэтому они так и сдружились после смерте-катастрофы, которая свалилась на город в преддверии экзаменов.
— Не говори ерунды. Никто не знал, что так будет. И никто не мог заранее подготовиться. Если только у кого-нибудь уже не было отстроенного под землёй бункера.
— Так-то оно так... Но мне противно думать об этом. Мы сейчас даже беззащитнее детей. Ненавижу это чувство. — Девушка неприятно поморщилась, затем ослабила мимику и тяжело вздохнула. — Знаешь, я всегда считала себя оптимисткой. Похоже, зря.
— Неудивительно, что ты пала духом, — хмыкнула Богданова. — Мало кто в такие времена сейчас сохранит чувство юмора и позитивный настрой.
— Не понимаю, почему ты так спокойна, Алин, — одноклассница тревожно посмотрела на неё. — Ты чуть ли не веселее всех нас здесь. Всегда стараешься развеселить... Зачем это тебе?
Та в ответ добродушно фыркнула. Ира ну совсем как ребёнок, ей-богу. Ну что непонятного в том, что кто-то хочет видеть улыбку своих друзей в тяжёлое для всех них время? Глупости какие-то она говорит.
— Думаешь, приятно видеть ваши хмурые рожи каждый божий день? Оно мне вот, знаешь, совершенно ни к чему.
— Но ты бы поосторожнее с этим, — посоветовала Ирина. — Ванька-то ругается. Как бы он чего не натворил.
— За меня не бойся, лучше о себе подумай. А Ванька твой тот ещё дурак. Лезет в пекло, чёрт его несёт туда всё время! Руководитель-то из него хороший, но уж больно радикальные меры он использует. Вот надо оно было — бежать в магазин сломя голову только вот из-за этого? — Алина кивком указала на небольшую горку пакетов с сухарями, чипсами, сушками и прочей скудной сухой едой, которую час тому назад им с группой удалось собрать в заброшенном «Магните», находящимся недалеко от школы. — Стоило это жертв? Пожрать-то мы все горазды, но когда на кону стоит жизнь товарища, это уже ни в какие рамки!
— Жаль Петю... — склонила голову Ирина.
— Не просто жаль! Где он теперь вот? Ещё одного человека потеряли! Дружин вообще с головой не дружит!
Добролюбова хотела хихикнуть, но сдержалась. Невежливо как-то, когда говоришь о погибших. Но девушка так смешно ворчала, что удержаться было невозможно. Говорят, люди смеются над ударившимися или застрявшими людьми в развлекательных видео, потому что так работает психика — защитный механизм. Люди не хотят, чтобы с ними случилось то же самое. И Ире просто необходимо было отвлечь себя от ощущения смерти, которое уже столько дней витала в этой школе, в этом городе.
— Да караул просто! — продолжала Алина. — Шурка убежала. И ищи её теперь. Ну эта-то балда ладно — сама смерти в пасть кинулась. Естественно, что её Ваня спасать не захотел, в этом я с ним согласна. Но, блядь! Бросать Петю на произвол судьбы, только чтобы выбраться из западни? Вообще, нахуй, феноменалити. У меня просто нет слов — как собаку последнюю! И какой из него после этого лидер? Да говно он, а не лидер после этого, вот что я думаю!
— Ну... — потупилась Ира. — Мы ведь достали еду...
— Да к чёрту еду! Мы ж, блядь, человека потеряли! Ну я ему, сука, устрою в следующий раз, морда поганая. Я ему всё выскажу.
— Не нужно, Алин, лучше успокойся... Тебе от этого только хуже будет.
— Да мне, Ир, просто надоело. Мало того что этот поганец хамит всем, так ещё и косячит по самое не балуйся. Аж бесит. Нет уж, я все свое говно выскажу. Нам нужен новый руководитель.
— Мне кажется, ты зря это. Где ты найдёшь нового? Разве что сама им станешь.
Алина потупилась. Да, громкие слова она произносить любит, но до дела ей, конечно, довольно далеко. Да и ответственность она никогда не любила. Особенно ответственность за чьи-то жизни... Слишком тяжкая доля. Ей с такой тягаться не по силам. Но! Она же не просто так тут распинается. Ей охота сменить лидера. Так чего тянуть? Надо просто найти другую кандидатуру. Однако свой пыл придётся поумерить. Она надеялась, что никто не мог подслушать их с Добролюбовой. Было бы совсем не кстати.
— Сложно, — откомментировала девушка.
Ирина вздохнула и продолжила разбирать пакетики. Одноклассница к ней присоединилась, и они обе продолжили работать в тишине.
Аккуратно, совсем тихо скрипнула дверь, и Маша прислонилась к стене, не дав себя обнаружить.
Что за чудесный разговор! Кое-кому явно будет интересно это.
Алина, кажется, краем уха что-то уловив, застыла и прислушалась, но больше ничего не заметила.
Хоть бы ей просто показалось...