ЛИЛИИ, ШТРУДЕЛЬ И СИРЕНЕВОЕ ПЛАТЬЕ

      Он подошёл незаметно. То ли я устала из-за раннего пробуждения и немного вздремнула, то ли он узнал меня и решил сделать сюрприз. Встав сзади, он закрыл мои глаза руками и сказал на ломаном русском: «Лиля, угадай, кто это?» Я даже не сомневалась и долго не размышляла над ответом.       – Ich liebe dich, помнишь? Я знаю, что это ты, Месут.       Он покрутился вокруг меня и сел напротив. Пять минут мы неподвижно глядели друг другу в глаза. Отеля как будто не стало, всё сменилось на тот последний вечер в Гельзенкирхене и лавочку в беседке с глицинией. В его глазах до сих пор светился тот огонёк любви ко мне. Семь лет прошло, а кажется, что мы расстались только вчера. Сколько мыслей и чувств прошли в этот момент через мои сердце и ум.       – Лиля, ты как всегда выглядишь просто сногсшибательно, – сказал Месут, а улыбка не сходила с его лица.       Я засмущалась и опустила взгляд. Мы отправились гулять по улицам Гданьска. И тогда ни мне, ни ему не было дела до тех дел, которые ждали нас сегодня.       В один момент мне стало и приятно, и как-то не по себе, отчего я прикрыла глаза рукой и старалась не расплакаться. Он повернул меня к себе и посмотрел в глаза.       – Не плачь, любимая! Я с тобой!       Но от этого я стала рыдать ещё больше. Горячие слёзы обжигали щеки, и становилось немного неприятно. Не знаю, откуда так много слёз. Никогда не плачу по пустякам, научилась этому в летнем лагере (автор вздыхает, так как пишет о себе).       – Лиля, Лиличка! Глупенькая моя! Я же люблю тебя! – с волнением в голосе сказал Месут.       – Я тоже тебя люблю, – еле слышно промямлила я.       Мы гуляли до глубокой ночи. Его мобильный трезвонил каждые десять минут, но ни один из нас не обращал на это внимания. Ближе к утру мы вернулись в отель. Швейцар вяло открыл нам дверь, всем видом показывая своё недовольство. Но тогда нам было абсолютно наплевать на слова какого-то там жалкого старикашки.       Сейчас мы уже не дети. Месуту – 23, мне – 21, и теперь мы можем делать всё, что захотим, и даже больше. Мы поднялись в его номер. «Какие хорошие друзья, – подумала я, войдя в совершенно пустой и убранный номер Месута, – они всё-таки дали мне шанс». Но в номере было ужасно жарко, и мы вышли на балкон. За что ещё мне понравился этот отель, так это за то, что между балконами была стена, из-за которой не видно, что творится у соседей.       Мы заказали в номер бутылку, нет, не шампанского, а газировки, так как нам обоим очень хотелось пить. Официант принёс красивые бокалы, и, на первый взгляд, это было настоящее шампанское. Всё было как в детстве, только мы уже не были детьми.       В ту ночь было полнолуние. Ночное небо сияло миллионами малюсеньких кристаллов-звёздочек. Мы лежали прямо на полу и наблюдали за беготнёй и «песнями» кошек на соседней крыше.       – А я тогда отдал все деньги за букет лилий, хотя очень долго копил на новый велик, – сказал тихонечко Месут.       – А я стащила у мамы каблуки и не могла идти, – ответила я.       – Малышка моя, какие же мы были глупые, – рассмеялся он.       – Помнишь ту ужасную красную помаду? Наверное, не было ни дня, когда твое лицо не было бы испачкано ею. Это тоже мамина.       – Надеюсь, твоя мама больше не покупает себе такую жуткую помаду, а то я не мог её отмыть.       Я мягко положила голову ему на плечо. Он аккуратно убрал волосы с моего лица, спрятав их за уши. Знал же, что я не люблю этого, но тогда мне было абсолютно всё равно. Каждое следующее прикосновение вызывало дрожь по всему телу. Руки казались ватными, а мозг уже ничего не соображал. На улице было невыносимо жарко и становилось трудно дышать. Месут потянулся ко мне за поцелуем. Но в этот раз всё было как-то иначе. Сильно, страстно, возбуждающе. Дрожь усилилась, а дышать стало ещё тяжелее.       Месут снял с моих плеч шарф. Я начала стягивать с него футболку… Он легко поднял меня и уложил на кровать, не переставая целовать лицо, шею и плечи. В каждом поцелуе было что-то особенно чувственное, что-то такое, что он не мог сказать мне все эти семь лет. Одежда перестала быть нам преградой, и я ощутила его тёплую кожу на своей. Это странное чувство охватило меня, по телу пробежала дрожь, Месут, почувствовав это, погладил меня по щеке, словно успокаивая. Он снова поцеловал меня. Но это был нежный поцелуй, успокаивающий. У меня никогда не было мужчины. Не скрою, в тот момент мне было страшно. Но успокаивающие поцелуи и поглаживания Месута сделали своё дело. Я расслабилась и отдалась охватившему меня возбуждению. Он прошёлся поцелуями по моей груди, языком потеребил соски. Моя спина выгнулась на эту ласку, и из горла вырвался глухой стон. Рука любимого пропутешествовала вниз по животу, я смущенно свела ноги.       – Тшшш, всё будет хорошо, доверься мне.       Я слегка кивнула. Его тёплая ладонь скользнула между моими ногами и слегка погладила нежную кожу. Я сжала пальцами простыню и застонала. Пальцы Месута поглаживали и дразнили меня, а я лишь изгибалась от его ласк. Месут раздвинул мои ноги шире и устроился между бёдер. Я напряглась, но мысль о том, что вот он, мой Месут, мой любимый человек, расслабила. Его глаза таинственно блестели, и в них я видела своё отражение: растрёпанная девушка с опухшими губами и горящими глазами. Я провела ладонями по его телу. Безупречно. Его мышцы затрепетали от этой простой ласки. Я с внезапной решимостью пробежала пальцами по его животу, опустилась ниже и пальцами погладила там. Он глухо зарычал.       – Я делаю что-то не так?       – Всё так, милая, но я боюсь, что это может быстро кончиться...       Я смущённо убрала руку, он снова поцеловал меня и, не разрывая наш поцелуй, резко вошёл в меня. Я задохнулась от нахлынувшей тупой боли, и несколько предательских слезинок скатилось по щекам. Месут, конечно же, заметил и тут же убрал их ласковыми поцелуями.       – Прости, – немного виновато сказал он.       – Ничего, сейчас пройдёт, – я попыталась его успокоить. – Двигайся, прошу.       Он стал медленно двигаться, словно прощупывая меня, давая время привыкнуть к его присутствию. Боль стала отступать, сменяясь наслаждением, и я стала двигать ему навстречу бёдрами. Его ответом был глухой стон, после чего наши движения стали более ритмичными. Я обхватила Месута ногами вокруг талии, открываясь ему и прижимая к себе сильнее. Он осыпал мои плечи и шею лёгкими поцелуями, а потом впился в губы. Последние несколько толчков, и моё тело обхватило неведомое чувство лёгкости и тепла. Я изогнулась в сладкой истоме под ним и сильно сжала его плечи пальцами. Месут в последний раз глубоко вошёл в меня и присоединился к моей истоме. Он лёг на меня и тяжело задышал, его руки крепко обнимали меня. Я погладила его по волосам и тихонько улыбнулась. Месут приподнялся и лёг рядом, притягивая в объятие. Я уютно устроилась в его руках и, засыпая, услышала тихий голос:       – Я люблю тебя, Лиля, – поцелуй в лоб, и я провалилась в забытье.       Мы проснулись в абсолютном хаосе. Но было ощущение полной гармонии. Сейчас в наших душах поселилось что-то новое, но очень сильное. Больше, чем дружба, и больше, чем любовь. Он, ничего не сказав, встал и вышел из номера. За те двадцать минут, что его не было, я придумывала самые разные оправдания его поступку и всевозможные истории. Но то, что случилось потом, не могло не вызвать у меня улыбку.       Я услышала тихие шаги. Сначала отворились двери номера и с силой захлопнулись. Через стекло на балконе я увидела размытый силуэт Месута. В руках он держал поднос с чашкой чая, кусочком яблочного штруделя с шоколадом и вазочкой с букетом лилий. Я приподнялась, кое-как обмотавшись простынёй, и села за стеклянный столик. Он сел напротив и смотрел на меня своими добрыми и полными счастья глазами. На лице сверкала та самая детская улыбка.       Эти сутки пролетели как-то быстро. Я забыла о том, что мы не виделись семь лет, что он когда-то стоял со мной возле нашего отеля в Гельзенкирхене и мы прощались навсегда, что целовал в лоб и говорил, что будет любить только меня.       Следующий матч он отыграл как последний. Теперь я навсегда с ним. Теперь каждый гол он посвящает мне. Я переехала в Мадрид и хожу на каждый матч его команды. А он перед каждой выездной игрой целует меня в лоб, на удачу.       – Ich liebe dich, Lilia!       – Ich liebe dich, Mesut!