Хороший, плохой, ушастый: Последняя глава

      Герр Вимпффен поправил монокль и с сомнением уставился на стоящего перед ним рекрута. До сих пор опросом вновь прибывших занимался лично сам лорд Мусо, а с его отъездом эта сомнительная радость досталась прусскому наемнику, который так и не научился различать этих Они.       — Волк? — переспросил он.       — Да Волк я, Волк! — подтвердил крепкий парень со странным гребнем из волос между ушами. Его товарищ, стоящий рядом, тоже кивнул.       — Добро пожаловать, новобранцы! — рявкнул герр Вимпффен и сурово пошевелил усами.       Гинта с отчаянием посмотрел на Хаккаку, видя в глазах друга отражение собственного безмолвного вопля: «Кога, чтоб тебя!!!» ***       — Мы что? — Хаккаку подумал, что ослышался, но судя по улыбке Коги, никакой ошибки не было. — Мы должны поступить в войско Нараку?! Ты спятил?!       — Да нет же! Послушайте, это же гениально! — Кога обнял друзей. — Вы все, так сказать, изнутри разведаете. Прощупаете обстановку!       — А почему мы должны её щупать? — Гинта вывернулся из объятий. — А сам?       Кога поморщился:       — Парни, вы всерьез думаете, что я вас бросаю? — обиженно и проникновенно спросил он. — Да я бы первым! — он стукнул себя кулаком в грудь, закашлялся и продолжил уже без патетики: — Но Нараку и Кагура меня знают. Заметут в два счета. Так что вы там всё разузнайте, а я по окрестностям покручусь. Если там не особо придираются, то я сразу за вами запишусь! Клянусь! ***       Кикио спрыгнула с подножки дилижанса и помахала на прощание случайным спутникам. Возница взмахнул кнутом и тяжелая карета, запряженная четверкой, тронулась, оставляя бывшую послушницу на обочине. Девушка оглянулась. Она понятия не имела, что это за городок, и на чьих землях он расположен. Денег хватило только до этого места. Кикио чуть заметно улыбнулась. Последние дни она так и путешествовала — останавливалась в незнакомых местах, зарабатывала немного денег, чем подвернется — стиркой, уборкой или другой работой, и затем отправляясь дальше. Порой приходилось ночевать не под крышей, провожая закаты и встречая рассветы под открытым небом, но и это уже не пугало Кикио. Ей начинала нравиться такая жизнь. С младенчества пребывая в стенах монастыря, среди строгих правил, она и не подозревала, как велик и прекрасен мир. Только сейчас она могла проникнуться великолепием Божьего замысла и чувствовала себя намного ближе к Творцу, чем за все часы молитв. Иногда в её сердце закрадывалась крамольная мысль, что она могла бы жить так всегда, а если надоест странствовать, осесть в одном месте. Но она знала, что это невозможно… Весь её путь, независимо от того, куда она шла или ехала, вел к конечной цели, подчиняясь шепоту, который она слышала сквозь шум ветра, смех детей и пение птиц.       «Кикио, милая Кикио, где ты?» ***       Санго уронила голову на руки, уткнувшись в стол, и слабо повторяла:       — Простите меня. Простите… простите…       — Охотница, прекрати, — поморщился Инуяша. — Заладила через слово! И так непонятно, что приключилось, а еще ты толком ни хрена объяснить не можешь! — Облачный пес почесал свежую повязку.       — Болит? — встревожилась Кагоме и получила в ответ «Пхе!»       — А что мы теперь делать будем? — шепотом спросил испуганно вытаращивший глаза Шиппо.       — Да, это хороший вопрос, — Мироку зашагал туда-сюда. — Очевидно, что немедленно в погоню мы пускаться не должны, но и оставить все так не можем! Опасность Кохаку грозит в любом случае. Вряд ли Нараку спокойно отреагирует, когда поймет, что Санго его не обманула о кладе.       Пока молодой человек рассуждал, в комнату белой тучкой вплыл Сешемару. Прежде чем Великий лорд успел что-либо сказать, ему навстречу бросилась Рин, уткнулась в живот и разрыдалась, хотя до этого девочка вела себя как мышка.       — Нар… нар... ок… ку украл Кохаку! Он… он пло... хой! — всхлипывала она. — Спасите его, лорд Сешемару! — и с надеждой снизу вверх посмотрела на своего кумира, тиская в кулачках края его белых рукавов.       — Конечно, мы его спасем! А теперь перестань плакать, Рин, — велел ёкай, и девочка послушно смолкла.       — Вы уже в курсе? — спросил Мироку.       — Разумеется, — процедил ёкай, усаживаясь и беря Рин на колени. — Охотница, как могла ты! — повысил он голос. Хоши встал между ним и девушкой и твердо сказал:       — Я бы попросил, лорд Сешемару!       — Нет, он прав, — Санго подняла оплывшее от слез лицо. — Я повела себя как набитая дура! «Полевой агент Пинкертона», — с горечью передразнила она сама себя. — Ненормальная клуша, вот кто я! — и со злостью врезала кулаком по столешнице.       — Не надо так себя казнить, — попробовала вступиться Кагоме, но Хайдзия была неумолимо критична:       —  Всё так и есть. Знаете, еще давно, когда я только мечтала попасть к Пинкертону, отец сказал, что из женщины никогда не получится полноценного агента. Я тогда возмутилась — почему?! А он сказал, что мужчина может целиком отдаться делу, позабыв про родных и близких, а женщине это не дано. Не потому что они хуже, а потому что такова природа вещей! Я поклялась сама себе, что смогу стать лучшим агентом, чем любой мужчина. Но отец был прав… — девушка сникла. — С того момента, как Нараку похитил брата, я плясала под его дудку. Я умирала от страха за Кохаку, я боялась, что вы узнаете, что я взяла лекарство у злейшего врага, я запаниковала сегодня, вместо того, чтобы что-то предпринять! Я сама поеду спасать Кохаку, вы здесь не при чем! — девушка встала и пошатнулась.       Инуяша фыркнул:       — Сядь, а то ляпнешься, спасительница! Разогналась! Нам хоть по кусочку Онигумо оставь! Не сильно ты и виновата!       — Инуяша, ты-то почему меня оправдываешь? Я ведь на тебя напала! — не поняла Санго.       — Напа-а-ала! — насмешливо протянул парень. Хайдзия вспыхнула, понимая, как выглядит со стороны её нелепая попытка остановить Облачного пса.       — А сам виноват! — влез Шиппо. — Не надо было орать дурниной! Мисс Санго решила, наверное, что у тебя опять крышу снесло!       На этот раз покраснел Облачный пес.       — Ну, психанул, — буркнул он.       — Как обычно, — брюзгливо поморщился Сешемару. Инуяша передернулся и сказал:       — Я тут подумал…       — Уже смешно! — не унимался ёкай.       Инуяша развернулся к брату. Все затаили дыхание, и в комнате установилась такая тишина, что обманутый ею сверчок завел свою ночную песню. Кагоме нервно отметила, что сейчас сходство Облачных псов, обычно не очень заметное, пугающе бросается в глаза.       — Сешемару, а, Сешемару, — спокойно произнес Инуяша, и Хигураши от неожиданности подпрыгнула на стуле, — мне к твоим гадостям не привыкать, но сам не заметил, что как только ляпнешь что-то особо чванное, так тебе же и прилетает? Похоже, кто-то наверху всерьез твоим воспитанием озаботился, — похлопал ёкая по плечу и, игнорируя задрожавший от ярости подбородок старшего брата, продолжил: — Так вот, я думаю, Нараку все едино не поверит, что ему не соврали. Он будет считать, что оставшийся кусок у нас, а значит, Кохаку ему нужен. Да и вообще — ты уж пойми, охотница! — проще было бы мальца сразу прикончить, чем с собой тащить, а все эти бла-бла насчет прикрытия, именно что бла-бла. Нараку нас, считай, к себе приглашает!       — Что предлагаешь делать? — Мироку, как и все остальные, старательно не смотрел на Сешемару, чье лицо сейчас напоминало хамелеона, мигрирующего с белой куртки на красную и обратно.        — Я? Эм-м-м, ну, это… — смешался на секунду парень, но потом решительно закончил: — Утром сядем этому подонку на хвост и разберемся с ним раз и навсегда! Кто хочет, само собой, — Инуяша в упор взглянул на ёкая, успевшего взять себя в руки.       — Значит, есть еще пара часов! Мы устали, и надо передохнуть! — в противовес своим словам бодро заявил Мироку. — Шиппо, мисс Кагоме… Санго? — чуть заколебался он.       Хайдзия кивнула:       — Да, надо. Господин Хоши, дайте вашу флягу! — потребовала она.       Мироку заморгал:       — Что?       — Флягу, флягу! — нетерпеливо повторила Санго, а когда молодой человек протянул ей искомое, сделала из неё несколько больших глотков.       — Санго, остановись! Там не вода, знаешь ли! — забеспокоился Хоши.       — Знаю… ик! — девушка, роняя баклажку, упала на грудь Мироку. — Мне… надо… поспать… а потом убить Нараку! — важно заявила она и захрапела прямо в руках у Мироку, который так и стоял посередине комнаты с весьма обалделым видом. Впрочем, ненадолго храп прервался, когда Санго невнятно спросила:       — А где это ваша рука? — Мироку задергался, но девушка лишь пробормотала: — Я не против! — и снова заснула.       — Ну и ночка сегодня! — выдохнул Шиппо. ***       Кагоме аккуратно закрыла за собой дверь и опустилась на ступени крыльца рядом с Инуяшей.       — Чего не спишь? — покосился на неё парень.       — Не спится, — ответила девушка и задала встречный вопрос: — А ты чего? — на что Облачный пес раздраженно закатил глаза и щелкнул языком, умещая в этой пантомиме длинную речь о том, что отправляться отдыхать, когда по округе бродит Онигумо, глупо.       — Рука болит? — не унималась Хигураши.       — Не больше, чем твои царапины! — огрызнулся Инуяша.       — Они побаливают, между прочим! — засмеялась та, не обижаясь, и только услышав рычание, исходящее из горла парня, поняла, что сказала лишнее. — Не злись, пожалуйста! Я совсем не виню Кохаку! Если кто и виноват, так это Нараку! — заторопилась она.       — А вот то, что все думают, что я на мальчишку злюсь, реально обидно, да! — оскорбился парень.       — Ну, не злись! — тихо повторила Кагоме, скользнула ладонью по белой гриве и погладила основание собачьего уха. Инуяша блаженно прищурился и чуть слышно заурчал. — Насчет гипноза странно все же, — задумчиво сказала она.       — Не особенно, — появление Мироку заставило девушку покраснеть и отпрянуть. Инуяша недовольно фыркнул, а Хоши, сделав вид, что ничего не заметил, уселся рядом. — То, что Нараку владеет гипнозом, меня не удивляет. У него как раз подходящий склад личности для такого занятия — властный, харизматичный, уверенный. Научиться магнетизму не так и сложно, другое дело, что не все на это ведутся, но Кохаку, видимо, внушаемая натура.       — По любому, Нараку сам напросился! — почувствовав, как Кагоме сонно навалилась на плечо, Инуяша пробурчал: — Дурище. Как там пинки? — накрывая Хигураши курткой, спросил он у Мироку. — Я думал, ты с ней останешься.       — Посижу и вернусь к ней, — согласился Хоши. — И без пошлых мыслей, братец!       — Кхе! — кхекнул Облачный пес, посопел и выдавил:       — Слушай, я сейчас одну вещь скажу, только ты, это, не обижайся.       Хоши удивленно хмыкнул:       — Постараюсь, хотя мне даже страшно предполагать, о чем пойдет речь.       Инуяша судорожно отвел уши назад:       — Ты это… Я понимаю, что отец у нас один, и всё такое… но вот только братом я тебя не чувствую. Брат у меня уже есть, — он кивнул на гостиницу, — чудо в мехе. Давай, я тебя другом буду считать, потому что друзей у меня никогда до вас не было! — и настороженно посмотрел на Мироку, ожидая увидеть обиду и разочарование, но Хоши мирно улыбался.       — Разве одно мешает другому? — спросил он.       — Ну… нет, наверное, — смешался Инуяша. — Только я, когда «брат» слышу, всё одно эту надменную жопу представляю! — вздохнул он.       — А хорошо ты по ней сегодня настучал! — хихикнул Мироку. — Хорошо, больше «братом» называть не буду!       — Без обид? — уточнил Облачный пес.       — Без, без! — засмеялся молодой человек.       — Дурак ты, Инуяша! Вот я бы радовался, что у меня такой брат! — на крыльцо плюхнулся Шиппо.       — Нет, ну хоть кто-то спит?! — возмутился парень.       — Госпожа Санго спит, и госпожа учительница тоже спит! — доложил мальчик.       — А сам чего? Нараку боишься? — спросил Инуяша.       — Пфе на него! — воскликнул лисенок, оглядываясь так, словно Онигумо мог в любую секунду выскочить из кустов. — Нет, мне все клад покоя не дает, — признался он.       — Что поделаешь, не судьба нам его найти! — Мироку взъерошил ему рыжий чуб, но Шиппо оставался серьезным:       — Как думаете, что на последней пластине? Может, там было написано про место, где сокровища?       — А зачем тогда канитель с остальными пластинками разводить, если можно на одной всё нацарапать? — удивился Инуяша.       — А сам что ты думаешь, Шиппо? — спросил лисенка, как равного, Мироку. Кицуне важно приставил палец ко лбу:       — Всё это неспроста! На пластинках был весь путь каравана нарисован. Мне кажется, если бы мы его проследили, то в конце пути мы бы нашли что-то очень… особенное. То, что было нарисовано в финале, то, что можно было бы узнать с первого взгляда!       — Хм. Твои рассуждения не лишены смысла! — признал Мироку. — Ты очень умный и сообразительный, Шиппо! — похвалил он мальчика. Пока тот надувался от гордости, Инуяша смешливо фыркнул:       — Выходит, мир от Нараковских амбиций спас пропойца-Оппосум, а?       — Выходит! — подхватил смешок Мироку.       — Ладно, вы покараульте, а я эту дурочку в кровать отнесу, — Инуяша поднялся, подхватывая Кагоме на руки.       — Можешь там и остаться! — коварно предложил Хоши.       — И у кого мысли пошлые, а?! — слегка пнул его Облачный пес. ***       Великий лорд Сешемару, одетый в одни штаны, простерся в глубоком поклоне под скудным светом убывающей Луны. Облачные псы называли декаду перед новолунием, когда месяц становился тонким и острым, словно серп, — Ночами Жницы, веря, что именно в это время Цуки-химе пребывает в гневе и ярости, рассылая наказания и верша месть. Фраза Инуяши шокировала Сешемару. Он почувствовал тяжесть оплеухи, как в ту ночь, когда Прародительница воплотилась в теле Рин и всё высказала непутевому потомку. «Сможешь ли ты поступиться тем, что часть тебя, что твой щит и твоя броня?» — спросила его тогда Цуки-но-мегами. Сешемару думал, что речь идет об его отношении к брату, но сегодня эта уверенность рухнула. Дело было не в Инуяше, а в нём самом! Осознавать это было мучительно.       — Убей меня, Цуки-химе, и освободи место для нового Вождя, который справится лучше, чем я! — смиренно попросил Сешемару, почти чувствуя, как острое лезвие небесной секиры врезается в незащищенную шею. Но текли минуты, и ничего не происходило. Богиня безмолвствовала, а ёкай ощутил присутствие посторонних. Он поднялся на колени и оглянулся. Неподалеку стояли Джакен и Рин. Лягух заламывал руки и нервно раздувал горловой мешок, а девочка комкала в руках белый палантин.       — Мой господин! — заблажил Джакен. — Вы не должны обращать внимание на слова жалкого полукровки! В нём говорит зависть!       — Лорд Сешумару, пожалуйста! Рин не хочет, чтобы вы переживали! — девочка шагнула к ёкаю, протягивая ему мех. — Возьмите, а то простудитесь!       Слова девочки внезапно отрезвили Сешемару. Утром им предстоит отправиться в погоню за Нараку, а он предается самобичеванию! Лорд встал, взял мех и закутался в него.       — Спасибо! — он протянул руку, чтобы погладить Рин по голове, и в этот момент её карие глаза налились сияющим золотом.       — Ох и болван же ты, внучек! Но я тебя всё равно люблю! — детскими губами произнес невообразимо древний голос. ***       Инуяша таращился на полуголого брата, поднимающегося на крыльцо.       — Ты чего это, а?! — осторожно спросил он, заглядывая в несколько остекленевшие глаза ёкая. — Ты это… в порядке?       — Рин, Джакен, идите! — какой бы стресс ни переживал Сешемару, тон его был ровен и надменен. Подождав, пока девочка и ляхуг уйдут, он перевел взгляд на Инуяшу, который ощерился, прижимая уши. Но лорд лишь сказал:       — Бывало значительно лучше, — и с некоторым усталым удовлетворением отметил глубочайшее изумление, разлившееся по лицу брата.       — Это… ну… это… — парень засопел, потоптался и выпалил: — Ты это… еще не научил меня мечом пользоваться! Может, если часок лишний нарисуется, покажешь еще пару приёмов?       — По синякам соскучился? — не удержался Сешемару.       — Ну, помогло ведь! — пожал плечами Инуяша.       — Ладно… посмотрим.       — Пхе. ***       Кагура, не веря себе, уставилась на стоящего на её пути Бьякую. Откуда он здесь взялся?!       — Твои действия очень легко предугадать, — отвечая на её безмолвный вопрос, лениво объяснил мужчина. — Сначала, после отъезда Нараку, ты затаилась на несколько дней, а потом решила бежать. Причем дорогу ты выбрала самую не очевидную, на север. Но увы, Кагура, она именно в силу своей неочевидности совершенно прозрачна.       — Какое тебе вообще до этого дело есть? — прожигая взглядом пчеловода, спросила Повелительница ветра. — Убирайся с дороги, а то хуже будет! — она приоткрыла свой смертоносный веер, продолжая придерживать Канну впереди себя на седле. Но Бьякуя не дрогнул. Он утомленно вздохнул:       — Ты действительно считаешь меня идиотом? Даже если ты меня убьешь, там дальше на тропе расположился отряд Они. Думаю, у них возникнут к тебе претензии по поводу твоей дочки, да, Кагура?       — Не смей! — женщина в ярости пришпорила коня, надвигаясь на Бьякую, но тот не дрогнул. — Да какая тебе –то разница, что я делаю?! — отчаянно закричала она.       — Как какая разница? — удивился мужчина. — Когда Нараку вернется и поймет, что тебя нет, на ком он отыграется? Возвращайся, и мы притворимся, что никакого побега не было. Не надо злить босса.       — Тогда уходи тоже! Что тебе этот Онигумо! — предложила Кагура, но Бьякуя качнул головой:       — Пока он меня не трогает, всё вполне устраивает. Так что возвращайся, Кагура, по-хорошему.       — Мама? — вмешалась Канна.       — Не волнуйся, милая, всё будет в порядке, — Кагура прижала дочь крепче.       — Мама, почему они не уходят? — прошелестела девочка.       — Кто? — не поняла Кагура.       — Души, — девочка, не отрываясь, смотрела в зеркало. — Почему они не уходят?       — Потому что прокляты, — сказал Бьякуя серьезно. — Их держит на земле груз грехов. Кто-то должен освободить их.       — Ты что несешь?! — взорвалась Кагура, снова дергая повод. — Какое тебе дело до нас? Тебе не всё равно?       — Абсолютно всё равно. Мне есть дело только до меня самого. Поэтому давай побыстрей выбирай — по-хорошему ты вернешься или по-плохому, — подытожил Бьякуя       — Ты… ты… — задохнулась Повелительница ветра. — Ты хуже всех! Хуже Шичининтай, хуже Нараку! Да кто ты вообще такой, ты… равнодушный ублюдок?!       — Кто я? — Бьякуя прошел мимо лошади Кагуры, остановился и оглянулся. — Никто. Совсем никто. Я просто наблюдаю.