Хороший, плохой, ушастый: Последняя глава

      Нараку злился. Это была не та наигранная ярость, какую Кагура видела в исполнении полукровки не раз и не два. Нет, это был истинный гнев, почти осязаемый в своей концентрации. Но гораздо больше, чем чувства Онигумо, Повелительницу ветра занимал бледный измученный подросток, которого бандит толкнул в угол комнаты, где тот бессильно и осел на пол.       — Нараку, ты спятил?! Тебе прошлого раза было мало? Мечтаешь и с этой норой распрощаться? — неудавшийся побег всё еще будоражил кровь женщины, и сдерживаться она не собиралась.       — Ц-ц-ц-ц! Прошлый раз в веселье я не участвовал! Сейчас я поиграю всласть! Сожру их плоть и обглодаю кости! Псы и их прихвостни молить меня о смерти будут! — Нараку обнажил клыки в зловещей ухмылке.       — Мама вас не учила, что с едой играть нельзя? — Бьякуя, лениво привалившийся к стене, не казался впечатленным каннибальскими речами босса. Кагура ненавидела этого равнодушного ублюдка, но не могла не отметить, что ему, похоже, реально на все плевать.       Нараку полыхнул красными зрачками.       — Моя мать была шлюхой, — прошипел он. — А еды у меня в детстве было так мало, что не поиграешься!       — Как скажете, — пчеловод пожал плечами и невозмутимо удалился, оставив Повелительницу ветра одну.       — А-ш-ш-ш! — выдохнул Нараку, втягивая и выпуская когти в явной попытке не начать рвать всё, что под руку подвернется. — Эй, ты, приведи ко мне этих герра и сэра! Надо сделать кое-какие приготовления! — отрывисто скомандовал он. — А потом мы с тобой займемся сюрпризами для Песиков!       — Сам иди! — сорвалась женщина. Терпение у неё лопнуло. — Я ухожу!       — Уходишь? — на секунду Нараку выглядел растерянным. — Удираешь? Ну, давай, давай! А я полюбуюсь, как далеко ты со своим выродком убежишь! — издевался он.       — Да уж постараюсь! Ты псих, упырь, убийца! — заявила Кагура.       — Ой, кто бы говорил! Особенно насчет убийц! Совесть проснулась? А где она была, когда ты Волков травила? Мирно спала? Выгодно было, ты мою помощь принимала! Или забыла, как я тебя от толпы, которая твою милую дочурку линчевать собралась, спас?       — А не ты ли сначала эту толпу на меня натравил?! — выкрикнула Кагура в запале и замерла. — Ах ты, ублюдок красноглазый! Это ведь был ты?! — прошипела она.       Нараку ухмыльнулся ей в лицо.       — Хватит. Я много чего натворила, но… хватит! Прощай и сдохни! — Повелительница ветра повернулась, чтобы уйти, и еле сумела отбить веером удар Нараку, прорычавшего:       — Нет, так просто я тебя не отпущу! ***       Санго плюхнулась на землю около костра и раздраженно запустила пальцы в волосы.       — С-с-сукин сын! — прошипела она, опомнилась и виновато улыбнулась:       — Простите, не хотела обидеть.       — Пхе, — Инуяша посмотрел на просвет ствол Тессайги. — Нараку?       — Да, — Хайдзия с силой потерла лицо ладонями. — Он вроде и не прячется, и не скрывается, но отследить этого стервеца не удается!       Кагоме обняла подругу:       — Все будет хорошо, не расстраивайся. Мы обязательно освободим Кохаку. Ведь правда? — девушка оглядела всех в поисках поддержки.       — Непременно, — кивнул Мироку. Шиппо закивал.       — Угу, — хмыкнул Инуяша. — Да к тому ж, куда ему деться? Мест, где он спрятаться может, не так и много выходит.       — Почему? — не поняла Хигураши.       Облачный пес нахмурился и попытался объяснить:       — Ну, это… это почти наверняка Лис настучал, так? Значит, если он ему весточку о нас послал, а потом Нараку сюда… а оттуда он не мог, значит… ну… и лошадь у него… сколько дней, а? Вот и выходит… это… — парень прижал уши и беспомощно смолк.       — Он имеет в виду, что можно вычислить приблизительный район вероятного местопребывания Нараку, основываясь на таких переменных, как плотность жилья, источники воды, скорость лошади, необходимость отдыха для самого Онигумо и Кохаку, — подал голос Сешемару.       Инуяша облегченно и благодарно кивнул ему, а Кагоме подозрительно прищурилась. После той самой ночи, богатой на всякие неожиданности, между Облачными псами, несмотря на всё, установилась странная близость. Инуяша регулярно щеголял синяками разной степени красочности, но казался довольным, а лорд вел себя привычно сдержанно, но в нем стало чуть больше терпимости и чуть меньше надменности. Кагоме едва слышно вздохнула — с ней ёкай обходился по-прежнему — как с пустым, но раздражающим местом.       — Хорошая идея! — обрадовался Мироку, достал атлас и занялся подсчетами, время от времени начиная бормотать про себя. Потом он воскликнул: — Вот, что у меня получается! — и резким движением ногтя очертил на карте область, ограниченную двумя дугами. — Согласны? — он протянул книгу через костер Облачным псам.       — Не тут и не тут, — Сешемару не стал рисковать, орудуя острыми когтями, а просто показал. Инуяша фыркнул, соглашаясь.       — Всё равно мест дофигища, — проворчал он.       — Да, — лорд, побарабанил пальцами по обложке. — И что неприятно, они достаточно разбросаны.       — Вы имеете ввиду, что нам лучше разделиться для разведки? — уточнил Мироку.       — Да, — коротко подтвердил ёкай, затем добавил: — Я поеду один. ***       Повелительница ветра парировала выпад Нараку и закричала:       — Канна!       — Что, зовешь своего выродка? — оскалился Онигумо.       — Мы все равно уедем, что бы ты ни делал! — тяжело дыша, женщина отступила в глубь подземного коридора. Из одного из боковых ходов показалась Канна. Прижимая к груди зеркало, она отрешенно смотрела на схватку матери и Нараку.       — Ты, дура! Куда ты денешься! — шипел последний.       — Куда угодно, лишь бы от тебя подальше! — Повелительница ветра привлекла к себе дочь и, направив в сторону бандита веер, попятилась.       — Мама? Мы уезжаем? — Канна словно очнулась.       — Да, детка, — подтвердила Кагура.       — Подожди, мама. Я должна сделать последнее дело, — девочка подняла зеркало: — Души! Я принимаю на себя ваши грехи! — громко и звучно сказала она.       — Что ты… — женщина смолкла. Её охватило странное тошнотворное чувство, но в ту же секунду всё закончилось. Она тряхнула головой и посмотрела на Нараку. У бандита был озадаченный вид.       — Что это было? Это твой выродок устроил? — недоуменно спросил он.       Вдруг Кагура почувствовала, что дочь обмякает, съезжая вдоль её ноги на пол.       — Канна?! — в страхе закричала женщина, подхватывая на руки безвольное тельце. — Канна! — девочка не отвечала. Больше не обращая внимания на Нараку, Повелительница ветра побежала к выходу из подземелья.       Онигумо посмотрел на потолок, сыплющий каменной крошкой, на стену, иззмеившуюся свежими трещинами, и скрипнул зубами:       — А ты, ублюдочная зараза! — вытащил из-за пояса револьвер и прицелился в спину предательнице. ***       Кога потянулся и прищурился на солнце, рыжими лучами пригревающее пригорок, на котором разнежился Волчий принц. Парень нахмурился и отвернулся от светила, раздраженно бормоча:       — Рыжее… в мысли лезет! — и, желая отвлечься, навел подзорную трубу на логово Нараку.       Нынешнее местопребывание Онигумо и его присных содержалось и охранялось не в пример лучше прежнего. Кога до сих пор так и не смог переговорить с Гинтой и Хаккаку и уже начинал волноваться за товарищей. Но сделать он ничего не мог, кроме как нарезать вокруг вражеского лагеря и изучать все подходы и лазейки, а выбрав удобное место, рассматривать его сквозь оптику. Увиденное радовало мало. Дисциплина, порядок и организация заставляли думать уже не о банде, а о войске. Впрочем…       — Ну-ка, ну-ка! — Кога подкрутил настройку линз. У Нараку явно намечалась какая-то заварушка. Донесшиеся до слуха Волка отдельные беспорядочные выстрелы только подтверждали это. Парень спрятал трубу и опрометью скатился с холма. Кажется, его ожидание вот-вот будет вознаграждено! ***       Не обращая внимания на крики и выстрелы за спиной, Кагура пришпорила коня, направляя его прямо на часовых.       — Прочь с дороги! — заорала она. Караульный—Заяц заполошно заметался, не зная что ему делать — то ли стрелять в ту, кого он знал, как помощницу лорда Мусо, то ли пропустить её. Повелительница ветра решила его дилемму, заставив скакуна прыгнуть через загородки-рогатины.       Ожидая в любую секунду получить новую порцию свинца в спину, она скакала прочь от Нараку, прижимая к себе Канну, и только когда лагерь скрылся вдали, позволила хрипящему коню перейти на рысь и оглянулась. Погони не было видно. Женщина торжествующе засмеялась:       — Прощай, Нараку! Канна, мы свободны! Канна? Канна, детка, что с тобой?! — рванув повод, Повелительница ветра, не дожидаясь полной остановки, соскочила с седла и подхватила безучастную дочь.       — Канна, милая, ты ранена? Не молчи, скажи мамочке, где больно? Канна, да что с тобой? — лихорадочно шептала женщина, панически ощупывая холодеющие ручки и ножки девочки. Крови она не видела, но Канна была бледна до прозрачности, а её белесые зрачки остекленели, и только хватка тонких пальчиков на зеркале не ослабевала.       — Ма-ма? — наконец разлепила она серые губы. — Прости меня, мама.       — За что ты извиняешься, Канна? — испугалась Кагура. Она опустилась на землю, укладывая дочь себе не колени.       — Если бы меня не было, ты бы так не мучилась, — прошептала девочка. Голос её не был голосом ребенка, а скорей, древнего, утомленного жизнью существа.       Кагура задрожала:       — Не говори глупостей! — нарочно жестко отрезала она. — Я люблю тебя больше жизни!       Канна понимающе улыбнулась.       — Всё хорошо, мамочка. Я тоже люблю тебя. Я не боюсь. И ты не бойся. Смотри, как здорово,  — она с трудом приподняла зеркало перед собой. — Идите! — попросила она.       Слезы туманили взор женщины и, может быть из-за этого, но ей показалось, что сотни солнечных зайчиков вспыхнули на полированном стекле, устремляясь вверх, к солнцу.       — Они свободны, видишь, мамочка? Проклятие снято. Они больше не страдают в темноте. Я тоже не страдаю. Пожалуйста, не плачь, мамочка, — слова срывались с губ девочки шелестящими крыльями стрекоз, улетая всё дальше и дальше…       — Канна, нет! Канна!! Канна!!! — обнимая дочку, выла Кагура. ***       Погруженная в свое горе, Кагура не слышала шагов.       — Везет мне сегодня! Наконец я с тобой разделаюсь, стерва поганая! — приблизившийся Кога вытащил клинок и замахнулся, но Повелительница ветра даже не сделала попытки уклониться. Парень замешкался и:       — Я убью тебя! — получилось неуверенным.       — Давай, — безжизненно согласилась женщина и развернулась, чтобы Коге удобней было бить. Видя такую покорность, Волчий принц опустил саблю.       — Так это и есть твой выродок? Странно, она симпатичная, прямо Спящая красавица, — недоверчиво разглядывая девочку, заявил он.       — Прошу тебя, окажи последнюю милость. С моим трупом можешь делать всё, что захочешь, но, пожалуйста, похорони Канну! — взмолилась Кагура.       — А хрен тебе! — свирепо рыкнул на неё Кога, но одновременно спрятал оружие в ножны.       — Что? Почему? — растерялась та. — Ты же хотел мне отомстить! Убей меня, я не буду сопротивляться!       Кога присел перед коленопреклоненной женщиной на корточки. Его глаза горели диким синим пламенем, когда он заговорил:       — Ты думаешь, я тебя пожалел? Нет, стерва, даже не надейся! Все это время я мечтал, чтобы ты мучилась так же, как мои братья! Я хотел, — его когти сомкнулись на шее Кагуры, — чтобы ты билась в агонии у моих ног, а я бы называл тебе их имена, одного за другим!       — Так сделай это! — прохрипела женщина.       — Нет, — Кога медленно оскалился. — Я оставлю тебя в живых, потому что ты хочешь умереть! Живи и мучайся, сколько тебе там осталось! — он отшвырнул женщину так, что она упала на тело дочери.       Волк медленно встал. Его трясло. Кагура, не веря, уставилась на него снизу вверх.       — Нет. Нет! — закричала она и взвилась, распахивая свой смертоносный веер. — Танец ветра! ***       Кога никогда еще не оказывался в такой ситуации, стараясь не убить того, кого страстно хотел убить, и кто изо всех сил пытался умереть. Кагура перла напролом, полностью пренебрегая обороной, специально подставляясь под удары, и Волку приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы не плюнуть на всю это свистопляску и просто не прикончить чокнутую дуру, и лишь нетерпеливое ожидание, вспыхивающее в её глазах каждый раз, когда он был особенно близок к этому, останавливало его.        Заточенная кромка веера резанула Когу по руке, заставив зарычать. Пренебрегая опасностью новых ран, Волчий принц ударил Кагуру рукоятью сабли в грудь, заставив задохнуться. Пользуясь возможностью, Кога приложил женщину еще раз тыльной стороной клинка, принуждая пятиться и не давая овладеть инициативой. Повелительница ветра захрипела, хватаясь за бок, и упала на колени. Волк почувствовал острый запах крови и увидел расплывающееся по фиолетовому шелку платья темное пятно.       — Да ты и так уже на последнем издыхании, стерва! — брезгливо бросил он. — Кто это тебя так? — Кагура не отвечала, повесив голову и тяжело дыша.       — Неужто Нараку?! — догадался Кога. — Это хорошо! Это правильно! Заслужила, гадина, подарочек от хозяина, — издевался парень.       — До-бей, — выдохнула женщина. Слезы капали с её щек, отпечатываясь в пыли. Кога сплюнул, добавляя у её колен еще один влажный комочек.       — Теперь черед Нараку! — и больше не оборачиваясь, ушел. ***       Текли минуты. Солнце осушило слезы Повелительницы ветра, но было бессильно перед все увеличивающимся темным пятном на платье. Кагура попыталась поднять тело Канны и застонала от боли, зажмуривая веки, а когда вновь открыла их, перед ней стоял Сешемару.       — Воистину, сегодня день судьбоносных встреч! — хрипло засмеялась женщина.       Лорд Ину-но-Тайшо ничего не ответил. Он принюхивался, чуть озадаченно подняв соболиные брови.       — Да, да, это именно то, о чём ты думаешь, муж мой! Это выродок! — с вызовом закричала в лицо Облачному псу женщина. — Это моя дочь! Мой единственный… — её голос сломался до шепота, — ребенок! — но тут же опять взлетел: — А теперь, скажи, муж мой, могла я прийти к тебе за помощью?! Могла попросить тебя о защите и поддержке?!       Ёкай качнул головой:       — Нет, тогда не могла. Кто это сделал?       — Кто заделал мне выродка? — Кагура насмешливо выгнула бровь. — Не слишком своевременный вопрос, а, муж мой? Или кто убил нас?       Если она рассчитывала вывести Сешемару из себя, то ей это не удалось.       — Нараку, кто же еще?! — не дождавшись реакции, сдалась Кагура. — Вы ведь пришли за ним? Не надо, это ловушка! Он только этого и ждет!       — Мы знаем, — сказал Пес. Он протянул женщине руку: — Ты примешь мою помощь, Кагура Реди-фу?       Повелительница ветра изумленно посмотрела на предложенную ладонь, но потом удивление сменилось усталостью:       — Нет.       Сешемару нахмурился:       — Я предлагаю тебе это не потому, что сейчас твой ребенок мертв! — в его тоне прорезался гнев. — Ты тяжело ранена! Глупо настаивать на своем, когда ты можешь умереть!       — Я знаю, — Кагура внезапно мягко улыбнулась, сгребла в горсть чудом пережившую схватку с Когой метелку сухой травы и дунула в сторону ёкая облачком семян. Они оседали на его лице и волосах, но он не шелохнулся.       — Ты такой забавный, Облачный лорд, — усмехнулась Кагура. — Помнишь, как мы встретились? Тогда вокруг тебя так же летали пушинки, и было похоже, что ты носишь с собой личную снежную тучку. Я — Реди-фу, Повелительница ветра! Ветер нельзя удержать! Он приходит и уходит, когда пожелает! Сейчас я хочу… уйти.        Сешемару уронил руку, которую так и держал протянутой, и молча смотрел, как Кагура встает и ловит свою лошадь. Когда она подвела её к Канне, лорд поднял тело девочки и положил его на седло.        — Ты не перестаешь удивлять меня, муж мой! — Повелительница ветра с трудом стояла, цепляясь за поводья. — Скажи… — казалось, храбрость ей изменила, когда она тихо спросила: — если бы не Канна… у нас могло бы получиться?        — Не думаю, — так же тихо ответил Сешемару.       Кагура звонко засмеялась:       — Спасибо тебе, муж мой! — она лукаво подмигнула: — А ведь я так и не преподнесла тебе последний дар при разводе! Пластинки не считаются. Поэтому послушай меня… ***       Степной пригорок видел сегодня многих гостей и еще одного принял с терпеливым смирением. Инуяша взбежал по склону и уставился на неподвижно, словно языческий идол, стоящего на вершине Сешемару, смотрящего перед собой на море травы, где сухая, побитая метелями и снегопадами прошлогодняя поросль сменялась новой, зеленой.       — Какого хрена! — возмутился полукровка. — Мы там волнуемся, куда ты провалился, а ты тут сторожевым сусликом торчишь! Что тут случилось? — парень увидел следы на склоне и принюхался: — Это ведь Ка…       — Ничего не произошло! — перебил его старший брат.       — Но ведь… — Инуяша тыкнул пальцем, — тут, это…       — Не важно. Всё уже закончилось, — ёкай по-прежнему смотрел перед собой. Инуяша нахмурился и раздраженно вздохнул, но следующие слова брата стали для него полной неожиданностью:        — Ты в курсе, что Великий лорд Облачных псов может говорить с праматерью даже без посредников? — Инуяша подавился воздухом, а Сешемару продолжал говорить: — Раньше мне казалось, что это очень заманчивая перспектива и возможность. Однажды я так и сказал деду, а он ответил, что это не дар, а проклятие. Тогда я его не понял. Что может быть плохого в прямом разговоре с богами, думал я. Теперь я понимаю, — губы лорда скривились в горько-саркастической улыбке.       — Ты о чём сейчас вообще? — буркнул Инуяша. Сешемару взглянул на него, и младший Облачный пес поёжился под этим тяжелым взглядом.       — Когда мама умерла, и ты сжег шатер, знаешь, что я крикнул в небо? — спросил лорд. Инуяша прижал уши и оскалился, но ёкай сам ответил на свой вопрос: — «Почему ты не дала мне проститься с той, кого я люблю!» И Богиня вняла мне! Теперь я прощаюсь… — Сешемару зашагал вниз с холма, затем остановился и бросил через плечо:       — Не проси богов ни о чём, они могут не так понять твою просьбу. Кстати, я нашел логово Нараку ***       Инуяша смотрел вслед брату, который сел на А-Уна, холодный и невозмутимый, словно ничегошеньки не произошло. Парень дернул ушами и недоуменно спросил сам у себя:       — И что это сейчас было?