Хороший, плохой, ушастый: Последняя глава

      Инуяша нес тело Кикио, и Облачные псы молча расступались перед ним. Только еле слышные всхлипывания Шиппо убедили Кагоме, что из мира не пропали все звуки. Девушка сжала холодную ладошку лисенка. Подбадривая мальчика, сама она все не осмеливалась взглянуть на Инуяшу и его страшную ношу. Перед глазами вновь и вновь возникал последний полёт Кикио. Наконец девушка собралась с силами и подняла взгляд…       Бывшая послушница не выглядела мертвой. Её лицо меж отворотов красной куртки казалось спокойным и умиротворенным. Даже чудилась довольная улыбка в уголках рта. А вот Инуяша словно разом лишился всех жизненных сил. Бледный, отрешенный, с крепко сжатыми губами, он смотрел в никуда невидящими глазами. Он пронес Кикио через лагерь и остановился около ряда могил. Подбежавший Мироку расстелил на земле белую кисею, и Облачный пес упал на колени, опуская на него бывшую послушницу так нежно, так осторожно, словно она спала, а он боялся её разбудить. Кагоме на негнущихся ногах подошла ближе.       — Ты помолишься за неё? — спросил Инуяша у Мироку. Голос его был лишен эмоций. Хоши кивнул:       — Конечно. Всё как полагается.       Шиппо подергал Кагоме за рукав, и когда та наклонилась к нему, прошептал девушке на ухо:       — А отца Хоши не заругают за это?       Хигураши неуверенно пожала плечами, а проходящий мимо Мироку тихо сказал, услышав вопрос:       — Пусть. Бог простит, а Инуяше это сейчас надо. Шиппо, пошли со мной, будешь служкой. ***       — Amen!       Отзвучали последние слова молитвы над свежей могилой. Мироку перекрестился и отступил в сторону. Всхлипывающая Рин положила на холмик букетик. Следом за ней Санго. Но Кагоме что-то мешало сделать то же, словно этот символический жест значил большее, чем просто прощание, и она только стиснула цветы в потной ладони.       Резкое движение Инуяши прервало колебания девушки. Прежде чем кто-нибудь успел сказать хоть слово, Облачный пес выхватил нож, собрал волосы в пук, отсек их у самого затылка и положил на могилу.       Цветы посыпались из онемевших рук Кагоме. Шиппо вскрикнул. Мироку сдавил ему плечо и не дал кинуться к Инуяше.       Сешемару, наблюдавший за похоронами со стороны, обреченно покачал головой. ***       Долгий, наполненный кровью и горем день закончился. Инуяша сидел, уткнувшись лбом в поднятое колено, прислонившись к кресту, установленному на могиле Кикио. Кагоме несколько раз уходила и возвращалась, а он так и не пошевелился. ***       Разные мысли и чувства обуревали Хигураши, когда она подошла к Облачному псу и присела рядом.       — Инуяша? Пожалуйста, взгляни на меня! — взмолилась она, но парень оставался недвижим и безучастен.       Кагоме обняла его, стиснув изо всех сил.       Сначала Инуяша никак не отреагировал, но потом девушка разобрала едва слышное:       — Почему она не протянула руку? — и столько боли было в этом вопросе, что девушка зашептала:       — Ты не виноват. Не виноват. Не виноват, — она приговаривала это, покачиваясь, пробегая пальцами по непривычно коротким белым прядям, и сама не поняла, в какой момент плечи под её руками дрогнули, а потом затряслись.       Поглаживая Инуяшу по спине, чувствуя, как влажнеет от его слез плечо, Кагоме, не отрываясь, смотрела на могилу Кикио и думала: «О мертвых только хорошее или ничего, да? Ничего, Кикио. Ни-че-го».       Она чувствовала, что худшее еще впереди. ***       Инуяша пришел на рассвете, когда от земли начал подниматься белый парок, похожий на призраков. Наверное, он хотел дать Кагоме выспаться, но та не спала и предстала перед Облачным псом напряженная и собранная.       — Я ухожу, — сказал он.       Девушка вздрогнула. Она знала, что будет сказано, но сдержаться не смогла.       — Нет! — крик вырвался помимо воли. — Пожалуйста, нет! — пройти через это еще раз?! Да он издевается! — Останься! Будь… со мной, — выдохнула Хигураши, прикасаясь к руке Облачного пса.       Ночью Инуяша подравнял волосы, и теперь они смешно встопорщились вокруг его посуровевшего заострившегося лица, когда он покачал головой.       — Нет. Я… не могу, — золотые глаза были полны печали.       — Почему?! — Кагоме разозлилась. Черт, она предложила такое и «Нет»?!       — Потому что это нечестно, — Инуяша смотрел прямо на неё. — Я не хочу… быть с тобой… и думать о… — он запнулся.       - О ней, да? — проскрежетала Хигураши.       — Да, — кивнул парень. — Я всё время думаю об этом. Не могу перестать. Я должен понять, почему она сделала… то, что сделала.       Злость отхлынула так же стремительно, как и накатила, и теперь Кагоме хотелось только плакать.       — Ты не виноват, — вновь прошептала она.       — Я знаю, — кивнул Инуяша. — Я просто не понимаю! — он вздохнул и попытался улыбнуться. Результат вышел кривой и горький: — Поэтому мне надо подумать.       — А для этого обязательно уезжать? — с отчаянной надеждой спросила Кагоме.       — Ну, — Инуяша смутился и почесал нос, — мне еще кой-какие проблемы надо утрясти.       — Какие? — не поняла девушка.       — Кой-какие, — уклонился от ответа Облачный пес. — Ну… это… значит… это… то… всяко-разно… — он вновь стал похож на самого себя, когда, невнятно бормоча, попятился.       — А как же? — Кагоме показала на гору. — Клад тебя больше не интересует?       Инуяша пожал плечами:       — Да ладно! Я договорился с Мироку и Горо. От них всё одно толку больше будет, а то я и деньги… — он скривился. — Но я вернусь! — сказал твердо, но потом смутился: — К тебе… Можно?       — Ты такой дурак, Инуяша! — в сердцах ответила Кагоме       — Я пойду, ладно? — сказал парень чуть погодя.       Хигураши облегчать ему бегство не собиралась, поэтому промолчала, и только когда Облачный пес пошел прочь, у неё вырвалось:       — Скажи, а ради меня ты бы волосы обрезал?       Инуяша обернулся и очень устало сказал:       — Какая же ты дурочка, Хигураши Кагоме, — и прежде чем девушка нашлась, исчез в утреннем тумане. ***       Прошел остаток весны, наступило и промчалось лето с его суховеями и жарой. Налились соком яблоки в саду миссии, розы пахли по ночам пряно и страстно, а Инуяши всё не было.       Кагоме помнила, как сходила с ума от тоски прошлый раз, поэтому домой не вернулась, а осталась в Санта-Каталине. Но чего девушка не ожидала, так это того, что окажется в самом эпицентре событий. ***       Клад Монтесумы, оставаясь легендой, просто тревожил воображение авантюристов, найденный же — взорвал мир, перевернув и взбудоражив только-только устоявшуюся обыденность людей и Они.       Слухи расходились от «Золотого каравана», названного так позже. Колонны лошадей и мулов, везущих сокровища, словно волны, вздымаясь всё круче с каждым пересказом. К тому времени, когда клад достиг Сердца Луны, Фронтир бурлил.       Кагоме, еще не отошедшая от расставания с Инуяшей, в поисках мира и спокойствия решила сразу поехать в миссию, но застала её гудящей, как пчелиный улей. На девушку, непосредственного участника событий, набросились с расспросами так жадно, что она даже растерялась. Видя смятение Хигураши, сестра Каэде призвала подчиненных к порядку, но с ежедневными визитерами ничего поделать не могла. Сначала Кагоме терпеливо это сносила, но когда количество неадекватных просителей, каждый из которых что-то от неё хотел — от скромного пожертвования, до руки и сердца — стал угрожающе велик, она взмолилась о пощаде. И, словно по волшебству, у ворот миссии возник покрытый шрамами Облачный пес, одним своим видом дающий понять, что посторонним тут не рады, и подаривший обитателям Санты-Каталины тишину и покой, по которым они успели соскучиться. ***       — Юная госпожа! — Горо упорно звал Кагоме именно так.       Хигураши отложила перо. За последнее время она получила и написала больше писем, чем за всю предыдущую жизнь. Родственникам, причем таким, о существовании которых и не догадывалась, друзьям, чье лицо не могла припомнить, вообще незнакомым людям!       — Да? — отозвалась она.       — К вам посетитель! — возвестил Облачный пес.       — Опять?! — не сдержалась девушка.       — Думаю, этого гостя вы будете рады видеть, — в тоне Гора была смешинка.       Сердце Кагоме ухнуло в желудок, и она, перевернув стул, бросилась к двери, открыла её и не поверила своим глазам:       — Дедушка?! ***       Старший Хигураши совершил длинное путешествие не только для того, чтобы повидать внучку. Конечно, забота о её благополучии стояла на первом месте, но…       — Ты не представляешь, дорогая, что творится в научных кругах после известия о найденном кладе! — старый антиквар-ученый возбужденно размахивал руками, кругами бродя по комнате.       — Отчего же, — вздохнула его внучка. Она имела неплохое представление из газетных статей и собственного опыта о том, о чем говорил дедушка.       — Да? — старик остановился. С тех пор, как Кагоме научилась говорить, его каждый раз изумляло, когда она проявляла осведомленность в любом вопросе, выходящем за рамки домашнего хозяйства, хотя он сам научил её очень многому. Но преодолеть скептицизм насчет женского ума он так до конца и не смог. Сейчас он являлся основным опекуном Кагоме. Она бы и сама занялась своей долей, но, увы, с точки зрения закона её, как юридического лица, не существовало.       — Так вот, мне бы хотелось лично побеседовать с лордом Сешемару по вопросам, связанным с кладом. У меня есть к нему предложение, которое будет взаимовыгодно всем! Уверяю тебя! — продолжил он, заметив выражение на лице внучки.       — Я не против, — сомнения Кагоме относились скорей к идее общения с Сешемару. С момента возвращения они не виделись. Она не знала, как трактовал ёкай отъезд Инуяши. Возможно, он посчитал, что она выполнила его просьбу? — Горо! — чуть повысила голос девушка.       Облачный пес возник на пороге мгновенно.       — Моя госпожа что-то желает? — в его голосе было столько готовности услужить, что старший Хигураши даже поперхнулся. Кагоме покачала головой. Она уже успела уяснить, что у старого воина было своеобразное чувство юмора.       — Да. Свяжись, пожалуйста, с Лордом Сешемару и оповести его, что мы хотели бы нанести ему визит! — девушка знала, что просьбу свою Горо передаст Джакену, поэтому была велеречива. ***       Сешемару трижды удивил Кагоме.       Во-первых, тем, что принял их незамедлительно, в тот же день, прислав гвардейцев для сопровождения. Предосторожность не лишняя во взбудораженном краю.       Во вторых, без раздумий согласившись с предложением дедушки, которое состояло в том, чтобы создать из артефактов клада музей. Сам Хигураши-старший не был специалистом по данному периоду, но он брал на себя все организационные вопросы. Кагоме отчетливо различала в дедушкиной практичности мамину руку и ей было обидно, что та не может заниматься всем этим сама. К этому относилось её третье удивление. Лорд Сешемару не игнорировал её, а скорей, подчеркнуто интересовался мнением девушки по любым нюансам. Сначала та была польщена, но потом подумала, что наверняка это и есть «всяческая поддержка», которую обещал ей екай в обмен на Инуяшу. Осознав это, Кагоме скисла, но дедушка был в восторге от Облачных псов вообще и Сешемару в частности, которому даже преподнес подарок — массивную, украшенную полудрагоценными камнями заколку, на которую лорд уставился, словно не веря своим глазам, но дар принял, ничего не объясняя. ***       Дедушка уехал, а события вышли на новый виток. Общественный был в том, что город охватила паника, словно горожане внезапно осознали — грозные Псы теперь не в нескольких часах езды от них, а вот они, выйди на околицу и увидишь межевой знак с летящей меж облаков собакой. В подобном соседстве не было ничего удивительного, учитывая, что Сешемару вернул земли. Но людям втемяшилось, что вот теперь-то им отомстят за всё! Как каждая паника, эта была иррациональна и стремительна, как пожар в прерии. Дома и фермы продавались за бесценок, а те, на которые не находился покупатель, оставлялись владельцами просто так. Один за другим закрывались магазины, салуны, единственная в городе парикмахерская и кофейня. Бегство было повальным. В считанные недели город стал напоминать призрак. Оставшиеся жители, дрожа, сидели по домам и каждую секунду ждали, когда, наточив свои крылатые мечи, по их душу придут Облачные псы.       Но дни шли, а резня всё не начиналась… Напротив, свирепые соседи всё чаще наведывались в гости и недоумённо застывали перед заколоченными витринами. Почуяв запах наживы, наиболее храбрые или предусмотрительные хозяева магазинов возобновили торговлю. Так же быстро, как опустел, город расцвел, подпитываемый денежным дождиком. На месте каждого закрытого заведения появлялось три. Невиданные раньше предметы роскоши продавались и покупались так свободно, словно дело происходило в Париже или Лондоне.       Кагоме узнавала городские новости и сплетни от Шиппо, которому, по общему согласию, выделили часть от клада. Лисенок теперь щеголял в цветных жилетах, до которых оказался большим охотником, то и дело без нужды вынимая из них золотые часы, висящие на толстой цепи.       Газеты и мамины письма донесли до Хигураши отзвуки вспыхнувшей на Восточном побережье моды на Облачных псов. Дамы высшего света щеголяли в платьях «lе chien*» белого цвета и прическах « oreilles**». Когда Кагоме прочитала это, то долго смеялась. На время у неё даже настроение улучшилось. ***       Более камерное событие случилось в тот день, когда в гости приехала Санго. Хайдзия с братом обосновались в городе. Кохаку становилось то хуже, то лучше, но благодаря попечению Миоги, он шел на поправку. ***       Охотница подоспела к завтраку. Она расцеловалась с обрадованной Кагоме, села за стол, посмотрела на ароматную яичницу, позеленела как молодая травка, зажала ладонью рот и опрометью вылетела из комнаты.       — Та-а-ак! — многозначительно протянула сестра Каэде, всё понявшая моментально, в отличие от Хигураши, которой потребовалось время. ***       — Но я действительно думала на Хаккурей, что мы не выживем! — жалобно простонала Санго. — Кто же знал…       — Насчет знал… Господин Хоши в курсе? — Каэде старалась смотреть единственным глазом сурово, но получалось у старой монахини плохо, судя по радости в голосе.       Санго отрицательно замотала головой:       — Он сейчас так занят… Я думала, что ошиблась… что это не то…       — То, голубушка, именно то! — монахиня воздела палец. — Немедленно сюда этого охламона безответственного вызываем! ***       Кагоме не знала в точности, что было в телеграмме, посланной матерью настоятельницей, но Хоши примчался в миссию в рекордные сроки с ужасом в глазах и паникой на лице.       Пыльный, пропахший паровозным дымом и потом, он ворвался в тихую обитель и закричал:       — Что с Санго?!       Хигураши, которая как раз в этот момент поливала клумбу, выронила лейку от неожиданности и пролепетала:       — Она беременна.       В натекшую лужу упал чемодан молодого человека, его шляпа, а потом с размаху сел и он сам. ***       Мироку опустился на одно колено перед Санго и сказал:       — Хайдзия Санго, будь моей женой.       Торжественность момента портили мокрые сзади брюки молодого человека. Та, кого звали замуж, молчала. Хоши поерзал на гравии и продолжил:       — Я собирался сделать тебе предложение чуть позже, когда Кохаку выздоровеет, но раз уж так сложились обстоятельства… Нет, нет, я рад! — он замахал руками. — Правда, рад! Очень, очень рад! — он подался вперед и обнял Санго за ноги, прижимаясь щекой к её животу: — У меня будет ребенок! — сказал он недоверчиво. По его лицу расплылась глуповатая улыбка, и он снизу вверх посмотрел на девушку: — Я обещаю любить тебя… нет! Вас!.. и защищать, и холить, и лелеять… — Санго продолжала упорно молчать, и Мироку нахмурился: — Эм-м-м… и уважать? — девушка чуть заметно кивнула, и молодой человек воодушевился: — И прислушиваться к твоему мнению, и не навязывать своё, и предоставить тебе свободу, какую ты только захочешь и… и…       — Обещаете на других женщин больше не заглядываться, господин Хоши? — перебила его Санго.       Мироку замер, как громом пораженный, заморгал и жалобно протянул:       — Ну-у-у-у…       Санго усмехнулась и постучала ему по макушке кулаком, вроде как нежно, но молодой человек слегка закосил:       — Ох, Мироку, Мироку, ну что с тобой поделать! Я согласна!       Свидетели сватовства, то есть вся миссия и еще несколько человек и Они, разразились радостными криками. Молодой человек вскочил.       — Так! Надо всё организовать! Думаю, на это уйдет пара месяцев…       — Нет! — резко оборвала его сестра Каэде. — Ишь, набедокурили, так теперь до кучи еще хотите, чтобы невеста у алтаря с пузом стояла?! Отец Сано обвенчает вас завтра!       — Завтра?! — на лицах Мироку и Санго появилось одинаково потрясенное выражение. Они переглянулись, а потом Хоши судорожно вдохнул и выдавил дрожащую улыбку:       — Завтра, так завтра. Это всего лишь значит, что надо всё сделать быстро! ***       Любовь творит чудеса. А любовь и деньги творят их вдвойне. Конечно, Хоши не мог в такие сроки сделать многого. Например, привезти свою семью, но его усилия заслуживали восхищения.       Маленькая саманная церковь была наполненная светом сотен свечей и утопала в цветах. Санго в белом платье, которое портниха подгоняла всю ночь, была прекрасна. Мироку был торжественен и бледен, когда сказал:       — Беру! — и эхо его голоса вспугнуло голубей под сводами крыши, которые, вспорхнув, осыпали новобрачную пару перьями и, чуть менее пафосно, сухим пометом.       — Отныне объявляю вас мужем и женой!       Немногочисленные свидетели благоговейно замерли, любуясь только что обвенчанной парочкой.       Кагоме всхлипнула. Эти стены разом обрушили на неё столько воспоминаний.       «— Слышь, это… а можно… можно… я голову тебе на колени положу?»       Она словно наяву ощутила мягкость серебряных волос под пальцами и вдруг так захотела, чтобы Инуяша был рядом, вот тут, стоит только протянуть руку…       Девушка порывисто обернулась, но сзади никого не было, и слезы градом покатились по щекам. Впервые за эти месяцы Кагоме сдалась. Ей было ужасно стыдно, что плачет она не от радости за подругу, а от тоски, но поделать она уже ничего не могла.       Рыдания Хигураши оказались заразны, и спустя несколько минут вся церковь утопала в слезах и соплях, только Мироку героически крепился, да Сешемару, вздернув бровь, взирал на эту мокрую идиллию привычно сдержанно. ***       Чета Хоши, прихватив Кохаку, уехала знакомиться с родственниками, Фронтир, наконец, начал свыкаться с мыслью о переменах, а Кагоме смиряться с текущим положением вещей. Жизнь вроде налаживалась. Начался учебный год, ученики сели за новенькие, оплаченные неизвестным дарителем парты. Хигураши втянулась в рутину ежедневных уроков. Изредка она пролистывала торговые каталоги, которые всё еще приходили ей в избытке, но каждый раз, когда её внимание привлекала новая шляпка или вышитая нижняя сорочка, или еще какая-нибудь изысканная вещица, девушка спрашивала себя: «А зачем оно мне?», вздыхала и отбрасывала источники расстройства в угол.       Дни проходили за днями. Шиппо, хихикая, рассказал девушке новую историю, разошедшуюся по землям Они и уже превратившуюся почти в сказку «Как Рыжая Облачная Псица Руки Волка у Его Отца Просила». Кагоме мысленно пожелала Коге удачи, а сама захандрила. Терпкий и меланхоличный запах бархатцев в саду очень подходил её настроению, но однажды… ***       Камешек звонко щелкнул в стекло.       — Шиппо, ну сколько раз просить не делать так! — ворча, Кагоме распахнула створки, высовываясь по пояс в ночь, но лисенка там не было. Вместо этого, переминаясь с ноги на ногу, под окном Хигураши стоял Инуяша.