Динго и Пёс

Не хочу. Не понимаю. Не желаю возвращаться к прошлому.

Снайпер не спал всю ночь. Просто лежал, подперев голову рукой и смотря в потолок; потом закрыл глаза, пытаясь все же заснуть или хотя бы забыться. Не получилось. Утром он чувствовал себя так, словно накануне слишком много выпил: голова была невероятно тяжелой, ноги не держали, в горле пересохло и очень хотелось просто лечь на пол фургона и лежать, пока что-нибудь не произойдет. Боже, что за чертовщина? Отключение Респауна так на него влияет? Нет. Тогда почему стрелок устал как собака, хотя за целый вчерашний день не сделал ничего полезного? Банальная скука? Вряд ли. Депрессия и меланхолия, как сказал бы Медик? Откуда они? Снайпер не стал завтракать, предпочтя компании наемников банку пива и винтовку, которую следовало почистить. Было уже около полудня, а он так и не вышел из фургона, решив забыть совет Инженера «Работай в команде». Нет, дело не в том, что к черту ее, команду. В любое другое время — пожалуйста. Всегда пожалуйста. Снайперу не хотелось признавать, но благодаря Шпиону он наконец-то разглядел в этих людях… людей. Команду. Друзей? Может быть. Он сам пытался уберечь француза от необдуманных поступков, а BLU стремились подружиться со своим новым членом. И нечаянно захватили с собой и Динго. Раньше — на неделю, на две — он бы просто фыркнул, нахмурился: зачем одиночке эта команда? А вчера как будто бы все изменилось. Стоило отключить Респаун хотя бы для того, чтобы Снайпер увидел, как Медик пытается помочь Хеви, сам почти вырубаясь из-за кучи ран и кровотечения, как Пиро в одиночку тащит инженерский диспенсер, чтобы помочь им обоим, как Демо, оторвавшись от бутылки, вопит «Инжи! Снайпер! Шпион!», созывая всю команду и проверяя заодно, все ли с ними в порядке. Как он сам, Снайпер, предварительно выбив дух из Красного лягушатника, который будто и не слышал сигнал тревоги, спускается, присоединяясь к остальным. И ему становится легче, намного легче, и дело тут не только в сломанной руке, которая быстро восстанавливается из-за диспенсера. Снайпер спрыгнул с кровати, хлопнул дверью фургона и на улице закурил, выпуская дым в небо. Судя по облакам, скоро начнутся дожди, но это сейчас мало кого волнует. Он докурил, бросил сигарету и широким шагом направился в сторону базы. Зашел, добрался до гостиной, прислонился к дверному косяку, скрестив руки, и, стараясь, чтобы это звучало как можно миролюбивее, начал было: — Хэй… Стоило открыть рот, как все, кто сидел в гостиной, затихли. Затихли, рассредоточились и принялись смотреть на стрелка. Он внезапно занервничал: шутка ли! — шесть с половиной пар глаз; но виду не подал, лишь удивленно приподняв бровь. — Что не так? Никто не ответил. Снайпер приоткрыл рот, закрыл его. Ослабил воротник рубашки, внезапно начавший давить. И заметил кое-что. — Черт побери! Окончательно зашел в гостиную и забрал с небольшого столика свой кукри. Провел пальцем по лезвию, вздыхая с облегчением и — сам не зная, почему, — улыбаясь кончиками губ. Нашелся. И не пришлось стоять на коленях, вымаливая у Манн.Ко новый. — Где вы его нашли? — Давно ты его потерял? — вопросом на вопрос ответил Инженер. Тихо, все еще глядя на Снайпера. Тот нахмурился, почуяв опасность, но все же стушевался, чуть отступая назад. — Дня… два назад. Я не… — Сукин сын, — внезапно произнес Солдат, поднимаясь. Снайпер не успел ничего понять, как тяжелый удар обрушился ему на голову, заставляя мир вокруг потемнеть и заплясать не хуже пьяного кенгуру, а тело — потерять равновесие и отлететь к стене. — Знаешь, где нашли твой ножичек, кемпер? — Солдат схватил стрелка за грудки и поднял, хорошенько шваркнув о стену. — ЗНАЕШЬ, ГДЕ ЕГО НАШЛИ? Теперь уже всполошилась вся команда — каждый по-своему: кто-то поддерживал психа, кто-то пытался остановить, кто-то просто метался из стороны в сторону. Снайпер мог бы ответить, словом или делом, но его, тряхнув, приложили о стену еще раз, схватили одной рукой за горло, занося вторую для удара, поэтому единственное, что оставалось — хрипеть и дергаться, пытаясь хоть как-то ослабить хватку. — ТЫ, ГРЕБАНЫЙ КЕНГУРЯТНИК! — удар; авиаторы слетели и, судя по хрусту, разбились вдребезги. — ХОЧЕШЬ ПРИКОНЧИТЬ КОГО-НИБУДЬ — ПОДОЙДИ И ДАЙ ЕМУ В МОРДУ, А НЕ ПОРТИ МЕХАНИЗМЫ, КАК ТУПОЙ ЛЯГУШКОЕД!.. — Tais-toi et laisse-le seul. Даже несмотря на крик Солдата и вопли остальной команды, эта фраза резанула слух не хуже того же самого кукри. Шпион, которого до этого в гостиной не было, выступил вперед, глядя на Солдата с презрением и злостью. — Оставь его в покое, — не произнес — приказал он, и американец послушался, отпуская свою жертву; Снайпер сполз на пол, а потом и вовсе лег, хрипло дыша и прижимая руку к горлу. — Gott Sei Dank, — выдохнул Медик. — Herr Spion, ну хоть вы объясните ему… — Что тут происходит? — спросил Шпион. Солдат оскалился, бросив взгляд на австралийца и фыркнул, не желая ничего объяснять. — Тебя не было тут, Шпион, — вместо него заговорил Инженер, — когда Снайпер, разозленный нашим поведением, выдал, что если Респаун вдруг перестанет работать, а мы исчезнем, то это будет лучшим решением. Так вот — Респаун не работает, я спускаюсь, чтобы осмотреть его и обнаруживаю, что большая часть проводов в ужасном состоянии. Перерезаны, а нож нашего Динго, — он кивнул на кукри, валяющийся на полу, — валяется рядом. Я пытался объяснить команде, что это явно сделано не нашим Снайпером, потому что… — он сделал паузу. — Ты знаешь, кого я хочу винить в этом. Но… — Чувак, — оборвал его Скаут, — ты прост не слышал, как это было сказано. Динго говорит «Хочу, чтоб Респаун сдох!» — и Респ дохнет! Охренеть, не правда ли? А потом его нож-топор находят в куче проводов, а он сам лыбится, когда берет его в руки! Чо еще нужно для подозрений? Снайпер уже достаточно пришел в себя, чтобы понять, в чем его обвиняют. Он попытался было встать, опираясь на стену, но получилось только приподняться и принять вертикальное положение. Уже хоть что-то. — Пар… шивец, — прохрипел, понимая, что на большее его не хватит. — Да если бы я хотел… вас убить… прирезал бы в любой момент… — Неужели, кемпер? — рыкнул Солдат, но уже нормальным голосом, что радовало. — Ты не умеешь драться в честном бою; все, что ты можешь — пялиться в твою трубу с пульками. Вместо того, чтобы в лицо высказать все, что о нас думаешь, пробираешься ночью на Респаун, а утром как ни в чем не бывало… Шпион прервал его, но довольно странным способом: чуть откинул голову назад и захохотал. Это было не то отвратительное хихиканье, с которым он провожал жертв на Респаун. Это был именно хохот — искренний, чуть злорадный и явно подразумевающий, что все сказанное раньше — полнейшая ерунда. Отсмеявшись, француз вытер несуществующие слезы и усмехнулся: — То есть ты утверждаешь, mon ami, что в ночь перед боем с неработающим Респауном Динго только и делал, что рубил провода в la machine pour renaissance? — …да, — Солдат явно поубавил свой пыл. — В таком случае спешу тебя огорчить, sot, — Шпион сделал грустное выражение лица, — твои доводы неверны. В ту ночь я был в снайперском фургоне… и знаешь ли… нам обоим было абсолютно не до Респауна… Est-ce que tu comprends? — Вы оба… — каска Солдата начала медленно ползти на лоб. — Мы трахались, — довольно грубо пояснил Шпион. — Тебе нужны доказательства? — и не дожидаясь ответа, он расстегнул пиджак и рубашку, обнажая искусанные ключицы. Это был удар в голову. Это было то, что заставило всю команду вылупить глаза от удивления. Снайпер попытался было что-то сказать, но поймал взгляд Шпиона — предупреждающий — и понял, что лучше не стоит. А потом BLU как-то вразнобой заголосили, и Солдат, как обычно, всех переплюнул: — ВЫ ГРЕБАНЫЕ ПЕДИКИ! Шпион, не меняя презрительного выражения лица, сделал вид, что смахивает с маски чужую слюну. — ВЫ ПОЗОРИТЕ ЧЕСТЬ АМЕРИКИ, МОРАЛЬНЫЕ УРОДЫ! — Неужели? Excusez-moi, Amérique. — БУДЬ Я НА ВАШЕМ МЕСТЕ, Я БЫ… — Я бы — что? — и это прозвучало намного громче, чем выкрик американца. — В отличие от тебя, mon ami, я говорю об этом вслух, — глаза Шпиона блеснули, — а не сижу в своем углу и не страдаю от неразделенной любви к Синему Медику. Неразделенной? Ха! Ты не в курсе, что ваша l'amour, ваше пускание слюней друг на друга взаимно? Теперь это был не просто удар, это был абсолютный нокаут; если предыдущее сообщение пересмешника заставило всех загалдеть, то это установило в гостиной такой вакуум, что было слышно, как где-то на чердаке курлычут голуби. Медик, пряча в ладонях покрасневшее лицо, выскочил за дверь, а Солдат в кои-то веки не мог ничего сказать и только открывал и закрывал рот. — …, — произнес Демо, а потом вдруг сорвался, разряжая обстановку, — …, щёрт бы вас побрал, дык если вы все-тки спите вместе, начерта было так на нас орать как двчонки, кагда мы об этом гврили! Што, поорать не на кого было, што ли?! А ты, Солли, тож баба еще та: што те стоило прост сказать нашму доку об всем?! Щас бы не облажался как… — …как глупая девочка, — подсказал было Хеви, но сделал это тихо. Солдат наконец пришел в себя: выдохнул, сглотнул, поправил китель, чтобы хоть как-то расслабить руки, и в упор посмотрел на ухмыляющегося Шпиона. — Слышал о бывшем Красном Шпионе, который тоже любил плеваться ядом? — спросил до странности тихо, но достаточно четко, чтобы все слышали. — Знаешь, что с ним случилось? Так вот. Ты такой же ядовитый. Но в отличие от него точно знаешь места, в которые нужно ударить, чтобы враг не смог больше драться. Я легко мог бы тебя по стене размазать, но, — он еще раз сглотнул, — не сейчас. Он хотел сказать еще что-то, но вместо этого развернулся на каблуках и вышел за дверь. BLU проводили его заинтересованным взглядом и, видимо каждый для себя осознав, что здесь делать больше нечего, начали расходиться из гостиной. Последним ушел Инженер; немного задержавшись в дверях, он повернулся и бросил на Шпиона многозначительный взгляд. Тот вместо ответа покачал головой, и техасец, пожав плечами, ушел окончательно. Когда гостиная опустела, Шпион прислонился к стене рядом со Снайпером и закурил. Стрелок сидел на полу, рассматривая разбитые очки. — Не забудь собрать осколки, Динго. — Зачем ты это сделал? — внезапно спросил Снайпер. — Зачем солгал? Ты ушел еще вечером и никак не мог знать, что я делал ночью. И откуда ты узнал о Медике и Солдате? Француз пожал плечами. — Выстрел наугад. А что касается лжи — хочешь, чтобы я рассказал l'imbécile fou об этом? Снайпер качнул головой, осторожно ощупывая горло. Затем убрал остатки очков в карман и поднялся. — Что, играешь в благородного рыцаря, пёс? Или решил вернуть долг? — Donnant donnant, — фыркнул Шпион, выпуская дым прямо в глаза Снайпера. — А теперь… — Нет, — резко сказал стрелок, — никаких «теперь», Шпион. — Pardon? — он действительно был удивлен. Снайпер нахмурился. — Я помог тебе. Ты сделал то же самое сейчас. Никто из нас никому ничего не должен, чего ты и добивался. Больше мы ничем не связаны и действительно ничего друг другу не должны. Так что перестань слепить меня и проваливай в свою комнату. — Merde, — француз затушил сигарету прямо о стену, оставив выжженное пятнышко, — ты ведешь себя как идиот. То, что я расскажу, может спасти нам жизнь. — «Нам»? Кому же это? — Тебе, — сказал пересмешник, ткнув в Снайпера пальцем, — мне, — показал на себя, — и команде BLU, — махнул рукой в сторону. — Я знаю, кто испортил Респауны, но у меня нет достаточных доказательств, и мне нужна помощь… — Проси ее у кого-нибудь другого. Снайпер наклонился, поднимая кукри и вешая его на пояс. Потянулся так, что в спине что-то хрустнуло. Вышел из гостиной. — Mon Dieu, выслушай же меня! Остановился, обернувшись. Шпион быстрым шагом подошел к нему. — Тебя подставили, — заговорил почти шепотом, — Красный Шпион был уверен, что если обвинить тебя в испорченном Респауне, BLU свернут тебе шею и не задумаются о том, что они сделали. Собственно, так чуть и не произошло, pas vrai? Думаешь, этим все и закончится? Tu as tort. Я был сегодня ночью на вражеской базе. Я был там и попался Медику, но мы смогли найти общий язык: его информация в обмен на мою. Завтра я отправлюсь к RED еще раз и… — Шпион остановил себя. — Мне нужно, чтобы ты объяснил команде, кто их враг. Мне они не поверят: у меня с этим fils de pute свои счеты. Для начала поговори с Инженером, он, вроде, понимает, в чем тут дело. Потом… je ne sais pas, — он потер переносицу, — надо будет подумать, что делать дальше. Но начать с этого. Хотя бы начать с этого. Est-ce que tu comprends? Понимаешь? Снайпер молча стоял, глядя в глаза Шпиона. — Один вопрос… с чего ты взял, что я это сделаю? Шпион закрыл глаза, вдохнул-выдохнул и вновь открыл их. — Потому что ты это сделаешь, mon ami. Они стояли, просто смотря друг на друга. Глаза в глаза. Австралиец и француз, деревенщина и джентльмен, стрелок и пересмешник. Спустя какое-то время Снайпер увидел, как дрогнули зрачки Шпиона, как тот на мгновение отвел взгляд — и тут же сдался сам, прикрывая глаза, вздыхая и запуская руку в волосы. — Мне нужно знать абсолютно все, что ты умудрился вынюхать.