Песчаная лилия

Гаара проснулся посреди ночи, почувствовав, что замерзает, и поднялся, чтобы достать ещё одно одеяло. Для Саюри. Ночь в пустыне была очень холодная — чем ближе к зиме, тем чаще температура воздуха с заходом солнца опускалась ниже нуля, а благодаря сильным порывам леденящего ветра это ощущалось ещё острее. На улицах деревни не было ни единого человека, за исключением шиноби-патрульных; ни в одном окне не горел свет. Казекаге подошёл к большому шкафу, стоявшему в его комнате, и достал с верхней полки тёплое шерстяное одеяло для девушки. Он знал, что в силу географических особенностей в её деревне климат был совершенно другой, так что ночные морозы не были для неё привычным делом. Твёрдо решив всеми силами не позволить ей замёрзнуть, правитель Суны закрыл шкаф, не позаботившись об одеяле для себя, и направился в её комнату. Беззвучно пройдя по коридору те несколько метров, что разделяли их, Гаара подошёл к её двери и, несколько секунд неуверенно потоптавшись перед ней, беззвучно вошёл. Он ожидал увидеть Саюри крепко спящей в кровати, однако куноичи удивила его: она стояла у окна спиной к нему, сложив руки на груди и ссутулив плечи так, что сквозь тонкую ткань её нательной майки проступали едва заметные бугорки позвонков. — Саюри? — удивлённо обратился он к ней шепотом. Девушка вздрогнула от неожиданности и обернулась, испуганно уставившись на него. — Казекаге-сама, я... — тихо заговорила она, — я... — Почему ты не спишь? Что-то случилось? Саюри склонила голову на бок и печально прикрыла глаза. Её серебряные волосы, распущенные и перекинутые через одно плечо, казались совсем бесцветными в тусклом свете луны, а кожа — почти прозрачной. Девушка взволнованно принялась теребить тонкими пальцами край майки без рукавов, открывавшей её шрамы на плече. Три толстых рваных полоски, так и не пропавших за столько лет — они, как ни странно, не казались Гааре уродливыми или некрасивыми, нет. Вместо отвращения он чувствовал лишь огромную вину перед ней за то, что оставил их. — Простите меня, Казекаге-сама, — наконец произнесла Саюри. — Я просто... я никак не могла уснуть — все думала о том, что слышала днём на заседании Совета, и вообще... — Она запнулась. — Эта война, и люди... — Девушка тихо всхлипнула. — Невинные люди, которые погибнут из-за всего этого... Саюри всей душой ненавидела это ужасное состояние, когда она изо всех сил пыталась не заплакать, но все же чувствовала, как глаза начинали слезиться. Она смотрела вверх, пытаясь препятствовать слезам, чтобы они не скатились вниз по щекам, но они все равно скатывались, и тогда она уже не могла остановиться — она теряла над собой контроль, и все эмоции, которые она так усердно сдерживала, вырывались наружу. Именно это произошло в тот момент с ней. Не сумев совладать с собой, девушка разрыдалась в голос, закрыв лицо руками и повернувшись к правителю Суны спиной. Гаара на несколько секунд растерялся. Столь резкая смена настроения девушки была для него неожиданностью. Он откинул принесенное одеяло на неразобранную кровать и приблизился к ней, толком не представляя, что необходимо сделать дальше. Он боялся сделать что-то не так, боялся испортить все, однако не предпринимать вообще ничего, видя, как она плачет, Гаара тоже не мог. — Саюри, — тихо позвал он её, — Саюри... Но девушка ничего не ответила. Она плакала, уткнувшись в собственные ладони, и её плечи вздрагивали с каждым всхлипом. Положив на них свои тёплые руки, Гаара развернул её к себе лицом и, немного помедлив, крепко обнял, вплотную прижимая к себе хрупкое тело. Её била крупная дрожь, плачь переходил в истерику — последствия нервного перенапряжения, — и между всхлипами она тихо-тихо все твердила о ни в чем не повинном мирном населении и шиноби, которые отдадут свои жизни для того, чтобы спасти других. — Саюри, послушай меня, — снова заговорил Гаара, — пожалуйста... Девушка обвила его шею дрожащими руками, прижимаясь так сильно, словно боялась утонуть в своих же собственных слезах и переживаниях, а он был спасательным кругом — её пальцы буквально вцепились в ткань его футболки, будто от этого зависела её жизнь. Гаара робко гладил её по спине, крепко держа за талию и тихо-тихо повторяя, что все будет хорошо, однако она все продолжала плакать взахлёб. По прошествии какого-то времени — он не мог сказать точно, сколько минут или часов прошло — всхлипы стали более редкими и практически беззвучными, плечи перестали содрогаться, а сцепленные пальцы постепенно разжимались сами собой. С каждой секундой все тише и тише, Саюри перестала рыдать, практически повиснув в руках Гаары, и, полностью обессиленная, провалилась в сон. Парень осторожно подхватил её на руки, про себя отметив, что она была даже легче, чем казалась, и донёс до кровати. Он аккуратно вытер её влажные от слез щеки тыльной стороной ладони и на секунду задержался на бледных приоткрытых губах, невесомо коснувшись уголка пальцами. Девушка глубоко вздохнула, но не проснулась. Гаара укрыл её одеялом — получше, чтоб не замёрзла, — и, несколько минут понаблюдав за ней спящей, хотел было вернуться к себе, но только он сделал шаг, Саюри сжалась и снова тихо захныкала во сне, так что он просто не смог уйти. Парень опустился рядом с ней на кровать, принявшись гладить её по оголенному плечу так осторожно, словно её кожа была из тончайшего фарфора и могла в любой момент разбиться. Саюри дышала абсолютно беззвучно. Если бы не мерно вздымавшаяся с каждым вдохом грудная клетка, нельзя было бы так сразу сказать наверняка, дышит ли она вообще. Ее бледные губы были немного приоткрыты, ресницы чуть заметно трепетали. Длинные прямые волосы серебряными прядями были разбросаны по подушке, несколько упали на лицо. Тонкими пальцами девушка вцепилась в подушку, будто бы боялась провалиться в бездну своего ночного кошмара окончательно. — Саюри... — тихо-тихо прошептал Гаара, придвигаясь ближе к ней, и осторожно убрал пряди волос с её лица. Он накрыл её холодные ладони своей, и куноичи, отпустив подушку, обхватила его руку, глубоко вздохнув. Никогда в жизни Гаара ещё не находился к ней так близко.

***

Было около полудня, когда на горизонте показались несколько силуэтов, приближавшихся ко входу в деревню Песка. Солнце стояло в зените; прямые горячие лучи нагревали и без того раскалённый золотисто-желтый песок, а от их шагов в воздух поднимались серые клубы пыли, издалека казавшиеся туманом. Они подошли к воротам небольшой группой — Темари, Наруто, Сакура, Шикамару и ещё двое шиноби — очевидно, для охраны — имён которых Гаара не знал. По их виду было заметно, что они очень устали с долгой дороги, однако Узумаки сохранял присущий ему оптимизм и болтал без умолку, а, увидев Казекаге, подбежал к нему и даже накинулся на парня от радости, едва не сбив того с ног. Немного оторопев поначалу, Гаара стоял столбом несколько секунд, не зная, как отреагировать на подобное, но все же не стал отрицать, то, что был рад видеть друга. Он улыбнулся. — Как же давно я тебя не видел, 'теббайо! — воскликнул блондин, обхватывая обеими руками его шею. — Заработался ты, похоже, совсем: выглядишь хуже бабули Цунаде — она-то хоть молодится! — Ну ты и балда, Наруто! Никакой вежливости! — тут же упрекнула его Сакура, нахмурившись и уперев руки в боки. — Не, ну а что я-то? — удивился Узумаки. — Я Гаару сто лет не видел. Соскучился, между прочим, даттебайо! Ну и что, что он Казекаге? Что мне теперь, друга не обнимать, что ли? Сакура покраснела — то ли от стыда за него, то ли от возмущения, что он не послушал, — но ничего больше не сказала. К Гааре подошла Темари и, когда Наруто наконец отпустил его, обняла брата, после чего, нахмурившись, критически взглянула на него. — Ты как-то изменился, Гаара, — произнесла девушка, поджав губы. — Какой-то не такой стал. — Много дел накопилось, — оправдался тот безразлично. — Много вопросов и работы. — Нет, я не об этом, — покачала головой Темари. — Выглядишь ты... добрее, что ли? Странно. Уж не Саюри ли на тебя так влияет? — она огляделась по сторонам, не заметив её среди шиноби, встречавших их. — Где она, кстати? Гаара чуть заметно изменился в лице, едва скрыв своё смущение. Звуки имени этой девушки уже некоторое время вызывали у него подобную реакцию, но события прошлой ночи и, как продолжение, этого утра, ещё сильнее усугубили это. Теперь к уже ставшему привычным странному ощущению в районе мышцы, разгонявшей по телу кровь, он чувствовал ещё и лёгкую дрожь в руках, и необъяснимое волнение — даже большее, чем перед некоторыми битвами. Саюри зашла в его комнату тихо, совсем беззвучно, словно боялась, что её могут наказать за слишком громкие шаги. Она задержалась на несколько секунд в дверях, что были открыты, тем самым избавляя её от необходимости стучаться. Гаара обратил на неё внимание сразу, оторвав глаза от бумаги с очередным отчетом, который изучал без всякого интереса. На ней было то же темно-синее кимоно (на этот раз пояс был завязан), серебристые волосы остались распущенными; её щеки заливал бледно-розовый румянец. — Саюри, — заговорил он, переключив на неё внимание. — Казекаге-сама, я хотела извиниться! — выпалила девушка, подходя ближе к нему. — Сама не знаю, что на меня нашло ночью — должно быть, переволновалась, и все эти события, но я совсем не хотела доставлять Вам неудобства, и... — Саюри, все хорошо, — спокойно ответил Гаара, вставая из-за стола. — Тебе не за что извиняться, ты ни в чем не виновата. Опустив глаза, куноичи разглядывала пол, заламывая пальцы. На её руке не было бинтов, из-за чего на запястье был виден символ её клана, который она обычно так старательно прятала. Широкий шелковый рукав задрался до локтя, оголяя бледную тонкую кожу девушки, под которой были различимы бледно-голубые вены. — Мне ужасно стыдно, что я веду себя так, — уже более спокойно, но все ещё не поднимая глаз, произнесла она. — Ниндзя не должны показывать своих чувств и эмоций, тем более так, как я, но все же... я не знаю, Казекаге-сама, мне так жаль, что я часто не могу это контролировать... Гаара подошел вплотную и теперь стоял в считанных сантиметрах от неё. Он слышал её еле уловимое дыхание, видел, как трепетали ресницы на её глазах, но не мог точно понять, что именно чувствовал. Это не поддавалось логическим объяснениям, не подходило ни под одно описание (даже то, что было приведено в книге "Ича ича", которую он прочитал с настоятельного совета Канкуро), не имело никаких аналогов. Просто время вдруг начинало идти по-другому, а воздух становился в разы плотнее и пространство искажалось, так что он не видел ничего вокруг, кроме неё, хотя сам прекрасно понимал, что на самом деле ничего не менялось. — Мой брат часто упрекал меня в этом, — сказала Саюри. — Вечно говорил мне, что такие как я не становятся настоящими шиноби, не могут быть сильными, потому что чувства — слабость. И он прав, Казекаге-сама, я очень слабая. Ужасно слабая, и мне так стыдно за это! Но я не могу ничего сделать — стоит мне лишь подумать о том, что ждёт невинных людей... — Саюри, — перебив её, вдруг произнёс Гаара, обхватив её лицо ладонями, и поднял за подбородок так, чтобы видеть её глаза. — Твои чувства не слабость и никогда не были ею. Ты добра, Саюри, — добрее большинства людей, которых я знаю. Ты думаешь о других намного больше, чем о себе, но нужен кто-то, кто позаботится о тебе! Прозрачно-серыми глазами девушка взволнованно вглядывалась в лицо правителя Сунагакуре, досконально изучая его. Холодными руками она накрыла его тёплые ладони, державшие её лицо, и на секунду ей показалось, что она растворяется в плотном искрящемся воздухе и тяжелой тишине, нарушаемой лишь тиканьем часов. — Гаара, я хотел уточнить у тебя... Канкуро, бесцеремонно зашёл в его комнату без стука, не глядя по сторонам, однако, увидев их, тут же остановился и прикусил язык. Саюри в ту же секунду разжала пальцы и, как ошпаренная, отскочила в другой конец комнаты, заливаясь густой краской. — О! — Кукольник вскинул брови. — Я смотрю, вы тут... план эвакуации обсуждаете, — ухмыльнулся он. — Ладно, тогда я чуть позже зайду. И с этими словами он удалился из комнаты как можно быстрее, пользуясь всеобщим замешательством, чтобы не успеть огрести от Гаары. — Она... — заговорил Казекаге. — Решила немного прогуляться перед заседанием. Пойдёмте, раньше начнём — раньше закончим. Так называемое "открытое" заседание Совета проводилось впервые — до сих пор из посторонних людей на нем присутствовала лишь Саюри в качестве представителя интересов своей деревни. На этот раз на нем, помимо постоянных членов, были ещё Шикамару, Сакура и Наруто, что придавало уверенности Гааре и ещё больше подрывало авторитет советников, большинство из которых были против посвящения чужих шиноби во внутренние дела деревни. Охрана вокруг Резиденции была усилена вдвое — второй в Конохе медик после Цунаде, основной стратег и герой войны из деревни Листа были очень важными гостями и, что немаловажно, достаточно приметными, так что скрыть их прибытие не удалось. Разумеется, многие местные шиноби знали и уважали их, однако от этого риск нападения лишь усиливался. По периметру деревню патрулировало уже три группы АНБУ, все двери в здании были под охраной, а перед входом в сам кабинет выстроилось семь человек, лично выбранных Баки для защиты Казекаге, Совета и гостей из Конохи в случае внезапного появления врага. Вокруг большого круглого стола, стоявшего в центре огромной комнаты переговоров, добавилось четыре стула, однако один из них пустовал. Она так и не вернулась. Несмотря на то, что прошла добрая четверть часа с начала заседания, Саюри и поблизости не было видно, что было на неё абсолютно непохоже. И это навевало подозрения. — Расслабься ты хоть немного, — тихо сказал Наруто, сидевший слева от него, невольно покосившись на свободный стул слева от Казекаге. — Придёт он, этот советник, никуда не денется! — Она, — шепотом поправил его Гаара. На лице блондина появилось неподдельное удивление. — Она? — тихо переспросил он. Казекаге коротко кивнул, по-прежнему слушая очередной бестолковый доклад советников. Губы Наруто растянулись в довольной ухмылке, и он поиграл бровями. — А-а, вот оно что, — все ещё довольно улыбаясь, протянул лисенок. — Постой, это же та девушка, про которую Сакура-чан рассказывала по дороге сюда? Суюки, да? — Саюри. — Гаара вздохнул, взволнованно постукивая по столу пальцами. — Как думаешь, с ней могло что-нибудь случиться? Наруто усмехнулся. — Если только свернула не туда по дороге. У вас тут все такое одинаковое, 'теббайо! Я и сам уже несколько раз чуть не потерялся. Гаару его слова не сильно успокоили. Он сидел как на иголках, перебирая в голове всевозможные варианты случившегося (разумеется, он сразу предполагал худшее), и параллельно думал, кого из шиноби лучше послать на её поиски, однако медлил, так как не мог выбрать нужной кандидатуры: сам подняться и уйти он никак не мог, Баки, по его мнению, был самым адекватным членом совета, так что тоже не должен был его покидать, Канкуро он просить не хотел, Темари была слишком уставшей с дороги, а Наруто никогда Саюри не видел даже, поэтому едва ли смог бы её опознать. Ситуация становилась сложнее с каждой минутой. Монолог докладывавшего советника Гаара уже не слушал, практически полностью погрузившись в свои мысли. Он боялся. Страх, который он испытывал за эту девушку, был настолько силён, что у него снова затряслись руки, а грудную клетку сдавили незримые тиски, затрудняя дыхание. Это было ещё одно новое для него чувство, добавившееся к палитре тех, что он узнал, познакомившись с Саюри — девушкой, которая в эмоциональном плане была полной его противоположностью. Время шло. Гаара не знал, что делать, поэтому решил все же попросить Баки покинуть заседание и отыскать Саюри, однако не успел он и повернуть головы в его сторону, на его плечо опустилась чья-то тёплая ладонь. Никто не обратил внимание на то, как она вошла и пересекла комнату. Двигаясь совершенно беззвучно, девушка, надевшая белый плащ поверх своего кимоно, подошла к столу и приветственно улыбнулась наконец заметившим её советникам и шиноби Конохи. Выглядела она совершенно непринужденно. — Извините за опоздание, Гаара-сама, — произнесла она чуть громче, чем было необходимо. — Я просто немного заблудилась. Её ладонь чуть сжала его плечо, после чего, отпустив его, девушка подвинула свой стул, чтобы сесть на него, но сделать это она не успела. Откинутая в сторону большим количеством песка, возникшим, казалось, просто из ниоткуда, она впечаталась спиной в стену, от чего закрытое помещение заполнилось звуками эха глухого удара. Советники повскакивали из-за стола. — Гаара, ты чего?! — удивился Наруто, наблюдая, как всего за доли секунды Казекаге откинул и заковал в "песчаный гроб" девушку, которую, казалось, так ждал увидеть. — Саюри! — с ужасом воскликнула Темари, после чего обернулась на брата. — Да что с тобой не так, Гаара?! Отпусти её! — Казекаге-сама, в чем дело? — с опаской поинтересовался Баки, подходя ближе. Гаара молчал. Он не спеша подошел к замурованной в песок по самый подбородок девушке, прижатой к стене, пропуская мимо ушей как выкрики Темари и просьбы выпустить её, так и навязчивый голос вдруг проснувшегося Шукаку. На его шее запульсировала венка, руки невольно сжались в кулаки. Парень остановился напротив неё, чуть меньше, чем в полуметре, видя собственное отражение в больших серебристых глазах, но так и не произнёс ни слова. Он разглядывал каждый сантиметр её лица, её волосы, её кожу — все, причём так пристально, словно видел в первый и последний раз в жизни и надеялся надолго запомнить. В помещении повисла тишина. — Внешность скопировали идеально, — наконец произнес Гаара. — Даже придраться не к чему. Девушка ухмыльнулась, вскинув брови, и заговорила в момент изменившимся, гораздо более низким голосом: — Похвала от Казекаге вдвойне лестна, однако, раз уж я её слышу, что-то меня выдало. Что? Гаара дышал медленно и глубоко, с трудом сохраняя спокойствие. Он ненавидел этот день, ненавидел это собрание, ненавидел этого самозванца, ненавидел даже себя, осознавая собственную вину в происходящем, однако не подал виду. Его лицо все ещё было каменным. — Обращение, — отчетливо, практически по слогам ответил он. — Саюри... — Он помедлил, растягивая звуки её имени, — никогда не обращалась ко мне по имени. Шиноби напротив него хрипло рассмеялся. Послышался громкий хлопок, после чего его силуэт скрылся в небольшом облаке дыма. Через несколько секунд он рассеялся, представляя их взору мужчину средних лет в чёрной униформе без каких-либо знаков отличия, принадлежавших клану или деревне. — Что ж, — заговорил он уже своим обычным, мужским голосом, — в следующий раз буду обязательно иметь это в виду. — Следующего раза не будет, — твёрдо произнес правитель деревни — и песок с силой сдавил нижние конечности шиноби-самозванца, дробя кости одну за другой.