last breath of fire

Чанёлю не хватает уюта в его холодной однокомнатной квартире, заставленной различным хламом и раскиданными по полу вещами, всё не находящими себе место. Единственной ценностью в так называемом доме, парень считает синтезатор, покрытый тонкой слойкой пыли из-за довольно редкого использования. Чанёль - творец, покинутый вдохновением, поэтому не притрагивается к любимому инструменту уже несколько месяцев. Жизнь протекает, не стоит на месте, за окном цветёт весна, заполненная гулом машин и торопливыми людьми, снующими по своим делам туда и обратно. Только Чанёль заключён в четырех стенах, неспособный бороться с угнетающей и давящей силой нарастающего с каждым днём уныния. Ему не дано. Он утратил всё в какой-то миг, выжженный в истории не стираемым клеймом, а сейчас даже не может вспомнить, что было для него таким важным. Чанёль позволяет себе выходить на улицу только в самые ненастные дни, когда небо затянуто серыми тучами, а ливень стоит плотной стеной. Так процент нежелаемых встреч с людьми скатывается к жалкому нулю. Парень грешен в своей безвольности и подавленности, и ему чертовски плевать, какое наказание обрушится с ним в преисподнюю. Потому что веры нет уже ни во что. Он бредёт без зонта под лупящими каплями дождя, прижимая к груди смятый и уже полностью промокший бумажный пакет, наполовину заполненный несъедобной и убивающей дрянью, когда взгляд цепляется за два горящих полыхающим огнём глаза, слишком выделяющихся на фоне серого безразличия разыгравшейся погоды. Чанёль пытается пройти мимо, но что-то отчаянно старается удержать сутулившегося молодого человека на месте, приковывая намертво к потемневшему асфальту, будто сообщая о верности лишь одного пути. И он поддаётся этому странному рвению, в несколько шагов оказываясь возле намокшего скукоженного комка чёрной шерсти, что безотрывно следит за ним своими приковывающими внимание глазами. — Ты откуда такой, чёрт возьми? - парень хватает кошака за шкирку, не заботясь об ощущениях животного, а тому будто плевать - он не вырывается и не дёргается в попытках высвободиться из загребущих лап человека. Только смотрит пронизывающим и всевидящим взглядом, сужая зрачки до мелких щёлочек. Чанёль трактует данный жест не иначе, как гипноз, запихивая мокрое животное за ворот куртки и торопливо устремляясь домой. Стрелка его жизненных часов сдвигается. Чанёль не желает слышать чужие возмущённые вопли, когда запихивает начавшего активничать кота под струйки тёплого душа. Ему бы и самому не помешало, но сначала парень решает позаботиться о своём госте, что категорично шугается от обшарпанного шланга и с самыми искренними стремлениями силится изувечить чанёлевы конечности. Коту это прекрасно удаётся, но и Чанёль не отступает, намыливая скользящую меж пальцев шёрстку с небывалым усердием. Всё заканчивается ничьей, потому что руки у Чанёля в кровь, а от кота за версту несёт лавандой от чужого геля для душа. На фен кошак не соглашается, успевая вырваться из ослабевшего захвата и забиться под старенький диван, с садистским удовольствием собирая на себя скопившийся многолетний мусор. Чанёль ругается, но оставляет кота в покое, удаляясь на кухню в поисках чего-нибудь съестного. И это оказывается самым верным решением, потому что спустя десять минут поддиванного отшельничества зверёк с любопытной мордой является под тусклым светом кухонной лампочки с прицепленной к носу паутинкой. Чанёль не сдерживает улыбки, присаживаясь перед застывшим котом и смахивая мусор с тёмно-розового треугольничка. Расширившиеся зрачки почти полностью заливают по-прежнему плескающуюся огнём радужку, а маленькая лапка вновь впивается в руку выпущенными коготками, мол, не трогай. Чанёль коротко шипит и проводит ладонью по мокрому хохолку, приводя шерстку в хаос. Кот шарахается назад, присаживаясь на задние лапки, но быстро успокаивается, издавая громкое мяуканье. А потом ещё и ещё, пока Чанёль не возвращается к открытой консервной банке с сытным паштетом. Чем ещё кормить подобранное с улицы животное он не знает, но возвращать обратно под неуёмный дождь будет крайне безрассудно и некрасиво с его стороны. Поэтому консерва щедро отправляется на пол, а пушистый ураган чуть не переворачивает её на радостях, подскальзываясь на всё ещё влажных лапах. Чанёль вновь сгибается в коленях, на этот раз поучая молчаливое разрешение на поглаживание от счастливо уплетающего паштет зверька. Он наблюдает за забавно дёргающимися усами и замечает, что левое ухо у бедолаги надорвано, как и кое-где на маленьком тельце не хватает клочков шерсти. Судьбам уличных котов редко можно позавидовать, но этот определённо держался за жизнь всеми возможными силами, не давая себя в обиду. Почему-то данный факт колет Чанёля, словно невидимый упрёк. Парень сильнее нужного сжимает пальцы на чужой голове, прижимая к ней уши, чем вызывает недовольное шипение. — Прости, прости, - загладить свою вину ему не дают: кошак отбегает от банки, заваливаясь на вертлявый зад и принимаясь отмываться от неприятных прикосновений. Такое поведение вызывает у Чанёля неудержимый приступ смеха, чего не случалось уже давно. Он прекращает смеяться не скоро, прожигаемый кошачьим взглядом, который ничего не может понять. — Слушай, у тебя ведь, наверняка, нет имени? Кот лишь дёргает ухом и ведёт носом, будто понял суть обращённого к нему вопроса. Он возвращается к тщательному вылизыванию, игнорируя любое присутствие других живых организмов. Это наталкивает человека на определённые мысли и воспоминания, чем он и делится со своим новоиспечённым соседом. — Я буду звать тебя Бэкхёном, идёт? Животное на какой-то момент замирает, а Чанёлю кажется, что он отчётливо распознаёт тяжёлый вздох, но наваждение быстро спадает, когда кот возвращается к своему нехитрому делу, демонстрируя в равных секундных промежутках свой розовый язычок. Парень принимает это за согласие и невольно улыбается, придвигая банку с паштетом поближе к Бэкхёну. Теперь они будут жить вместе. Теперь у Чанёля появится такой необходимый друг. Бэкхён к квартирным джунглям приживается достаточно быстро, хоть Чанёль и подмечает, как порой тот залипает у окна, с грустью рассматривая метающихся по окрестностях птиц. Однажды он даже предлагает ему выйти на улицу, на свой страх и риск открывая входную дверь нараспашку, на что Бэкхён флегматично разворачивается, помахивая распушившимся длинным хвостом. Почему-то в тот момент парень чувствует облегчение, а их отношения пересекают новую грань, что не отменяет пакостей, творимых мелким засранцем. С появлением кота, в доме Чанёля начал царить ещё больший беспорядок, который в один переломный момент парень под чистую убирает, выбрасывая мешающее дышать прошлое на помойку. Квартира принимает совершенно другой вид, сверкая первоначальным потрёпанным убранством и чистой свежестью, наполняя жизнью и всё нутро Чанёля, который всё чаще появляется на улице, прогуливаясь в компании проказника-кота. Желания возобновлять связи с бывшими знакомыми совершенно нет. У Бэкхёна своеобразный характер. Он не просто наглый, как и свойственно большинству кошачьих, он переворачивает жизнь Чанёля с ног на голову. В кратчайшие сроки, без каких-либо тормозов и унылых запретов - маленький комок неожиданной радости меняет абсолютно всё. Бэкхёну даже удаётся заставить Чанёля вновь сесть за давно забытый синтезатор, вдохновляя на новые мелодии, наполненные энергией, а иногда и какой-то скорбной грустью. В моменты, когда пальцы Чанёля порхают по стёртым клавишам, Бэкхён сидит на его коленях и, если мелодия не нравится, лезет лапами исправлять неугодное, вечно сбивая парня с ритма. Их маленькие перепалки частенько доходят до кровопролитной драки. И Чанёль никогда не понимает, почему кровь проливается исключительно его, а Бэкхён получает тапком по непослушной заднице. Однажды Чанёль отлавливает Бэкхёна, заваливаясь с ничего не понимающим животным на диван. Парень душит кота в своих объятиях, игнорируя жалобный кошачий писк и массивные задние лапы, коими Бэк пытается выцарапать себе свободу. В итоге, последний беспомощно сопит, утыкаясь носом в щёку проявившего телячьи нежности хозяина. Чанёль чувствует прохладное дыхание на коже, сильнее прижимая к себе домашнего любимца, что не переставая мотает хвостом в разные стороны, методично щекоча шерсткой сковывающие запястья. Бэкхён не особо сопротивляется, потому что чувствует неладное - от человека несёт витками спокойной и тихой грусти. Чанёль внезапно уходит спустя три дня после накатившего желания вывалить на кота всю свою любовь. Бэкхён не понимает, как пропустил передвижение неловкого увальня, который приютил его ещё с год назад. Он обходит всю квартиру, но наличие хозяина на лицо, а квартира мягко мерцает в рассветной тишине. Пыль в воздухе создаёт ощущение застоявшегося времени. Бэкхён запрыгивает на кухонный стол, свешивая подвижный хвост со столешницы и оглядывая свои владения. Намётанный глаз замечает оставленную для него еду на несколько дней вперёд. Кот старается не думать о плохом, хотя врождённое чувство подсказывает, что не всё ладно. День протекает слишком размеренно и плавно. Бэк гуляет по квартире, изучая родные углы, пытаясь забраться лапками под отклеившийся в некоторых местах линолеум, таящий в себе непрошеных тараканчиков, забирается на синтезатор, безнаказанно перебирая по клавишам мягкой поступью, и возвращается на кухню, чтобы стащить часть оставленной ему снасти. Без его человека скучно и совсем никак. Но он терпеливо ждёт, увлекаясь залетевшей через распахнутую форточку мошкой, убивая растягивающееся нугой время, а заодно и несчастное насекомое, угодившее в засаду помятых подушечек. Вечер приносит розово-оранжевый закат, что разбавляет сине-чёрное темнеющее небо. Бэкхён наблюдает за разворачивающимся действием с подоконника, широко зевая и чувствуя запах надвигающейся бури, что так же просачивается сквозь открытую форточку. Невыносимая боль стучится в маленькое сердечко, бьющееся с несвойственной другим существам быстротой, убивающей с утроенной скоростью. Бэкхён сворачивается в клубок прямо на подоконнике, укрываемый покровом беспокойной ночи. Его сон тревожный, заставляющий удирать и перебирать лапками во сне. Он торопится к Чанёлю, которого никак не может найти, а на утро обнаруживает всё такую же пустующую квартиру и сильнейший ливень за окном. Почти такой же, как и в тот день, когда они встретились. Ливень продолжается ещё несколько дней, которые Бэкхён проводит в абсолютном одиночестве, не прерываемом даже нахальными насекомыми. Горящие глаза понемногу теряют свой огонёк, когда Бэкхён понимает, что никто не вернётся. Не вернётся тот, кто спас. И кого спасли. Не вернётся друг. Не вернётся его человек. Бэкхён знает, что это не предательство. Не по воле самого Чанёля. Знает, что за чувство грызёт его уже больше недели. И знает, почему форточку любимый хозяин так и не запер. Бэкхён знает, куда ушёл Чанёль и почему не возвращается. Бэкхён знает, почему губы человека так отчаянно повторяли немое спасибо, а по макушке барабанил маленький дождь, когда дрожащие руки отчаянно прижимали кота к твёрдой груди. Бэкхён знает, что его любили до самого конца. Бэкхён отчаянно воет, утопая в недрах такой огромной для него однокомнатной квартиры без присутствия родного человека. Он никогда не мог, не может и никогда не сможет сказать Чанёлю, что, несмотря на все пакости и вредность, тоже любит его. И что тот не должен был уходить раньше. Чёрный зверь скользит потухшим взглядом по стеклу, цепляясь за форточку, а после отворачивается и спрыгивает с подоконника, удаляясь медленным петляющим шагом в комнату, залитую лунным светом. Холодное свечение делает неживые предметы ещё более мертвенными, но Бэкхён не обращает на них внимания, запрыгивая на скрипящий табурет перед синтезатором. Бэкхён помнит, каким радостным Чанёль выглядел, творя для него - обычного уличного кота - музыку. Музыку, которая больше никогда не коснётся этих стен и безжизненных предметов, как и души самого Бэкхёна. Бэкхён растягивается на табурете, укладывая мордочку на поджатых под себя лапках. Немигающий взгляд устремлён на синтезатор, что снова начал накапливать пыль. Ценные моменты жизни могут разрушиться в любой момент.