Когда есть что терять

Они ехали быстро, стремительно быстро, со скоростью не менее 120 миль в час по извилистой заасфальтированной дороге от границы Сторибрука до больницы доктора Вейла. Однако серьезного вида женщина лет тридцати с длинными светлыми волосами ежеминутно шептала еле слышно: «Как же медленно, черт побери, как медленно!». Она то и дело поглядывала на немолодого худощавого мужчину в дорогом темном костюме, который ехал на заднем сидении автомобиля и держал на коленях перепачканную кровью, бледную как смерть, так и не пришедшую в себя Белль. Как бы он ни пытался переместиться в пространстве, ему это так и не удалось, а это означало две вещи: во-первых, заклятие Коры по-прежнему действовало , а, во-вторых, они теряли драгоценные минуты, во время которых Белль или ребенок могли умереть. Румпельштильцхен с легкостью заживил рану от пули на плече своей жены и даже остановил кровотечение, но остальные, не видимые его глазу повреждения, которые, наверняка, появились из-за падения, исцелить он не мог, потому что боялся причинить еще больший вред. Когда ему казалось, что она переставала дышать, то он прислонялся ухом к ее груди, и лишь медленно постукивающее сердечко вселяло в него надежду еще на несколько минут. Темный Маг не всесилен, даже он не мог воскрешать из мертвых. Мистер Голд очень хорошо понимал это, замечая увеличивающееся красное пятно на платье Белль. Их ребенок умирал, и даже чудесное магическое прикосновение руки Румпельштильцхена к животу Белль в этот раз серьезно не подействовало. − Только не умирай, Белль, не оставляй меня, − Голд почти рыдал над своей женой, осторожно поглаживая ее по голове. − Быстрее, Эмма, пожалуйста. Прошло чуть более четверти часа, прежде чем они оказались у ворот городской больницы. Благоразумная шериф Свон еще за рулем машины смогла предупредить дежурную о случившейся трагедии, поэтому больничная каталка, а также несколько медсестер и санитаров во главе с доктором Вейлом уже ожидали раненую. − Спасите их, умоляю! Взамен дам все, что угодно! – слезы душили Румпельштильцхена, но он не давал им выплеснуться наружу, крепко вцепившись в руку Белль, которая уже была уложена на каталку. −Я сделаю, все что смогу, − главный доктор был серьезен и настроен решительно, − Скорее в операционную. Неизвестно откуда взявшийся Дэвид подхватил под локоть убитого горем ростовщика и помог ему добраться до скамейки, той самой, которую Румпельштильцхен нарек «счастливой» за то что, сидя на ней, узнал, что будет отцом. Вцепившись руками в деревянную спинку, он закричал, чтобы его оставили в покое, но бывший Прекрасный Принц отошел от него лишь тогда, когда опечаленная Эмма позволила ему это сделать. На «счастливой» скамейке сидеть сейчас было особенно тяжело, потому что память, как будто, специально возвращала ему безоблачные моменты, когда он с замиранием сердца ждал Белль, скрывшуюся в кабинете доктора Вейла для очередного осмотра. Она выходила всегда сияющая и прекрасная; говорила, что все замечательно, и, что их ребенок растет здоровым. А сейчас его пугала неизвестность: долгая и мучительная. Время как будто замерло, как тогда во время проклятия, когда Спасительницы еще не было в городе. Ему казалось, что прошел уже час, а секундная стрелка сделала только три полных оборота. Он обхватил свою голову руками, пытаясь избавиться от ужасных мыслей, моля высшие силы сохранить жизнь Белль и их ребенку. Запыхавшийся, вспотевший и невеселый доктор появился в коридоре лишь спустя час после их приезда. − Как они? – с надеждой спросил Румпельштильцхен, глядя ему в глаза. − Не волнуйтесь, Белль будет жить, − как можно спокойнее ответил доктор Вейл, заметив, с каким облегчением Темный Маг вытирает со лба набежавшие капельки пота. – У нее сломаны два ребра, небольшое сотрясение головного мозга, много ушибов, ссадин и синяков, но все это неопасно. Хорошо, что Вы вытащили пулю и вылечили рану на лопатке, благодаря этому легкое вашей жены не пострадало… Она поправится, нескоро, конечно,месяца два придется полежать в больнице под капельницами и строгим наблюдением врачей, − голос Виктора Франкенштейна как будто бы стал мягче и человечней по отношению к собеседнику.− Вот увидите, недель через девять снова наденет свои пятнадцатисантиметровые шпильки и пойдет в библиотеку. −Белль в сознании? – голос всесильного Мага теперь был похож на стон умирающего. − Она приходила в себя всего на несколько минут, − доктор, смотревший до этого момента прямо в глаза Румпельштильцхену, теперь отчего-то уставился в пол, − Белль не помнит, кто она. Не помнит Вас. − Ясно, − горько проговорил мистер Голд, прикрыв глаза ладонью. Он хотел задать еще один вопрос, но боялся услышать страшный ответ. Ответ, который можно было понять по недосказанности острожного доктора Вейла. «Как они?» − спросил Голд, но услышал только то, что Белль жива. Но он надеялся, как любой другой на его месте. А настырный докторишка молчал и не уходил, как будто чего-то ждал. Каждый из них страшился этой ужасной правды: один произнести, другой услышать. Румпельштильцхен не выдержал первым: − А ребенок? – Франкенштейн медлил, как будто подбирал слова. Голду они были не нужны. Рассудок подсказал единственно-верный ответ. Горькая истина была озвучена. − Умер, − одними губами произнес он: голос застыл в его горле и не смог вырваться. − Мне очень жаль , − с искренним сочувствием проговорил доктор, медленно отступая к ординаторской. Он остался в одиночестве. Один, снова один. Он закрыл лицо ладонями, горячие слезы, не останавливаясь, текли из темных несчастных глаз. Плечи сотрясали беззвучные рыдания. Самый жуткий кошмар стал явью. Темный Маг потерял все… Его счастье рухнуло. Нет, его забрали, украли, жестоко отняли, как тогда много столетий назад. Тот же самый человек. Однако разница была очевидна: тогда жена не любила его, презирала и стыдилась. А сын. Сына он оставил сам. Теперь их забрали силой: обожающую его Белль и их нарожденного ребенка, ради которого он был готов на все. Чья-то маленькая, но сильная рука сжала его ладонь. Его уставшие, слезящиеся глаза не сразу смогли узнать шерифа Свон, присевшую рядом с ним на скамейку. В ее взгляде сквозили жалость и чувство вины. Спасительница, которая в этот раз не спасла. – Держитесь, мистер Голд, − проговорила она. – Что я могу для Вас сделать? − Теперь уже ничего. Но все равно, спасибо, за то, что были сегодня со мной. − Мне жаль, что так вышло. Не печальтесь, Белль еще молода, здесь ее подлатают, и она еще сможет родить Вам чудного малыша. − Моя жена побывала за чертой города. Думаете, она позволит прикоснуться к себе старому, хромому незнакомцу? − А вы завоюете ее снова, − Эмма из-за всех сил пыталась поддержать Голда, держа его за руку. − Мы так ждали этого ребенка. Так его любили, − слезы с новой силой заструились из глаз ростовщика. − Я обещаю Вам, Крюк ответит за то, что сделал. Мой отец и другие уже ищут его, − как всегда серьезно произнесла шериф Свон. При упоминании ненавистного имени в глазах Румпельштильцхена засверкали зловещие молнии. Как и много лет назад по вине подлого пирата он вновь лишился любимой женщины, только вот теперь он не бедный, убогий, хромой старик, а влиятельный, богатый и сильный темный волшебник. − Ищите, дорогая Эмма! И молите высшие силы, чтоб я не нашел его первым… С трудом поднявшись со скамейки, он тихо зашагал в сторону ближайшей медсестры, в которой узнал ту самую женщину, что принимала Белль в первый раз. Сегодня ее лицо не выражало прежней строгости: а только ненавистные ему жалость и сочувствие, такие же как у Эммы и Вейла. − Она в тринадцатой, − отвечая на немой вопрос, грустно сказала медсестра. – Спит. Ей вкололи успокоительное. Вам можно к ней, но только на несколько минут. Бедная девочка так слаба! Он увидел на больничной койке: маленькую, слабую и по-прежнему бледную, окруженную многочисленными трубками и медицинскими приборами. − Я тебя не оставлю, − тихо проговорил он, прижавшись губами к ее руке. ***** Поздно ночью он вернулся в розовый особняк, пустой и холодный. Ему сказали, что в больнице оставаться ни к чему: до утра Белль вряд ли проснется, а ему ночь на скамейке в коридоре на пользу не пойдет. Почему-то он согласился, не хотел спорить, но в одинокий дом возвращаться хотел еще меньше. Он принял душ и надел чистую пижаму, но, приоткрыв дверь в их общую спальню, не нашел в себе силы зайти внутрь. Спать одному на их постели было слишком тяжело… Захлопнув дверь, он лег в другой, соседней комнате. Сон долго не приходил к нему в эту ночь, а потому он уже начал подумывать о подвале и своей любимой прялке. Однако усталость была быстрее и смогла взять верх над его сознанием. На несколько часов он забылся в тяжелой полудреме. Кошмары вновь мучили его, заставляя, вновь и вновь переживать ужасные моменты прошедшего дня: исчезновение Белль, звонок Крюка, падение с горы, смерть их ребенка… Он проснулся, когда солнце было уже на вершине небосклона, от длинного и протяжного звонка в дверь. Это сильно удивило Румпельштильцхена: обычно никто не приходил к нему домой, только в лавку. Он не сразу смог припомнить то, что произошло за прошедшие сутки, а потому принял свой сон за обычный кошмар. «Белль вернулась!»−отчего-то подумалось ему, когда он, быстро набросив халат прямо поверх пижамы, спешил открыть двери дома. Перед ним стояла молодая невысокая шатенка с ясными голубыми глазами: −Мистер Голд? – спросила девушка, смущенно улыбаясь. – Я Вас слушаю. −Вы вчера заказали колыбель и дали адрес вашего магазина, но там Вас не оказалось, а потому нас направили к Вам домой. Куда ее занести? – нараспев проговорила молодая продавщица. – Несите наверх, вторая дверь справа, – печально ответил хозяин дома. Двое крепких мужчин без труда подняли детскую кроватку цвета слоновой кости и занесли в комнату с небесно-голубыми обоями, которая должна была стать детской. Огромная кровоточащая рана в его измученном сердце заболела с новой силой. Его коллекция любимых вещей пополнилась: от Белль осталась надколотая чашка, от Бея – старая шаль, а от его нерожденного ребенка – новая колыбелька и белоснежные пинетки, которые Румпельштильцхен обнаружил в кармане своего пальто. И вряд ли кто-то в городе знал, что великий Темный Маг сегодня стал несчастнее на один предмет…