В бегах от смерти

ПРИНОСИМ МАКСИМАЛЬНЫЕ ИЗВИНЕНИЯ ЗА НЕСДЕРЖАННОЕ ОБЕЩАНИЕ. НО ВЫЛОЖИТЬ НЕПРОВЕРЕННУЮ ГЛАВУ ТОЖЕ БЫЛО БЫ НЕПРАВИЛЬНО. ТЕПЕРЬ ВСЕ ГОТОВО. ПРИЯТНОГО ЧТЕНИЯ.       Неужели чудо всё-таки существует? Ещё вчера родители сказали мне радостную новость о том, что я буду жить, я буду здорова, что всё снова будет, как раньше. Даже не верится, что такое возможно. Но всё-таки, некоторых моментов уже не будет. Болезнь сломала меня, разрушила. Но и изменила в лучшую сторону. Я буду стараться радоваться жизни такой, какая она у меня есть, ведь это действительно второй шанс, подаренный небесами. Только я уже никогда не смогу поделиться своими переживаниями с Ханной. Её больше нет рядом. Она уже ушла. Её смыло потоком болезни, она исчезла, как только наступили трудности. Впрочем, как и многие те, кого я считала своими друзьями. После операции я пойду к Джереми. Я знаю, что, возможно, разбила ему сердце своим поступком. Я предала его, причинила ему боль. Я виню себя. И, наверное, ещё долго буду винить. Джереми ушёл. Нет! Он не ушёл. Я его «отпустила», пришлось так сделать. Помогли обстоятельства. Теперь я одна. Но винить кого-то в этом - глупо, это очевидно.       Сегодня родителям нужно сходить в клинику, чтобы подписать документы на согласие об операции. В связи с таким событием, они всё-таки отложили свой развод. Может быть, они даже и передумают. По-крайней мере, я была бы этому рада. Но если нет, я смирюсь и пойму их. Точнее, я уже их поняла, просто верить в развод не хочется. Я, как и любой человек, в частности подросток, хочу дружную и полную семью. И я надеюсь, что всё будет хорошо.       Если с документами всё будет в порядке, то через три дня меня в срочном режиме доставят в Швейцарию, а после, если операция пройдёт успешно, я буду здорова. И тогда я буду по-настоящему счастлива.       Всю ночь я не могла уснуть, очень волновалась и представляла свою будущую жизнь. Всё ещё не верилось, что это не шутка, не обман, а действительно реальность. Врачи ведь уже ставили на мне крест, говоря, что меня уже невозможно спасти. Но, как оказалось, всё не так плохо.       Я уже представляю, как будет хорошо жить и не бояться, не бояться сделать лишний шаг или резкое движение, дышать полной грудью и вспомнить, какого это - жить дома, а не в больнице. Я счастлива, что всё подходит к концу. Я верю, что операция пройдёт успешно, а это главное. Я верю, а, значит, всё будет хорошо.       Ночь пролетела так быстро, будто её и не было вовсе. Интересно, если я так волнуюсь за три дня до операции, то что со мной будет за день? Наверное, я вообще не усну.       Стрелки часов показывали восемь утра, но, не смотря на раннее время, спать совсем не хотелось. Быть может, ещё и потому, что эта первая ночь дома за последний месяц. Я встаю с постели и беру свой планшет, а после открываю почту. Ничего нового, как и ожидалось, мне никто не пишет с того момента, как мы с Джереми расстались. Я захожу сюда чисто по привычке, чтобы удостоверится в том, что никому не понадобилась.       Лежать мне уже порядком надоело, поэтому я встала и пошла в ванную, чтобы принять душ и умыться. После водных процедур, я расчесала волосы, но заплетать не стала. Я одела легкое голубое платье и спустилась вниз. К моему удивлению, за столом сидел отец. Скажу больше - он что-то обсуждал с мамой и они не ссорились. У обоих было хорошее настроение, я даже на минуту представила, что всё у нас хорошо. Что нет никакой болезни и развода, что всё, как раньше. Когда родители увидели меня, то позвали к столу завтракать. Из их дальнейшего разговора я поняла, что они обсуждают грядущую операцию, а точнее, врачебный состав. Я решила не вмешиваться в их диалог, а спокойно поесть и пройтись по городу. Чувствовала я себя замечательно, поэтому преград для прогулки не было.       Мама не хотела меня отпускать, но я всё же ушла, свернув на то, что хочу встретиться с Джереми. На самом деле, это, конечно же, был только повод уйти из дома, я ни в коем случае не хотела встретиться с ним. Да и он, думаю, тоже.       Я проходила по давно знакомым улицам города. Столько времени прошло, но ничего так и не изменилось. Всё те же кафе и рестораны, магазины и офисы, клубы и развлекательные центры. Время шло, но ничего не менялось. Всё оставалось таким же, какими я помню эти места. Дороги, как и всегда, забиты транспортом. Город, не смотря на раннее время, был наполнен людьми, спешащими по своим делам. Многие заведения только начинали свою работу. Я же направлялась в сторону любимого салона красоты. Я собиралась потратить некоторую сумму, а позже встретиться с одной личностью, а точнее - бывшей подругой Ханной. В течение часа меня приводили в порядок лучшие мастера, за что я им очень благодарна. Оставалось только вычислить местоположение «подруги». Всё это время я очень хотела взглянуть ей в глаза, но у меня то не хватало времени, то сил. Но теперь пришло время. Скоро наступит день, когда моя жизнь кардинально изменится, а пока стоит закончить некоторые дела.       По моим расчетам, девушка должна была находиться дома. И, к моему счастью, я не ошиблась. Когда дверь открылась, я увидела Ханну, не сильно изменившуюся внешне. Девушка смотрела на меня, но не могла сообразить и вспомнить, кто же я такая. Мне нравилось её замешательство, а помогать я ей не спешила. Мы просто стояли и смотрели друг на друга, она с недоумением, а я с презрением и обидой. Наконец, Ханна выдавила из себя удивленную реплику:       – Кортни? Это ты?       – Как видишь, дорогая. Это всё та же я, что и два года назад.       – Но ведь этого не может быть. Ты ведь умирала!       – Но не умерла, – мне нравилось, как меняется в лице Ханна, это её непонимание и замешательство смешило меня, я и сама не понимала, почему. – А ты, смотрю, не меняешься, – я разуваюсь и прохожу в квартиру. Ханна не протестует.       – Однако, ты живёшь и хорошеешь.       – Завидуешь?       – Ещё чего! – но я-то видела, что она завидует. По моему внешнему виду невозможно было понять, что я больна. А выглядела я очень даже хорошо. Никогда не любила хвастаться, но на данный момент это было правдой.       – А ты всё та же стерва, – вырвалось у меня. – Но, знаешь, я тебя за это не виню. Я не знаю, как поступила бы на твоем месте, но точно не так. Я бы не бросила тебя, ведь ты была моей лучшей подругой, - я прохожу на кухню, прошло уже два года, но на кухне подруги ничего не изменилось. Открыв дверцу кухонного шкафчика, я достаю сахар и чайный набор. Я вела себя в её доме нагло и не очень красиво, но мне было всё равно.       Ханна не понимает, о чём я говорю, но, глядя в её глаза, я вижу, что она пытается меня понять и тут она произносит, очень сухо, но в тоже время удивленно:       – Кортни, о чём ты говоришь? Я пыталась понять тебя и помочь, но у меня этого не получилось.       – Ты пыталась понять? – От этой фразы я пришла в ярость. Было очень обидно и больно. Она задела очень больную тему, из-за чего я не сдержала эмоций и перешла на крик. – Да ты ни черта не пыталась! Если бы ты хоть чуточку думала не о себе, а о других, может быть, у тебя и получилось понять меня! Но ты – эгоистичная сволочь! Ты отвернулась от меня сразу же! Я пришла посмотреть в твои глаза, посмотреть, раскаиваешься ли ты хоть немного, но нет, ты осталась такой, какой и была! Бесчувственной стервой, готовой на всё ради денег! - я не могла успокоиться, я говорила всё, о чём думала. Оскорбления сыпались на Ханну одно за другим, но я не могла перестать.       – Замолчи!       И я замолчала. Как ни странно, но я закрыла свой рот и молча смотрела на бывшую подругу. Я уже и забыла, что пришла не кричать, а просто спокойно поговорить за чашкой чая. Мне была интересна только реакция бывшей подруги на моё присутствие. Но всё вышло из-под контроля. Я перестала обладать собой и вот во что это вылилось. Нет, я не думаю, что поступила плохо. Неправильно? Возможно. Но всё же, в некоторых местах я действительно перегнула палку.       – Извини, - тихо сказала я. – Я не это хотела сказать. Садись, давай поговорим. Я пыталась хоть как-то разрядить обстановку. Ханна послушалась меня и села за стол. Я пододвинула ей чашку чая, – Всё так же без сахара?– с улыбкой спросила я.       – Да, именно так, – она мило улыбнулась мне.       Я вспомнила времена, когда мы так же сидели за чашечкой чая и обсуждали разные темы: моду, парней, вечеринки, школу, родителей, будущее. Как жаль, что этого уже не вернуть. Я и Ханна больше никогда не станем теми подругами, какими были раньше. Я простила её, но, где-то в глубине души, обида всё ещё дает о себе знать. Я очень изменилась за время болезни. Моё общество изменилось. Прошлого уже не вернуть, сейчас я живу настоящим, ценю каждый миг, ведь знаю, что в любой момент всё может оборваться. Многих мне не хватает, но они уже ушли из моей жизни, оставив там свой след. А возвращать я никого не буду. Ушли? И ладно! Значит, ваша роль в моей жизни уже сыграна.       Я возвращаюсь из своих мыслей в реальность и продолжаю диалог с Ханой, но уже спокойно и без агрессии.       – Постарайся понять меня хотя бы сейчас. Когда мне так нужна была твоя помощь - ты ушла. Ты просто исчезла из моей жизни, от этого было ещё больней. А сейчас, когда ты сказала, что пыталась понять, я отвергла этот факт. Вся моя злость и обида вышли именно таким способом. Я наговорила лишнего. Я не хотела. Прости ещё раз.       – Все нормально, Кортни. Ты во многом права. Я действительно стала сволочью после того, как поступила с тобой. Просто я была тогда ещё совсем мала, не понимала многого, боялась. Я знаю, что я - ужасная подруга. Но я действительно давно хотела попросить у тебя прощения. Просто мне казалось, что ты даже разговаривать со мной не будешь. Прости, я правда не хотела делать тебе больно.       – Я давно тебя простила. Я пыталась забыть тебя, выбросить из своей жизни, но мне не удалось. Ты была в ней слишком важным человеком. Ты и представить себе не можешь, насколько плохо мне было, когда все отвернулись от меня, как отчего-то ничтожного. Отвернулись именно тогда, когда мне действительно нужна была поддержка и помощь, – на глаза накатывались слезы, но я держалась, не хотела показывать свою слабость ещё раз.       – Кортни, я такая дура. Если бы всё можно было исправить…       – Ничего уже не исправишь, Ханна. Что сделано, то сделано. Можно только сглаживать последствия. И ты даже не знаешь, какой в этих словах смысл.       – У меня свой смысл этих слов. Я хочу сказать, что ты была не права лишь в том, что сказала, что я не раскаиваюсь. Я действительно виню себя и сожалею о содеянном. Я знаю, что мы уже не будем теми подругами, какими были раньше. Но ты всегда можешь прийти ко мне, когда тебе плохо, всегда поделиться, если что-то тревожит или радует, всегда найти поддержку здесь. Поверь, во мне многое изменилось с нашей последней встречи.       – В моей жизни тоже много чего произошло, я изменилась. Я уже другой человек, повзрослевший и осмысливший многие вещи. Я перенесла столько, что врагу не пожелаешь. И я хочу сказать, просто чтобы ты знала: я всё ещё больна, всё ещё в одном шагу от смерти.       – Сейчас для меня это уже не важно. Пока ты жива - ты всегда можешь прийти ко мне за советом, я помогу всем, чем смогу.       – Спасибо. Ты действительно изменилась. К счастью, в лучшую сторону.       Мы допили чай. Обсудили некоторые вещи и события, произошедшие с нами за последние два года, а потом Ханна повела меня домой. Мы больше не ругались и не поднимали тему предательства. Так было проще нам обеим. Я скрыла от Ханны лишь одно: то, что мы видимся в последний раз. Даже если операция пройдёт успешно, я не вернусь сюда. У меня будет другая, новая жизнь, ничем не связанная со старой.       Дома я узнала, что с документами всё в порядке, что тридцать первого августа мы вылетаем в Швейцарию. Последующие дни я только и ждала ответа. Все мои мысли были заняты операцией и днями после неё. Я всё-таки верила, что всё пройдет успешно, а другие мысли я просто не пускала к себе в голову.       И вот, пришёл день операции. Мы прилетели в Швейцарию ещё вчера. Лето не сдавало свои позиции, поэтому всё ещё стояла теплая погода. Яркие лучи солнца дарили тепло, хорошее настроение, а для меня ещё и надежду.       Утром первого сентября меня ждали две новости, обе меня очень удивили. Первая – ко мне прилетел Джереми. Вторая – Лизи до сих пор не сделали операцию по каким-то там причинам, а делать будут сегодня. Так уж вышло.       Я даже не знала, радоваться мне этим двум событиям или нет. Но переживать точно не стоило, ведь от моих эмоций, в некотором роде, зависит исход операции, которая, кстати, была назначена на вечер, а точнее, на 17:45. Сейчас же было только десять утра, но волнение уже подступало.       Раздался стук в дверь, который вывел меня и раздумий. В палату вошёл Джереми. Он ничего не говорил, просто стоял на пороге и смотрел на меня. Меня напрягала эта тишина, это молчание.       – Проходи, – как можно непринуждённее сказала я.       Он всё так же молча прошел к углу палаты, взял кресло и, поставив его ближе к моей кровати, сел. Он больше не смотрел на меня, а разглядывал носы своих ботинок.       – Может, ты что-нибудь уже скажешь? Или ты пришёл помолчать?       – А что я должен сказать?       – Я не знаю. Наори на меня снова, назови предательницей, но только не молчи. Молчание убивает.       – Я не хочу с тобой ругаться. Я приехал извиниться за своё поведение в тот день и поддержать тебя перед операцией, – я немного опешила. Я могла ожидать чего угодно, но только не его извинений.       – Ты не должен извиняться, – сказала я. – Это ты меня прости. Нет, можешь не прощать, просто не держи зла. Я знаю, ты не прощаешь измен. Просто поверь мне, я много раз уже пожалела о содеянном. Сотню раз. Сотню тысяч раз. Прости, – мне было стыдно смотреть в глаза Джереми, некогда такому любимому и родному человеку. Нет, я вру сама себе, пытаюсь вбить в голову мысль, что не люблю его. Но, на самом деле, это не так.       – Кортни, послушай меня. Тебе сейчас нельзя волноваться. У тебя скоро операция. Ты проснёшься после неё совершенно здоровым человеком, тогда мы поговорим.       – Но…       – Никаких «но», Кортни.       – Хорошо, только не уходи. Посиди со мной. Пожалуйста.       – Я посижу. А ты поспи. Отдыхай.       Но уснуть мне не удалось. В палату снова постучали. Неожиданным гостем оказалась Анна Миревска. «Интересно, зачем она пришла?» – пронеслось у меня в голове. Она попросила Джереми выйти, так как у неё был ко мне серьёзный разговор. И хотя парень настаивал на том, что сегодня – не время для серьёзных разговоров, всё-таки сдался и согласился выйти на пятнадцать минут. Разговор действительно оказался серьёзный. Я узнала, что маленькой Лизи будут делать операцию на два часа раньше моей. Но вопрос заключался во врачебном составе. Мои родители договорились о том, что меня будут оперировать лучшие из лучших. Так уж вышло, что даже не смотря на то, что больница достаточно большая и известная, все лучшие врачи будут участвовать в моей операции, а вот в операции Лизи только те, кто остались. Анна просила меня поговорить с родителями и я решила помочь.       Родители долго не соглашались. Они настаивали на тех врачах, которых уже назначили. Ни мама, ни папа не понимали, почему я так поменяла свое решение. Но в итоге, под мои длительные уговоры, они согласились. Я была довольна и с нетерпением ждала операции. Я попросила меня не беспокоить, так как мне хотелось побыть одной.       Время пролетело незаметно. Вот, меня уже везут на каталке в операционную. До меня доносятся голоса родных. Все они говорят что-то вроде: «Главное - не волнуйся. Всё будет хорошо. Скоро увидимся». Как же мне хочется верить в их слова. «Что ж, Кортни Харисон, через несколько часов начнется твоя новая жизнь», – сказала я сама себе и закрыла глаза. Мне что-то вкололи и я медленно засыпала. Засыпала и видела себя новую, здоровую и красивую. <center>***<center/>       В операционных шли сразу две операции. Очень важных и тяжелых. Пока всё продвигалось успешно, врачи были на финишных прямых. Но резко что-то вышло из-под контроля. Давление Кортни начало падать. Сердце билось все медленнее. И вдруг остановилось. Врачи пытались разными способами вернуть девушку к жизни, но все попытки были провальными.       – Зафиксируйте время смерти: 19 часов 24 минуты 32 секунды. В глазах многих врачей читался страх и паника. Все понимали - на операционном столе умерла одна из самых богатых пациенток.       – Что сейчас будет? - спросила одна из врачей.       – Держитесь, мистер Дэбинс, - сочувствовала другая.       – Всё будет хорошо ребята. Все будет хорошо. Я разберусь.       Лучший доктор Швейцарии потерпел поражение. Впервые за столько лет работы, на его столе умер пациент. Он был разбит морально. Да и понимал, что после этого случая у него будет очень много проблем. И они начнутся именно сейчас.       – Ну, что там? Как прошла операция, доктор?       Но врач молчал. Лишь смотрел себе под ноги, а потом сказал:       – Я сожалею, но… но Ваша дочь умерла. Мы сделали всё, что смогли       – Нет! Нет! Этого не может быть! Вы врёте! – Элисон кричала и билась в истерике. – Моя дочь жива! Эта какой-то нелепый розыгрыш. Это просто невозможно.       – Элисон, Элисон! Успокойся!– пытался успокоить жену мистер Питер.       Но женщина не успокаивалась. У неё был шок. Истерика. Она не верила, что такое могло произойти. Ведь всё должно было пройти успешно, всё было сделано для того, чтобы операция прошла хорошо.       – Нет, я не верю. Я вам не верю! – кричала женщина.       – Милая, пожалуйста, успокойся, – Питер пытался казаться спокойным, но это было далеко не так. – Мы уже ничем не можем помочь. К сожалению.       – Да как ты можешь быть таким?!       – Каким, Элисон, каким?!       – Бесчувственным! У тебя дочь умерла, а ты даже не реагируешь!       – Ты хочешь, чтобы я кричал на всю больницу, как ты?!       – Делай, что хочешь!       Элисон пошла в кабинет к главврачу. Она хотела знать подробности операции, поэтому пошла следом за мистером Дэбинсом.       – Мистер Дэбинс, подождите. Скажите, что это не правда. Я ведь права, да?       – Нет. Кортни действительно больше нет. Я сожалею. Правда.       – Но как же так? Почему? Как это случилось?       – Обычно мы не распространяем подробностей. Но Ваш случай действительно интересный. Операция уже подходила к концу. Все показатели в норме. Ваша дочь была уже здорова. Но резко давление начало падать, сердце останавливалось. Мы ничего не смогли сделать. Всё случилось спонтанно.       – Боже мой, моя девочка, моя Кортни. Почему? Почему всё так?       – Простите, но я не знаю ответа на этот вопрос. Я сам ничего не понимаю.       Женщина старалась успокоиться и держать себя в руках, но это было слишком тяжело.       – Когда мы сможем её забрать?       – Уже завтра. Простите, мне нужно идти. Нужно проверить состояние моей второй пациентки.       – Конечно, конечно. До свидания.       – Держитесь. Всего Вам самого наилучшего.       Похороны были назначены на третье число. Все были подавлены и разбиты. Джереми винил себя за то, что так и не успел сказать, что простил и что любит. Он замкнулся в себе и не хотел ни с кем говорить. Остальным было не лучше. Каждый винил себя в смерти Кортни. Всё прошло тихо и скромно, пришли только самые близкие друзья и знакомые. Это было последнее желание Кортни, которое она успела озвучить.       Девушки больше нет. Только теперь все, кто её знал, поняли, насколько она был им дорога. Но Кортни не вернуть. Время не отмотать. Теперь остается только жалеть о своих поступках, касательно этой девушки. Жалеть и не допускать повтора.