Одна случайность

      Над головой растеклось до завораживающего голубое небо, перечеркнутое полупрозрачными перьями облаков, от яркого солнца, отражавшегося бликами в золотистых коньках многочисленных крыш Дворца и окружающих его домов, слепило глаза, и, глядя на всё это, невозможно было бы сказать, что несколько дней назад здесь всё полыхало в огне, кострами взвиваясь до тяжелого кровавого неба.       Вдыхая как можно глубже, я всё ещё неверяще оглядывалась по сторонам: сверкавшая просторная площадь перед Дворцом была заполнена людьми, ожидавших скорой речи от Зуко и Аанга.       Наскоро протолкнувшись к друзьям, стоявших в самом начале буквально у ступеней, я ещё раз окинула их всех внимательным взглядом, будто не видела целую вечность. А ведь действительно — словно целую вечность.       Тоф молчаливо стояла чуть в стороне, рядом с ней ошивались те же Глыба и Хиппо, Катара сдержанно смеялась, прикрыв рот ладонью, а Сокка с необычайной проворностью и криками: «я всё равно не собираюсь танцевать!» на костылях отпрыгивал от… Тай Ли?       Та, на удивление, заметила меня сию секунду и, словно бело-красно-зелёный пестрый ураган, пронеслась мимо остальных и повисла на мне, ослепляя на один глаз белоснежной широкой улыбкой, и благодаря всем этим пышным юбкам да доспехам я смогла прочувствовать весь немалый вес. Если честно, то я пока что даже пошевелиться боялась.       — Ой, а ты же та мужеподобная девочка, что Азулу раньше раздражала, — хихикала она, и жизнерадостность именно в таком ключе как-то меня, знаете вот, напрягала; Тай Ли тем временем сгребла меня за плечи, повернув к себе и рассматривала совсем беспардонно и пристально. — А ты изменилась с нашей последней встречи…       Моё лицо страдальчески вытянулось, и я не могла иронично не напомнить:       — Это когда ты нас с гондолы в кипящее озеро пыталась скинуть?       — …прическу, что ли, сменила, — словно меня тут насрано было, продолжала самозабвенно почесывать в подбородке Тай Ли, аки сама непосредственность, и, пока я тихонько охреневала с происходящего, озарённо щелкнула пальцами, — точно, аура поменялась! Ну конечно. Раньше она была такой смятенной и пугающе-отрешённой, а сейчас светлая, я бы даже сказала — пылающая.       Суюки меж тем аккуратно придвинулась ближе ко мне, мягко выпутывая из плена захапистых рук Тай Ли и отставляя девушку чуть за себя, дабы та поменьше щупала людей и «читала ауры», после чего несколько смущенно пожала плечами.       — Как ты понимаешь, Тай Ли изменилась и теперь является одной из Воинов Киоши… думаю, она колоритно смотрится, — Суюки мягко улыбнулась, наблюдая за тем, как Тай Ли уже обнимается с другими воительницами, что-то радостно щебеча притом. Чуть скосив взгляд на меня, Суюки добавила с легкой усмешкой: — Зря ты так предвзято на неё смотришь. Люди способны меняться.       — Я знаю, — отряхивая рукава выданной мне бордовой кофты, вздохнула я, после беззлобно ухмыльнувшись, — просто я злопамятная.       Суюки лишь покачала головой, а я со всей отчетливостью помнила, как Тай Ли отвесила мне оплеуху за «любимые порванные штаны», и даже почувствовала фантомный жар на щеке. А ещё я прекрасно знаю, что люди способны меняться: один из них, только изменившись в лучшую сторону, разбился насмерть, а второй… чуть не погиб от моей же молнии.       Эта мысль заставила что-то шквально вскипеть в душе, возродив в голове прежние мысли о том, что я всё-таки кое-что ещё планировала сделать, поэтому, незаметно отлучившись от компании, — которая, в целом-то, наблюдая за малым цирком горе-актера Сокки, не особо и заметила моё исчезновение или же не придала значения нарочно — шустро лавировала в толпе, огибая многочисленный кучковавшийся в ожидании народ, и далее взбежала вверх по боковой мраморной лестнице, оказавшись в холле Дворца справа от основного парадного хода и задумчиво огляделась.       Без понятия совершенно, как тут можно ориентироваться, но, в мыслях наскоро прокручивая воспоминания о Дворце Царя Земли с кучей словно прорытых кротами ходов, направилась мимо ровного ряда массивных колонн из черного мрамора, обрамлявших с двух сторон кроваво-красный длинный ковёр, ведущий вглубь Дворца и далее к широкой фигурной лестнице с золотыми статуями драконов по краям. Высокий потолок, который через раз подпирали те же колонны и арки, сходился вытянутым вверх куполом над головой.       Да тут как нехрен делать потеряться можно. Выйдя из-за ряда колонн к той же лестнице, подле которой ещё в сторону ответвлялся светлый коридор, по-моему, ведущий к крытым боковым балконам и далее — оранжерее.       И, главное, как назло, рядом ни прислуги, ни-ко-го, чтобы узнать дорогу, так что придется положиться на интуицию… либо я вообще отсюда никогда не выйду. Только я собиралась сделать шаг, как за спиной раздался до жути знакомый голос, заставивший столбом замереть на месте.       — Йо.       Сердце ошарашено поджалось, после задребезжав в груди. Меня так сильно приложило, что теперь начались слуховые галлюцинации? Я с ума сошла? Хотя, нет, не вариант — моя крыша отъехала уже давно. Секунды медленно и вязко утекали, пока я наконец рывком не обернулась, аж дернувшись и отступив на пару шагов назад от подступившего к горлу замешательства, страха и удивления.       Он нахально улыбался-ухмылялся ничуть не по-другому, стоял всё так же расслабленно, но твёрдо, катал в зубах пожухлую соломинку и смотрел на меня насмешливо и с толикой какой-то неуверенной тоски во взгляде.       — Давно не виделись.       В горле моментом взбух комок воздуха, и я, с трудом сглотнув и даже не моргая, почувствовала, как предательски начинает щипать глаза.       — Джет?..       Он усмехнулся в этот раз уже вслух и распростер руки в стороны, мол, вот он я, живой-здоровый. Чувствую себя какой-то полной дурой, ведь перед глазами всё окончательно поплыло из-за проступивших слёз, и я как-то неосознанно даже кинулась к нему, потому что действительно — живой-здоровый. Почти здоровый, поскольку левая рука покоилась в гипсе, зафиксированная в согнутом виде повязкой через плечо, на высоте лба был намотан в несколько толстых слоев бинт: с левой стороны чуть дальше виска заметно опухала линия черепа; на вздутой левой скуле, расплываясь зелено-желтым пятном до нижней челюсти, цвел рассасывающийся синяк, и, я почему-то была уверена, на теле под всё теми же нелепыми доспехами красовались гематомы и многочисленные ушибы.       Знакомый запах защекотал ноздри — прогорклый аромат травы, металла и свежего озона одновременно; в голове всплыли воспоминания Вторжения: мы стояли так же, молчаливо обнявшись, и прощались, и живот болезненно скрутило от всех этих воспоминаний.       — Ты жив… — всё же выдавила кое-как я, стараясь с минимальной силой стискивать его, сцепив руки за спиной на уровне талии и уткнувшись носом даже чуть ниже яремной впадины; по-моему, он стал ещё выше.       Джет хрипло рассмеялся, и я почувствовала, как урывками задергалась его грудь.       — Ну, разумеется, жив. — Я буквально ощущала, как мою макушку прожигают внимательным ироничным взглядом. — Только не говори, что ожидала другого исхода, — он театрально вздохнул и вскинул правую здоровую руку ко лбу, — я ведь этого не переживу…       Мне захотелось его ударить, причем так, чтоб пришлось второй гипс накладывать.       — Идиот, мы все думали, ты умер, — я с трудом глотала слёзы, но горло от этого резало лишь сильнее, и с угла глаза всё равно соскользнула холодная капля, которую я старательно утерла щекой о жилет Джета, отстранившись меж тем от него и взглянув в глаза: — Как?..       Борец за свободу тепло и притом насмешливо улыбнулся, перегнав соломинку из одного угла рта в другой, и, потрепав правой ладонью по голове, заправил её в карман, качнув головой в сторону, мол, пройдись со мной. Разговор, естественно, не коридорный и сейчас, учитывая то, что я железобетонно собиралась поговорить с Зуко, я всё-таки направилась следом за Джетом. Мы медленно шагали рядом друг с другом по крытому балкону-террасе, что справа ровным водопадом ступеней вёл вниз, во внутренний сад — строй колонных арок, разделявших ряд ступеней и террасу, отбрасывал длинные тени на мраморный пол.       Облегчение буквально за пару мгновений залило теплом грудь, вытесняя любые другие эмоции, чему я была несказанно рада, наскоро вытерев высохшие слезные дорожки с покрасневших щек рукавом; слишком уж разнежничалась я последнее время, такое количество рыданий противопоказано организмом — с катушек слечу. Окончательно, да.       Я не сводила внимательного взгляда с Джета, якобы намекая на необходимое продолжение, и он, скосив на меня глаза, коротко усмехнулся, взъерошив пятерней волосы на затылке.       — Знаешь, последние дни я совсем отчаялся, уже думал, что больше никогда не встретимся.       — Джет, — требовательно позвала я, даже мимолетно удивившись собственной небывалой серьезности, резавшейся в голосе, — мы все думали, что ты разбился, понимаешь? Представь, каково мне сейчас видеть тебя тут… живым, да.       На удивление, мой серьезный тон ни на что не повлиял — Джет по-новой расхохотался, чуть запрокинув голову, и такое чувство, будто ему не приходилось переживать всё это: тюрьму, избиение, побеги, войну в принципе. Ему просто было весело, и это нормально так поднимало и мой настрой; я улыбнулась в ответ, почувствовав, как с непривычки разошлись свежими трещинками сухие покусанные губы. Черт, как давно я не улыбалась из-за всего этого дерьма?..       — Звучит так, будто ты не рада меня видеть.       Но, всё-таки более-менее настроившись на разговор, Джет перестал смеяться. Мы медленно опустились на верхнюю ступень под самыми сводами арок и уставились на раскинувшийся впереди декоративный сад; борец за свободу задумчиво покусывал кончик соломины, не отвлекаясь взглядом от пышных крон деревьев и кустов с цветами, после чего заговорил нехотя:       — Если честно, то я мало что помню, — он вытянул травинку изо рта, начав нервно вертеть ту в руке. — Помню, как меня загнали в угол, когда я успел вырубить четверых… пятерых, не считал, в общем, потом один из тех тюремных крыс швырнулся в меня огнем, — Джет мимолетно и, похоже, машинально, ощупал рукой участок на груди под правой ключицей, где, видимо, остался ожог после того удара, и продолжил, — а потом я помню, как перевалился назад и летел… — Я только сейчас поняла, что всё это время волнительно задерживала дыхание, задышав более-менее лишь тогда, когда Джет посмотрел на меня с какой-то горькой усмешкой. — Знаешь, мне невероятно фортануло — двумя этажами ниже находился балкон, выходящий из кабинета Вердена.       У меня как повторно отлегло от души; видимо, я выдохнула слишком громко — Джет повторно скосил на меня насмешливый взгляд, продолжая тем не менее.       — Пролетев эти метры, я со всей дури шарнулся башкой о ограждающие перила, чудом не перевалившись. Потом не помню, — он нахмурился, прожигая сосредоточенным взглядом всё ещё вращаемую в пальцах соломинку. — Думал, помер, вот правда. Не знаю, сколько валялся в отключке, наверное, полнедели точно, не меньше. Отделался закрытым переломом руки и сотрясением.       Распространяться о подробностях Джет явно не хотел, как-то раздосадовано переламывая пополам соломину и отшвыривая ту в сад, и вздохнул тяжело, разглядывая гипс на левой. Всё же заставлять его вспоминать обо всем этом ужасе я не хотела, но не спросить не могла:       — Но как они оставили тебя в живых?       — Да, — ухмыльнулся он небрежно, пока так и не поднимая взгляда, — я тоже думал, что избавятся тут же. Но спустя всё то время, что был в отключке, очнулся в камере той же тюрьмы; помню, выворачивало тогда дико и пошевелиться еле мог, и только потом я заметил, что меня просто запихнули в камеру для особо опасных преступников вместе с теми двумя девицами, что раньше прислуживали той сумасшедшей принцессе. — Он посмотрел на меня с тяжестью и притом с каким-то благодарным облегчением во взгляде: — Если бы не они, думаю, загнулся бы к Коху со своими болячками…       Я удивленно скривилась, вспоминая жизнерадостную клоуншу с розовыми мозгами и угрюмое черное пятно-по-совместительству-бывшую-Зуко.       — Они-то?       Джет усмехнулся, чуть дернув уголком губ.       — Знаю, представь, как удивился тогда я, — мы вяло рассмеялись, но и такой настрой уже был заметным прогрессом, после чего Джет всё же с серьезностью добавил: — Но, если по существу, то я благодарен, вот правда. В таких-то условиях, тем более, человека другой нации… она просто взяла и выходила, как могла.       А вот тут уже была моя очередь ухмыляться.       — Она? — я посмотрела на него с ироничным укором, про себя отметив, что Джет не меняться нихрена. Он ответил такой же ухмылкой.       — Ага. Ворчала, конечно, что, мол, приходится помогать и что-то делать, ведь я полкамеры переблевал да корчился от боли, но я-то понял, что она на меня запала, — весьма самодовольно вещал он. — Пускай и строит из себя саму неприступность и королеву ледяных айсбергов, но я уверен в том, что она та ещё горячая штучка. Так только интереснее…       И вот я уже хотела попросить избавить меня от всех подробностей его наполеоновских планов, как в голове настойчиво заели его слова, как на старой пластинке. Неприступность? Королева ледяных айсбергов?.. Он что, не про Тай Ли?       — Мэй? — я ошарашено уставилась на него.       Борец за свободу лишь пожал плечами, словно и не понял всей причины моего удивления.       — Ну да. Ты чему так удивляешься?       — Уж кто-кто бы и позарился на неё, но вот на тебя я бы подумала в последнюю очередь, — хмыкнула я, облокотившись руками назад, и, словив откровенно недоумевающе-недовольный взгляд Джета, прокомментировала: — Она же скучная, безэмоциональная и нелюдимая.       — Загадочная и задумчивая, — поправил с легкой усмешкой Джет, уставившись вперед на сад, и его глаза как-то непонятно блеснули, будто бы он говорил не об очередной пассии. Но тут же потряс головой и с ухмылкой вновь обернулся на меня, добавив: — А что это, заревновала?       Я театрально приложила ладони к груди.       — Сейчас взорвусь от ревности, сладкий. — Мы вновь, но на этот раз уже расслабленно расхохотались, и Джет сквозь смех коротко вставил:       — Сердце слева, Дина.       Мы бы так и продолжали бессмысленно галдеть, если бы с обратной стороны Дворца, где находился парадный вход, не раздался тот же гомон толпы, всё ещё ожидавшей скорой речи Лорда Огня и Аватара. Джет и я синхронно обратили головы в сторону и после, переглянувшись, стали медленно подниматься на ноги, хотя о многом могли ещё поговорить.       Борец за свободу коротко размял не больное плечо, зевнув.       — Пора идти уже, — ненадолго застыв на месте, будто о чем-то раздумывая, Джет спустя некоторое время всё же сказал то, что я ожидала услышать: — И всё же получилось достаточно забавно: со мной вместе грабит для бедных и участвует в набегах, а после вытаскивает меня же из тюрьмы будущий Лорд Огня, не так ли?       Я замерла на месте, мимолетно зажмурившись в надежде на то, что Джет сейчас не попытается начать какую-то сцену по типу очередной кровной вражды с магами огня и переходами на якобы предателей в моем лице, и, коротко вздохнув, обернулась к нему.       — И к чему ты это сказал?       На удивление, Джет не собирался, как тогда в Ба Синг Се или Кипящей Скале, начинать с подозрительно-презрительных взглядов и реплик в сторону магов огня, а просто остался стоять там же, где и стоял, немного неровно покачиваясь и чуть отступая в сторону. И, чему я была удивлена не меньше, он неуверенно растянул губы в усмешке, разведя руками:       — Просто меня действительно поражает такое стечение обстоятельств: прикинь, человеку, которого, по идее, я должен искренне ненавидеть, я предложил присоединиться к своей банде борцов за свободу, потому что… потому что почувствовал, что мы похожи? — Джет, столь же неуверенный и, видимо, смятенный собственными же рассуждениями, передернул плечами и рассмеялся почти нервно. — Представляешь? Ах-ха, а потом он ещё и попытался вытащить меня из тюрьмы после всего, что я устроил ему в Ба Синг Се, и теперь он же ещё и оказывается Лордом Огня. Знаешь, будто судьбе не надоедает издеваться надо мной.       Я осторожно следила за его поведением и как-то даже не узнавала Джета: он не рвал и метал, не кричал ничего про то, что я якобы в сговоре с магами огня, — он просто несколько нервно похаживал из стороны в сторону и всплескивал руками, будто рассказывал какую-то весёлую байку, и изредка усмехался, не злой, а искренне удивленный.       Я аккуратно спросила:       — Злишься?       Задержавшись на мне нечитаемым взглядом, Джет спустя некоторое время качнул головой и пожал даже как-то равнодушно плечами.       — Как ни странно, нет. Я просто никогда не чувствовал себя так… глупо? — пошарив рукой по карманам, он вытянул оттуда свежую соломинку, втиснув ту меж зубов и посмотрел в сторону. — Просто за всё то время, что провёл в тюрьме, а после увидел здесь, в Стране Огня, я понял, что… не все маги огня такие уроды, какими я их считал.       — Например, я? — улыбнулась иронично я, чуть склонив голову вбок, и Джет ответил такой же ровной улыбкой.       — Особенно ты, — хмыкнул он, и на этом наш разговор закончился.       Тишина разлилась в воздухе, и Джет, качнув головой в сторону выхода обратно из Дворца и заправив руку в карман, направился вон, и я уже думала двинуться следом, как поступившая в голову мысль о том, что время ещё есть, заставила меня остановиться.       Борец за свободу обернулся, вопросительно взглянув на меня.       — Мне надо ещё кое-куда сходить, — ответила я, в голове прикидывая, где тут в принципе могут находиться покои Лорда или хотя бы прихожие-гримерные-или-как-тут-это-называется.       Джет ещё некоторые секунды стоял, не отводя от меня проницательного взгляда, а после растянул губы в привычной для него полуулыбке-полуусмешке, и только сейчас в голове промелькнула мысль, как мне всё же его не хватало. Как же всё-таки спокойно знать, что он живой.       — Тогда до встречи, — он коротко махнул рукой на прощание, направляясь далее вперед и, не оборачиваясь, кинув напоследок с усмешкой: — Передавай привет Ли или кто он там.       Я почувствовала, как в очередной раз полоснуло жаром лицо, ведь действительно обидно, — по мне что, только так и видно? — но это ощущение прошло так же быстро, как и появилось, уступая место возникшему в груди теплу.       Джет такой уж Джет. И в этот раз я не прощалась уже нарочно — уверена, теперь мы точно встретимся вновь. ***       Вы не представляете, с каким трудом и упорством я рыскала по Дворцу в пока что бесплодных попытках отыскать хоть что-то, более-менее похожее на ванную-гардеробную, в особенности среди одинарных широких коридоров, многочисленных спусков и восхождений мраморных лестниц и полупустых зал.       Даже успев уловить краем глаза и прошмыгнуть мимо медитировавшего возле парадного входа из Дворца Аанга, который, видимо, морально готовился к выходу в свет или же просто дожидался Зуко, я, незамеченная, потрусила вновь на этаж выше, к своему удивлению всё-таки наталкиваясь дальше по коридору на двустворчатую позолоченную дверь из красного дерева, из-за которой раздавались приглушенные голоса.       Знакомые приглушенные голоса.       И, разумеется, как любой порядочный человек, не желавший бесцеремонно прерывать чужую беседу, я выжидающе пристроилась под дверью, якобы незначительно примкнув к ней ухом. И, как назло, не слышно ни черта, но голоса я узнала сразу же — этот тягуче-медленный, безразличный тон мне разве что только в кошмарах не снился.       — …зачем?.. я думал, что… ненавидишь меня…       Эти двери что, назло такими непробиваемыми делают? Ар-гх, я аж насуплено вжалась туда же ухом, будто бы это могло помочь.       — …просто хотела посмотреть тебе в глаза… — То, что удавалось трудами разобрать, пока, к счастью, не очень напрягало, но вот сам факт присутствия инородного существа там, где его не должно быть, несомненно подмешивало сомнений. — И это я, должно быть, спра… зачем, Зуко?..       И, вот честно, пока из этого содержательного диалога я понимала лишь то, кто вообще это говорит.       — …я сожалею и, правда, благодарен тебе за всё, но…       — Я знаю это, — вздох, — но я сюда пришла не для того, чтобы выяснять отношения, — на этот раз удивительно четко услышала я, — а чтобы поставить точку.       — Мэй...       — Да ладно тебе, я не слепая, — знаете, вот только сейчас до меня стало доходить, почему слова слышатся отчетливо, попеременно перебиваемые тихим стуком каблуков по направлению двери; я просто нелепейшим образом не успела откачнуться, как та оказалась резко распахнута внутрь, и уже глядя снизу-вверх, не моргая, я несколько ошарашено пересеклась с равнодушным, но каким-то полугорьким-полутяжелым взглядом серых глаз, — и не глухая.       Когда ситуация-таки наскоро обрисовалась в моей голове, так сказать, со стороны, отчего всё выглядело ещё более нелепей, я поспешила вскочить на ноги, непринужденно отряхивая колени.       — Кхм, ну и дверь у вас вообще гря-язная, протирать пришлось, Зуко, я бы на твоем месте первым делом прислугу сменила, — моментально набазарила я, сложив руки за спиной и скользя взглядом по потолку, по стенам, чиркнув им по Зуко и замерев на Мэй.       Та стояла, аки сама непоколебимость, с плотно сжатыми бледными губами, со скрещенными на груди руками, извечно недовольным прищуром стальных глаз и желваками, буграми проступавшими под острыми скулами. Но, как бы она не отличалась от той версии Мэй, которую я наблюдала постоянно до этого, что-то было не так: я не видела того высокомерного аристократического презрения и ревнивого раздражения во взгляде. Какое-то пустое равнодушие и предвзятая оценка плавали на дне серых глаз.       Зуко стоял с напряженно выпрямленной спиной и какое-то время молчаливо, но с легким удивлением смотрел на меня, но тут же поспешил окликнуть Мэй, когда та, коротко хмыкнув, гордо выпрямилась в спине и собиралась удалиться. Она нехотя обернулась, всё ещё не убирая руки с золотого вензеля кольца на двери.       — Послушай, Мэй, — ещё раз повторил он тем же хриплым голосом, не сводя с неё тяжелого взгляда, — я действительно сожалею о произошедшем и хочу сказать: ссориться с тобой после всего, что было, — это последнее, чего я хотел бы.       Она какое-то время также напряженно не отводила от него взгляда, стоя вполоборота, и я даже успела трижды почувствовать себя лишней, из-за чего непонятное раздражение моментально вскипело в душе, но тут же осело где-то на дне желудка, ведь Мэй — вы не представляете, я выпала в такой осадок, оставшись в глубочайшем шоке, — растянула тонкие губы в улыбке. Но улыбкой это можно было назвать с огромной натяжкой; скорее, чуть растянула рот в стороны, создавая на бледном мраморе лица тень той самой мимолетной улыбки, причем вобравшей в себя всё облегчение и горечь одновременно.       — Не сожалей о том, что нам когда-то давно было хорошо, — улыбка спустя долю секунды испарилась с лица, и Мэй, бросив на Зуко прощальный взгляд и даже как-то зацепив им меня, договаривала уже будничным севшим тоном, медленно утягивая следом за собой дверь: — Просто наши отношения закончились в тот момент, когда начались, вот и всё, Зуко.       Сворки дверей плавно закрылись вслед за ней, оставляя нас с Зуко в полной тишине. Хм, да она умеет эффектно удаляться, пожалуй, тут есть, чему поучиться.       Молчание повисло, звоном растворяясь в воздухе. Зуко, задумчиво одергивая рукав уже нацепленной на себя лордовской мантии, правда, пока что без тройного уровня наплечников и необходимого традиционного пучка на голове, прожигал несколько секунд взглядом закрывшуюся дверь, и в его глазах плескалось всё то же самое — и облегчение, и счастье, и легкая горечь от прощания.       А вот молчание я всегда переносила еле-как, вернее, не переносила совсем, поэтому, мельком почесав затылок, усмехнулась несколько неуверенно для поддержания дальнейшего разговора:       — Мне следует с сомнением спросить, о чем вы тут разговаривали, — я ещё раз нервно усмехнулась, — или образ ревнивой подозрительной курицы мне не идет?       Зуко обратил на меня внимание и, коротко усмехнувшись в ответ, улыбнулся, отчего я тут же почувствовала себя после собственных слов неловко, прикусив язык.       — Рад тебя снова увидеть.       — Хэй, — делано возмутилась я, улыбаясь меж тем и всё-таки проходя вглубь светлого помещения, так напоминавшего собой гигантскую гардеробную с выходом на целый балкон, — тут ты должен был сказать, что мне, типа, всё идет.       Он чуть склонил голову вбок, будто в легком укоре.       — Не переворачивай мои слова.       — Что как ребёнок, — уже меняла тему я, между прочим подхватывая с низкого велюрового пуфа у напольного зеркала тройные наплечники и подмечая про себя, что хрень эта весьма увесистая, — даже одеться самостоятельно не в состоянии.       Зуко возникнул, хотя покорно распростер руки в стороны на ширине плеч, принимая помощь:       — С переломанными рёбрами это несколько затруднительно, как видишь.       — Просто сказал бы, что ничего без меня не можешь, — насмешливо цыкнула я, примериваясь этими хреновинами в руках, чтобы нацепить их на Зуко правильной стороной.       Тот слабо хохотнул, о чем тут же пожалел, зашипев и машинально коснувшись ладонью левого легкого; насчёт переломанных рёбер преувеличением это не было — действительно, он отлетел в колонну настолько неудачно, что отделался не трещиной, а настоящим закрытым переломом ребра, слава Богу, не прорвавшего мягкие ткани и не задевшего внутренние органы. Ходит теперь весь с перемотанным торсом, да гигантским шишаком на полголовы, что больно смотреть.       Мне особенно больно смотреть.       Как можно аккуратнее опустив обязательный аксессуар на плечи Зуко и вздернув из-под него ворот мантии, я краем глаза зацепила тыльную сторону левой ладони, когда маг огня держал руку на весу; и после больше машинально потянулась к его руке, сжимая своей левой его. Зуко удивленно обернулся через плечо.       — Прости, Зуко, вот правда, прости, — сдавленно зашептала я, уткнувшись лбом ему в лопатки и сильнее переплетая свои пальцы с его; жилистая горячая ладонь сжалась в ответ.       Он нахмурился и неотрывно смотрел перед собой.       — Ты не виновата, — голос всё равно у него был более хриплым, чем до этого, — Азула как всегда умело сыграла на наших слабостях… Всё уже позади, — успокаивал не столько меня, сколько и себя Зуко, держа наши сцепленные ладони на весу и словно специально вывернув руки таким образом, чтобы к лицу была обращена моя.       Розовато-красный и медленно бледнеющий, но всё ещё подпухший морозный узор, будто те самые голубые электрические разряды, занимал собой всё пространство тыльной стороны ладони, протягиваясь и к пальцам, и огибая запястье, растворяясь далее всё менее и менее заметными красноватыми нитями полопавшихся капилляров под бледной кожей.       Зуко невесело хмыкнул.       — Одним шрамом больше — одним меньше, главное, что мы смогли всё это перенести.       И если бы Зуко сказал это месяца три назад, в Кристальных Катакомбах, я бы несомненно охренела, а сейчас… сейчас я смотрю и действительно вижу, как он изменился. Он чаще улыбается, стал менее агрессивным, сохраняя при себе лишь прежнюю стариковскую ворчливость и придирчивость; ему идёт улыбка, и на фоне всего этого вид шрама на пол-лица словно растворяется. Он не был некрасивым… он был по-своему необычен и этим незабываем.       — Этим мы с тобой похожи, — усмехнулась я, и даже чисто автоматически потянулась свободной правой рукой к его левой половине лица, которой он был ко мне повернут.       Зуко машинально вздрогнул, но не отстранился, прикрыв глаза и позволив провести подушечкой большого пальца вдоль кромки шрама; собственная отметина на правом плече адским пламенем полыхнула под одеждой, но этот фантомный жар стал привычным уже давно. И не беспокоил вообще.       Пальцы медленно перетекли с его скулы в ворох жестких черных прядей на виске, перебирая те плавно; Зуко на этот раз не медлил совсем, полыхнув в мою сторону золотистыми глазами, и, развернувшись и чуть не заехав при этом мне в нос острыми крыльями наплечников, резко наклонился ко мне, втягивая в горячий поцелуй.       Могу я это считать своей маленькой победой, м? Кто-нибудь, срочно увеличьте список моих регалий этим триумфом, ну!       Приоткрыв рот и мягко подавшись навстречу, отчего чуть не стукнулась о его зубы своими, я прижалась к Зуко всем телом, пропуская через правую ладонь пряди жестких волос дальше, ероша те на затылке, стискивая на макушке; чувствовалось, как от чужого тела исходили неслабые волны жара, разгоряченная кожа словно пульсировала под пальцами.       Тяжелая рука обвилась поперек спины, широкой ладонью проскользив по талии и боку ниже. Не помню, когда мне последний раз было так приятно и душно одновременно.       Задыхаясь, мы изредка отлучались друг от друга, жадно хватая ртом воздух; чужое горячее дыхание ползло по щекам, челюсти, вниз по шее, отчего кровь громче начинала стучать в ушах, заглушая все звуки вокруг, кроме грохота собственного и его сердца. Нетвёрдо переставляя ногами, я по чуть-чуть отшагивала спиной вперёд, пока не упёрлась лопатками и поясницей в колонну, отделявшую гардеробную от выхода на открытый балкон.       Пока что откинувшись затылком на колонну позади и наскоро стараясь продышаться, я скользила мутным взглядом по высокому белоснежному потолку, по гардинам, чувствуя сбитое дыхание на ключицах и то, как нервно путаются пальцы в попытке распутать шнуровку на вороте моей новой кофты.       Мысль, пришедшая в голову, заставила меня неожиданно даже для самой себя рассмеяться, правда, голос захрипел намного больше обычного. Зуко остановился, вскинув на меня недоумевающий взгляд снизу-вверх.       — Просто, — нервно смеялась я, вдыхая поглубже, чтобы восстановиться, — я тут вспомнила, что твоего выхода ждет целая толпа, кучкующаяся у входа. И Аанг тоже, да.       Зуко смятенно моргнул, видимо, и впрямь совершенно забыв о предстоящем событии, до начала которого оставалось минут шесть-семь, после чего всё же усмехнулся, вытянув губы в предвкушающей полуулыбке, чуть выпрямившись, чтобы оказаться лицом на уровне моего, и уперевшись ладонью в колонну справа от моей головы.       — Думаю, это всё может подождать, — впервые его лицо было на таком минимальном расстоянии, и притом подобное не вызывало никакого стеснения или дискомфорта, — и время у нас ещё есть.       Я продолжала нервно усмехаться, да и лыбилась, наверно, как дура, когда горячая рука забралась под кофту, опаляя прикосновениями покрывшуюся мурашками кожу.       — Так быстро?.. — не успела как следует подколоть я, заткнутая последовавшим мокрым поцелуем, от которого сильнее вдавилась затылком в колонну. Перед зажмуренными глазами замелькали искорки тока, а тело медленно наливалось томительным жаром, волнами поднимавшегося от желудка к груди и обратно.       И, знаете, впервые за долгое время меня не волновал вопрос: «что же будет дальше?». Меня в принципе ничего не волновало сейчас. Нас ничего не волновало. По-моему, именно подобное называют счастьем?..       И если так, то да — я могу назвать себя счастливой. ***       Этот тяжелый, прожигающий буквально насквозь взгляд я чувствовала на собственном затылке, лопатках и спине всё время воодушевляющей речи Зуко и Аанга, всё равно про себя успев отметить, как плохо заколка держит наскоро собранные в пучок волосы, как краснеют на фоне бледного мрамора лица покусанные губы и чуть сползает из-под тройных наплечников не до конца закрепленная мантия.       И немое удовлетворение против воли начинало теплить грудь. И ещё чувство это охрененное, когда, вроде, обращаются одновременно ко всей массе народа, но притом будто смотрят только на тебя одного.       Все радостно загалдели, завопили и зааплодировали по окончанию официальной речи, после которой должно было последовать уже менее официальное празднество, насколько я поняла, то имеется в виду банкет в зале для торжественных приемов во Дворце. И до того, как меня бы моментально утащило туда волной ломанувшегося с места народа, я успела вытиснуться вбок, направившись вдоль прямоугольных искусственных водоемов, ограничивающих с двух сторон площадь перед Дворцом, навстречу фигуре, расположившейся вдалеке в тени декоративных крыш.       Подобный проницательный взгляд втройне усиливал то неловкое ощущение преследования и паранойи, так что я не могла не подойти.       Джонг-Джонг мирно устроился подле одной из колонн с чинно заправленными за спину руками, охлаждаясь в тени навесной крыши, и следил нечитаемым взглядом за народом, что медленно тянулся друг за другом во Дворец.       Пребывая около него уже минуту, которая прошла в затянутом молчании, я-таки осталась полностью проигнорированной, нарочито громко прокашлявшись.       — Так вы, это, — я почесала в затылке, ибо, если честно, только сейчас осознала то, что подошла без конкретной цели в принципе, — со всеми праздновать не пойдете, не?       Джонг-Джонг неспешно перекинул на меня взгляд, так и не поворачиваясь ко мне корпусом, после чего ответил нехотя:       — Ты когда-нибудь научишься задавать те вопросы, на которые желаешь получить ответы, или так и продолжишь впустую прожигать время?       Вот ведь маразматик! Я, быть может, тут к нему из вежливости человеческой подхожу, узнаю, как дела у старпёра ворчливого, а он… На удивление, в голове как-то машинально созрел вопрос, стоило Джонгу о чем-то таком заикнуться, поэтому, вместо замечания о том, что отвечать вопросом на вопрос невежливо, я с некоторым сомнением в голосе заговорила:       — Откуда вы знали, что именно прием перенаправления молнии сможет мне помочь? — И, пока ворчливый дедуля не успел осадить меня из-за неполноты вопроса, — а он осадил бы, ещё как! — поспешила добавить: — Мы с вами тренировали именно этот приём всю ночь, и, вот честно, я раз десять тогда успела подумать, что, блин, помру на следующий день нахрен, но…       — Но, когда ты пропустила через своё тело заряд Азулы, тебе стало легче? — с тихой усмешкой закончил за меня маг огня.       — Именно!       Он ненадолго замолчал, в принципе, как и всегда, с таким видом, будто и не собирается отвечать вовсе, а после, медленно следя взглядом по черепичным пагодам, горевших красным пламенем из-за яркого солнца, выдал самозабвенно:       — А ты всё так же бездарно разоряешься на вопросы, до ответов к которым могла додуматься сама, — он удрученно покачал головой и, как только я возмущенно разинула рот, дабы высказать всё, что думаю, заговорил. — Всё предельно просто: создание молнии требует от покорителя высшего уровня подготовки и сосредоточенности, которой у тебя, кстати, как и контроля, то есть нет вовсе. — Он назло будет опускать меня посреди своей речи, чтобы я не возникала, да? — Но так как с твоими навыками при создании молнии тебя бы, скорее всего, разорвало напополам потоками Ци, я обучал именно перенаправлению.       Я чувствовала, как медленно плющились мозги под всем этим заумным прессом, но понимала одно точно: конкретного ответа на вопрос я не получила. Джонг-Джонг, вскинув бровь, смерил мою перекошенную рожу оценивающим взглядом, после чего вздохнул с некой досадой.       — Ты ничего не поняла, не так ли?       — Не-а.       — И как же меня угораздило обзавестись таким учеником, — выдохнул он что-то себе под нос, отчего я внимательно вслушалась, но в итоге всё равно ничего не разобрала; Джонг к тому времени уже прочистил горло, вновь выпрямившись в спине. — Как ты считаешь, по какой причине Пламя Драконов являлось и, в общем-то, до сих пор является для тебя таким вредоносным?       Задумчиво прикусив изнутри щеку, я неуверенно ответила спустя пару секунд.       — Его же, типа, слишком много и оно сильное.       — Оно разрушительной мощи, — поправил тот. Ага, да, мастер, мне прямо полегчало от этих слов, аж так спокойно стало осознавать, что всё это дерьмо я таскаю в собственном теле. — И то, что ты сказала, является лишь второстепенными причинами. Основная — отсутствие контроля над таким объемом пламени. Перенаправление молнии предполагает же тотальный контроль над каждой частицей энергии, проходящей через тело, то есть, обучив этой технике, я увеличил твои шансы на покорение Пламени Драконов вполовину.       Ну хоть какая-то доля ясности появилась в происходящем, но, вот честно, ни за что больше не захочу перенаправить молнию; были, конечно, и положительные моменты, но в голове лично отложились лишь воспоминания о раздирающей на части боли.       Между тем, когда всё вышесказанное Джонг-Джонгом более-менее осело в мозгу, я, прикинув, что вон то его «вполовину» это где-то пятьдесят на пятьдесят процентов, возмущенно раскрыла рот:       — Эй, хотите сказать, что вы даже не были уверены в том, что ваши тренировки смогут мне помочь?       — Честно говоря, — не отворачиваясь от созерцания площади, ровным голосом говорил маг огня, — я крайне удивлён, что ты вообще вернулась живая.       Где-то на фоне со смачным хрустом разлетелись вдребезги все мои ожидания о хоть какой-то похвале. Нервно дернув бровью, я саркастично протянула:       — Спасибо большое за непоколебимую веру в меня…       Джонг-Джонг коротко усмехнулся, ненадолго прикрыв глаза, будто собирался с мыслями, а после, выпрямившись в спине, обернулся корпусом ко мне, проговорив со всей серьезностью во взгляде:       — Но, с другой стороны, ты должна быть горда тем, что сумела покорить Пламя Драконов, — сложив руки в жест огня перед собой, поклонился Джонг-Джонг, пока я между делом начинала светиться от самодовольства; мастер, не разгибаясь, кинул на меня суровый взгляд исподлобья, процедив устало-раздраженно: — Прояви уважение и в ответ поклонись, балда.       Ах, ну да, всё никак не привыкну к этим их обычаям. Про себя оскорбившись за «балду», я кое-как скрутила из рук нечто похожее на жест пламени и таки поклонилась, пробурчав в ответ:       — Полегче, мастер… ауч!       Ребро ладони красноречиво съездило мне по затылку, и я в тот же миг возмущенно вскинулась, хватившись за пострадавшую часть тела; Джонг-Джонг, на удивление, криво усмехался, находясь, мне кажется, впервые в более-менее бодром расположении духа, но, когда он ненадолго скосил взгляд на тату с левой стороны шеи, его лицо тут же посерьезнело, и маг огня сказал:       — Пламя Драконов, что теперь в твоих руках, можно назвать и даром, и проклятием. Невероятная мощь, но притом постоянно оказывающая давление на организм. Не думай, что если оно подчинилось раз, то сможет подчиниться и второй. Такому буйному огню регулярно нужно чем-то питаться, не сможешь укротить его голод — и он утолит его, пожрав тебя изнутри.       Я машинально коснулась кончиками дрожащих пальцев вдавленного в кожу шероховатого рисунка, проведя вдоль витиеватого узора ногтем: то нескончаемым жаром пульсировало под кожей, не остывая ни на минуту.       — И с этим ничего нельзя?..       — Нет, — удрученно покачал головой мастер, после внимательно вглядевшись мне в глаза и сказав вместо прощания: — Просто будь сильной, Дина.       Я молча смотрела в спину удалявшемуся Джонг-Джонгу, не в силах пока разобраться в собственных эмоциях и роившихся мыслях в голове — я ведь даже не знаю, куда дальше, зачем, для чего… Их так много, что меня это всё начинает бесить. Гулко сглотнув и стиснув дрожавшие руки в кулаки, я лишь тихо проговорила:       — Буду. ***       Последний раз так нелепо я себя чувствовала уже не вспомню, когда, но факт один — во всех этих праздничных балахонах и простынях, которые ошибочно называют платьями, потеряться можно на раз-два.       Я неуверенно перетаптывалась на месте, нервно то сжимая, то разжимая ладони, и неверяще пялилась в напольное зеркало, стоящее передо мной. Катара крутилась рядом, придирчиво окидывая меня взглядом со всех сторон, будто бы это платье шила лично собственными руками.       — По-моему, Царь Земли потерял свои занавески, — я устало сдула с носа мешавшуюся прядь волос.       Тоф, сидевшая с другой части комнаты на стуле перед трюмо, пока над её волосами усердно шаманила Суюки, весело загоготала.       Катара, цыкнув, закатила глаза и развернула меня за плечи к себе, продолжая придирчиво окидывать взглядом.       — Не выдумывай, — она попыталась ободряюще улыбнуться, — тебе очень идет.       Я всё также сомнительно таращилась в зеркало. Светло-салатовое платье с расклешенными рукавами длиной уходило в пол и подвязывалось на талии широким темно-зелёным поясом с завязками из тонких золотистых лент посередине. Вырезы, окантованные золотой нитью, с двух сторон доходили до середины бедра, оголяя наполовину ноги, обутые в легкие плетеные сандалии, ибо если в платье Катаре удалось меня упаковать, то вот подворачивать ноги на каблуках было последним из моих желаний. Ворот отсутствовал, поскольку платье сверху просто запахивалось на правую сторону, так что тату на шее отчетливо выделялось, и я вновь отрывисто пробежалась по нему кончиками пальцев.       Тоф между тем скучающе вздохнула, поболтав на стуле ногами, недотягивающими до пола.       — Просто ко всему этому тряпью надо привыкнуть, — она вновь вздохнула, но на этот раз с горечью, — я вот привыкла.       — А ещё, — горячий шепот Катары так неожиданно раздался у моего уха, что я даже вздрогнула, — я уверена, что Зуко тоже понравится.       Мимолетно вспыхнув, я отшатнулась от мага воды, нервно дернув руками.       — Да при чём тут!.. — но тут же осеклась на середине предложения, отметив снисходительный ироничный взгляд Катары, скрестившей руки на груди. Я вздохнула, неловко потерев затылок. — Ты думаешь?       — Уверена, — повторила покорительница с улыбкой и подошла ближе.       Медленно вдохнув и выдохнув, я подняла на неё лицо, про себя удивленно отметив, что выросла за всё это время — линия глаз Катары располагалась напротив моих губ, хотя раньше была примерно на уровне моего носа. Маг воды между тем, ещё раз окинув меня сканирующим взглядом, протянула к моей голове руки, зачесав пальцами весь пробор, что раньше был с левой стороны головы, на правую сторону, отчего татуировка, теперь даже не прикрытая волосами, зияла угольно-черным закрученным узором двух драконов.       И, пока Катара, что-то мысленно отметив, отошла на пару мгновений, я повторно вгляделась в зеркало, словно смотрела в первый раз. Я не узнавала собственных глаз, странно-посветлевших и с каким-то прозрачным оттенком зелёного, вернее не узнавала — взгляд; отросшие волосы, перекинутые на одну сторону, щекотали концами ключицы, а ещё сильно выгорели на солнце, став из бледно-желтоватых практически белыми. Губы, обветренные и припухшие, и те казались мне каким-то чужими. Бледная, даже ни разу не розоватая кожа, видимо, за три месяца более-менее примирилась с вечно палящим солнцем и потемнела на тон; и на том спасибо, раньше вообще ходила вся красная-обгоревшая, будто из кипятка не вылезала.       Меж тем маг воды уже вернулась, но с распустившимся бутоном жасмина в руке, засунув то мне за левое ухо. Да она что, издевается! Ну, не-ет, вот только… Аллергия на пыльцу сработала моментально: засвербело в носу, стоило уловить аромат, и я автоматически чаще заморгала, чтобы не заслезились глаза, после чего оглушительно чихнула.       Катара с весьма скептичным выражением лица проследила за тем, как бутон, вылетевший из-за моего уха во время судорожного чиха, медленно приземляется на пол, после чего перевела нечитаемый взгляд на меня, яро потиравшей глаза.       — У тебя что, по жизни аллергия на всё красивое?       Мы несколько секунд молча смотрим друг на друга, после чего нас всё же пробирает смех. Тоф и Суюки озадачено обернулись на нас, а мы с Катарой всё также продолжали хохотать, пытаясь между тем отдышаться, оперевшись на плечи друг друга.       Маг воды, глубже вдохнув, подняла на меня взгляд, всё ещё искрившийся весельем, после чего тихо заговорила:       — Знаешь, Диана, никогда бы не подумала, что, спустя все те наши громкие ссоры, обиды, крики и разбирательства, мы сможем…       — Выжить, не придушив друг друга? — иронично подсказала я, на что покорительница хохотнула и мягко покачала головой:       — Стать настоящими подругами, — она чуть отстранилась от меня, с теплой улыбкой посмотрев в глаза. — Это много значит для меня.       — Чего вы там всё шепчитесь?       Громкий голос Тоф прервал нас, и маг земли, недовольно спрыгнув со стула, направилась через немалую комнату к нам; темные волосы, обычно собранные в огромный пучок, сейчас спокойно ниспадали по плечам и спине, длиной почти достигая талии, хоть от зелёного обруча, но на этот раз с кисточками, и чёрной чёлки, перекрывавшей половину лица, Тоф избавляться не спешила. Суюки, отряхивая руки, подошла следом, довольно улыбаясь и косо наблюдая за собственным творением.       Между тем маг земли, не особо дожидаясь ответа, махнула рукой:       — Хотя ладно, можете не говорить; вы так громко трепались, что я вас слышала с другого конца комнаты.       Помещение вновь сотряс дружный хохот. И когда я наблюдала их счастливые лица, на душе становилось теплее.       Фраза «стать настоящими подругами» прочно осела в голове, всё ещё прокручиваясь в мыслях на репите. ***       Никогда не думала, что в чайных может быть настолько по-домашнему уютно. Хотя, учитывая то, что это чайная дядюшки Айро, то да, тут вне сомнений. Их и не должно быть, стоит увидеть один длинный стол на всех, отдельный для Пай Шо и также дополнительно расположенные по периметру помещения сидения-дзабутон. И если моя спина и зад вполне могли прочувствовать всю мягкость сидений, то вот затылку было не очень — колени и бедра у Зуко весьма жесткие, хоть и крепкие.       Я прикрыла глаза; аромат жасминового чая, которым пропахло всё, от столов и до одежды Зуко, мерное гудение рога, на котором играл Айро, тихий шелест ветра снаружи, перестук костей для игры в Пай Шо — всё это придавало чувство невероятной безмятежности и покоя.       Открыла — Зуко наблюдал за мной, скосив вниз глаза, и отставил пустую чашку чая на поднос, стоявший справа от его сидения.       — До сих пор поверить не могу, — медленно выдохнул Зуко, и я заинтересованно не отводила от него взгляда, немного поёрзав головой на его скрещенных ногах, — что это всё закончилось.       — Угу, — лениво тянула я, про себя отмечая, каким резонансом отдают в голове его слова, потому что да — всё закончилось.       Он проходился глазами по всем присутствующим: Сокка что-то усердно малевал за столом неподалеку, Тай Ли шугала Момо, пытаясь того затискать, Тоф неспешно потягивала чай за столом, Суюки, сидя за этим же столом, слушала мерную игру Айро, и для полноты картины не хватало лишь Катары с Аангом.       Маг огня тяжело вздохнул, неожиданно грустно усмехнувшись.       — Кто бы мог подумать, что ещё год назад я носился за вами по всему свету в попытках сдать Хозяину Огня. — Я отметила, что Зуко больше не называл его отцом, и наслаждалась тем, как пальцы невесомо перебирали пряди волос. Он откинулся затылком на стену позади, проговаривая почти неслышно: — Это была одна из самых больших ошибок в моей жизни.       В ответ на эту скисшую мину я улыбнулась; в голове промелькнула мысль, что последнее время рядом с ним хочется улыбаться всё больше.       — Была, Зуко.       — Да, — согласно кивнул он, — сейчас всё будет по-другому. — Он опустил лицо вниз, и мы внимательно вгляделись друг другу в глаза, без слов понимая, какой именно вопрос завис в воздухе.       Я вздохнула, отведя глаза в сторону.       — Мы больше не будем путешествовать вместе.       — Мне в любом случае придется вернуться в Страну Огня.       — Я знаю.       Вялость и прежнее умиротворение медленно сменились всё тем же страхом неизвестности и непонятной пустотой; не думала, что день, когда всё закончиться, настанет так быстро… что мне делать? Смятение вперемешку с чувством невыносимой апатии выбивали из меня все мысли и эмоции; почувствовав, как шероховатые пальцы перебираются с волос и медленно оглаживают скулу, я вновь подняла на Зуко взгляд.       — И что дальше?       — Ты и так знаешь мой ответ, — глаза отливали плавленым янтарем, зрачок медленно перекрывал собой радужку. — Я хочу, чтобы ты полетела со мной в Страну Огня. Очень хочу.       Он ждал прямого ответа: да или нет. Диана, ну же, это так просто — да или нет?.. И вот, знаете, нихрена не просто, вот нисколько, потому что тебе, Зуко, да, но скучному приторному Дворцу — нет. Потому что сказать да одному миру означает отказать другому. А смогу ли я вообще вернуться в тот, другой? Да? Нет?       Нет, мне же говорили… А вдруг да? Если есть возможность, то захочу ли я…       Ар-ргх! Слишком много сомнений, меня это начинает раздражать. Я начинаю злиться на саму себя. Зуко тем временем ненадолго зажмурился, плотно сжав губы, после чего оповестил, что сходит за новой порцией чая и, аккуратно переложив мою голову с колен на дзабутон, направился с подносом на кухню.       Мне дали время подумать. Но я всё также не знаю. Ничего не знаю.       Да или нет? Глубоко внутри что-то, отдаленно напоминавшее душу, вовсю кричало "да", наплевав на последствия. ***       Алое зарево разливалось над горизонтом, затапливая томным рыжим светом крыши домов Ба Синг Се, от Нижнего Кольца до самого Дворца Царя. Теплый ветер трепал длинные полы платья и волосы, едва ощутимо скользя по коже. За то время, что сидела на скате крыши чайной, я успела покрыться мурашками.       Уткнувшись подбородком в сложенные на коленях руки, я не отводила сухие глаза от закатного неба, переливавшегося от нежно-голубого в небосводе до кроваво-красного на горизонте. Прокручивала в голове одни и те же вопросы, изредка отвлекаясь на другие мысли, чтобы окончательно не свихнуться.       Я легкими касаниями пальцев огладила наручи, закрепленные на правой руке под широким рукавом платья, и в груди что-то тихо всколыхнулось, стоило мне вскинуть руку вверх, рассматривая, как переливается в закатном свете рыже-янтарный шероховатый материал наручей. Чешуя была хорошей. И вес у наручей соответствующий, как если бы я вновь почувствовала на себе тяжесть кругленького тельца, туповатыми коготками впивавшегося в кожу.       Забрала я эти наручи у Азулы, и вы можете считать меня сумасшедшей, раз я посмела нацепить этот кошмар на себя, но… но так мне кажется, что где-то рядом трепещутся маленькие кожистые крылышки и раздается голодное урчание. Мне его не хватает, и я бы сейчас разрыдалась в голос, если бы всё не выплакала за последние дни.       Знакомое чувство дрогнуло в груди, когда я отметила, что алое солнце, незаметно уходившее с каждой минутой за линию горизонта, так и замерло в небе, как звуки города на фоне утихли.       Я резким движением одернула обратно рукав, хмыкнув.       — Почему-то я уже успела отчаяться, что не увижу тебя, Року.       Аватар как всегда появился очень вовремя, а главное эффектно, медленно материализовавшись в синюю полупрозрачную проекцию на фоне замершего заката.       — И я рад видеть тебя в добром здравии, — заправив руки в длинные рукава мантии, кивнул Року.       Я на такой ответ вновь хмыкнула, чувствуя закипавшее где-то на дне желудка раздражение.       — О, так ты о моем здравии думал, когда помог обзавестись этой штукой, — я скривилась, ткнув пальцем в тату на шее, — которая чуть несколько раз подряд не угробила меня, как и несколько несчастных попаданцев до меня.       Мой презрительный взгляд Року выдержал совершенно спокойно, ровным голосом ответив, будто его сейчас совершенно ни в чем не обвиняли:       — Но не ты ли этого желала, Диана? — он смотрел на меня сверху вниз, пока я насуплено поджимала губы и стоически молчала. — Я лишь помог тебе с твоим небольшим желанием, не более того.       — Помог? — я почувствовала, как всё то же раздражение липким комом пробирается вверх по трахее, и оскалилась, аж подскочив на ноги. — Да я не просила ни о чём, да, может, думала, но не просила! Да и… — почему-то именно в этот момент все вертевшиеся на языке слова рассыпались в голове, и кислорода стало чертовски не хватать, — и вообще, можно было хоть как-то согласовать всё со мной, предупредить там!..       Весь мой отчаянный монолог Року всё с тем же титановым спокойствием прервал.       — Диана, — я резко обернулась на него, — я понимаю то, как ты была напугана и шокирована, но оно того стоило.       — Стоило? — я разозлено округлила глаза.       Он подступил ближе, и я собиралась было отшатнуться, как Року лишь поддерживающе положил свою руку на плечо; на этом месте цветком расступился холод, кольнувший кожу иглами.       — Пойми, дорога в тот мир для тебя закрыта, — он постарался вложить в свой голос как можно больше сочувствия и понимания, но, если честно, мне от этого становилось только хуже, — и как минимум на семьдесят лет. Дав тебе стихию, я лишь пытался помочь тебе адаптироваться здесь. Ведь вскоре ты…       — Нет, — хоть я это уже и слышала, но всё равно неверяще замотала головой.       — Вскоре ты забудешь и тот мир…       — Нет, — зажмурилась я.       — И всех тех, кто был тебе дорог там. Это лишь вопрос времени.       — Я не хочу! — взорвалась в итоге я, всё равно отшатнувшись, но, поскользнувшись на скользкой черепице, тут же шлепнулась на поверхность крыши.       По-моему, насчет того, что, мол, всё выплакала, я погорячилась — слёзы целым скопом подкатили к горлу, и я бессмысленно глотала воздух, чувствуя, как дрожит голос, когда попыталась задать вопрос, вскинув лицо на Року:       — Неужели совсем никак?..       Он покачал головой. И хоть я давно подсознательно понимала, что это путь в один конец и что я не вернусь, и, по-моему, когда услышала это ещё три месяца назад от Року, то была морально настроена, но… всё то время в груди всё равно теплилась надежда, что вот сейчас произойдет чудо по окончанию всего этого ужаса, что я смогу хоть ненадолго вернуться, хотя бы ещё раз увидеть семью, и от такого разочарования вновь хочется рыдать в голос.       Року, продолжавший безмолвно стоять чуть поодаль от меня, лишь повел плечами.       — Процент того, что ты сможешь вернуться, действительно ничтожен, — он не сводил с меня пристального взгляда, — но одно я могу сказать точно: если бы он у тебя был, ты бы разве смогла покинуть тех, кого обрела в этом?       — Ты уже спрашивал, — хлюпнула носом я, раздраженно утерев кулаком взмокшие на пару мгновений глаза. — Но если нужен ответ, то нет, не смогла бы. И если бы раньше я не задумываясь могла сказать, что да, верните меня обратно, то сейчас… — всхлипнув, я лишь раздосадовано и зло махнула рукой, — не важно, короче. Давай не будем мусолить эту тему так, будто бы я действительно имею какой-то выбор.       Аватар не сводил с меня печального взгляда, понурив голову.       — Мне жаль. Я бессилен в такой ситуации.       — Я это знаю, — резко отозвалась я, мотнув головой, и, заметив, как Року вновь медленно начал испаряться, кинула напоследок, даже сама не зная, зачем: — Но, чтоб ты знал, я не смирилась и, вот правда, совсем не чувствую, что готова начать новую жизнь здесь. Просто… — гулко сглотнув, я прошептала уже еле слышно, — если сможешь, позволь мне помнить о семье и о том мире как можно дольше.       Бесплотный силуэт, став практически прозрачным, напоследок слабо улыбнулся.       — Хорошо, Диана.       В голове безостановочно вращались воспоминания, сбитые в один гигантский снежный ком. Как на заевшей пластинке, в башке стонали «Нервы» и мелькали картинки: помогаю отцу толкать нашу развалюху до ближайшего автосервиса, ибо заглохли посередине трассы, шутливо шлепаем друг друга с мамой моей мокрой одежкой, которую должны вывесить сушиться, гоняем с Владом в футбол, кусаемся и деремся подушками с Милкой, ночами переписываемся и постоянно торчим на корте со Светкой, смеемся на уроках и тащимся после домой с Димоном и Славой…       И, как обычно бывает в фильмах, это красиво, когда героиня хандрит на фоне заката, но у меня как всегда всё слишком неэстетично, чтобы быть фильмом: чуть ли не пуская сопли пузырями, я тихо захлебывалась беззвучным плачем, готовая смеяться от осознания того, что, по-моему, совсем слетела с катушек — рыдаю третий раз за последние дни, я считала.       Старательно утирая щеки и глаза длинным рукавом, я пыталась заставить себя перестать реветь, потому что истеричка какая-то, хватит мне уже.       — Дина? — О-о, нет, ну пожалуйста, давайте хоть сейчас без неожиданных гостей, а то ведь сейчас лопну от всех этих эмоций! — А ты чего… тут?       Я наскоро продолжила тереть рукавом, но слёзы, как назло, продолжали катиться по щекам, а в горле осел липкий комок воздуха, резавший трахею.       — …Ты что, плачешь?       — В-всё нормально, Аанг, — стараясь проглотить ненужные эмоции, заикалась я, прикусив губу чуть ли не до крови, — п-просто в глаз что-то попало.       Аанг, обычно понимающий до невозможного, на этот раз, как назло, не ушел, бесшумно и практически незаметно присев на скат крыше чуть левее меня, подобрав к груди колени и аккуратно скосив на меня взгляд.       Как же это унизительно — рыдать, когда кто-то видит! Я чувствую себя такой жалкой, и почему-то подобное чувство смущения заставляет меня лишь сильнее реветь, чуть ли не в голос, а не наоборот. А Аанг всё также сидел рядом, грустно и понимающе не сводя с меня взгляда, пока я, продолжая пространно растирать по лицу слёзы, медленно успокаивалась, стараясь продышаться.       И спектр невероятных картинок сильнее завращался в голове, и в этот раз замелькали воспоминания прошедшего года, отчего сердце будто стиснули железным обручем: мы с Аангом вместе валим из крепости Похай, оттаскивая за собой Зуко, мы с Соккой возимся в тонне грязи, закидывая друг друга, мы с Катарой подрываем металлургический завод, вот Тоф помогает мне свалить от толпы преследователей, перекинув мою тушу через стену, мы с Зуко плескаемся водой в фонтане, мы с Суюки болтаем посреди ночи, мы с Джетом прогуливаемся по Нижнему Кольцу Ба Синг Се…       И именно сейчас, как никогда до этого, я поняла, что все обретенные за этот год воспоминания столь же дороги мне, как те, что остались от того мира, от моего. От моего прежнего мира.       Аанг, продолжая не сводить с меня взгляда, лишь тихо проговорил:       — Я никому не расскажу, о том, что плакала, — он попытался ободряюще улыбнуться, но из-за моего разбитого состояния его улыбка вышла какой-то неуверенной, — и спрашивать, из-за чего, тоже не буду.       И при Аанге, почему-то, рыдать не казалось чем-то постыдным или ужасным. Наоборот, по-моему, он один из тех людей, у которых всегда есть жилетки. Судорожно вдохнув, я заговорила также тихо:       — Аанг, помнишь, ты спрашивал про мой Мир Духов? — дождавшись согласного кивка, я, не отводя взгляда от почти скрывшегося за горизонтом солнца, говорила и уже больше, кажется, для себя. Потому что, пока есть воспоминания, пока какая-то часть того мира всё ещё живет во мне, неимоверно хочется обо всём этом хоть кому-то рассказать. — Хочешь о нём узнать?..       Я не собираюсь начинать новую жизнь здесь, как с чистого листа. Потому что я уже начала её, как только по нелепой случайности попала в этот мир.       Хотя, знаете, говорят, что случайности не случайны.       Я говорю, что случайность — лишь удобное слово для обозначения неведомых нам причин. Но не буду строить тут из себя умудренного философа, мне не идет; просто скажу, что какая-то случайность может полностью изменить жизнь. Мою… уже изменила.