Дыши

- Астма отступает, дорогой. Я желал услышать эти слова на протяжении одиннадцати лет. С момента постановления диагноза. - Мы переводим твое лечение на пару ступеней вниз, - делает пометки врач. - Тебе теперь необязательно постоянно посещать больницу и повсюду таскать кучу ингаляторов и колбочек, мои поздравления. Сначала легкая улыбка касается моего лица, а потом перерастает в нескрываемую радость. Радость тому, что мне не грозит смерть в каждую секунду. Тому, что теперь мою сумку не будет все время утяжелять мешок с медикаментами, тому, что я не буду пугать людей, пыхая в рот "чем-то непонятным". Трясущимися от волнения и снятия груза руками, я забираю у врача свои документы. - Но не давай астме повода вырваться обратно. Почти не слыша голоса мужчины, который кучу раз вытаскивал меня из полной задницы, из рук смерти, я киваю. - Спасибо. Большое, огромное. Я жив, мне почти не грозит астма. Я не задыхаюсь, я дышу свободно, лишь при особо глубоких вздохах чувствуя легкую боль в груди. Сегодня процедуры не будет. Мне не нужно опять сидеть над испускающей пар машиной, помогающей мне полноценно дышать. Я больше не буду проводить сутки в бледно-голубых стенах больницы, рассматривая женские журналы. Что теперь? Обычная жизнь, возможность плавать в бассейне и ездить на общественном транспорте? Не держаться за карман с ингалятором, не избегать душных помещений и физического труда? Голову посещают огромное количество мыслей, не покидая меня. Я обычный, я живой и счастливый. Я могу расстаться со своим ингалятором, могу просто выбросить. У меня будет новый, меньше, компактнее и дешевле этого. У меня хорошее предчувствие. Все будет отлично, и мой старый ингалятор мне больше не понадобится. Поэтому он летит в урну. Шагая по улице, я могу вдыхать свежий, пахнущий дождем воздух полной грудью. Могу не бояться, что в легких резко кольнет, и боль меня свяжет, могу не бояться, что в ингаляторе кончится жидкость. Могу не думать о всех этих мелочах, которые меня покидают. Стоя перед кассой, я беру то же самое, что и всегда. Что и каждый день. А каждый день я покупаю только кофе и ингаляторы, а второе, пока что, отсекается. Белый шоколадный мокко в одну руку, карамельный кофе со льдом в другую. Почти всегда одно и то же, и мне это нравится. Капли дождя все еще летят на мокрый асфальт и потемневшие от влаги дома. Моя одежда почти полностью промокла. Шагая по небольшим лужам, я двигаюсь в сторону дома. Где меня ждут. Я нарочно не говорил Скотту, что сегодня решается вопрос моей астмы. Он не знает, что перед сегодняшней процедурой я проходил обследование, которое дало весьма положительный результат. Он не знает, что астма меня отпускает, не знает, что я уже в двух шагах от дома. Он будет счастлив, когда узнает. Моя рука немного дрожит, когда я вставляю ключ в замочную скважину. Он сначала даже не поворачивается, мне приходится приложить усилия. А когда дверь поддается, я слышу копошение в квартире. Слышу торопливое топанье двух пар ног, хотя мы не ждали гостей. Я слышу шуршание одежды, слышу, как кто-то суетливо ее натягивает. - Скотт? Быстрыми шагами достигнув спальни, я дергаю дверь. Я хотел поставить замок, но Скотт отказался. Наверное, сейчас он об этом жалеет. И Кирк тоже. Я вдыхаю слишком много воздуха. В груди начинает колоть. - Митч, нет! Карамельный кофе падает на пол, лед из открывшегося стакана тоже, создавая мешанину из осколков и темного кофе. Мокко летит в сторону Скотта и ударяется о блок из его рук, окрашивая белую рубашку в кофейную. Он так его любит. Вдох. Еще больше. Легкие колет, я чувствую свое хриплое дыхание. - Как ты мог?! Хриплый, но всё равно громкий и разрушительный голос вырывается из меня. Скотт идет в мою сторону, протянув руку и так и не успев полностью натянуть штаны. Я грубо отталкиваю его. - Боже, Митчи, я... Кашель. Громкий и хриплый кашель, который разрывает легкие и горло. Я помню его. Такой кашель у меня уже был. Одиннадцать лет назад. Схватившись за грудь, я пячусь назад. - Я тебе верил! Мне больно. Во всех смыслах этого слова. - Что с тобой? Где твой ингалятор? В ответ кашель. Долгий, причиняющий боль, кашель. Я облокачиваюсь на стену за моей спиной. - Алекс, выметайся. Хоть на этом спасибо, Скотти. Я закрываю глаза, пытаясь успокоиться. Единственное, что мне сейчас нужно - спокойствие. И, возможно, ингалятор, который уже минут двадцать лежит в урне. - Не трогай меня! - говорю я Скотту сквозь стиснутые зубы. - Дай мне придти в себя, ублюдок. Хриплое дыхание вырывается из меня, резкая боль не дает возможности полноценно вздохнуть. Мне не хватает воздуха, мне душно. Скотт знает, что мне нужно дышать свежим воздухом, а не сидеть в запертом помещении. Он открывает окна настежь, но этого не хватает. Мне плохо. Вырывая все ящики прикроватных тумб, Скотт пытается отыскать ингалятор. Но его нигде нет. Скотт выходит из комнаты. Думаю, он идет на кухню и в ванную, иногда я храню свои ингаляторы там. Но сегодня их там нет. Мне нужен мой доктор. Чтобы говорить, мне нужно прикладывать огромные усилия, и слова получаются неразборчивыми из-за недостатка кислорода и хриплого дыхания. Я кое-как достаю телефон из кармана. Не смотря на экран, я нажимаю на самую первую иконку, которая отвечает за вызов врача. Он поймет, даже если я не скажу ни слова. Я хрипло дышу в трубку, как тринадцатилетняя девчонка, которая стесняется признаться мальчику в своих чувствах. Мне резко становится смешно от абсурдности всей ситуации. Чуть больше двадцати минут назад врач говорил мне остерегаться факторов, вызывающих приступы. Сейчас я звоню ему, не в силах сказать ни слова. Реанимация едет. Она давно уже меня не навещала. Я даже успел соскучиться по милой медсестре Маргарет, отвечающей за астматические приступы. Надеюсь, я успею ее увидеть. Когда Скотт возвращается, мое дыхание ослабевает и хрипы прекращаются. Он опускается на пол рядом со мной, вглядываясь в мое лицо. - У нас нет ингалятора. - Да, - шепотом выдавливаю я. - Тебе лучше? Я киваю. Я понятия не имею, что происходит, но хрипы прекратились. Но дышать мне не легче. - У тебя губы посинели, - сообщает Скотт, пытаясь дотянуться до меня за поцелуем. Клянусь, если бы у меня сейчас были силы, я бы ему врезал. Но я могу лишь отвернуться. Я чувствую, как Скотт пододвигается ближе и кладет руку мне на плечи. Я действительно не могу ничего сделать. Сейчас кажется невозможным даже говорить, не то что встать с пола и уйти отсюда, как бы я ни хотел. Он не оставил мне никакого выбора. Я не могу предпринять ничего другого, кроме как остаться. Ты пользуешься ситуацией, Хоуинг. Несколько минут назад он трахал Кирка на нашей с ним кровати, а сейчас обнимает меня. Мне противно. Он даже толком не оделся. Его грудь вздымается и опускается намного чаще и глубже моей, своего дыхания я почти не чувствую. Я любил его. Люблю. Но не буду. Я не выживу сегодня, я это знаю. Скотт был со мной много лет, почему бы этому уроду не побыть со мной еще немного? Почему бы мне не взглянуть в его предательские глаза еще раз? Я не знаю, откуда я беру силы, но я снова поворачиваюсь в его сторону. В моем организме слишком мало кислорода. Я не задыхаюсь, я уже просто не дышу. И он начинает это понимать. - Митч?.. Молчание. Глухое молчание и неподвижный взгляд в одну точку.