Клеймо

(Шон)       С приближением осени, блуждая по промокшим насквозь улочкам с однотипными, потрескавшимися и покрытыми плесенью зданиями, невольно становишься заложником собственного настроения, забываясь и растворяясь в отсыревшем тумане, коим в такие дни славится не только северная столица.       Вот и Шон бесцельно плутал по ним на своём Харлее, то прибавляя газу, то замедляясь до прогулочной езды, выучив все улочки Болотного острова до мелких деталей, но всё равно путаясь в них при минимальной видимости. Туман был везде: над водой, возле машин, в небе, даже, казалось, облепил со всех сторон и проник продирающим холодом в лёгкие.       Курить хотелось невыносимо, но хастлер не мог остановиться. Он не знал, где искать бездомного, который попрошайничал на самых главных улицах столицы. Логично было предположить, что ночует он тоже где-то неподалёку, но основное пространство импровизированного Манхэттена занимали промышленные здания вперемешку с клубами и офисами. И никакого намёка на пристанище для нищих.       Шон притормозил и поднял взгляд на вывеску хост-клуба, у которой останавливался уже в пятый раз. В животе невольно потянуло вниз, неприятно напоминая о предстоящих событиях. А их на сегодня была запланировано несколько. Но сейчас главным было лишь одно.       Выкрутив ручку до конца, Шон плавно отпустил сцепление, трогаясь с места и сворачивая за угол, чиркая коленом кирпичную стену и влетая в стоящую посреди улицы тележку с хламом, отлетевшую в стену с противным звяканьем дешёвого железа.       От удара он чуть было не завалился на бочину, с трудом удерживая в равновесии полутонный чоппер и громко матерясь на всю улицу. В шаге от него, вжимаясь в стену, стоял рыжеволосый мальчишка всё в той же заправской кепке и огромной куртке, висящей на нём чуть ли не третьим слоем одежды. — Ваня, мать твою! Есть же переходы для слепых дебилов вроде тебя! Ты какого хера вообще тут делаешь?!       Но парнишка всё ещё молчал, судорожно качая головой и пытаясь нашарить руками в воздухе ручку магазинной тележки, за которую только что держался.       Тяжело вздохнув, Шон вынул ключ из чоппера, поставив его на подножку, и поднял опрокинутую тележку, покатив её обратно к парню, по дороге складывая в неё вывалившееся тряпьё. — Ладно, прости. Тут везде этот чёртов туман, я и сам вижу чуть больше тебя. Но не намного. — Тут вообще-то никто не ездит… Это тупик, — пробормотал Ванька, когда руки уверенно вцепились в прежнюю передвижную опору.       Шон снова прошагал на несколько метров вперёд, упершись в кирпичную стену, в которую ещё минуту назад мог бы по привычке влететь на скорости. Протянув руку, он пощупал холодный сырой кирпич, убеждаясь в том, что это не мираж. Озарения или хотя бы осознания от спасения так и не пришло, поэтому он просто подобрал мятую консервную банку и вернулся к Ване. Тот как раз пытался перевалить огромный баул обратно в тележку. Выглядело это одновременно и грустно и смешно, а Шон лишь покачал головой и с лёгкостью перекинул сумку поверх пакетов. — Тяжёлая. Что там у тебя? Ты в бордель это везёшь? — Нет, из борделя.       Шон удивлённо вскинул бровь, разводя руками, но опомнился и уже хотел было спросить, но Ванька вдруг решил сам пояснить с важнецким видом: — Порой у них скапливается достаточное количество невостребованных вещей, а приюту одежда приходится весьма кстати.       Кинув банку тушёнки поверх барахла, Шон собрал с асфальта последние вещи и, закончив, предложил искупить свою вину: — Давай, подброшу тебя?       Ванька лишь замотал головой: — Я боюсь. К тому же мне будет достаточно сложно объяснить тебе, куда нужно ехать. — Тогда идём, — Шон с уверенностью взял его под руку, помогая толкать тележку.       Продолжительное время они шли вдоль здания молча, а потом хастлер как бы невзначай подметил: — Я не принёс еды, прости. Забыл совсем. — Мог бы сказать, что наткнулся на меня случайно и дать пару сотен на булочки. — Я искал тебя, — сообщил Шон, переводя парня через дорогу и показывая оттопыренный средний палец какому-то сигналящему козлу в тонированном Лексусе. — Помощь нужна. — Помощь? — удивился Ванька, сворачивая в какой-то проулок и выходя на набережную.       Шон брёл рядом, иногда придерживая того под локоть в тех местах, где нужно было что-то перешагнуть или забраться на бордюр, но мальчишка шёл уверенно. Видимо, давно и слишком хорошо знал каждую ступеньку в этих местах. — Ничего серьёзного. Точнее нет, это серьёзно. Где ты ночуешь? У тебя ведь есть какое-то укромное место, где можно спрятаться в такую погоду? — Приют? Я не думаю, что там лучшее место для разговора. — Он находится где-то рядом? Там можно укрыться и переночевать? А документы спрашивают? — Нет, это через реку, недалеко от вокзала. Там что-то вроде ночлежки, но если ты там больше двух дней, то начинают требовать документы и пытаться насильно помочь. В церкви, для которой я собираю деньги, говорят, чтобы я там часто не появлялся. Я предпочитаю более тихое местечко.       Он встал прямо напротив чахлого здания с заколоченными окнами, поднимая лицо к небу и вдыхая сырой воздух, а Шон невольно нахмурился, последовав его примеру и разглядывая фасад старой заброшенной фабрики. Такие технические здания старались прикрыть и заколотить наглухо в связи с высокой смертностью и травмоопасностью для детей, ищущих приключений на свой зад. Ну и чтобы бездомные не разводили внутри костров, рискуя спалить к чертям и соседние здания. — Как туда попасть? — Тебе не понравится внутри, лучше жди здесь, — попросил Ванька, смахивая его руку со своего плеча, и двинулся в переулок между кирпичными зданиями.       Пожав плечами, Шон прогулочным шагом вернулся за Харлеем, отмечая на телефоне маршрут, чтобы не потеряться. А когда он вернулся обратно, Ванька уже сидел на бордюре вместе с котом, а из его кружки для сборов тянулся пар, смешиваясь с туманом. — Чай тебе сделал.       Шон присел на картонку рядом, забрав протянутую кружку и брезгливо заглядывая внутрь. Оттуда тянуло ароматным чаем с мятой настолько приятно, что он даже не побоялся сделать пару глотков. А кот по привычке протиснулся под руками прямо на коленки, сворачивая клубком и тихо тарахтя, как трактор в детских мультиках. — Ты хорошо себя чувствуешь? — обеспокоенное спросил Ванька, глядя куда-то сквозь него. — В смысле? — У тебя рука горячая, и ты дрожишь. — Хрупкими пальцами, смешно торчащими из срезанных перчаток, он осторожно сжал запястье Шона.       Тот проигнорировал жест и снова сделал глоток, хмыкнув и пожав плечами: — В порядке. — Я слепой, но не идиот, Шон. — Я три дня без наркотиков. Это тяжело, — огрызнулся хастлер, выдёргивая руку. — Ещё и такой стресс. От меня требуется слишком многое, а я боюсь, что не справлюсь. — Расскажи мне. А я помогу простить себя. — Я не за этим пришёл. Мне нужна твоя помощь, Вань. И те деньги.       Юноша вдруг тихо хохотнул: — Когда нужна помощь, почему-то везде и всегда всё упирается в деньги, ведь так? — Почти. Я не знаю, что ещё могу предложить взамен, — Шон пожал плечами. — Ты вообще спал хоть раз с девушкой? Или там… С парнем?.. — В интимном плане? Нет.       Шон развернулся к нему всем корпусом и поглядел оценивающе. Ванька был неплох: щупленький, рыжий и веснушчатый; такой тип очень нравился многим мужчинам, а удачные шутки и стойкий характер, возможно, — женщинам. Если бы не отсутствие его зрения… — Может быть, ты хотел бы секса? — осмелился предположить Шон. — Я просто не знаю, чем ещё заплатить тебе. Услуга за услугу. — Не нужно делать это из жалости, — качнул головой Ваня, будто прочитав его мысли. — Услуга за услугу — закон улицы. Когда-нибудь мне что-то понадобиться, и ты сможешь вернуть свой долг. — Идёт. Мне нужно, чтобы ты спрятал одного человека. Ненадолго. Максимум — на неделю, но скорей всего на пару дней.       Ванька задумался, почёсывая щетинку на подбородке, а затем кивнул: — Это можно, если он оденется соответствующе. — Отлично. Ты знаешь Теда? — Напарника Никки? Ну… Я никогда его не видел.       Шон снова закатил глаза: — Очень смешно. Давай серьёзно. Вы знакомы? — Нет, мы никогда не разговаривали, но я смогу узнать его по голосу. Слышал несколько раз. — Мне нужно, чтобы ты его спрятал у себя. Завтра я заберу его из борделя, он побудет с тобой несколько дней, пока всё не устаканится. — Думаешь, так легко взять и укрыть человека с клеймом? В любом приюте, в любой богодельне знают, где искать метку. Его тут же отведут обратно. — Поэтому и я прошу у тебя, Вань! — Шон осторожно взял мальчишку за плечи и встряхнул для пущей убедительности. — Его не будут искать, я внесу долг. Но я не смогу приютить его у себя, ведь мне и самому негде остаться на ночь. — Бордель держится на элитных мальчиках. Их так легко не отпускают. — А я смотрю, ты в этом просвещён. Так подскажи мне, что же делать?       Ванька замер в его руках, качая головой из стороны в сторону и хлопая испуганно глазами. — Ты не понимаешь! У меня нет столько денег! Блять, не столько. Не такая большая сумма. Я же не могу взять там ипотеку на покупку человека. Было бы смешно. И кредит никто не даст. У меня нет официального дохода.       Шон ещё раз вздёрнул мальчишку вверх за грудки и отпустил, мотнув головой в порыве злости и хватаясь за загривок. Запустив пальцы в свои волосы, он громко и замысловато выругался, прикрывая глаза и размеренно вдыхая и выдыхая, чтобы успокоиться.       Нервы ни к чёрту.       Совершенно позабыв про рыжий комок у себя на коленях, он вскочил с бордюра, а кот, слетев с нагретого места, обиженно мяукнул и перебрался к Ваньке. Шон в два шага преодолел расстояние до Харлея и оседлал его, склонившись вперёд, прижимаясь лбом к холодному металлическому баку и шепча сквозь плотно сжатые зубы: — Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо!       В расстроенных чувствах саданув довольно бережно ладонью по бочине железного коня, он снова выпрямился и посмотрел задумчиво на бездомного. А когда опомнился, то быстро стал шарить по карманам куртки в поисках сигарет. — Тогда зачем ты это делаешь? — поинтересовался Ваня осторожно. — Не знаю, — рыкнул Шон, закуривая. — Я должен ему помочь! Должен и всё. Это я виноват.       Пожевав фильтр, дабы хоть немного унять дрожь, он сделал пару глубоких и частых затяжек и перехватил сигарету в другую руку, разминая затёкшие пальцы. Видимо, проехавшись ладонью по стене, да ещё и чуть не вывихнув её, когда пришлось удерживать весь вес чоппера, он только усугубил недавнюю травму. Каждое движение отдавало болью, притупляемой эмоциями и сигаретами лишь слегка. — Так ты спрячешь его? — ещё раз спросил Шон. — Спрячу. — Завтра. Ты будешь ждать его на выходе у борделя. Скажешь, что от меня… Хотя нет, не нужно. Вообще ни одного слова обо мне: ты ничего не знаешь, но поможешь ему укрыться. А почему? Потому что ты — друг Никки. Вот, всё. Этого достаточно. Отдашь ему те деньги в конверте — на первое время этого хватит.       Шон выпустил струйку дыма, снова выругавшись, когда в заднем кармане завибрировал телефон. Налегая грудью на бак чоппера, он с трудом достал его не слушающейся рукой и глянул на экран, где сообщением высветилось время и место. — Мне нужно ехать. Завтра, после полудня ты должен быть там. — И где ты достанешь деньги? — Уже достал, — хмыкнул Шон, убирая обратно смартфон. — Не забудь: ты ничего не знаешь, ты просто хочешь помочь. Придумай что-нибудь. — Будь осторожен.       Мутные глаза уставились на него из-под козырька кепки очень обеспокоенно, будто предчувствуя неладное, но Шон не предал этому значения. Выбросив выкуренный до фильтра бычок, он снова завёл Харлей Девидсон и направил его к мосту, не оглядываясь.       Скорость прибавлять Шон не стал, зверь под ним приятно рычал, позволяя упиваться лёгким ветерком, выбивающим из головы последние мысли. Он уже давно отвык наслаждаться преимуществами владения чоппером и сейчас пытался наверстать упущенное за последние пару месяцев, ловко петляя между машинами в городской пробке и ловя на себе завистливые взгляды.       На Харлее он был мужчиной, даже со своим телосложением и смазливым личиком со впалыми щеками. Он чувствовал свободу от власти этого города, избегая необходимости спускаться в душное метро и вязнуть в столичных привычках работящих людей. Город он бы ни за что не сменил, даже на сверх-толерантный и аристократичный Питер, хотя бы в силу омерзительности погоды и высокомерности того контингента. А вот привычки — может быть.       Его уже ждали. Сделав ещё один круг по заправке, он остановился у мужчины на пикапе, выходящего из своего авто вместе с сыном. Предположение было верным, так как парень тут же стал примеряться к крутизне Шона, оглядывая того с явной завистью и напускным пренебрежением.       Когда он установил чоппер на подножку, оба пожали ему руки. — Добрый вечер, молодой человек. Так это твой красавец выставлен на продажу? — Мужчина, не церемонясь, обошёл Харлей по кругу, опытным взглядом останавливаясь на наиболее значимых деталях, проводя рукой по кожаному сидению чоппера, а затем снова отошёл в сторону, подмечая, как бы, не заинтересовано: — А документы на него у тебя имеются? — Само собой, — сдержанно кивнул хастлер, игнорируя намёк. — Этой мой личный транспорт, я сам за ним ухаживал, менял масло три раза. Кое-какие детали, все чеки и документы с ТО у меня здесь.       Он расстегнул кофр позади сиденья и достал оттуда кипу бумаг в файле, протягивая мужчине, невольно напрягаясь оттого, что теперь его Харлей стал более тщательно и придирчиво рассматривать сынок, колупая пальцами грязь и подсхоший мазут, пытаясь выявить хоть какую-нибудь царапину или потёртость на идеально ухоженном мотоцикле.       Вместе с мужчиной они отошли к машине, чтобы не мешать процессу, но Шон всё же иногда беспокойно бросал взгляды на парня, обхаживающего чоппер. — Отличный зверь, как новый. Можно поинтересоваться, почему продаёшь? — мужчина стал перебирать документы на Харлей. — Деньги нужны. Очень сильно, — признался Шон, потупив взгляд в пол. — Так что 3 миллиона, и я не скину ни копейки. — Я понимаю. Это эксклюзивная модель. В салоне даже подержанный стоит куда дороже, поэтому и возникли сомнения.       Шон оглянулся, с замиранием сердца глядя, как седлают его чоппер, и зажмурился от осознания, что уже не в силах что-то изменить. Снова повернувшись к мужчине, он сунул руки в карманы и пробурчал по-детски обижено: — Вам-то какая разница, не для себя же берёте. — Ошибаешься. Я не думал застать здесь Девидсон в идеальном состоянии за такую цену. Я не доверю этому бездарю угрохать такого приятного зверя, — мужчина покачал головой, глядя на своего сына поверх плеча Шона. — У тебя есть какие-то сомнения? Готов доплатить двести тысяч сверху. Моральная компенсация, так сказать. — Идёт. Только наличка. — Само собой.       Побарабанив пальцами по капоту машины, Шон снова глянул на чоппер, не желая расставаться с давним и всегда преданным другом. Немного помедлив, он всё же пожал мужчине руку, но ключи отдавать не стал. — Сначала мы заедем в одно место, чтобы я смог проверить деньги.