Клеймо

(Шон) — Со мной первый раз такое, — сокрушённо покачал головой Лев Аркадьевич, звонко гремя пряжкой ремня, пока надевал обратно штаны. — Подумаешь, у меня в большинстве случаев давно уже не встаёт, — хмыкнул Шон, проходясь трубочкой по второй дорожке и слизывая остатки белого порошка с полированного стола.       Он всё ещё сидел на полу, прислонившись спиной к креслу и закатывая глаза от кратковременного удовольствия. Босс молчал. Шон чувствовал на себе его взгляд, его гнев и эмоции, которые тот просто был не в состоянии выразить.       Из-за пороха сейчас трахаться хотелось, как никогда, но оба были настолько взвинчены, что ни один из них не мог дать другому желаемого. Хастлер оттянул край футболки, чтобы скрыть свой стояк, сминая его пальцами поверх. Он долго боролся с желанием помочь себе руками, прекрасно осознавая, что, в конце концов, результата это не принесёт, но ладонь убрал лишь под пристальным взором Льва Аркадьевича. — Что твои клиенты делают в таком случае? — Таких случаев у меня обычно не бывает, — пристыдил его Шон, самодовольно ухмыляясь.       Босс поднялся с кровати, скомкав бордовую рубашку с пола, и быстро покинул комнату, раздражённо хлопнув дверью. Теперь можно было и подрочить, но желание исчезло так же быстро, как эйфория от очередной дозы наркотика.       Спустя какое-то время Шон поднялся с пола, нацепив по дороге боксёрки, и непринуждённо толкнул дверь, будто бы собирался на прогулку. — Куда намылился? — поинтересовался охранник, даже не удосужившись подняться со стула. — Да так… Покурить на улицу. Скоро вернусь. — Ага, как же, — бугай ухватил его за край футболки и встал, надвигаясь всей своей массой, заставляя отступить обратно в комнату. — Может, ты ещё в магазин мне за пивком метнёшься? — Да с удовольствием, Вить, — применил всё своё очарование Шон, мягко коснувшись ладонями его груди. — Всё, что угодно, для тебя. — Харэ, — телохранитель перехватил его за запястье и толкнул к кровати. — Если хочешь чё-нить, просто скажи. Но не втягивай меня в эту вашу херню. — Я очень хочу… Мне нужна твоя помощь, — Шон элегантно растянулся на всю длину постели, задирая футболку и откровенно демонстрируя свою эрекцию, оттянувшую боксы.       На лице Виктора отразилось сомнение, сменяясь осторожным желанием и борьбой с внутренними установками. Даже если позволить себе такого он не мог, то Шон непременно напомнил ему о другой подталкивающей к действию вещи: — Тебе ведь велено исполнять все мои прихоти. — Мне велено держать свой член в штанах, — огрызнулся бугай, отодвигаясь подальше от молодого разгорячённого тела.       Хастлер приподнялся на локтях и ухватил его за рубашку, дёрнул на себя, всё же намеренно заставляя опуститься на кровать рядом. Он притянул к себе чужую мозолистую руку, прижав ладонь к своей груди прямо под футболку, и отпустил её, позволяя двигаться дальше в любом направлении. Сейчас ему было плевать, каким образом мужчина будет участвовать в процессе, но возбуждало уже само его присутствие: что кто-то смотрит. Ведь Шон привык даже за такое получать приличные суммы.       А тёплая ладонь продвигалась всё выше, прищипнув мимоходом сосок, приближаясь к ярёмной впадине. Ловить какого-то особого момента не приходилось, поэтому Шон просто сдёрнул боксы и обвил пальцами болезненно пульсирующий член, требующий ласки, а второй рукой потянулся ниже, под мошонку, едва касаясь дырочки.       В следующий момент его рука была перехвачена, а когда он распахнул глаза, то увидел перед собой тяжело дышащего громилу. — Эй, ты чё делаешь-то? — Того, что не делаешь ты, — пробормотал Шон, выдернув руку из его лапищи и раздвигая колени для лучшего обзора, дабы картина была наиболее впечатляющей.       Медленно, почти интимно он обвёл подушечкой расслабленное колечко мышц, проталкивая внутрь лишь одну фалангу, лаская член в такт движений пальца. Это было не так ощутимо, как если бы он занимался этим сразу после приёма пороха, но Шон был уверен, что не останется надолго так беспомощен. В конце концов, на этот раз к нему приставили того, кто не смущался и не кривился от одного только вида мужских половых органов, а наверняка был более лоялен к гейским замашкам и сексу.       И он, как всегда, оказался прав, когда Виктор потянулся к его рту, очерчивая влажные губы крупными пальцами, надавливая, проникая в рот, цепляя язык и внутренние стеночки щёк, пока не получил достаточно смазки. Шон почувствовал, как сразу два пальца входят в анус, неумело и немного неуверенно, устремляясь глубже, даже не думая останавливаться, чтобы стеночки сфинктера хоть чуть-чуть привыкли к натяжению.       Виктор был неопытен и проделывал такое впервые. Всё меркло по сравнению с тем, как подходил к этому Стас, но сейчас выбирать не приходилось. По крайней мере, грубость и напор, с которым двигались эти самые пальцы, позволяли почувствовать сексуальную причастность к чужому возбуждению.       До боли сжав потемневшую головку кулаком, Шон хрипло простонал, вжимаясь мокрой от пота спиной в простыни. Впервые за долгое время его трахали жёстко и беспощадно, пальцами, не церемонясь, и это было хорошо. Чертовски хорошо.       Дверь распахнулась, возможно с предварительным стуком, который никто не услышал из-за протяжного стона. Но когда в комнате с подносом наперевес очутилась ухмыляющаяся рыжая морда, оба замерли, повернув головы. — А, Зак. Заходи, я почти кончил. За-кончил, — еле выдохнул Шон, с облегчением откинувшись на подушку и собирая пальцами сперму со своего живота.       Рыжий так и остался стоять в дверях, беспомощно хлопая глазами и поддерживая дрожащий поднос второй рукой. — Ты! — Виктор угрожающе поднялся с кровати, всей своей массой устремившись к Заку, и ткнул ему пальцами (теми самыми) в грудь: — Ни слова. Пасть раскроешь — тебе конец. Будешь теперь жрачку каждый день носить, чтобы я тут за тобой присматривал. — Да, сэр, — еле выдавил из себя Рыжий, давясь не то от страха, не то от трудно сдерживаемого смеха.       Когда дверь закрылась снаружи, он неуверенно сделал пару шагов по направлению к Шону, всё ещё держа поднос на вытянутых руках. — Вы с ним, э… Он тебя?.. — Он не доставал член из штанов, так что мои ручки чисты, — Шон поднял пятерни над собой, демонстрируя их в шутливой форме, и только потом вспомнил, что на них всё ещё осталась подсыхающая сперма. — А, ну да. Фигурально.       Резво поднявшись с кровати, обнажённый до пояса и без всякого смущения он прошлёпал мимо Зака и вытер ладони салфеткой, присаживаясь в кресло и жестом подзывая гостя к себе. — Если хочешь, можешь fuck me, только сначала я немного поем, — подмигнул Шон, приняв поднос из его рук, и потыкал вилкой штатскую запеканку, которой, по-видимому, сегодня кормили всех в борделе. — I'm not suicide, — хмыкнул Рыжий, присаживаясь на подлокотник. — Я видел их. Ника и Теда выгнать из-за тебя. Ты поменялся с ними местом?       Уминая свой завтрак, он небрежно пожал плечами, пытаясь оставить вопрос без ответа, но Зак держал настойчивую паузу. — Что-то вроде того… Слушай, ты можешь достать телефон? — У меня нет, — качнул головой Зак. — Попробую. Здесь везде смотрят. — Я должен позвонить. Никто не знает, что я здесь. Меня даже искать не будут. — Я могу связаться с Ник. — Нет! — Шон ухватил его за локоть, чтобы казаться более убедительным, и произнёс весьма внятно, почти тыкая в него вилкой: — Не втягивай их в это. Снова. Мне нужен телефон, а дальше я что-нибудь придумаю. — Используй секьюрити. — Он не станет помогать, — Шон махнул рукой в сторону двери, за которой находился Виктор. — Если что-то случиться, то полетит и его голова. Кстати, насчёт головы. Посмотри, это можно как-то снять?       Он запрокинул голову назад, показывая ему ошейник. Зак при виде этой штуки нервно сглотнул и почти инстинктивно потянулся рукой к собственной шее, опомнившись лишь на середине пути. — Меня везти сюда в такой… с таким. Я носил это…этот ошейник. Хочешь снять — удар — электричество. И сигнал. На пульт. — Оповещение? — Да. Звук и красный цвет. Свет. Мигать. На пульт управления.       Всё постепенно становилось на свои места, стоило хотя бы вспомнить сиюминутное появление Босса. — Так вот почему он тут же прибежал. Дерьмово, — пробормотал Шон и задумчиво поскрёб подбородок другим концом вилки. — Наркотики мне достанешь? — Что? — не понял Рыжий. — Drugs. — Аэроплан? Э… Smoke? Marijuana? — No! Fucking cocaine!

***

      Покачиваясь на хозяйском кожаном кресле, Шон закинул ноги на массивный стол и уныло вертел в руке бокал с вином, изображая невинность на заживающем лице. Лев Аркадьевич мерил собственный кабинет шагами, скорее чтобы не встречаться взглядами. — А что, по-твоему, мне нравится? — пророкотал он спустя какое-то время, остановившись прямо напротив собственного стола. — Насилие.       Из уст вырвался не то нервный смешок, не то Лев Аркадьевич хмыкнул, вот только он снова расплылся в улыбке и покачал головой: — Не угадал, сладкий мальчик. — Может, ты и не хочешь себе в этом признаваться… — Шон помедлил, выдерживая интригующую паузу: — Но и я не Тед. Я, скорее, Сакура. В твоём случае. — Почему ты в этом так убеждён? Я ни разу никого не насиловал, всё было по обоюдному согласию. — Я слышал, что ты самолично выбиваешь деньги из своих должников. Тот мужик из охраны… Ну, тот, что чуть не сломал мне нос. Ты ведь с ним расправился самолично. Любой другой бы в твоём положении не стал марать руки. Но он дал повод. Точнее, я дал. Тебе ведь это в кайф, это твоя доза кокаина. Сколько ты трахаешься? Раз в две недели? Пару раз в месяц? Сколько раз за год? А сколько пачкаешь руки и выбиваешь кому-нибудь зубы, прокручивая каждый раз в голове, что это последний, ведь ты теперь — солидный бизнесмен и для такой работы у тебя есть подручные шавки?       Шон демонстративно потёр нос и сделал небольшой глоток вина, отставляя бокал. После дозы он мыслил трезво и отчётливо, не стоило притуплять эффект алкоголем. Особенно во время такого разговора. Лев Аркадьевич глядел на него с разочарованием, совершенно не представляя, как дальше выстраивать их отношения. Но Шон прекрасно понимал, что тот не отступится — слишком большой ценой ему достался такой трофей.       Необходимость быть деликатным и подбирать слова давно отпала. Оба были как на ладони. — Да, я наношу людям увечья, но я никогда не… — Попробуй, тебе понравится, — перебил его Шон, тут же увернувшись от руки, что тянулась к его футболке. — Может, потренируюсь на тебе? — У тебя ведь даже не встанет, — он вскочил на ноги, сделав шаг назад, и оказался в пределах недосягаемости, расплываясь в самодовольной улыбке.       Теперь их разделял стол, из-за которого Лев Аркадьевич не мог более до него добраться. Любой выпад влево или вправо грозил ему тем, что Шон просто обходил препятствие с другой стороны, пока Босс снова не оказался у своего законного кресла, опускаясь на него устало. Кажется, хастлер умело выбивал его из седла каждый раз, когда тот чувствовал своё преимущество, и это утомляло. — Ты не знаешь себе цену. Почему ты спишь с такой швалью? — было трудно понять, говорил Босс о старых клиентах или же о тех, с кем он уже успел перепихнуться непосредственно в самом борделе. Возможно, это был непрямой намёк на Стаса.       Шон снова сделал шаг к столу, упершись в него руками: — Я просто использую их. Чтобы получить деньги и удовольствие. — Я могу дать тебе всё это. — Какой же тогда в этом смысл? Грош цена тебе и твоему удовольствию, если его можно купить за деньги.       Игра в «гляделки» не могла закончиться ничем хорошим, но Лев Аркадьевич всё же отвлёк его внимание, щёлкнув застёжкой на кейсе, который лежал тут же на столе. Поначалу Шону показалось, что там будут лежать типичные пачки долларовых купюр или те пятитысячные, коих тогда он принёс, чтобы внести долг за Теда. Но на чёрном бархате внутренностей покоились несколько плотно утрамбованных мешочков кокаина высшего сорта. — Я покупаю не удовольствие. Я покупаю твои желания, — низким тембром отозвался Босс, наверняка заметив, как хастлер с интересом покосился на содержимое мешочков.       Было сложно противопоставить что-то удовольствию в чистом виде. Даже один грамм этой пыльцы мог убить вполне здорового человека, но только не его. Шон знал свою норму — свой предел. Знал, из-за какой частоты потребления его вывернет наружу, а из-за какой придётся везти в больницу. Но Лев Аркадьевич медленно прикрыл кейс, и созревший в голове план исчез из поля зрения вместе с порохом.       Прищурившись, Шон подался вперёд, оказавшись с Боссом лицом к лицу, нависая сверху, и презрительно выплюнул ему в лицо: — Меня от тебя тошнит. — Не от меня. Скорее от кокаина.       Грудью навалившись на стол, Шон наконец приблизился настолько, что Босс не преминул ухватить его за футболку. Но без сопротивления жест был совершенно лишним, а хастлер понизил тон до приятной хрипотцы в голосе: — Наплевать. Я просить не стану. Миром правит секс. Тобой. Мной. Но я сделаю так, что ты никогда больше не сможешь получить того удовольствия, что испытал в первый раз. Так что ебись с этим как хочешь. — Выходит, мы оба останемся неудовлетворёнными, — Лев Аркадьевич сделал вид, что очень удручён таким положением вещей, сокрушённо качая головой и при этом всё ещё ухмыляясь. — Если ты слышал о моих развлечениях, то и об упрямстве знаешь наверняка. — Ладно, чего ты хочешь? — Вот так вот просто? — Босс даже немного оторопел, прикидывая в уме во сколько ему встанет такая щедрость.       Выдернув футболку из чужих рук, Шон снова выпрямился, постукивая пальцами по кромке стола. Выбор у него был невелик: согласиться со всеми условиями, получив долю свободы, которой он бы не скоро смог воспользоваться, или же пойти на принцип. Так или иначе желаемого бы он не получил, оставалось лишь добивать себя наркотиками и заниматься всеми возможными самоудовлетворениями, раз уж они оба решили встать в позу.       Так и не дождавшись ответа, он предпочёл выставить свои условия: — Один грамм пороха в день. Никаких больше таблеток. И я хочу их комнату.