Клеймо

      (Никки) — Почему ты не сказал ему? — Никки обижено надул губы, скрестив руки на груди, как только они отъехали от дома. — Что не сказал? — Костя был невозмутим, даже не поглядел в его сторону. — Почему не озвучил послание Шона до конца? Мне кажется, он имеет право знать. И Тед тоже. — Своему другу можешь рассказать всё, как есть. Но Стас взбесится, когда это услышит. Я и так достаточно рисковал нами, пока был в борделе.       Угукнув, мальчишка нахмурился и показательно отвернулся к окну, глядя на проносящиеся мимо машины, пока наконец Константин не заметил это и не остановился у обочины со словами: — Ну что опять? — Это несправедливо! — воскликнул Ник, сжимая руки в кулачки у себя на коленях. — Возможно, если бы он узнал, то не стал бы… — А мне нужно, чтобы стал! Ты не понимаешь? — перебил его Костя, тоже повышая голос. — Я должен закончить это задание и получить хоть какой-то результат. Иначе всё напрасно. — То есть то, что я выбрался из борделя — напрасно? — Никита аж захлебнулся от возмущения, ткнув своего партнёра в плечо. — И то, что мы теперь можем любить друг друга и быть вместе — тоже напрасно?       Зажмурившись так сильно, что в уголках глаз выступили капельки слёз, Ник громко всхлипнул и вновь отвернулся к окну, пряча лицо.  — Нет, конечно нет. Я не это имел в виду! — попытался оправдаться Костя, хватая его за плечо и разворачивая к себе.       Он виновато потупил взгляд и попытался заключить в объятия, это лишь сильнее разозлило Никиту. Слёзы горячими ручейками струились по щекам, но все попытки оттолкнуть оказались тщетны. Как бы он не стремился вырваться, не отбивался и не пытался увернуться, в конце концов Ник всё равно оказался лицом к лицу, выкрикнул, после очередного всхлипывания: — Тогда расскажи ему!       Константин с хирургической осторожностью обхватил его руки чуть выше локтей, отстранив от себя на расстояние, приемлемое для доверительного разговора, и попытался всё же объясниться: — Никит. Родной мой, я очень рад, что ты выбрался из этого борделя и теперь со мной. Но также я беспокоюсь, потому что потратил много денег из бюджета, пока ходил к тебе. А если скажу Стасу всё как есть, то он отменит операцию. И тогда не будет никакой облавы. Следовательно, у меня не будет ничего на Солари и его окружение. А значит, мне не простят долги. — Костя, — также вразумительно чуть ли не по слогам произнёс Никита, утерев слёзы с щёк, дабы его воспринимали всерьёз, а не разъясняли всё, словно пятилетнему ребёнку. — Мы с тобой оба в долгу перед Шоном, не перед Стасом. Шон не сдал тебя, он позволил тебе уйти оттуда целым и невредимым. Ты обязан передать послание, как оно есть. Не нам решать, что с этим делать. — Это коснётся и нас тоже! — Это, блин, в любом случае нас коснётся! Ты думаешь, Босс оставит это так? Думаешь, он не станет искать детектива, сунувшего нос сразу в три его бизнеса? — Никки с трудом отцепил его от себя, тут же закрываясь, скрестив руки на груди. — Я продавал наркотики. Ты и понятия не имеешь, какие партии сбывались по клиентам за неделю. Босс, по ходу, тоже. До него это дойдёт к концу этого месяца, когда прибыль уменьшится втрое, а то и вчетверо. — Я укрою тебя. Полиция даёт защиту ценным свидетелям. Нормальную защиту, если по блату и отец поймёт, что информация будет полезна.       Цыкнув, Никита забрал свою сумку с заднего сидения и распахнул дверь машины в попытке вылезти из неё. Костя ухватил его за руку в самый последний момент: — Ну и куда ты? — Просто признай, что боишься сказать Стасу сам, — Никита озвучил очевидную причину оправданий, не желая слушать очередное «я смогу тебя укрыть, пройдёшь по программе защиты свидетелей».       Костя даже не стал отбрыкиваться: — Да боюсь! Он меня убьёт после этих слов. Дважды. Достанет с того света и пристрелит второй раз, потому что я сразу ему не сказал.       И этого признания стоило добиваться слезами и скандалами? — Я в долгу перед Шоном. Если ты не хочешь мне помогать, тогда я сам, — Никита закатил глаза и всё же высвободил свою руку, с дуру хлопнув дверью машины.       Да, Костя переживал за них обоих, вот только решать чью-то судьбу он был не вправе, а Ник, предупреждая дальнейший разговор, двинулся обратно, откуда они приехали.       Старенький Мерседес чуть сдал назад, следуя за ним. Окно отъехало вниз и Константин с трудом сдержал смех:  — Ну и куда ты? Дом Стаса в другой стороне.       Фыркнув недовольно, Никита развернулся на пятке и потопал в другую сторону, гневно комкая лямку сумки, перекинутой через плечо. — Ник, не глупи, садись в машину, — воззвал к его разуму Костя. — Ты собрался идти туда один? — Меня Станислав не тронет. Вернусь и всё ему расскажу, если ты сам струсил. — Господи, какое же ты упрямое дитя! Садись в машину, меня вызвали по работе, — в приказном тоне это звучало не так грозно, как показалось, а после из Мерседеса послышался громкий и нервный разговор по телефону.       Но Никита уже не слушал, направляясь по аллее обратно в сторону монументальных сталинских девятиэтажек и пытаясь пробить на смартфоне, где он находился полчаса назад. — Малыш, ты знаешь куда идти? — послышалось за спиной, Константин всё же сдался. — Здание, в котором на первом этаже кофейня и большой продуктовый. Вход в подъезды внутри двора. Тебе нужен тот, напротив которого стоит его чёрная БМВ. Мне срочно нужно в отделение отчитаться. Позвони, как освободишься, я тут же за тобой заеду.       Угукнув, Никки проводил машину взглядом и двинулся по карте, быстрым шагом пролетая мимо людей и магазинов. Нужно было успеть, пока Стас не уехал. Теду он звонить не стал, ведь тот наверняка уже развлекался в компании Дмитрия, и это бы его лишь взбесило.       Было не трудно догадаться, что за отношения выстроятся у них с Димой, потому что оба предпочитали примерно подобный друг другу тип мужчин. Но Тед всё же был влюблён в Шона и мог использовать это, как козырь в столь запутанной игре. У Ника, в свою очередь, не было достойных карт, зато он читал людей и их эмоции, взаимоотношения. Компания у них подобралась не самая дружелюбная, все буквально кипели в присутствие друг друга и готовы были поубивать оппонентов, чтобы выйти сухим из воды. Но им всем приходилось сдерживаться, принимать правила игры друг друга и находить компромиссы. Все были повязаны, и один с радостью утянул за собой других.       Кажется, к этому Костя и стремился, в надежде, что их это затронет в меньшей степени, чем остальных. Но Станислав бы этого не допустил. Им нужно было поговорить. Возможно, Стас бы не стал даже слушать, но Никите было необходимо защитить себя, свои депозиты и Теда, в первую очередь.       За этими мыслями он нашёл нужный подъезд и вздохнул с облегчением, когда черный БМВ оказался на месте. Подняться на этаж и найти нужную квартиру не составило труда, он делал это не впервые.       Глубоко вдохнув, Ник набрался смелости и нажал на кнопку звонка. Ему открыли не сразу. Видимо, поглядев в глазок по ту сторону, хозяин квартиры долго боролся с удивлением и явным желанием сделать вид, что никого нет дома.       Стас был почти полностью обнажён, что весьма непривычно для его амплуа. Видимо, только что вышел из душа. Об этом говорило не столько полотенце вокруг бёдер, сколько мокрые, беспорядочно спадающие на лицо волосы и стекающие по отлично сложенному телу капли воды.       В его взгляде читалось всё, от раздражения вплоть до вопроса «почему с тобой нет Константина?».       Это нисколько не смутило Никиту. Напротив, рядом с обнажёнными мужчинами он чувствовал себя привычнее и гораздо увереннее.       Стас же, казалось, делал снисхождение, заговорив с ним первым: — Что-то забыл? — Поговорить нужно, — Никки протиснулся мимо него в квартиру и быстро разулся, стараясь не глядеть на разгорячённое после душа тело. — Это по поводу Шона. — Само собой, — безразлично хмыкнул Стас и последовал за ним на кухню, предложив по дороге: — Кофе? Чай? Возможно есть вино или мартини. — А можно какао? — осторожно попросил Никита, смущённо потупив взгляд и тут же поясняя: — Я, когда делал чай, заметил банку…       Кивнув, Станислав достал молоко из холодильника и предупредил: — Взбитых сливок не осталось, я обычно так делаю какао своим детям. Если хочешь, могу кинуть туда зефир.       Это было неожиданно, Ник даже обрадовался, что русло разговора потекло в таком непринуждённом направлении и довольно плюхнулся за стол, залюбовавшись отчётливо прорисовывающимися мышцами на спине Стаса, когда тот, не дождавшись ответа, стал засыпать и заливать в кружку импровизированный напиток. — А? Ой, да! Было бы здорово, — опомнился Никки, мотнув головой, отгоняя от себя навязчивые мысли.       Хоть Костя и упражнялся ежедневно, но был худощав, и явно не дотягивал до широко поставленных плеч и точёной фигуры Станислава. Тот, в свою очередь, был не в лучшей форме, но, кажется, занялся собой то ли до, то ли после происшествия на вечеринке у Солари. По крайней мере, бицепсы и трицепсы были в тонусе, а вот небольшой живот «от хорошей жизни» ушёл ещё не до конца.       Никита в этом разбирался, как никто другой. У него было слишком много клиентов, кто пытался нейтрализовать побочное действие наркотиков здоровым образом жизни и походами в спортзал. Так что, на его взгляд, Стас занялся собой месяц назад или чуть больше. Видимо, именно в тот период, когда они с Шоном и разбежались. — Давай по существу, — Стас выставил перед ним кружку с какао, украшенную зефирками.       Желания разговаривать и быть учтивым у него сейчас явно не было, а Никки, напротив, не знал, как начать разговор. — Это… В общем, Костя… — Ты плакал, что ли? — заметил Стас, склоняясь ниже, чтобы разглядеть его лицо.       Без очков он ничуть не щурился, смотрел пристально и изучающе, значит, всё-таки обладал близорукостью.       Никите от этого стало неловко, и он уткнулся в кружку, прихлёбывая и скрывая за ней свои истинные эмоции. Не хватало ещё, чтобы кто-то посторонний лез в их отношения. Хотя этот посторонний мог подумать совсем не то и не так, и тогда Косте точно пришлось бы несладко. — Это из-за другого. В общем, неважно. На самом деле, Шон передал послание, который Константин побоялся озвучить. Солари точно его не слышал, и оно предназначалось именно вам, — Ник помедлил, поднимая взгляд, но какой-то реакции в ответ не получил, и потому продолжил: — Шон нашёл своё место и нового покровителя, а также… — Стоп, — прервал его Станислав, стукнув тремя пальцами по столу. — Дословно. Мне нужно это послание слово в слово. Если не знаешь, то звони и спрашивай у своего кавалера. — Знаю… — тихо произнёс Никита, обхватывая ладонями кружку и стыдливо опуская голову вниз: — Скажи Стасу, что я здесь на своём месте. У меня новый покровитель и мне больше не нужен…       Он умолк, подавившись окончанием фразы, потому как не мог произнести такое вслух незнакомому человеку. Было очень сложно перебороть себя и озвучить оскорбление в лицо. — Дальше, — потребовал Стас. — Мне больше не нужен старый извращенец с садистскими наклонностями. Пусть найдёт новую игрушку. И ещё про деньги. Он оставил их себе в качестве компенсации.       Весь сжавшись в комок, Никита зажмурился и затаил дыхание, однако ничего не произошло. Кажется, на Станислава послание не произвело никакого впечатления, вот только взгляд поднять Ник всё равно побоялся.       А затем в стену полетел стеклянный обеденный столик прямо вместе с посудой, вдребезги распадаясь на мелкие осколки, разлетаясь по полу в разные углы кухни. Кружка с зефирным какао всё ещё осталась в руках у ошарашенного Никиты, который глядел на всё широко распахнутыми глазами. Стас стоял к нему спиной, упершись руками в столешницу и низко склонив голову. Его плечи гневно вздымались и опадали в такт учащённому дыханию, пока рука вновь не сжалась в кулак, саданув по настенному шкафу, в котором с дребезгом загремела посуда.       Сердце Ника в этот момент пропустило пару ударов и бешено застучало, готовое сломать рёбра. Теперь он понял, чего так боялся Костя: неконтролируемых приступов бешенства, в порыве которых покровитель Шона особо не думал о последствиях, а просто выплёскивал ярость и агрессию на что-то или кого-то, кто подвернулся ему под руку. И в данный момент этим кем-то мог оказаться Никки.       Оба молчали. Станислав медленно развернулся к нему, опершись о край столешницы и прикрывая глаза рукой. Губы его шевелились, беззвучно отсчитывая до десяти и обратно, пока дыхание вновь не стало ровным. Тогда он выставил перед собой ладонь с широко растопыренными пальцами, всё ещё трясущуюся от напряжения, и несколько раз разжал и сжал её в кулак.       Наблюдая за ним, Никита застыл на своём стуле, словно каменное изваяние, боясь даже шелохнуться. — Прости. Я не хотел тебя пугать, — спокойно произнёс Стас, заметив его испуганный взгляд, а затем прикрыл лицо ладонью.       Никки от таких извинений легче не стало. Но эмпатия легко одержала свою маленькую победу над страхом, и он с сочувствием покачал головой: — Думаю, он это не со зла. Не со зла сказал именно так. Зная Шона… — Ты нихрена не знаешь Шона, — огрызнулся Стас, раздражённо повышая голос. — Да, я ни-хре-на не знаю Шона, — повторил за ним Никита, прижимая тёплую кружку к груди. — В том и дело, что безразличные ему люди получают бескомпромиссную правду плевком в лицо и полное игнорирования любых привязанностей. Я, в том числе. Но он намеренно причиняет боль тем, кто ему дорог. Разве вы этого не поняли?       Это замечание ввело Станислава в некий ступор. Осознание далось ему с трудом, ведь он уже открыл было рот, чтобы опровергнуть этот факт, но новые и новые воспоминания вовсе не помогали удостовериться в обратном.       Никита мог бы не продолжать убеждать его в том, что слова Шона — это ни что иное, как очередная манипуляция. Он сам бы к этому пришёл спустя время. Но времени у них не было, и ответ должен был быть однозначным: всё в силе, план остаётся прежним. — Всё это ничего не значит. Он хочет оттолкнуть вас. Защитить, оградить в какой-то мере. — Он бы, может, и стал защищать меня ценой своей задницы, но не ценой свободы, — Стас скрестил руки на груди, встав в защитную позу.       Признавать чужую правоту он не хотел. Ник попытался дожать: — В любом случае, пока не спросите напрямую — не узнаете. Лучше получить однозначное «нет», чем потом жалеть, что даже не попытались.       Однако, Станислав эту уловку считал сразу же и ему это ой как не понравилось. Никита быстро отвёл взгляд и спустил ноги на пол, раздвигая мыском осколки, чтобы встать. К его удивлению, Стаса это наконец заставило вернуться в текущую реальность, и он быстро заговорил, уходя в коридор: — Не вставай на стекло, сейчас принесу тапочки.       Вернулся он, когда Ник уже допивал какао, но был полностью одет и причёсан, с очками на кончике носа, а в руках держал серые шлёпанцы размер эдак 43, не меньше. — Других не нашёл, — он присел перед ним на корточки, опуская на пол одно колено и обувая мальчишку, словно принц перед Золушкой.       Никите почему-то это показалось до ужаса милым: какао с зефиром, неловкие извинения, чрезмерно большие шлёпанцы. Возможно, Стас воспринимал его, как одного из своих детей, обращаясь с ним бережно, пусть и с раздражением.       Поднявшись, Ник переступил с ноги на ногу и невинно улыбнулся, решив всё же сыграть с ним в эту игру: — Великоваты. Но до коридора дошлёпаю. Стол только жалко. — Ерунда. Сегодня же закажу новый.       Украдкой поглядев на часы, Никита набрал короткое смс Константину, поинтересовавшись, освободился ли тот. Стас тем временем поднявшись с колен нашёл под мойкой веник с совком и принялся подметать пол, решив видимо, что их разговор на этом окончен, но не тут то было. — Нового Шона в магазине не закажешь, — пробормотал Ник себе под нос, присаживаясь на корточки, и стал осторожно собирать крупные осколки в мусорное ведро. — Что? — У меня будут проблемы из-за того, что я вам всё это рассказал. — Малыш… — Стас нахмурил брови, кажется, с трудом вспоминая, как его зовут: — Никита, что бы Костя сделал, оказавшись на моём месте, как думаешь? — Ну… — протянул мальчишка, не желая признаваться в том, что Константин в таком случае скорей всего просто отступил и забыл всё это, как страшный сон. В несостоятельности собственного мужчины было признаваться хуже всего, но Станислав и так об этом знал. — Ничего, верно? А что бы ты хотел, чтобы он сделал, окажись там ты?.. — он дал ему пару секунд на то, чтобы представить: — Вот то же самое я пытаюсь сделать для Шона. Понимаешь?       Стас даже не стал выдерживать привычный укоризненный взгляд, а Никки быстро опустил в пол свой. Ему сейчас было стыдно, что испытал все свои излюбленные приёмчики, лишь бы достичь цели, даже не поняв того, что любовник Шона даже ни на секунду не колебался в своём решении и был нацелен идти до самого конца. — Поэтому не дави на меня. Меня это бесит, — Стас отшвырнул веник с совком, присев на пол рядом с ним и запуская пальцы в волосы. — Мне нужно подумать хотя бы пару дней. И не говори пока Теду. Ладно? — Я буду держать язык за зубами, пока вы что-нибудь не придумаете, — пообещал ему Никита, вытягивая ноги в шлёпнацах и оперевшись на руки позади себя. — Но я не могу гарантировать, что Костя не расскажет всё брату. — Этого я и боюсь, — пробормотал Станислав, облизывая губы и глядя куда-то сквозь Ника. — Послушай. Что касается Дмитрия… Твой приятель слушать меня не станет и переспит с ним. В обмен на помощь, покровительство, чтобы прижать меня или досадить. Ты можешь как-то это оттянуть? Я не готов сейчас работать на три фронта. Мне нужно время — это всё, что я прошу.       Такое откровение стало полной неожиданностью. И смутило до глубины души. Никки конечно мог повлиять на Теда в любую сторону, но то, что об этом просил Станислав, выходило за их рамки доверия друг к другу. — Ладно. Но взамен я хочу, чтобы вы удалили то фото. Компромат, где я вместе с Костей, — пояснил ему Ник в ответ на недоумевающий взгляд.       Естественно, Стас закатил глаза. Не ожидал же он, что просьба будет исполнена бескорыстно и на добровольных началах. Дотянувшись до телефона на столешнице, он быстро нашёл ту фотографию и демонстративно удалил её. — И в облаке тоже, — осторожно напомнил Ник, но отвлёкся, когда зазвонил его собственный телефон.       На том конце провода был Константин. Он сообщил о том, что ждёт в машине у подъезда, спросил всё ли в порядке и не нужно ли ему подниматься. Никита посчитал, что их со Стасом разговор плавно подошёл к завершению и уже можно встать с пола, удалившись на недосягаемое для чужих ушей расстояние. — Нормально, сейчас спущусь. Я смог его уломать, с тебя ужин.       Повесив трубку, он вновь вернулся на кухню, обнаружив Станислава у открытого балкона с дымящей сигаретой в руках. От мрачных мыслей отвлекать его не стоило, но Никки больше ничего не оставалось: — Мне пора. Меня уже Костя ждёт внизу. — Ну разумеется, — обронил Стас, глубоко затянувшись и оставляя сигарету на краю подоконника. — Передай ему, что я жду извинений. И что он полный урод и извращенец, раз посылает ко мне беззащитного мальчишку, дабы я смилостивился. — Это не он. Я сам, — хмыкнул Никита, следуя в коридор, чтобы быстро обуться.       А на прощание ещё раз повернулся к Стасу и оглядел его с ног до головы, заявив решительно: — Все мы хотим лишь одного — помочь Шону. Для вас цена также высока, как и для всех. Вот только под силу её оплатить лишь вам одному.