Король в беде

3 мая 3019 года Третьей Эпохи, Минас Тирит Утро Лотириель было совершенно обыкновенным. Она выходила из Меретронда после аудиенции с Фарамиром и с радостью предвкушала обед с отцом, когда без предупреждения чья-то рука схватила ее за плечо и затянула за угол, прижав спиной к стене. Она удивленно моргнула, увидев перед собой высокого мужчину, уставившегося на нее сверху вниз с совершенно диким взглядом. Он был как будто знакомым — их наверняка представляли друг другу в последние несколько дней. Она была уверена, что встретила каждого лорда и капитана и Гондора, и Рохана после окончания войны, и настолько же была уверена, что не вспомнит ни единого имени даже под пыткой. — Да? — вежливо спросила она. — Вы Лотириель, — сказал он без преамбулы, и хотя и был достаточно близко, чтобы его низкий голос эхом отозвался в ее груди. — Так и есть. — Она подождала ответа — может быть, даже его имени, но его что-то отвлекло, потому что он оглянулся на коридор, как будто искал кого-то. — Дочь Имрахиля, — сказал он, повернувшись обратно к ней. — И это правда, — чирикнула Лотириель. — А кто вы, если я могу спросить? — Эомер Роханский. А. Это объясняло, почему ему хватило наглости так ее схватить. Его рука все еще сжимала ее, и она мягко отогнула его пальцы, чтобы освободиться. Его глаза метались взад-вперед, снова напомнив ей об убегающей от хищника добыче. — Ваши братья очень высоко о вас отзываются, — сказал он, вновь впиваясь в нее взглядом. — Вы столь же благородны, как они. — Как любезно с их стороны, — сухо ответила она. — А я считала, что они считают собственные достоинства стандартом морали. Он проигнорировал ее остроту. — Вы бы помогли человеку в отчаянном положении? — Эомер нависал над ней — и ей почти сложно было думать. Другого мужчины, сочетающего в себе такую высоту и ширину плеч, тем более, короля, она не встречала, и он ее смущал. Он очень ее смущал! — Возможно, — сказала она. — Если это не нарушит мои принципы. Он нахмурился, и Лотириель фыркнула от раздражения. Неужели он думал, что у нее нет принципов? — Я не собираюсь никого убивать, даже если вы в очень «отчаянном» положении, — объяснила она. — Я помогу, чем смогу, но это должно быть в рамках разумного. — О… Уверяю, ничего такого я не попрошу. Это всего лишь мелочь. — Тогда скажите о своей беде. Эомер вновь выглянул в коридор. Ее любопытные глаза последовали за его взглядом, и тут она услышала приближающиеся шаги и женские голоса. — Будет лучше, если я вам покажу, — сказал он, и, прежде чем она успела ответить, он заключил ее лицо в свои огромные ладони, поднял его и жарко ее поцеловал. Лотириель остолбенела. Прежде ее никогда не целовали так — его губы двигались с настоящим пылом, его борода царапала ее подбородок, а ее тело отвечало ему совершенно странным образом. Ее руки безвольно повисли, колени онемели. Горячий трепет начался в ее животе, чего она никогда не чувствовала прежде, и прежде чем она это осознала, она потянулась к нему, отвечая на поцелуй так, как могла. — Почему… Да что же.! — раздался голос в коридоре. Они оторвались друг от друга, не отрывая взглядов. Если бы у Лотириель еще остался здравый смысл, она сделала бы вывод, что Эомер также ошеломлен, как она. Он бросил на нее любопытный, даже озадаченный взгляд. Вид преследуемой дичи покинул его, а его глаза — что ж, они были приятного оттенка зеленого. Это во-первых, а во-вторых, довольно распаленными. — Король Эомер, вы подлец! Они одновременно повернулись, рука Эомера легла на ее плечи, словно защищая, и Лотириель увидела седоволосую леди Амдриель с ее пресной дочерью, обе шокированные, а леди еще и разозленная. — Подлец, госпожа? — гладко спросил он. — Я не уверен, о чем вы говорите. Подлец? Неужели Эомер флиртовал с дочерью Амдриель? И хотел, чтобы Лотириель предстала соперницей? Причиной отказаться от серьезных намерений? Лотириель очень хотела оттоптать ему ногу, но ее собственные ноги все еще не оттаяли после их совершенно восхитительного поцелуя. — О, вы знаете, что я имею в виду, — сказала леди Амдриель, и ее голос разошелся по всему коридору. — О, совершенно не понимаю, — ответил Эомер, и его гулкий голос отозвался эхом. — Разве что вы говорите о вашем заблуждении, что я хочу жениться на вашей дочери… Не думаю, что меня можно винить за игру вашего воображения. Лотириель решила подождать хотя бы его объяснений, прежде чем топтаться по его ногам. — Мое воображение? Что ж! Что же это! — и, воскликнув это, леди Амдриель повернулась на пятках и вылетела, утащив дочь за собой. Эомер просто обмяк, и Лотириель едва не рассмеялась, услышав вздох его облегчения. Она полагала, что это было не так уж удивительно, что он хотел отпугнуть леди Амдриель — Амротос бегал от нее годами. Леди, как следовало из слухов, была готова на все, лишь бы найти для своей дочери титул повыше. И Лотириель видела достаточно тому доказательств, чтобы верить в это. — Спасибо, — сказал Эомер, поворачиваясь к ней с сияющей улыбкой. Это была ужасно душераздирающая улыбка — Лотириель, которая обычно не реагировала так на мужчин, почувствовала, как снова подгибаются колени. — Пожалуйста, — удалось ответить ей. — Я объяснил бы все до их прихода, но леди ходит быстрее солдата с полным мочевым пузырем, — сказал он мудро, а затем на его прекрасном лице появился ужас. — Бёма! О… Прошу прощения, я не хотел говорить… Я забыл, что можно и что нельзя говорить леди… Она, не удержавшись, засмеялась в ответ на него выражение лица. — Вы слишком похожи на моих братьев, — сказала Лотириель, отдышавшись. — Можете говорить о мочевых пузырях сколько угодно, мои нежные чувства не так-то просто оскорбить. — И вновь эта улыбка. Она покраснела, прекрасно осознавая, как близко они стоят друг к другу. — Хорошо, — сказал Эомер с надеждой в глазах. — Думаете, она расскажет всем, что видела нас целующимися? — О, в этом я не сомневаюсь. — Прекрасно! Тогда я вновь благодарю вас за помощь — теперь вы понимаете мое отчаянное положение. Теперь я должен быть в безопасности от слишком усердных леди. Лотириель моргнула, склонив голову на бок и изучая его лицо. Это было очень приятное для изучения лицо, но она заставила себя вынырнуть из фантазий и спросить: — Вы правду думаете, что один поцелуй с женщиной заставит остальных держаться подальше? Едва они заметят, что наши отношения — или что там они предполагают — закончились, они вновь откроют на вас охоту. Эомер вслух застонал, сунув руки в свои золотистые волосы и совершенно их взъерошив. — О, Бёма… — И правда. В любом случае, я не позволю оставить мою репутацию в руинах. Я рада помочь нуждающемуся, но я должна напомнить вам о моих принципах. Обычно я не целую незнакомых мужчин и не хочу производить подобного впечатления. — Я прошу прощения, — сказал он, и его выражение было смущенным, — я не подумал… Но она прервала его. — Вы были в отчаянии. Я понимаю. Чуть отстранившись, Лотириель пыталась понять этого мужчину. Что он сделает? Его глаза не отрывались от ее лица, такие же вопрошающие. Ее отец и братья высоко отзывались о короле Рохана; хотя ее собственное впечатление о нем было ограничено последними десятью минутами, она была достаточно уверена в своем отце, чтобы доверять его мнению. — Вы и так были слишком добры, позволив мне воспользоваться вашим милосердием, — наконец сказал Эомер. — Но у меня нет других мыслей, как сбежать — у меня едва была спокойная минута в этом городе! Могу ли я положиться на вашу доброту в продолжении вашей помощи? — Меня можно уговорить, — сказала Лотириель, улыбаясь. — Клянусь, я не жду от вас ничего, кроме этого спектакля. Когда я уеду в Рохан, вам больше не придется обо мне даже думать! Она заколебалась на мгновение. — И вы меня никоим образом не скомпрометируете? — Нет! Конечно, нет. Хотя, после такого поцелуя Лотириель подумала, что была бы не против быть скомпрометированной этим мужчиной… Она выбросила эту навязчивую мысль из головы, поднимая подбородок. — Хорошо, — сказала она. — Я притворюсь вашей… Вашей верной возлюбленной, или как захотите это назвать. Эомер засмеялся. — Верная возлюбленная! Мне это нравится. И я буду вашим… Очарованным кавалером. — О! Я всегда хотела заиметь такого! — объявила она, засмеявшись вместе с ним. Умолкнув, они снова посмотрели друг другу в глаза. Лотириель вдруг ощутила, как по ее руками и плечам поползли мурашки. — Вы присоединитесь к моему отцу и мне за обедом? — внезапно спросила она. Он моргнул, видимо, ошеломленный ее предложением. — Если я вам не помешаю, то с удовольствием! Я давно не видел Имрахиля. Но вам не обязательно терпеть меня. — Отец будет рад. Он столько говорит о ваших положительных качествах — можно сказать, что я даже от вас устала, — с улыбкой пошутила она. — Надеюсь, ради самого себя, что это не так! — сказал Эомер, и со смеющимися глазами он взял ее за руку, и они начали прогулку по коридору. Лотириель не была уверена, влияла ли прогулка с ним на нее больше, чем просто стояние рядом. Она чувствовала, как ее юбка плещется, задевая его ноги, и от этого краснела еще больше. Сможет ли она не потерять рассудок рядом с ним — хотя бы настолько, чтобы успешно сыграть свою роль? Ну, если она боялась, что он слишком ей понравится, это вряд ли бы стало проблемой для их спектакля. Вместе они прошли через большие деревянные двери, остановившись на ступеньках, чтобы насладиться ярким солнцем. Следы Пеленнорской битвы еще были видны, но ужас и страх давно не накрывали собой город, и Лотириель отчетливо чувствовала силу мужчины рядом с ней. Она оглянулась на него и с удивлением заметила, что он уже смотрит на нее с улыбкой на лице. — Я и не думал, что выбрал в сообщницы самую прекрасную леди города, — сказал он. — Сегодня фортуна мне улыбается! — О! Можете оставить свои комплименты до тех пор, пока у нас не появится компания! — засмеялась Лотириель. — Меня вам убеждать не надо. — Нет, я лишь говорю правду. Я… Их прервало хихиканье, и они одновременно обернулись к стайке юных леди, всех, как одна, начавших обмахиваться веерами, едва они заметили Эомера на ступеньках. — О, да ради Бёмы, — тихонько застонал он. — Лотириель… — О, целуйте уже, — весело сказала она, погладив его плечо, как будто ревниво. — Вы не спрашивали в первый раз, так зачем беспокоиться сейчас? Уверена, так будет эффективнее всего. Эомер засмеялся, и без паузы она снова оказалась в его объятиях, и он потерся носом о ее. — Эм, — пробормотала она, чувствуя, как приятно затрепетало что-то в животе. — Вы и правда собираетесь приложить все усилия, чтобы все выглядело натурально? — Изо всех сил, — пробормотал он и накрыл губами ее рот. Лотириель не знала, да и ей было все равно, как отреагировали леди на это выражение страсти; все ее чувства были поглощены этим мужчиной, нежно дразнившим ее губы, отчего по всему ее телу начал распространяться жар. Ее руки обвились вокруг его шеи, и она почувствовала, как его тело прижалось к ее. Это не было неловко, как она могла бы ожидать — но очень, очень приятно. И как она могла прожить двадцать лет, ни разу не испытав этого потрясающего жара? Раздался топот по ступенькам, отдаленный задушенный всхлип, и их накрыло волной духов. Затем звуки растаяли, они остались наедине, но никто из них не рвался прерывать поцелуй. Уж точно не Лотириель. Она могла бы вот так прожить до конца жизни и быть совершенно счастливой. К ее совершенному разочарованию, Эомер в конце концов отпустил ее. Его глаза ярко сияли, и он улыбался, медленно гладя ее руки, прежде чем заключить их в свои ладони. — Вы снова спасли меня, Цыпленок, — сказал он мягко. — Я не могу не восхищаться силой вашего духа, ведь вы терпите такое наказание ради меня! — Это едва ли наказание! — с дрожащим смехом ответила Лотириель. — И лучше вам найти для меня другое прозвище, кроме «Цыпленка»; вопрос моего роста — или его отсутствие — может быть для меня болезненным. Эомер засмеялся, снова взяв ее за руку, и они продолжили путь вниз по ступенькам. — Я бы не назвал вас низкой, — уверил он ее. — Вы выше большинства роханских женщин. — Ну и ну! Тогда мне интересно, как же тогда вымахали вы? Он с усмешкой оглянулся на нее: — Я и сам задаюсь этим вопросом! Когда я был юнцом, я думал, что меня прокляли, ведь в тринадцать лет я был выше большинства взрослых мужчин. — Ничего себе! — воскликнула она. — Мне пришлось с этим смириться, — сказал он мудро. — И теперь я виню мою бабушку из дунедайн. У роста есть много плюсов, и теперь, когда я составляю компанию Арагорну, Фарамиру и вашим людям, это больше не кажется мне странным! — Я бы не назвала вас странным, — сказала Лотириель с хитрой улыбкой. — С моей точки зрения это… У меня шея болит, потому что мне всю жизнь приходится снизу вверх смотреть на этих великанов! — Я сожалею о вашей шее, — засмеялся Эомер. — Я не думал, что для вас это такой болезненный опыт. — Быть может, вам стоит наклоняться, — сказала она весело. — Так будет честнее по отношению к вам! Белокаменная улица, что вела от Меретронда к Шестому Уровню была относительно пуста; большая часть знати занималась своими делами с новым королем или их собственными лордами. И торговцев тоже не было много — наверняка дело было в недостатке покупателей, и сейчас они торговали где-то еще. Дом Имрахиля показался впереди, и, пытаясь справиться с румянцем на лице, Лотириель быстро постучала по железным вратам, и страж поспешил открыть их. Ей сообщили, что ее отец уже ждал ее в малой столовой, и они ускорили шаг. Обед уже был на столе, но Имрахиль к нему не притронулся — он сидел на своем стуле, а его лицо было скрыто за книгой. Когда они вошли, он опустил книгу и вздернул одну бровь. — Прошу прощения за опоздание, — задыхаясь, сказала Лотириель. — Я столкнулась с Эомером, и он… Э-э… — Она не знала, что сказать. Стоит ли говорить Имрахилю об их спектакле? — Это моя вина, — вмешался Эомер. — Не вините Лотириель. — Я не собирался ее винить. — Голос Имрахиля нельзя было назвать никак, кроме как безмятежным. — Я собирался поблагодарить ее. Леди Амдриель заходила не далее, как пять минут назад, она хотела увидеть Лотириель, но увы, мне пришлось разочаровать ее. Ничто так не вредит моему аппетиту так, как слухи. Эомер и Лотириель обменялись веселыми взглядами. Он проводил ее к стулу, и она села слева от отца. Слуга торопливо поставил тарелку для Эомера по правую руку от нее. Ее отец заложил книгу закладкой и отдал ее слуге, чтобы тот ее убрал. — Итак, — сказал он. — Чему я обязан удовольствию видеть вас, Эомер? Глаза Эомера метнулись к ней, и Лотириель заговорила: — Забавно, что ты упомянул леди Амдриель, отец. Эомер пострадал от ее рук… Вернее, скорее ее амбиций. Вот как мы встретились. — О? Еще раз обменявшись с ним взглядами, Лотириель поспешила занять себя спаржей, надеясь, что это не даст ее щекам порозоветь. — Лотириель согласилась помочь мне с этой проблемой, — наконец сказал Эомер. — Очень щедро с твоей стороны, Лотириель, — сказал Имрахиль, отрезая немного холодной курятины. — И как же? Насколько я помню, Амротос однажды спрыгнул со стены, чтобы сбежать от нее — и упал в навозную кучу. Надеюсь, ничего настолько же опасного. Это ужасно прибавляет работы прачкам. Лотириель сжала губы, пытаясь не рассмеяться. Эомер усмехнулся и сказал: — Если вы не возражаете, Имрахиль, ваша дочь согласилась позволить мне притворяться, что я влюблен в нее, чтобы отразить внимание леди Амдриель и остальных придворных леди. Они стали невыносимы, появляясь везде, где бы я ни был! Имрахиль остановился, повернувшись от Эомера к Лотириель, вновь подняв бровь. — Неужели? — спросил он ровно. Ее отец редко проявлял эмоции, и Лотириель триумфально улыбнулась. — Я своими глазами сегодня увидела, как страдает Эомер. Я буду рада освободить его от его… Э… Поклонниц. Тут Эомер чуть не подавился глотком вина, но, оправившись и поставив кубок на стол, он подмигнул ей. Имрахиль повернулся к нему вновь, но Эомер был совершенно невозмутим, улыбнувшись ему такой же вежливой улыбкой, как и Лотириель. — О небеса, — проворчал Имрахиль. — Я совсем позабыл, каково быть молодым. Леди Амдриель, конечно, зловредна, но неужели нужны такие меры? — Она шла по моим следам все утро, — сказал Эомер. — И только когда она увидела меня рядом с Лотириель она отстала — не так ли, Цыпленок? — Это правда, — скованно сказала Лотириель. За спиной отца она бросила Эомеру раздраженный взгляд, в ответ на который он только невинно улыбнулся. О, как же ей в этот момент хотелось быть высокой! Она бы под столом дотянулась ногой и пнула роханского короля за его шуточки. Имрахиль, к счастью, пропустил этот напряженный момент, слишком занятый трапезой. — Ну, — медленно сказал он, подняв взгляд. — Полагаю… До тех пор, пока вы будете придерживаться приличий, не вижу ничего дурного в том, чтобы Эомер избежал этого… Неудобства. Лотириель решила, что «приличия» можно интерпретировать как им угодно, и, если они будут осторожны, Имрахиль ни о чем не узнает. Ее отец презирал сплетни, и даже болтовня леди Амдриель не достигала его ушей. Ей нужно будет предупредить братьев, они были не настолько закрытыми людьми, но, разумеется, они поймут Эомера… Она подняла глаза от тарелки и увидела, что Эомер наблюдает за ней. Он еще раз подмигнул, и она быстро опустила взгляд, пряча улыбку. Остаток обеда пролетел быстрее, чем хотелось Лотириель; Эомер был прекрасным собеседником, и несмотря на присутствие ее отца, они немало посмеялись. Она не удержалась от разочарования, когда вскоре после подачи десерта, Эомер с сожалением объявил, что должен вернуться в Меретронд. — Хоть дела там и куда менее приятные, — сказал он, глядя на Лотириель. Имрахиль этого как будто не заметил, но когда Эомер оставил их во дворе (галантно поцеловав Лотириель руку), он иронично сказал дочери: — Для человека, который заявляет, что знакомство с женщинами ему претит, он определенно очарован тобой. — Глупости, — легко ответила она, отрывая взгляд от спины Эомера, когда та исчезла за воротами. Ее ладонь, там, где ее поцеловал Эомер, горела, и она сжала руки, улыбаясь отцу. — Уверена, я — всего лишь необходимая жертва, вот и все. — Хм-м. И больше Имрахиль ничего не сказал.